Когда плачет дождь. глава 1

     ГЛАВА 1
     День выдался невесёлым и хлопотным. А ещё эта жара! Кажется, от земли волнами поднимается раскалённый воздух. Галина закончила стирать и вывесила во дворе бельё, когда на  мотоцикле приехал брат мужа.
   – Обедать будешь? Иди, только не шуми. Юре в ночную, спит.
   – Тороплюсь, договорились с другом покататься, надо  колёса подкачать.
     Только Саша скрылся в гараже, стукнула калитка. Обернувшись, Галина увидела маленькую, стройную, с холодным взглядом голубых глаз свою одноклассницу. Улыбаясь, помахала ей рукой.
   – Привет, подруга!
     С  Мариной последнее время что-то происходило. С  каждым днём она становилась всё угрюмее и раздражительнее. После практики домой не поехала. Сейчас ответила Гале с намеренной резкостью:
   – Привет! А выпить нет?
   – Это шутка?
   – Нет. Телеграмму неделю назад получила. Боря мой женился. Вещи прислал. Обидно, жить не хочется. С  восьмого класса только на него и смотрела. 
   – А замуж после школы зачем за другого выскочила?
   – Думала, больше не увидимся. Случайно встретила и как с ума сошла. Про Валеру ни разу не вспомнила. Расставались, поезд тронулся, он мне руку протянул. Схватила и запрыгнула в тамбур.  Обняла крепко. А он поцеловал, спрашивает: «Что, Мариночка, ни секунды без меня прожить не можешь? Ты самая непредсказуемая женщина на свете». Он никого в свою жизнь не звал, просто хотел  попрощаться. Правда, первое время уговаривал с Валеркой развестись. Два года  я для него чужая жена.  Нельзя было Бориса одного оставлять. Больно мне, будто навсегда окаменела. Никто, кроме него, не нужен. Сама не знаю почему, но поверь, это так и есть. Борис, провожая учиться, говорил: «Что бы ни случилось, помни, ты для меня одна-единственная». Поверь, и он моя судьба, хочу быть только с ним. Ни есть, ни спать не могу, обида грызёт. Тяжело. Ещё эта безжалостная жара. – Марина говорила, а у неё дрожали и как-то странно кривились губы. Глаза  были, как у мёртвой. Галя, чувствуя тяжёлое и непривычное чувство жалости, сказала:
   – Не знаю, чем тебе помочь, а выпить есть. Пойдём. Только тихо, Юра спит.
     Марина подняла на неё  пустые и холодные глаза.
   – Если всё кончено, так тому и быть. Умереть  хочется.  Большего горя уже не испытаю, хоть сто лет проживу. Когда в поезд запрыгнула, переступила порог прежней жизни, а теперь он меня через него выкинул.  В тамбуре обняла,  думала только об одном, что добилась,  и целует он меня по-настоящему. Не стало пути назад и не надо, ничего не надо, только бы это длилось вечно.  Дура, просто идиотка.  Унижалась и боялась его потерять. – Выглядела она холодной и бесстрастной, но руки сжимались в кулаки. Во взгляде мелькнул холодный расчёт. Мелькнул и погас.
     Галя подумала, что почудилось. Показалось, что Марина скоро перешагнёт барьер. Собирается что-то нарушить. Освобождаясь от морока, встряхнула головой. И открыла дверь в арендуемую ими времянку.
   – Заходи. Сейчас супчик разогрею.
     Достала из подпола нераспечатанную бутылку «Столичной».  Обтёрев от пыли, поставила на стол и ушла на кухню.  Стукнула дверь, зашёл  за шлёмом Саша. Ему нравилась Марина, и он, гордясь, что всего в городе два мотоцикла Ява, часто приглашал её кататься. Даже собирался достать ей мотоциклетный шлём.
   – Саша,  я тебя жду. Поехали?
   – Поехали.
   – Куда вы? Пообедаете и катайтесь сколько угодно.
      Марина с Сашей вышли на улицу. А Галя, увидев пустую бутылку «Столичной», кинулась за ними. Мотор работал, и Саша, закрывая ворота, ничего  не слышал.
   – Саша, она пьяная!  Бутылку водки выпила. Бутылку!
     Марина тряхнула своими роскошными волосами и, глядя ей в глаза, похлопала Сашу  по плечу, крикнула:
   – Пошли они все на!.. Поехали!
     Галя в одиночестве пообедала. Услышав далёкий раскат грома, вышла на улицу. Небо заволокло. Тучи сгущались. Свинцово-серые, они висели уже над времянкой. Воздух напряжённо замер, как всегда бывает перед грозой. Ей казалось, что надвигается беда. Что-то злое нависло над городом и готово обрушиться. Галя никогда не испытывала никаких предчувствий. Всю эту сверхъестественную муть не признавала. Но интуиции доверяла. Ей нужно было куда-то торопиться. Медлить нельзя. Она прислушалась к приближающимся раскатам грома. А свинцовые тучи наваливались на солнце со всех сторон, раньше срока погружая землю во мрак. Далеко на севере сверкали молнии. Близилась буря. В калитку позвонили. Галя открыла и, увидев Сашин мотоцикл, побелевшими губами спросила:
   – Кто?
   – Марина. Мы мотоцикл привезли. Сашу  милиция забрала.
     Вокруг творилось что-то невообразимое. Оглушительно грохотал гром. Молнии освещали землю призрачным неживым светом. По всему двору валялось сорванное с прищепок бешеным ветром не досохшее бельё. Галя говорила себе, что вовсе не намерена реветь. Это всё дождь. Его капли текут по щекам, стекают с носа, и она облизывает солёные губы. Из дверей дома выглянула хозяйка. Стараясь пробиться через рёв бури, крикнула:
   – Ты чего на улице? Бельё всё равно стирать заново. Потом соберём.   Заходи, чай попьём.
     Галя неторопливо пила чай с малиновым вареньем, и хотя пульс продолжал судорожно биться, сумасшедшее сердцебиение постепенно успокаивалось. У хозяйки было длинное имя Эльвира, но  она была молодой, не замужем, и Галины подруги звали её Эля. Она принесла полотенце, стереть текущую по щекам от дождя тушь, и поняла, что Галя всхлипывает.
   – Ты чего? Про твоего Юрку соседи рассказали?
   – Что рассказали? 
   – Вышла замуж – стереги мужа. Пока ты к маме ездишь, Юрка со всеми твоими подругами переспал.
     Что-то влажное смочило щёки, и Галя с удивлением поняла, что опять плачет. Старается, но  не может сдержать слёз.
   – Эля, потом разберёмся. Маринка погибла, – сердце болезненно сжалось, а на глазах вновь заблестели слёзы, – пока ничего не знаю, парни мотоцикл привезли, а Саша в милиции. Марине только двадцать исполнилось. Этого  не должно было случиться. Пойду своего будить, надо в отделение ехать.
     Встав из-за стола, Галя расправила плечи и приказала себе не раскисать. Сейчас должна быть особенно сильной. Но по спине пробежал холодок, будто кто-то коснулся её ледяными пальцами.  Перебежала под проливным дождём двор и остановилась перед дверью. Надо заходить, сейчас не до разборок. Девчонки здесь ни при чём, они чужие. А вот он сжимал их в объятиях, целовал, говорил то, что говорят в таких случаях. Ну  и что? Так случается часто. Но не с ней. С ней это в первый раз. Гале стало душно. Муж переполнен тайнами и ложью. Зачем ей бессмысленное сожаление о прошлом? Их отношения и стали этим прошлым. Пересилив себя, она толкнула дверь.
   – Вставай. Сашу задержала милиция, а Марина погибла. Поехали, узнаем что случилось. До твоей смены успеем.
   – Что ты болтаешь? За что задержали? Иди, посиди со мной.  Не могу спросонья ничего  сообразить.
     Галя, хотя её гордость и получила серьёзный удар, надеялась, что не расклеится и не разревётся. Но гнев и боль сдержать не смогла:
    – Я ничего не имею против круглых дур. Они, как и мужчины, что их предпочитают, имеют полное право на место под солнцем. Но я пополнять их число не хочу. Выходит, что я, когда тебе верила, тоже была дура и бездарная идиотка. Ты спал с моими подругами. Это безнравственно.
   – Безнравственно воровать, а любить, совсем не безнравственно. Я не могу тебе это объяснить.
   – А ты попробуй!
     В Галином голосе больше не слышалось боли, только гнев.
   – Такие маленькие приключения украшают жизнь. Ты же не переживаешь, когда вянут цветы? Просто выбрасываешь и забываешь. Ты сама не такая же? Только честно. А подружки у тебя все красивые. Приходили сами. Я их не звал, но и не выгонял. Может, хоть сейчас скажешь, куда каждые выходные ездила?
     Он говорил с ней, как с посторонним человеком. Обсуждал интимные и деликатные моменты встреч с её подругами. Галя слушала, и её до костей  пробирало чувство стыда. С этим человеком она прожила два года. Это он может говорить так  жестоко и мёрзко, издеваться над ней так изощрённо. Муж не считался ни с чьими чувствами и желаниями, кроме собственных. Встречаясь с её подругами, преспокойно жил с ней дальше. Как они, наверное, потешались над ней. Все его слова о любви – это пустое. Главное – поступки. Она вспомнила, как он однажды сказал:
   – Ты любишь меня. Я люблю тебя. Но мы свободные люди.
     Это и была его полуправда. Прежде она никогда так не нервничала. Когда Юрий пошёл одеваться, Галя проводила его пристальным и недобрым взглядом. А если бы взгляд мог убивать, он бы ещё час назад лежал бездыханный.