Была бы верёвка...

Была бы верёвка, будет и коровка, - лукаво подмигнув, как то загадочно и многозначительчительно, товарищем по работе, в  раздевалке, произнес звеньевой госхозовского  строй цеха Василий Деревянный, получивший на складе якобы для производственных целей десять метров новой отличнейшей капроновой веревки.
Деревянный, это не фамилия Василия, это его кличка. Такое прозвище мужики ему дали за его большую любовь к работам по дереву. Он и плотник и столяр, а так же неплохой резчик по дереву и даже, что сейчас редко встретишь – бондарь. Но последнее время у Деревянного появилось какое-то навязчивое влечение к сельскому хозяйству и на своём подворье он решил завести корову, разговорами о которой он теперь доставал коллег.
– Сложное теперь мужики у нас время, рынок, капитализм, бросило нас государство на произвол судьбы, вроде все свободны, живите и выживайте как хотите. Но если не быть ленивым, да ещё и мозг немножечко включить, то жить можно, и даже неплохо жить. А если ещё огородик, дачка, вон сколько земли и сенокосных угодий с развалом совхоза брошено, поэтому семье я  сказал:-Корове быть!
Коллеги знали что выписывать и получать новую верёвку у звеньевого не было не какой производственной надобности. Старая крепкая веревка, которой ещё служить и служить без дела лежала в рундуке звеньевого, на котором он сидя любовно разглядывал только что полученную. Понятно, получил он эту верёвку что бы унести её домой, поскольку все знали, Деревянный ещё  тот куркуль, и знали любимую его поговорку:- В хозяйстве и пулемет пригодиться.
Но пулемёт, пулемётом, а притча о верёвке и коровке была сказана Василием не шутки ради. Мечтой завести корову он заразил и жену, которая так же как и Василий считала, что это поможет им в эти тяжёлые годы не только достойно выжить, быть всегда с молоком и мясом, но если подойти к содержанию скотины творчески и рационально, то можно не просто поправить семейный бюджет, но и по настоящему разбогатеть.
-Появятся молочные реки, но пусть и не сразу, потекут и денежные потоки, рассуждали Василий с женой. Теперь они только и жили этими мечтами и долгими зимними вечерами, даже в постели прежде чем уснуть, строили планы и мнили себя владельцами успешного фермерского хозяйства с постоянно увеличивающимся поголовьем. Хозяевами, у которых на откорме пасутся лобастые бычки нагуливающие говядину не хуже мраморной, дойные коровы дающие молока не меньше чем в хвалёных израильских кибуцах. И это молоко пускается в углублённую переработку на производство  лучшего в мире сливочного масла, идёт на варку больших кругляшей сыра с дырками, качеством даже лучше Швейцарского.
 На сыр у Деревянного особые виды. Сыр Деревянный уже не раз варил с купленного у частников молока. Разные закваски перепробовал Василий, и натуральную закваску, и сычужный экстракт, и аптечный пепсин, и можно сказать, сыры получались у него вкусные, в чем коллеги могли убедиться лично, так как Василий любил для дегустации угостить их. Коллеги пробовали и хвалили его продукт, но для Василия всё это было не совсем то чего ему хотелось, кроме вкуса ему в сыре ещё хотелось дырок. – Дрелью буду сверлить, но дырки в моем сыре будут, шутя заверял коллег Василий.
Но вот и первый шаг к исполнению мечты уже сделан. Вот она желанная веревка, на которой Василий скоро проведёт в своё хозяйство свою первую коровку, а когда придёт весна и появиться первая травка,  коровка привязанная на этой веревке со вбитым в землю металлическим штырем, будет пастись что бы в диаметре двадцати метров выедать сочную травку. Это будет потом, ну, а сейчас стоит задача увести, по  простому сказать украсть, эту самую капроновую верёвку. А украсть её непросто, поскольку выносить придется через проходную, где стоит бдительная вахта из бывших милиционеров, у которых намётан глаз на разных расхитителей собственности, что раньше социалистической, что как теперь, просто государственной. Но и Деревянный не так прост. Он знает как можно обойти бдительных ментов. Это совсем не сложно. Пусть и тешат себя  находящиеся уже на пенсии опытные ветераны МВД, мол, глаз у них набитый, и видят они человека якобы насквозь, но Василий знает что видят они только тогда, если кто то о расхитителе  им шепнёт на ухо, или укажет пальцем. Но и у Василия есть исторически проверенный метод выноса чего ни будь ворованного или запретного на себе.  Хоть и не был он в школе любителем истории, но хорошо запомнил как социал- демократы, тогда ещё вместе большевики и меньшевики, переправляли в Россию отпечатанную на туманном Альбионе газету «Искра», пристраивая весь тираж «Искры» на стройным и худощавым революционере Баумане. Вот и Василий подумал, пусть он и не такой стройный и худощавый как аристократ Бауман, но запросто пристроит на своем теле целых десять метров капроновой веревки и минуя все препоны унесет её домой. Так Деревянный и поступает.
Он удаляется в душевую комнату с веревкой, попросив ему помочь друга Ивана. Там, туго закрепив удавкой первый оборот веревки выше пояса, Деревянный, перетоптываясь с ноги на ногу, кружась и приговаривая : - Натягивая Ваня, крепче натягивай, плотно мотает на себя верёвку. Окончив мотать Иван, несколько раз продев конец верёвки на последнем обороте, туго затягивает его. Работа сделана и Василий ощупывает плотно обнявшею его грудь верёвку: - Вот это кольчуга, довольный говорит он, - Теперь я деревянный броненосец, шутит так он над собой. Потом поводив плечами и несколько раз шумно вдохнув и выдохнув надевает куртку и оценивающе смотрит на себя в зеркало: - Ну несколько не потолстел, довольный так утешает себя.
Когда часы показывают окончания рабочего дня, бригада закрыв раздевалку дружно направляется на проходную. На улице зима и стоит сибирский мороз где-то ближе к тридцати, с небольшим ветерком. До проходной метров триста, но уже пройдя где то половину этого пути Василий чувствует как соприкоснувшись с холодом, разогретая в тепле капроновая верёвка ещё  плотнее начинает садиться на его теле. Это его даже как то радует. Меньше видимого объема, меньше и подозрения у стоящей на проходной стражи.
Но вот проходная позади и до дома осталось дойти где то метров семьсот. Верёвка всё плотнее и плотнее стягивается на груди Василия и уже делается как то тревожно, ещё пройдено меньше половины пути, а уже дышится с трудом.  Деревянный прибавляет шаг, но теперь навязчиво в голову лезут разные нехорошие страхи.
Он вспоминает жуткие кадри из какого то киножурнала, что раньше показывали перед сеансом каждого фильма, как где-то, возможно в Индии, большая змея, наверное удав, овившись вокруг какой-то коровы, наверное священной, постепенно давит её. Бедная корова обречённо мычит и подобрав под себя ноги обессилевшая, но ещё живая падает на землю.
- Нет, нет, я не обречённая корова, я смогу, я успею, я дотяну до дома, собрав в кулак всю силу воли успокаивает себя Василий, отчаянно намурлыковая себе под нос пришедшие откуда то на память строки: - Легче стало деду, реже стал дышать. 
Но вот уже всё расстояние до дома позади, и на автомате даже не закрыв за собой калитку во двор, а затем и  дверь в дом,  скрипя зубами, с расстёгнутой по ходу курткой, Василий почти бессильный валится за порог.
– Нож, нож, выдавливает он из себя  нечего не понимающей жене. Застигнутая в врасплох жена бросается искать нож, но это как всегда бывает в подобных случаях не сразу удается ей. Когда наконец нож найден, вряд ли бы перепуганная женщина смогла бы быстро сообразить что к чему и тупым ножом, а у Василия как у человека занятого ножи всегда тупые, перерезать капроновую верёвку не окажись дома сына - старшеклассника.
Василий лежал, таращил глаза и как рыба на берегу открыв рот жадно ловил воздух. Не сразу получилось у сына с женой перерезать капроновую верёвку. Тупой нож елозил по верёвке и медленно рвал капроновые волокна и что бы перерезать её ушла целая минута, которая показалась задыхающемуся Василию вечностью. Наконец то опять вздохнув полной грудью и отдышавшись, Василий, несмотря на нападки и мораль поддавшийся новомодному пост атеистическому веянию уверававшей жены, предложил на радостях отпраздновать свое второе рождение.
Уже повеселев от выпитого, он дал честное слово жене, что завтра уходя на работу унесёт и эту злосчастную верёвку.
- Вот видишь как хорошо получилось, - шутя успокоил Василий постоянно  борющуюся с его крохоборством жену, - Брал одну верёвку, а завтра, пусть и разные по размеру, отдам две. Красть конечно не хорошо и грешно, но вот что я, человек как бы неверующий, но как большинство суеверный, упустил, нельзя было красть верёвку ещё и потому, что уж много нехороших предрассудков у людей о верёвке. Всё таки правильно не нами написано, не помню дословно, но вроде того - не пожелай себе, не жены чужой, не дома, не осла, и не вола чужого - то бишь чужой коровки, но всё-таки я бы добавил главное:
 -  Не пожелай себе чужой верёвки.