ЛЧ. 17. Белые люди

Олег на столько ушел в свои опыты с водой и льдом, что за потерей счёта дням и ночам, перестал различать, когда он спал, а когда бодрствовал. После разговора с Наташей он словно провалился в иное измерение, где не было ничего более, кроме его мечты научиться превращать воду в лед, и при этом успеть придать ей форму.

Чудо ледяного цветка  больше не повторялось. Как не пытался Олег, как он не злился или не разжигал в себе гнев, вода оставалась водой.

Может быть, дело не только в гневе?

 Ощутив прикосновение к тайне на столько близко и чётко, теперь он страдал от невозможности повторить результат снова. По памяти, до мельчайших подробностей, Олег повторял каждое своё движение и каждое свое слово, каждую эмоцию, но ни как не мог найти самое главное, что заставило воду в тазе сталь льдом. Напоминанием о чуде, которое с каждым днём вызывало в нём приступ тоски и даже наступавшего разочарования, оставался цветок из водяных брызг.

Он не таял.

Олег извлёк его из таза, «цветок» отделился легко, и поставил на самодельный постамент. Олег не пожалел времени и сил на вырезание его из большого блока ракушняка. Постамент получился вполне сносный, грубо обработанный, напоминал всем своим видом фрагмент скалы. Он прекрасно переотражался в ледяном цветке, придавая льду желтоватый оттенок.

Как-то, выбирая место в мастерской, где ледяной цветок мог занять достойное место, Олег нечаянно уронил его на пол. Цветок не сломался. Так Олег обнаружил ещё одно удивительное свойство  чуда – лёд обрёл прочность, границу которой он себе представить не мог.

Последовали осторожные опыты, в которых Олег пытался отколоть хоть кусочек льда. Однако, у него ничего не выходило. Тупились зубила, способные рубить сталь и гранит, ломались молотки, а лёд оставался по-прежнему гладким и без единой царапины.

Словно, алмаз.

Обессиленный опытами, Олег проваливался в быстрый сон без сновидений, тут же, у ледяного цветка. Он просыпался порой резко от стука выпавшего из рук инструмента. Тогда перебравшись на кресло-диван,  он засыпал, полностью уходя в состояние безвременья и бездействия, полного покоя и тишины.

-Сейчас, немного отдохну, а за тем продолжу. И все получится. Надо немного отдохнуть... - бормотал он себе под нос. Олег даже не умащивался удобно: просто ложился, и засыпая, снова и снова прокручивал в своем сознании последние события. За тем, он проваливался в пустоту без ощущений и эмоций.

Олега пугали такие сны. Они были слишком похожи на смерть. Смерти Олег боялся. Но не сопутствующей этому трагическому процессу боли и страха потерять свое "я", свое сознание и ощущения мира, а потому что  хотел прежде получить ответы на свои вопросы и закончить дело. Невозможность закончить свое дело, не суметь докопаться до истины, оставить тайну неопознанной - это было почти единственное, что его страшило при мысли о смерти.

Олег очень много знал о мире такого, что обычному человеку было недоступно. Именно эти знания помогали ему творить и зарабатывать деньги. Как измерить расстояние до какого-либо предмета, как точно соблюсти пропорции его формы и размеры, выдержать масштаб и все это сделать без единого инструмента, просто запомнив один раз увиденное глазами.

О том, что после смерти - Олег не знал.

И еще - Наташа.

Устав от размышлений, Олег возвращался к ее образу.  Появившись в его затворнической жизни, как вспышка,  она стала причиной  появления ледяного цветка.

В этом была некая связь, как судьба, или это цепочка событий, поражденная поведением и желаниями Наташи?

Может быть, она была права в смысле изъезженной фразы "чего хочет женщина - того хочет бог"? Что же это за бог такой, который сначала провоцирует тебя на действия, а после - создает условия, при которых выполнение его желаний превращается в боль?

Зубило и резец бога - обстоятельства Бытия.

Камень не чувствует боли. Зубило скульптора и резец, из камня создают шедевр, к примеру, скульптуру человека. Если бы у камня были чувства, он так бы страдал, как человек, обретая его форму в руках бога.

Неужели боль и страдания обязательны для развития личности? Тогда окружающий мир страшен. Олег знал, что все его способности ныне - итог пережитой боли и страданий.

Олег никогда не был верующим человеком, но он не испытывал ненависти или отторжения к религии и вере. Для него религия и вера воспринимались своеобразным тезаурусом,  который помогает сознанию личности быть понятым в своих размышлениях о вечном и высшем остальным людям.

Это так было похоже на его прошлое, которое хотелось забыть, сжечь до пепла и развеять по ветру.

Тогда, кто такой Паук со своими странными разговорами? Сатана-искусситель? Слишком просто так думать. Слишком просто все в дуалистической картине мира, которой живет общество, лицемерно делая вид борьбы со Злом. Делать Зло в удовольствие и ради удовольствия, при этом всячески открещиваясь от него. Это хуже проступка апостола Петра, три раза отрекшегося от Христа.

Пусть появление Паука в ванной было сном, но откуда у Олега ощущение, что он его где-то видел?

Странные сны-яви повторились снова. Следующий сон был о том, что Олег …проснулся.  В первые мгновения он так и решил,  его даже смущало почему так быстро наступил день, и откуда появился дождь, если вечером, на кануне, был лёгкий мороз и даже кружился снег.

Но ему ли удивляться? Это Николаев, тут всегда так...

В мастерской стояла полная тишина,  старый приёмник должен был работать, тихо на фоне вещать на коротких волнах. Но приемник даже не издавал шорох потерянной волны.

 Он странно молчал.

Олег поднялся, бросил недолгий взгляд на ледяной цветок, погладил его, и вышел на улицу, унося на пальцах ощущение холода.  Начало зимы в гаражных кооперативах– это мёртвый сезон. Сыро, зябко, под машиной не полежишь. В гараж только за картошкой или консервацией.

Если сейчас позднее утро, или день, то как всегда из-за забора гаражного кооператива доносились бы  звуки проезжей улицы: шорох шин колес по асфальту, нетерпеливые вопли клаксонов...

От тишины начинало звенеть в ушах.

 Олег привык к тишине, царившей уже несколько месяцев, но сейчас было слишком тихо, даже для гаражного несезонья.

Весь привычный глазу антураж казался декорациями. В небе не было даже птиц. Сплошной сероватый фон.

И дождь.

Олег вернулся обратно в мастерскую и решил продолжить испытывать цветок на прочность. Но в то мгновение, когда он потянулся за молотком, он краем глаза заметил, как на полу вытянулись человекообразные тени, достигли стены и стали плыть по ней к потолку. Над входом горел фонарь, значит, это из-за его света  Олег видит тени.

Кто это мог быть?

В сознании пронеслась мысль о Наташе. Вздохнув, Олег обернулся и …замер. На пороге мастерской стояла не его жена. Там был незнакомый белый человек, именно белый, в белых одеяниях и волосы, спадавшие на плечи, были так же белые, словно осыпанные мелом. Настоящая живая статуя, только вот на лице и руках виднелись чётко синие паутины сосудов.

Не успел Олег рассмотреть как следует незнакомца, как за его спиной возник ещё один человек, такой же, как первый. Первый сделал шаг дальше в глубь гаража, к Олегу, уступая место второму, а за Вторым в мастерской появился и Третий.

Люди стали ближе, и Олег смог лучше  рассмотреть  их одежды и лица. Впрочем, его состояние было таким, что только смотреть он и мог. В теле, по рукам и ногам растеклось тяжёлое онемение, сопровождавшееся холодом. Взгляд Олега скользул по лому в углу гаража. В сознании метались мысли о своей защите подручными средствами от непрошенных гостей.

Люди ни чем не отличались друг от друга, ни лицами, ни одеждами. Ни ростом. Все как-будто на подбор. Одинаковые, как братья- близнецы. Материал одежды очень походил на кожу, но сшита она была не из цельных кусков, а из ремней, формировавших некое подобие корсета. И этот корсет стягивал всё тело, сидел плотно, выделяя мышцы и подчёркивая фигуры.

 Фигуры трёх незнакомцев явно соответствовали мужским, но при всей анатомической развитости, в них Олег улавливал утонченность, которой могли обладать только мастера балета. Они двигались бесшумно, плавно, спокойно и уверенно. . Олег посмотрел на их ноги. Белые люди ступали босыми ногами по бетонному полу гаража, но в миг перед касанием пола стопой  под ней возникали мгновенно снежные пятна, от которых в стороны расходились нити снежных кристаллов.

- Чем …могу служить? – выдавил из себя Олег.

 Первый из белых пришельцев, сев на стул напротив растерянного  Олега спокойно произнес:

– Ты нам не можешь ни чем служить. Мы не можем ни чем служить тебе. Мы здесь, потому что ты дошёл до Границы.

- Какой Границы? - Олег потер лицо, словно надеялся, что спит, и этим действием разбудит себя.

- Напрасно. - спокойно заметил белый  человек, - Ты не спишь, а значит, не проснёшься. Ты достиг Границы между  мирами. Эта Граница ни где, а как. Не положение, а состояние. Ты ещё человек, поэтому мы в твоих глазах совершенно одинаковые. Но ты уже больше, чем человек, потому что видеть нас может только человек,  дошедший до Границы. К другим мы просто не приходим.

- Но не любое человеческое существо, дошедшее до Границы может шагнуть за неё. – продолжил Второй, неспешно разгуливая по мастерской,  разглядывая вещи и принты на стенах. Он двигался к ледяному цветку на постаменте.

- Есть три способа, которыми можно перейти Границу. – продолжил Первый, демонстративно выставив три пальца правой руки, – Первый способ – искреннее желание, другой способ – Сила. Мы почувствовали твоё искреннее желание, поэтому мы здесь. Нам понятно твоё желание, но мы хотим тебя предупредить, потому что у тебя проявилась Сила.

Олег перестал тереть лицо и его рука судорожно на ощупь зашарила по столу в поисках сигарет. Он давно уже не курил, но пачка всегда валялась на столе, на всякий случай. Вот сейчас этот "всякий случай" и наступил.

Но поиски сигарет оказались безуспешными.

Третий незнакомец подошёл слишком близко к Олегу, от чего мужчина ощутил  холод, исходящий от пришельца. Человек чуть поднял руку и указал пальцем на Олега. Выглядел его жест, как призыв к вниманию.

- Способ первый.  Искреннее желание творить, как желание жить, как желание любить.  Свобода творчества от оков Бытия.

-Наверное, есть свое "но"?  - Олег взял себя в руки.

-Есть свое "но". - продолжил Третий, - Ты не будешь уже человеком. Трудно определить точно твое состояние при этом. Человеческие понятия скудны, что бы выразить глубину твоего могущества. Демиург.  Это определение по смыслу подходит больше. И тебе придется забыть все человеческое. Даже то, что ты любил.

-Почему так? По-моему, это жестоко, что бы вы были добром...

-Для всех быть Добром нельзя. Такова механика Вселенной. - ответил Третий. - То, что для тебя есть добром, остальным может представляться Злом. Благодаря этому крутятся колеса Вселенной. Без разрушения не будет созидания. Став Демиургом, ты уничтожишь в себе человека. Превращение будет весьма болезненным, однако, ты останешься в этом мире. Но для людей ты исчезнешь. Они не будут тебя видеть. - закончил Третий.

-Второй способ, он какой? - взволнованно спросил Олег, бегая взглядом по лицам белых людей, и пытаясь угадать, кто ему ответит теперь.

- Он более быстрый, - усмехнулся как-то странно Второй, рассматривая цветок из льда, - Ты умрёшь, возможно, сразу и быстро. И не своей смертью. В общем, второй способ у тебя уже в кармане заочно, как билет в один конец. Дело в том, что Мир людей не принимает тех, кто дошёл до Границы. Они непонятны людям, и всегда представляются Злом.

Третий после  слов Второго развернулся и направился к выходу из гаража.

-Мне угрожает опасность? Я погибну?

Второй последовал за Третьим,  отвечая Олегу не оборачиваясь:

-Опасность не возникает из ничего. Она формируется со временем. Но в твоем случае  - это уже неизбежность. Вопрос времени.

- Теперь мы уходим и оставляем тебя решить, как поступить. Когда решишь – мы придем сами. – сказал Первый, поднялся и направился так же неспешно к выходу из мастерской, вслед за своими.

- Подождите, - опомнился Олег, - а третий путь? Вы сказали, что есть три способа?

Первый остановился на пороге. Медленно обернулся.

- Третий способ… - он немного задумался, - вряд ли ты им когда либо воспользуешься. Он не твой. Ты не сможешь стать нашим Врагом. Только третьим способом в наш мир приходят Враги.

- Постойте…а если я  перейду Границу…Это как попасть в Ад или в Рай?

Первый снова усмехнулся не останавливаясь.

- Когда ты перейдёшь Границу по желанию, ты не сможешь быть в этом мире, но зачем тебе этот мир потом, когда ты познаешь высшее наслаждение? Хотя… быть в этом мире после перехода Границы – не исключение. Обратно, в этот мир  подобные нам приходят только в двух случаях. Как, сейчас, когда мы вышли к тебе, и по Грусти. Но лучше, .. тебе лучше по Грусти не приходить.

- По Грусти… Как это понять? - развёл растерянно руками Олег, поддавшись за белыми людьми.

На пороге гаража они по ходу выстроились один за другим, и на глазах изумленного Олега, словно слились с Первым.

Первый повернул  только голову, что бы Олег его услышал.

-  Нельзя в наш мир ничего принести из мира, людей, только эмоции, чувства, воспоминания…   И тогда ты будешь возвращаться. Мы будем грустить о тебе, потому что  ты создашь свой собственный Ад, и будешь в нём мучаться вечно. У нас нет добра и зла. У нас есть состояние.

- Как ваш мир называется? Кто вы? Где он находится? - неунимался Олег. Страх отпустил его и теперь он снова желал знать.

- Нет слов в человеческом языке, что бы выразить название нашего мира. Его название можно только ощутить. Словами будет звучать слишком просто и не понятно. Неправильно. – донеслось уже с улицы.

Олег выскочил из мастерской, но на улице ни кого не застал, белые люди словно растворились в дожде. Даже на земле, превращённой водой в сплошное месиво, не различалось ни одного следа.

Так, на дворе, под дождём Олег пришел в  себя и обнаружил…

Когда плавно, словно в театре, свет пасмурного дня погас, небо почернело, а капли воды на глазах стали превращаться в снежинки, Олега объяла холодная зимняя ночь. Он протянул руку и поймал на ладонь снежинку. Снежинка растаяла в миг.

-Кажется, я сошел с ума?

Несколько дней спустя, Олег ощутил желание остановится. Он не желал больше заниматься льдом. Не желал больше проводить свои опыты. Ему захотелось покоя. Такого покоя, который мог подарить только сон, но мысль о сне вызывала в нём трепет.

С Наташей он почти не говорил. Банальные «здравствуй» и « до свидания», её рассказы о том, что в её жизни произошли сильные изменения и она теперь работает пресс-секретарём,  Олега совершенно не трогали.

Тронуло другое. Он заметил, что жена преобразилась. Наташа стала выглядеть по-новому. Не в одежде, которая первая свидетельствовала об изменениях, а в ней самой. Внутри, в душе. Она куда-то уходила, становилась чужой, незнакомой.

Другой.

Но он сам был не рядом с ней. Он был в гараже.

Олег ни о чём не жалел. Ничего не чувствовал. Смотрел на жизнь, как на экран телевизора, которой хотелось выключить, но сил подняться и дотянуться до розетки не хватало.

А потом…когда Наташи не было дома... в один из дней после странного сна-яви он зарыдал. Олег плакал как ребёнок и не мог остановиться. Слёзы сами текли из глаз и ни в чём он не находил покоя. Даже причины плакать он не мог в себе найти. Он просто рыдал, чередуя приступы боли с затяжными тоскливыми периодами всхлипываний.

Ни кто кроме него не знал причин его долгих рыданий. Это была его Тайна, однажды определившая всю его дальнейшую жизнь. И лед был единственным средством, способным заглушить боль, приходившую в его сознание образом ревущего огня, пожирающего все вокруг, адского чудовища, которое схватило самое ценное для него и пожирало на его глазах.

-Мне нужна ее плоть! - гудел огонь, сотрясая раскаленный воздух.