Продолжение 11. От лица Лены

Но довольно скоро наши пленительницы оставляют нас одних, все равно никуда не сбежим. Босая нога Кары дотягивается до моей, ее пальцы скребут по коже, привлекая внимание. Смотрю на нее, она напряженно прислушивается, потом, заметив мой взгляд, косит глаза на свой кляп, мычит сквозь него, и я понимаю, чего она ждет. Дотянуться до ее рта с моей растяжкой несложно, поэтому я поворачиваюсь вокруг столба в своих наручниках, вытягиваю ногу и как раз достаю до ее рта. Ухватив пальцами ноги палку в ее рту, как могу, расшатываю и ослабляю узлы ее кляпа, она усердно помогает мне челюстями и языком, пока наконец палка не выпадает из ее рта, даже не отдышавшись, Кара орет, так что закладывает уши:
- Господин, мы здесь! Вин, ко мне!
Спустя несколько мгновений, из-за деревьев показывается совершенно кошмарная собака, с теленка величиной, не меньше, с оскаленной пастью, прижатыми ушами и хрипящая от бешенства. Эта скотина немедленно меняется, бросается к Каре, мгновенно облизывает ей лицо, а та наставительно, твердо, медленно говорит:
- Приведи хозяина, Вин, приведи хозяина.
Обиженно поскулив, собака гавкнула, Кара неожиданно гавкнула в ответ, и одним прыжком скрылась в густых кустах.
На вопль Кары прибегают амазонки, ей здорово достается плетью, рот ее снова заткнут.
- Не умеете связывать пленниц, не беритесь, - зло бросает Аша своим товаркам, - должны быть связаны и руки и ноги, а еще лучше привязать их намертво к чему-нибудь. Это же явно эта сучка дотянулась до нее, - на меня обрушивается оглушительная оплеуха, от которой звенит в голове. – Привяжите их к деревьям стоя, как следует.
Меня за волосы поднимают за ноги, я чувствую, как мои щиколотки захлестывает веревка, пятки плотно вжимаются в кору дерева, притянутые веревками, на шее захлестывается петля, прижимая и затылок к дереву. Участь остальных пленниц такая же, связаны по рукам и ногам, намертво прикручены к стволам деревьев. Смотреть теперь я могу только в одну сторону, петля на шее не дает повернуть голову. Правда, я успела заметить, как довольна Кара, когда ее прикручивали к стволу вдвоем, Флавия и Тре, забивают в рот кляп, отвешивают оплеухи на ее улыбочки.
Очень скоро разбойницы и Флавия растворяются среди деревьев, не иначе письма пошли писать, ведь как ни странно, для этого нужны бумага, перья и чернила, видимо, хранились на лодке, или как бы они сюда попали, только приплыли, пешком такое расстояние идти… Но закончилось все быстро, я могу смотреть только в сторону кустов и уже пересчитала все листки на одной ветке. Их оказалось восемнадцать, начала считать на другой. Раздались женские крики, и очень скоро на нашу полянку суровые, одетое в красное, легионеры вытолкнули четырех связанных женщин. Их руки жестоко связаны за спиной, уже все без оружия. На полянку, немного свесясь на правый бок, выехал верхом мужчина, черноволосый, с резкими и правильными чертами лица, в великолепной красной тунике, красном шейном платке, мускульной стальной, отделанной золотом кирасе. К нему тут же подбежал легионер, подставил руки, чтобы тот спешился. Но черноволосый только махнул рукой и птицей слетел с седла. Из кустов появился давешний страшный пес и разразился радостным лаем, облизывая ноги Кары. По еле заметному жесту, а их ловили все солдаты, с каким-то слепым обожанием следившие за своим командиром, ключи от наших наручников были найдены у разбойниц, веревки разрезаны, кляпы вытянуты изо ртов, и мы, бывшие пленницы, уже со стоном опустились на траву, растирая затекшие руки и ноги, потом посетили ближайшие кустики по понятной надобности. Все четверо наших пленительниц стояли на коленях, со связанными за спиной руками, вокруг них стояли четверо солдат.
- Гай! – красавица бросилась на шею командира. – Почему так долго? Меня водили босой, связанной, с мешком на голове.
- Я поднял когорту сразу, как узнал, что тебя украли, - тепло сказал он, обнимая и целуя ее. – А где Кара?
- Я даже прощу тебе эту девку, целуй ее тоже, - выдохнула Глория, - я так была уверена в тебе и рада, что не ошиблась.
- Двенадцатый Молниеносный не ошибается, жена моя, пора бы тебе выучить это.
Кара буквально бросилась на стальную, позолоченную кирасу, жарко целуя лицо, глаза, руки, губы мужчины.
- Хозяин, я старалась, как могла, чтобы ты побыстрее пришел, - причитала она.
- Я знаю, моя хорошая. Вин прибежал, как не в себе, лаял не переставая, тянул за тунику и пугал коней, - улыбнулся мужчина, целуя рабыню, - ты у меня умница.
Вокруг них уже прыгал чудовищный пес, пока наконец Кара не отстранилась от хозяина и начала ласково гладить и чесать это чудовище, а тот, в восторге, валяясь на земле, подставлял ей живот и бока, болтая лапами в воздухе.
- Ах ты, скотина шерстяная, ты мой шерстяной, ты мой любимый, - приговаривала Кара, лаская собаку, - так меня выручил, такой молодец. Я тебе свой завтрак отдавать буду и спать будешь под одеялом, со мной.
Ну да, я понимаю, у рабыни ничего нет, только и отдать завтрак и пустить с собой переночевать, я понимаю это. Наконец, холодные серые глаза командира останавливаются на мне.
- Это Лена, танцовщица, - торопливо говорит Глория, - она помогла твоей Каре позвать помощь.
- Да, господин, - тут же откликается Кара, - госпожа Лена здорово помогла.
- Наоборот, это вы меня спасли, спасибо вам, - говорю я, - деньги, я думаю, вы не возьмете, так приходите смотреть на мои выступления, больше я ничего не умею, а скажите, я вам дома выступление устрою.
- Мы придем на площадь, - твердо сказал командир, - и спасибо тебе, танцовщица, за спасение моей жены и рабыни.
Наконец, холодные серые глаза останавливаются на пленных разбойницах.
- Отпусти их, Гай, - неожиданно говорит Глория, - конечно, эту предательницу я оставлю себе, выжгу на ней клеймо предательницы и буду держать в самом тяжелом рабстве, а эти девки… Они же хотели спасти своих сестер и вождей, они не заслуживают цепей. Хотя по закону, похищение двух свободных гражданок и рабыни, попытки торговли, это пытки и казнь, без обсуждения. Но я тебя прошу, отпусти.
- Да, господин, отпустите их, - подаю голос и я, - пожалуйста, отпустите.
- За спиной нельзя оставлять ни одного живого врага, а они посягнули на самое дорогое для меня. – чеканит командир. – Я не буду их убивать, но рабства им не избежать. Солдаты, в повозку их.
Сейчас я замечаю, что на полянку въехала рабская повозка, с деревянной клеткой и тремя укрепленными столбами в ней. К повозке пинками и толчками солдаты подогнали пленниц, заставили в нее забраться через маленькую дверцу и намертво прикрутили к столбам. Занимаясь этим, один из солдат кивнул на мою все еще обнаженную правую грудь, которую я тут же спрятала под платье.
- Хороший вид!
- Чаще ходи на выступления, еще не такое увидишь, - улыбнулась я, - я могу идти? – обратилась я к человеку с холодными глазами.
- Я дам тебе лошадь и сопровождающего. Эй, Рамус, пешком проводишь танцовщицу до дома, потом вернешься верхом.
- Да, командир, - и сильные руки буквально вкинули меня в седло.
- До свидания, и вы, командир, и Глория, и Кара, - прощаюсь я, - жаль, что пришлось познакомиться при таких обстоятельствах, но теперь всегда буду рада вас видеть, мой дом всегда открыт для вас.
- До скорого свидания на ваших представлениях, госпожа, - смеется Кара, - мы обязательно придем.