Ширкент

Пройдут морозы, отбушуют мартовские метели, весеннее солнце начнет сгонять снег, и в начале апреля, как обычно, наше терпение закончится: скоро уже отправляться, а мы еще даже не знаем куда! И мы, поодиночке или группками, начнем бегать к Михалычу, а Михалыч, хитрый жук, сделает вид, что ничего не знает, хотя на самом деле готовит маршрут уже с января. В этот раз он объявил, что пойдем на Ширкент: трудное, грозное в своей недоступности, но, может быть, самое красивое местечко в Средней Азии. Но, сюрприз!, сам он по каким-то причинам с нами не пойдет. Мы на секунду задумались, но не дольше: а чего тут думать, все равно все решается на месте.

В середине апреля Михалыч раздал всем по бумажечке, в которой было обозначено с точностью до грамма, что и кому нести, чтобы ни грамма лишнего в начале похода, и ни грамма лишнего – в конце, и чтобы стартовый рюкзак у девушек при этом был 17, а у парней – 27-28 кг. Потом он позвал нас, Станислава Васильевича, Симона и меня, и подробно объяснил, как идти, где подняться, где спуститься. Вроде, понятно.


Ширкент, или Ширкентский Барьер, - это труднодоступный уголок в горах в районе Душанбе, на южных склонах Гиссарского хребта. Там никто не живет и мало кто бывает. Там берет начало речка Ширкент, которая, благодаря обильному таянию снега весной и большому уклону русла быстро становится ревущей, с шумом и грохотом переворачивающей огромные валуны рекой, к которой даже приближаться страшно. Тропа на Ширкент идет вдоль реки, но в одном месте, там, где огромная отвесная скала вплотную подступает к реке, превращается в скальный прижим, т.е. узенькую тропочку, высеченную в скале, по которой ишак и его хозяин пройдут, но для группы туристов-любителей она может оказаться слишком рискованной. Сложность маршрута как раз и состояла в том, чтобы обойти этот прижим, т.е., не доходя до него подняться на гребень хребта, вдоль которого мчался Ширкент, пройти по нему и спуститься в безопасном месте. Но нужно было знать, где подняться на гребень, и особенно не ошибиться с местом спуска: если поспешить и начать спускаться раньше, то попадешь внизу на отвесные скалы, и могут возникнуть смертельные риски. Места подъема и спуска составляли наиболее уязвимые точки маршрута.


Хоть Михалыча и не было с нами, но мы уже много исходили вместе, и начали маршрут без труда. Группа из пятерых женщин, шестерых мужчин, среди последних один новичок. Приехали в аэропорт. При регистрации на рейс Симон предложил девушке-регистраторше взвешивать не каждый рюкзак по отдельности, а все сразу. Девушка охотно согласилась – ей же проще. Мы начали подходить и складывать рюкзаки на весы. Все шло своим чередом, но мне показалось странным, что Симон, обычно не устающий цеплять своими шуточками всех, кто находится рядом, на этот раз затих рядом с весами с безучастным лицом, и как бы даже задумавшись о чем-то. И чего бы это Симону задумываться? Я посмотрел на весы и удивился еще раз: рюкзаки прибавлялись, осталось положить два последних, а стрелка весов замерла на месте, чуть-чуть не дотянув до критического для нас веса! И тут я, наконец, понял, что происходит: Симон стоял, запихнув ногу в толстом горном ботинке под платформу весов и заклинив ее! Но девушка, опустив голову, ничего не замечала и продолжала оформление, а мы, как только "взвешивание" закончилось, постарались быстренько перебросить рюкзаки на ленту транспортера, как бы помогая ускорить процесс.

Прилетели в Душанбе, сели в автобус, выгрузились около какого-то кишлака, подтянули рюкзаки и пошли. Вскоре вышли к Ширкенту и встали на тропу. Ближе к вечеру начали внимательно смотреть вокруг, выискивая глазами условный знак, где нужно начинать подъем на хребет. Неожиданно на тропе показался местный житель на ослике и бегущий за ним мальчишка. Как обычно, приветливо поздоровались и пошли дальше. Но через минуту мальчишка вернулся и догнал нас: «Отец велел передать, чтобы дальше по тропе не ходили, опасно!» Ну, значит, все верно, где-то здесь. А вот и знак: длинный металлический уголок с перекладинками, вкопанный в землю. По этим железкам, облетая их на вертолете в конце зимы, определяют уровень снега в горах. Значит, привал на ночевку.

После ужина, когда уже стало темнеть, мы втроем, замещающие на этом маршруте Михалыча, пошли посмотреть, что впереди, и минут через десять вышли к прижиму. Да, вырубленная в скале тропа, неширокая, но и не совсем узкая, так что мы, без рюкзаков, проскочили его без труда: нам уже не раз приходилось проходить похожие прижимы прежде. Но внизу, прямо под нами, метрах в пятидесяти, зловеще ревел и бесновался Ширкент, и грохот перекатывающихся валунов звучал как рычание огромного злобного животного. При взгляде вниз, на воду, несущуюся с бешенной скоростью и яростно бьющуюся о камни, в сознании появлялась какая-то неустойчивость, словно тебя начинало качать на волне, и становилось жутко. Мы прикинули: да, пройти можно, но вероятность, что кто-то свалится, немаленькая, процентов десять. Свалится просто от страха, от нервного срыва, от того, что голова закружится. Никакого страховочного оборудования мы с собой не носим: мы ведь туристы, не альпинисты, ходим там, где ишак пройдет. Решили: рисковать нельзя.
Мы вернулись и рассказали о результатах нашей разведки.

   - Всего десять процентов? - обрадованно воскликнула Тамара, - А нас - одиннадцать!

И вдруг смолкла. Все посмотрели на нее с улыбкой, но развивать тему не стали.


На следующее утро начали подъем. Он оказался несложным и через два часа мы были на гребне горной цепи. Пройти по нему нужно было километра три-четыре до точки, которую мы знали лишь по словесному описанию. Никаких ясных отметок или условных знаков не существовало: в горах указателей не ставят. Визуально путь поверху просматривался хорошо, нам явно не придется штурмовать маячившую на пути вершину, так как спускаться, вероятно, придется не доходя ее. Но в то же время высота около трех тысяч, снег, ветер, налетающие облака. Тропы нет, все тропы остались внизу. Можно было немножко посидеть и отдохнуть, но стало холодно, и мы пошли. Станислав Васильевич и Симон - впереди, я – замыкающий. Не торопясь, карабкаясь на большие камни и осторожно спускаясь с них, помогая друг другу в сложных местах. Часа через полтора встали: показалось, что внизу местность похожа на ту, что в описании маршрута. Мы втроем, сбросив рюкзаки, побежали вниз посмотреть, остальные, укутавшись, остались ждать наверху. Спустившись немного и получше рассмотрев местность, мы поняли, что ошиблись и вернулись к своим. Прошли еще с полкилометра и опять остановились: не здесь ли спуск? Спустились еще раз и опять - ошибка! 

Снова двинулись вперед, но все уже устали и приуныли, не столько физически, сколько от давящих на сознание обстоятельств: находиться наверху, на гребне, в снегу и холоде, с неясной пока перспективой достичь цели было непросто. Перешагивая один из камней, Виктор Иванович поскользнулся, упал, как-то неестественно взмахнув руками. На лице его проступили зеленоватые пятна, на губах показалась пена: в горах, при кислородной недостаточности, сердцу трудно выдержать большую нагрузку.  Сразу все стало еще сложнее. Во-первых, высоко, во-вторых, с нами такого еще не случалось. Разгрузили Виктора Ивановича, оставив ему почти пустой рюкзак, постояли вокруг, подождали, пока он приходил в себя, и тронулись дальше.

Было уже около четырех часов дня, а мы все еще на гребне и не знаем, как долго пробудем здесь. Прошли еще с полкилометра, и вот тут, наконец, внизу слева обозначился и долгожданный лесок, и такой необходимый косогор за ним: спуск здесь! Нам бы попрыгать, покричать, пострелять из ракетницы (которой не было), а мы только облегченно вздохнули. И хотя впереди еще был длинный спуск, без тропы, по камням – об этом уже никто и не думал: главное - вниз, к земле! При спуске, правда, случился еще один «сюрприз»: Симон подвернул ногу в колене, но, не беда, Симон – парень сильный, опытный, дойдет. К вечеру, обессиленные, мы, наконец, добрались до какой-то речонки внизу, под скалой, и остановились на ночевку. Мы еще не знали тогда, какой опасности себя подвергали! 

Следующий день оказался для нас легкой прогулкой: главное препятствие было преодолено, солнце сияло, под ногами - твердая тропа, ведшая в нужном направлении. Впереди, в дымке, миражом колыхались причудливые контуры Ширкентского Барьера. К вечеру, когда до цели оставалось совсем немного, остановились на ночевку на безлесом пологом склоне. Настроение у всех было спокойное, расслабленное: завтра – Ширкент. Ночью нас разбудили какие-то толчки: землетрясение! Не самое приятное событие в горах! Но наши палатки стояли на открытом месте, ничто нам не угрожало, и мы молча переждали его. Уже засыпая, я вспомнил, что прошлой ночью мы остановились под скалой, и, если бы землетрясение случилось ровно сутки назад - быть беде. Конечно, это Бог пожалел нас и чуть задержал земной ход времен.
 
Утром, завтракая, вспомнили ночное происшествие.

   -Землетрясение? - удивилась Ира. – А я думала, это Сашка палатку трясет!.
 
Через пару часов мы вступили в Ширкент.

Ширкент – это небольшая, но широкая, почти круглая долина, обрамленная сверкающими от снега хребтами. Нижняя часть этих хребтов образована не гранитными скалами, как обычно, а красноватыми песчаниками, т.е. скалами, но слабой песчаной породы. Это и есть Ширкентский Барьер. Вода и ветер за тысячи лет выточили в песчанике грандиозные панорамы, непрерывно сменяющие одна другую. То перед нами вырастало целое войско огромных воинов, облаченных в мощные доспехи (грозная, но завораживающая картина!), то сотня каменных истуканов, недобрых в своей немоте, то гигантские тролли, застывшие, не завершив движения. Были здесь и сказочные замки, и крепости, и огромный, метров двадцать в диаметре, каменный шар нежного песчаного цвета, нависший над самой тропой. Нашлась в скалах и уютная пещерка высоко над тропой, и гладкая и плоская гранитная плита, размером в несколько футбольных полей, лежащая с небольшим уклоном к земле. Где-то тропа проходила сквозь длинную аркаду, образуемую отвесной скалой и рядом каменных колонн, а где-то выводила к водопаду, срывающемуся прямо с неба. Мы словно бродили в сказочной стране.
 
Мы простояли на Ширкенте два дня. Но у нас был еще день в запасе, и решили сходить в «радиалку» на один из Ширкентских перевалов. Двинулись утром, налегке, в руках только ледоруб или крепкая палка, и один рюкзак на всех с небольшой едой, чтобы перекусить. Перевал оказался несложным, бесснежным, но вдоль подъема лежал длинный, сверху до самого низа, снежно-ледяной «язык», и неясно было, по какой стороне языка нужно подниматься. В результате оказалось, что уже при подходе к верхней точке перевала вся группа оказалась на одной стороне языка, а мы с Виктором Ивановичем - почему-то на другой. Но язык узкий, метров пятнадцать-двадцать, и перейти его не составляло труда, и мы пошли. Виктор Иванович – впереди, выбивая ботинком ямки поглубже, чтобы поставить ногу, я – за ним, ступая след-в-след. Шли спокойно, но где-то на середине языка я на одно мгновение утратил внимательность, чуть небрежно поставил ногу в след, поскользнулся и полетел вниз. Скользить по языку мне бы пришлось недолго, считанные секунды, и, набрав скорость, я по дороге мог в любом месте врезаться в торчащий камень. Но размышлять о том, где и какой камень меня остановит, времени не было: нужно было спасать себя. Я перевернулся на живот, подтянул висящий на руке ледоруб, взял его обеими руками и, выставив перед собой, «клювиком» врезался в лед. Метров через пятьдесят скольжение прекратилось. Все мои спутники молча наблюдали за мной, не имея ни малейшей возможности вмешаться.

Я полежал секунду, не двигаясь и переживая происшедшее, потом потихоньку сполз с языка, встал и пошел вверх, догонять остальных. Почему-то после падения мне совсем расхотелось лезть на перевал, но и сидеть внизу и ждать группу я тоже не мог, и пришлось идти, преодолевая сильное желание остановиться, отдохнуть и обдумать свою жизнь. В результате до самого верха я так и не добрался, что-то помешало мне присоединиться к группе, а Симон на обратном пути все время дразнил меня, описывая, какой красивый вид открылся им сверху и как много я потерял, не увидев этого. (Он врал, потому что день был пасмурный, наверху – холодно и неуютно, а вид с перевала был серым и мрачным).

С Ширкента мы выходили другим путем, через обширное, забитое снегом горное плато. Путь через него ожидался длинным и утомительным, а то и вовсе непроходимым, если снег начнет проваливаться под ногами. Поэтому решили накануне подойти к нему поближе, чтобы утром, пораньше, по крепкому снегу, попытаться пройти его как можно быстрее. Так и сделали. Остановились на ночевку перед самым подъемом на плато, под большой раскидистой арчой. Ночью, когда все уже спали, послышался шум, треск и какая-то отчаянная возня. Это местные грызуны брали штурмом наши рюкзаки, оставленные перед палатками, с целью овладеть их содержимым. Первым не выдержал Симон. Он с криком и руганью выскочил из палатки, пытаясь разогнать «гостей». Но, понимая, что словесные угрозы вряд ли их остановят, пришлось нам встать, часть рюкзаков забрать в палатки, а остальные – развешать на дереве. 
 
На следующий день, рано утром поднялись на сверкающее на рассветном солнце горное плато. Снег покрывал все вокруг, и со стороны наш маленький отряд, растянутый в цепь, был похож на караван, бредущий по бесконечной снежной пустыне. Но мы шли, не останавливаясь, не отдыхая, и преодолели коварную долину без приключений. Спускаясь по широкой тропе и подойдя к реке, более спокойной и миролюбивой, чем Ширкент, увидели двух местных парней, ловивших на удочку форель - небольших изящных рыбок, в серых крапинках по спинке. Питаясь, как все туристы, кашами и консервами, мы уже немножко стосковались по нормальной еде, и предложили ребятам поменять пять пойманных ими рыбок на две банки сгущенки. Они согласились, и мы тут же устроили привал и сварили уху. Ели молча, не торопясь, смакуя каждый кусочек нежнейшей рыбки. В этом походе мы получили много ярких впечатлений. Впечатление от ухи из форели на берегу горной речки оказалось одним из них. Но не последним.

В конце маршрута, при подходе к кишлаку, нам повстречался грузовик, в кузове которого сидели показавшиеся знакомыми люди. Позже выяснилось, что в ту весну Ширкент штурмовали не только мы, но еще две группы из Академгородка, и только нам удалось пройти. И одна из этих групп сейчас сидела в грузовике и с завистью смотрела нам вслед.


2021 г