Всё память возвратить готова... История первая

      Истории из недалёкого будущего


      История первая. На плечах у папы



      Мы выходим из дома, слепит глаза яркий свет. Я жмурюсь, потом снова начинаю смотреть. Тепло и солнечно на дворе, по бледно-голубому небу ползут маленькие пушистые облака, доносится из кустов чириканье птиц, вдалеке чуть слышно играет музыка. Я устремляюсь к ближайшей луже, но папа успевает схватить меня за рукав.
      - В воду не лезть! Промочишь ножки, мама будет ругаться!
      Мы проходим вдоль нескольких деревянных домов и сворачиваем за угол, на узкую улочку. Мимо идут парни и девушки с красными флажками.
      - Видишь, Гришаня, какой сегодня день! Мировой праздник трудящихся! - Папа замолкает, потом произносит с лёгким раскаянием. - Люди уж с демонстрации, а ленивцы вроде нас с тобой только глаза продрали!
      Мы направляемся к лесу, моя маленькая ладошка в его сильной, жёсткой руке. На опушке деревья растут редко, потом всё гуще, мы оказываемся на узкой тропинке, и тогда папа сажает меня к себе на плечи. Руками я обнимаю его за голову. Хорошо, надёжно покачиваться на папиных плечах! Лес ещё голый, лишь на некоторых деревьях видны маленькие светло-зелёные листочки. Блики света скачут с листка на листок, с ветки на ветку. Довольно долго мы шагаем совсем одни, мне наскучило сидеть, хочется побегать и поиграть! Потом на тропинке перед нами появляется человек. Он идёт навстречу, быстро приближаясь. Это старый дядя, не очень высокий: с высоты папиных плеч я гляжу на него сверху вниз. Круглое доброе лицо, круглые тонкие очки, серая кепка, белая рубаха, защитного цвета брюки. Уступая нам дорогу, дядя заходит в кусты, и тогда я машу ему ладошкой, как мама учила. Он улыбается и говорит:
     - С праздником, будущий пролетарий!
     Сам улыбается, а глаза грустные. Мы идём дальше и подходим к ручью, который...

                ***

     - Стоп, стоп, довольно! - Сказал Майкл по-английски. - Теперь отведи назад и запишем последний эпизод повторно, с максимальным разрешением. - Он потёр рукой лоб. - Бьюсь об заклад, этого "старого дядю" я уже где-то видел! Может, попался, наконец, кто-нибудь интересный?
     Линда выполнила его просьбу.
     ...старый дядя, не очень высокий: с высоты папиных плеч я гляжу на него сверху вниз. Круглое доброе лицо, круглые тонкие очки, серая кепка, белая рубаха, защитного цвета брюки. Уступая нам дорогу, дядя заходит в кусты, и тогда я машу ему ладошкой, как мама учила. Он улыбается и говорит:
     - С праздником, будущий пролетарий!
     - Отлично, - удовлетворённо вымолвил Майкл, - сразу же и проверим "дядю" на вшивость. Врубай-ка ЭйАй.
     Линда уже регулировала настройки Искусственного Интеллекта.
     - Какую базу данных подключать?
     - Давай подумаем... Родился пациент наш Гришаня в Москве в 1937-м году...
     - Выбрал времечко, нечего сказать! Перед мировой войной, да ещё и в разгар большого террора!
     - Твоя правда, лучше бы ему повременить! Но уцелел, как видишь... И прожил супердолгую, насыщенную жизнь - дай Бог каждому! Так... В этом фрагменте воспоминаний ему, наверное, нет ещё двух, - согласна?
     - Пожалуй. Года полтора-два.
     - Тогда - подключаем тридцать девятый? Конец тридцать восьмого? Впрочем, для начала можно ведь захватить и пошире... Ставь так: СССР, вторая половина 1930-х.
     Застывшее "круглое, доброе лицо" перепрыгнуло на огромный десятифутовый экран, и тут же с разных сторон набросилась на него целая стая разноцветных точечек и штришочков. Они сбегались к физиономии, густым слоем облепляли глаза, уши, нос, губы, брови, подбородок, шебуршили и суетились вокруг, потом разлетались восвояси - и так много раз подряд.
     - Предварительная идентификация достигнута! - Возбуждённо воскликнула Линда. - Запрашивает, имеется ли в наличии образец речи.
     - Так дай ему ту единственную фразу!
     - С праздником, будущий пролетарий! - Зазвучал с экрана высокий мужской голос. - С праздником, будущий пролетарий! С праздником, будущий пролетарий!
     - Готово! - Объявила, наконец, Линда. - Смотри сам, что за птица, я ведь всё равно ваших русских не знаю. Вероятность девяносто девять и восемь десятых процента.
     - Ого! - воскликнул Майкл, взглянув на экран. - Это, скажу я тебе, находка! Выводим пациента из гипноза!

                ***

     - Good morning, Mister Gindin, - приветливо сказала Линда.
     - Просыпайтесь, Григорий Борисович! - Майкл говорил по-русски свободно, хоть и с едва уловимым американским акцентом. - Вставайте, граф, вас ждут занятные дела!
     Стопятилетний старец на кушетке заёрзал, поёжился, потом улыбнулся и открыл сперва один, за ним другой глаз. Размял руки, помассировал лицо и, покряхтывая, сел. Морщины его были глубоки, как Большой каньон, цвет глаз напоминал полуденное небо в песчаную бурю.
     - Какой же он древний! - В очередной раз подумал Майкл.
     - А эти ваши цацки? - Старик капризно потеребил электроды у себя на голове. - Можно уже раз в жизни отцепить?
     - Сейчас уберём. - Майкл осторожно снимал с лысого черепа разноцветные пластинки. - Сегодня Вы нас порадовали!
     - Да ну? Что-нибудь таки вспомнилось? - Старик оживился. - Нуте-с, нуте-с? Докладывайте! А то сам по себе ничегошеньки не припоминаю!
     - Это в порядке вещей. - Майкл помолчал. - Скажите, Григорий Борисович: доводилось ли Вам читать Бабеля?
     - Доводилось ли мне? - Старик хихикнул. - Вы, Миша, тот ещё юморист! Да Бабель, если хотите знать, мой любимый писатель! В Вашем возрасте цитировал "Одесские рассказы" близко к тексту. А "Конармия"? Это же супер! Сладкий цимес! - Он поразмыслил и нахмурился. - Только причём здесь Бабель? Я не мог знать Исаака Бабеля! Этот гений погиб вскоре после моего рождения!
     - А помните, о чём мы говорили неделю назад, перед началом сеансов? Установлено, что в нашем мозгу запечатлевается всё, буквально всё, нами увиденное и услышанное. Хоть зачастую сами мы, без гипноза, без приборов - не можем ни вспомнить этого, ни воспроизвести. То-то и оно, - в голоса Майкла послышалось торжество, - оказывается, Вы его знали! Точнее сказать, видели. И слышали. Только что мы получили короткую, но подлинную видеозапись Вашей памяти! И голос в придачу!
     Майкл помог старику перебраться на стул и кликнул мышкой.
     ...Круглое доброе лицо, круглые тонкие очки, серая кепка, белая рубаха, защитного цвета брюки. Уступая нам дорогу, дядя заходит в кусты, и тогда я машу ему ладошкой, как мама учила. Он улыбается и говорит:
     - С праздником, будущий пролетарий!
     - Исаак Эммануилович Бабель! - Представил "старого дядю" сияющий Майкл. - Прошу любить и жаловать! Собственной персоной, вне всяких реальных сомнений!
     - Интересное кино! И это, действительно, я вспомнил? Лично я? Но где же? Где и когда мы его встретили?
     - А вот этот вопрос не ко мне. Вернитесь мысленно в прошлое. Предвоенное время. Вы малыш, Вы тоддлер. Вы в Советском Союзе, первое мая, народ ликует. Вокруг деревянные домики, типа деревенских, неподалёку лес. Вы долго идёте по лесу...
     - Ага... Дайте уже немножечко пораскинуть мозгами... остатками мозгов...
     - Не прибедняйтесь, Григорий Борисович! Всем бы такие остатки.
     - Окей. Сами мы до войны проживали в Москве. Но был у отца друг... дядя Мара... он погиб в сорок третьем. Вот он-то как раз обосновался за городом, мы его навещали...
     - Не в Переделкине?
     - Нет. Как-то смешно назывался тот посёлочек... - Старик задумался. - Ага! Незадолго до смерти... папа перебирал давние фотографии, вспоминал: "Мы, - говорит, - ездили не в деревню, мы ездили в Лесной Городок!"
     - Понял. - Майкл снова подсел к компьютеру. - Смотрим... Лесной Городок... расположен... в пешеходной дистанции от Переделкина.
     - Вот оно что! Исаак Эммануилыч, должно быть, от самой своей дачи прошагал! Но когда? Первомай... я машу ручкой... мне никак не восемь месяцев... следовательно, год и восемь. Первое мая 1939 года!
     - Ровно через две недели Бабеля арестуют, - оторвав глаза от экрана, хмуро сказал Майкл.