Замок Зенозиуса, глава 14

В последние моменты перед отключением сознания я увидела рыжего кудрявого человека, прикладывающего ладонь к моему пылающему лбу. Сильная боль помешала рассмотреть лицо мужчины, остатки любопытства утонули в алом мареве. Я погрузилась в беспамятство.

Жизнь продолжилась уже в сине-белом замке. Беспамятная садовница Сиенна заменила собой аристократку Викторию, дочь Николеса Нистена. Каким-то образом Зенозиус стер память, вытеснив из сознания все, что было связано с прошлой жизнью. Не знаю, зачем он это сделал. В голове раненой птицей билась мысль о том, что поступок Зентера связан с благородными, вовсе не эгоистическими мотивами. Этому противоречило все, что я знала о нем, но злиться совершенно не хотелось. Хотелось поговорить с отцом и Зенозиусом, выслушать обе стороны, успокоиться, выпить напиток из астарии…

Меня отрезвил звон разбившегося стекла и вскрик какой-то дамы, наступившей на собственное платье. Я ошалело замотала головой, отмечая про себя, что таблички исчезли, а Лаврина стоит рядом с Зенозиусом и крепко держит его за руку. Странно, но гости не набрасывались на злобную королеву бала, пытаясь отомстить за позор и унижение. Они стояли с бледными, угрюмыми лицами, словно желая провалиться сквозь пол и больше никогда не видеть опорочившие стены. Я отпустила плечо Николеса.

Отец удивленно смотрел на выскользнувший из руки бокал, Лаврина что-то возмущенно бормотала, разом потеряв весь свой лоск, лишившись чопорной, ядовитой красоты. Теперь она походила на взъерошенного воробья с подбитой лапкой, жалко подпрыгивающего в попытках обратить на себя внимание, добиться помощи.

Зенозиуса явно раздражало сбивчивое бормотание женщины. Он бесцеремонно зажал ей рот, бросая на меня многозначительные взгляды. Угрызения совести?! Смешно! И я поверила в его благородные мотивы? Заранее простила человека, разлучившего с отцом, превратившего в прислугу? Следовало бы использовать всю гордость потомственной аристократки и хладнокровно вытянуть из владельца сине-белого замка правду о похищении. Вместо этого я поддалась неуместным эмоциям.

- Виктория? – хрипло произнес Николес. – Что за отвратительный туман поселился в моей голове? Как можно забыть собственную дочь? В день твоего исчезновения я слег с мигренью, а следующим утром проснулся со стертой памятью. Кто навел на меня странное колдовство? Подобные поступки жестоки, омерзительны. Люди, совершающие такие вещи, заслуживают публичного осуждения и изгнания. Кто это сделал?

- Зенозиус Зентер. Я похитил вашу дочь, - резкая боль пронзила грудь от неожиданно прозвучавшего голоса. Меня обдало холодом. В этом голосе звучало глухое отчаяние, Зенозиус выражал готовность понести ответственность за свой поступок. Как он изменился!

 Меня разрывали противоречивые чувства. Хотелось обнять и утешить Зенозиуса, но боязнь нанести незаживающую рану отцу останавливала, удерживала от безумного поступка. Николес смотрел на стоящего напротив человека с такой ненавистью, что я радовалась невозможности человеческих глаз испепелять на месте.
 
- Зачем? – я обратилась к Зенозиусу тихо, не так, как следовало бы дочери влиятельного человека. Прикрыла глаза в ожидании ответа, боясь, что Зентер скажет о сугубо корыстных мотивах похищения. Страх стучал в виски, мне не хотелось окончательно разочаровываться в человеке, долгое время предоставлявшем еду и кров.

Он познакомил меня с розами, дал возможность наслаждаться ни с чем не сравнимым общением. За время пребывания в его замке я узнала тонкости, о которых даже не подозревают знатные обитатели королевства. Превратилась в нового человека, способного одним ласковым взглядом успокоить разволновавшиеся цветы, поселить в трепетных душах доверие к завтрашнему дню. Научилась определять настроение роз по дрожанию лепестков, предугадывать капризы и радости. Я должна быть благодарна Зенозиусу.

- Причина довольна проста, - Зентер усмехнулся, нервно дернув уголками рта. – Причина банальна до такой степени, что мне не хочется ее озвучивать. Противна собственная слабость, ведь вы знали меня совершенно другим. Вы, Николес, совершенно справедливо ненавидели меня.

 Вы рассказывали Виктории о моих делах и она пылала праведным гневом. Вы готовили дочь к браку с порядочным человеком, а ведь я люблю ее. Вы бы никогда не дали благословение на наш союз, поэтому пришлось действовать силой, применить особые способности. Виктория тоже никогда бы не согласилась выйти за меня. Не спрашивайте, кто и когда научил меня стирать память.
 
Я воспользовался этим умением, лишил памяти вас и Викторию, но сам помню, отлично помню ужасный и счастливый день, когда после добровольного заточения в замке выехал на долгую прогулку. В тот день я увидел Викторию, упавшую с лошади. Она получила настолько серьезную травму, что без моего вмешательства погибла бы.
Я забрал ее к себе, лишил памяти, дал новое имя – Сиенна. Но постепенно она начала вспоминать вас, прошлую жизнь, свои впечатления и эмоции. Видела странные сны, мучилась сомнениями, предчувствиями.

На ее руках проявились изображения леопардов, символа вашего рода! Да, кровь – не вода, родовая память проявляет себя в назначенный час, разрывая все ухищрения. Я люблю Викторию. Думаю, что она вряд ли поддержит вашу идею об изгнании, ведь спасение жизни – заслуга, которую должны признавать даже враги. Сейчас ваша дочь дышит, видит, разговаривает.
 
Со временем она снова привыкнет к вам, будет командовать прислугой, выезжать на балы, смущаться от внимания молодых людей. Как видите, ничего страшного не произошло, но я все же прошу прощения у вас и Виктории. Мне не следовало поступать так грубо и необдуманно.
 
Николес, я и Лаврина застыли на месте. Монолог Зенозиуса одним ударом выбил нас из равновесия, погрузив в хаос жестокой и несправедливой жизни. Королева бала услышала то, что убило ее надежды на счастливое будущее с любимым человеком. Нистен не знал, как поступить с тем, кто спас, а потом похитил его дочь. А я..
Да, ненависть к авантюристу переполняла меня во время вечерних бдений с отцом, когда велись разговоры о честных тружениках и мерзких хитрецах.

 Но сейчас резкая неприязнь куда-то испарилась. Передо мной стоял тот самый Зенозиус, о котором рассказывал отец, предостерегая от доверия к таким людям. Зентер сказал, что любит меня. Стоит ли бояться такой любви? И что чувствую к нему я сама?

Страшная, невыносимая жалость обожгла сердце, словно Зенозиуса прямо сейчас изгоняли из королевства, обрекая на мучительные скитания, ужасающую нищету, позор, оскорбления. Осознание жестокости такого приговора навалилось тяжелой ношей, вынуждая наклониться вперед, схватить Зентера за руки, заглянуть в огромные зеленые глаза. Внезапно я осознала, что готова разделить с ним тяготы изгнания, помочь обрести новый смысл жизни, далекий от лицемерия и интриг.

 Но захочет ли Зенозиус меняться? Устоит ли он перед искушением, не захочет ли снова добиваться своего хитростью? Сложно остаться человеком, когда за тобой шлейфом тянется дурная слава, а мысли о еде не дают покоя.

Я чувствовала, что Зенозиус испуган и напряженно ждет решения отца. Но только ли Николес должен решать судьбу похитителя? Разве я не имею права вмешаться? Разве не могу хотя бы попытаться спасти Зентера? Вдруг мои слова помогут? Глубоко вдохнула, набрав в легкие побольше воздуха. Приготовилась к эмоциональному монологу, горячему выступлению, длинной речи в защиту Зенозиуса. Сейчас, сейчас…