Былинные земли. Рубец дележа. Часть 33

(Продолжение)

ПЛАТО С ДУБОМ

Наделенные десятинами, братья Шушкевичи могли свободней «дышать»: больше внимания уделять селибам, что формировались на усадебной земле, вкруг первоначального «гнезда» их отца Антона.

Застенок продолжал жить и развиваться. Семьи росли, строились новые хаты. Центральным считалось, конечно, подворье Павла, самого старшего из сыновей Антона. Судя по всему, его строение располагалось «под дубом», так назывался приречный участок, где в мою молодость сажали картошку – держали огороды. Земля была песчаной, неурожайной, и приходилось каждый год удобрять перегноем от коров и коней. Когда-то там была пойма реки, над которой поднималось плато, создавая возвышенность с величавым дубом.

СТАРШИЙ БРАТ ПАВЕЛ

Исповедальные ведомости Свядской Козьмо-Дамиановской церкви составлялись каждые четыре года, и позволяют проследить, как рос застенок, кто и когда появлялся в семьях обитателей. К сожалению, выпал период до 1894 года, за четырнадцать предшествующих лет, но основная картина ясна. Последняя ведомость, где упоминался Павел, была составлена в 1880 году. На тот час ему был 61 год, а жене его, Агафии, 57 лет. Они посеяли семена пятерых продолжателей рода – по тем меркам немного. Но Бог упрямо отваживал от наследников мужского пола. Все же, в начале второй половины столетия, родились Дмитрий и Николай, но вскоре их след пропал. В 1858 году они уже не упоминались – наверное, умерли.

В 1876-м упоминался некто Морсей - как «пасынок». Указывалось, что ему на тот час был 21 год. Однако упоминался всего один-единственный раз. В следующей исповеди его уже не было, и кто это, неизвестно. Неужели родители не были безгрешны? Но, скорее всего, под этим именем числился наемный работник, которого не выгодно было показывать «батраком».

По данным за 1880 год, Павел и Агафия проживали одни, уже не надеясь иметь побеги из числа сыновей. А дочери устраивались. Имя старшей, Феодоры, встречалось еще в 1854 году, в 14-летнем возрасте, а Татьяны – в 1864-м, когда той было 15-лет. Далее они сгинули. Думается, их «расхватали» женихи, и они покинули родное место.

ЮСТИНА, И ЕЕ ЖЕНИХ ДЕМКО

А две другие посвятили свои жизни застенку, разбавив его новыми фамилиями. Юстина, последняя, родилась, когда Павлу и Агафии было уже под 40. На некоторое время она выпала из обзора, а возродилась через 37 лет под именем «Устиния», и стала Демко. Надо полагать, так звали ее мужа, и она долгое время находилась при нем. А жили они первоначально, похоже, в другом застенке - в Черницах. В Веребках пара объявилась в составе целой плеяды отпрысков. По состоянию на 1894 год, в их круг входили Максим (самый старший), Нестер, Яков, Иван, Анастасий и Анастасия.

КОГО ПРИВЕЛА В ДОМ МАРТА

А заботу о престарелых родителях взяла на себя средняя дочь – Марта (Марфа). В 22 года она привела в дом Иосифа Прусского, и он перенял весь круг забот, что лежали на Павле. Селибу «под дубом» он занимал как зять. Первые сведения о нем – как раз в период объявления свободы для крестьян - 1861 год. Женился, когда было 22 года – как и Марте. Вскоре у них родилась дочь Мария. Но что с ней стало, неясно: в дальнейшем не упоминалась, а назывался сын Федор (Феодор).

Судьба Федора была безрадостной. Судя по всему, по достижению полноценного возраста, его «забрили» в рекруты, и он не вернулся. Такова была судьба многих крестьян. Империя требовала защитников, и на эту роль, в первую очередь, выставлялись крестьяне. Кто же еще?

Молох войны пожирал землепашцев. Попутно отметим частую смертность новорожденных. Если брать конкретно Веребки, то пагуба особенно косила в 50-е годы, когда сгоны и пригоны стали невыносимы. Помещичья выгода, а с ней и дворцовая престижность, оборачивались для крестьян трагическими последствиями. Это и понятно. Дети оставались неприсмотренными, и сокращались крестьянские жизни.

ПОСЛЕДНЯЯ МОЛОДОСТЬ ПРУССКОГО

К концу столетия «Осип Иванов Прусский» (так он теперь правописался), которому было уже 52 года, женился во второй раз. Новой женой стала некто «Фекла Лукашева» такого же возраста. Откуда она и чья, мы не знаем, Марта, очевидно, умерла.
После Федора вторым по старшинству становился сын Иван, и он брал на себя функции наследника. Иван создал собственную семью. Он женился на «Елисавете Семеновой». Помогала вести хозяйство «невестка Марья» - «вдова». Похоже, что ее мужем был тот самый Федор, которого «забрили» в рекруты. При ней оставалась двойня: Дмитрий, 6 лет, и Наталия, 4 года.

УГОЛ ВТОРОГО БРАТА

Имена Федор (Феодор) и Иван становились наиболее популярными в застенке. Еще один Федор появился в другом родовом «кусте», в семье среднего брата Леона (Леонтия). Леоновского Федора запечатлела исповедь за 1864 год. В 1880-м ему было уже 26 лет, и он жил с Пелагией (фамилия не указана), 21 год. Детей у них не было, и они присматривал за матерью Феодорой Никитовой (Микитовой), которой было уже 53 года. Леон уже не числился - умер.

Хата Леона стояла невдалеке от селибы Павла, но не «под дубом». Брат расположил свой участок тоже на возвышенности, но при дороге, которая вела из Свяды к переезду через Берещу и канал. Первенцем в семье Леона считался старший сын Василий, но он тоже исчез с застенковой арены. Последний раз показывался в 14-летнем возрасте в 1858 году. Снова рекруты?

Всего у Леона было восемь детей, о которых скажем ниже. В их числе – Иаков (Яков), мой прадед. Отметим и такой нюанс. Как и в случае с Павлом, где фигурировал «необъяснимый» Морсей, так и тут. Ревизская сказка, составленная в 1858 году, зафиксировала «Агаты Леоновой дочь Ганну», которая шла следом за строкой: «Павла дяди Иван Климов в бегах с 1820 года». Ясно, что это помощники - домашняя прислуга. Еще предки Леона въезжали в застенок с такими людьми, и в их числе упоминалась Агата Леонова с дочерью.

ОН ИВАН, И ОН ЖЕ «ЯНКО»

А первым, кто в линии Леона обзавелся собственной семьей, стал второй по старшинству сын – Иван, еще один в застенке. Чтобы различать с Иваном Прусским, его величали по-старинному: «Янко». Похоже, что это тот самый «Янка», что на фотографии Фидельмана, лепельского фотографа, который посещал веребскую харчевню в конце столетия. Снимок, где изображен интеллигентный человек с подносом в руках, а рядом стоит повар, хранился в архиве моей бабушки, и был подписан: «дед Янка».

Иван Леонтьев тоже женился дважды. Первой была Анна (по данным за 1872 год). От нее родились Василий и Стефан. Заметим, что Стефанов в застенке оказалось двое. Под таким же именем был младший сын Леона. Разница в их возрасте составляла пять лет, но ивановский Стефан умер – в последующем не показывался. А через 14 лет, в 1894 году, исповедальная ведомость зафиксировала новую жену Ивана – Евгению Семенову Равнопольцеву, которая была моложе на 14 лет. Обряд бракосочетания проводил в 1894 году новый священник, и он записал, что Евгения «вдова из деревни Веребки», но, скорее всего, она была из Рудни, так как ее восприемником являлся «Иаков Пшонко» оттуда.

СИЛЬНОЕ ПОТОМСТВО

От нее родилась новая плеяда застенковцев: Григорий, Семен, Мина, Павел и Косьма. Если к ним добавить более раннего Василия (от первой жены), то этот «клан» можно назвать абсолютно мужским - все шестеро были представителями сильного пола.

Повторимся, период до 1894 года, с 1880-го, не совсем ясный. Исповедальные ведомостей за 14 лет не обнаружены. Но вводились брачные свидетельства, которые назывались «обысками». Первый такой «обыск», по застенку, появился в 1892 году – уже в новых обстоятельствах. Слово «застенок» вышло из употребления, обе части поселения, разделенные руслом Берещи и ниткой канала, подлежали общей номинации: «деревня». Функции «обысков», как и исповедей, лежали по-прежнему на церкви, но Свядскую обитель обслуживал новый священник – Михаил Садовский, который еще не знал всех тонкостей вверенной ему паствы и называл деревню не «Веребки», а «Веребок».

Из «обысков» видно, что в 1892-м женился уже сын Ивана (Янки), внук Леона - Василий. Его избранницей стала «София Адамова Демно» (так в тексте, хотя в настоящее время эта фамилия пишется «Демко», и будем ее придерживаться), что и зафиксировал священник.

Но брак Василия был недолгим, София выпала из дальнейших обзоров. А в 1895 году тот же священник констатировал новый брачный союз потомка Леона как «вдовца», но уже с Меланией Микитовой Семако. Записано, что ее восприемником был «запасной рядовой Василий Осипов Семако» из застенка Черницы.

К концу столетия застенок настолько разросся, что хаты ставились впритык одна к другой. Уже не одна, а две улицы составляли селение. Первые хозяева уже забывались. А бразды правления брали в свои руки потомки.

КОМУ ОБЯЗАН РОД ЛЕОНА

Линию Леона продолжил еще один сын – Яков (Иаков). Он не сумел «догнать» брата Ивана по числу детей, но почти сравнялся. Если у одного было шестеро, и все мужского пола, то у другого – пятеро, но с большим уклоном на женскую природу.

Нельзя не сказать об одной, очень примечательной, детали. В конце века Шушкевичи возвратились к правописанию своей фамилии как «Сушкевичи». Чем это объяснить? Видимо, образ средневекового предка, который имел собственный кусок земли, волновал хозяев, наделенных выкупными десятинами и заставлял искать решение.
К тому же, появлялись новые претенденты на десятинные куски, въезжали люди со стороны, с другими именами и фамилиями. Так, вдовствующая невестка Прусского – Марья, наконец, обрела стабильность. По данным за 1900-й год, она называлась «Карповой», но мужем ее был теперь Иван Леонов Голубец, моложе супруги на пять лет. Ее первому сыну Димитрию было уже 12 лет, и они воспитывали 3-летнюю дочь Марью.

«Обыски» продолжались, и в 1903 году был зарегистрирован брак Семена – родного брата Василия. Семен нашел себе пару в Рудне - девицу Феклу из рода Пшонко. Третий брат Василия, «запасной рядовой Мина Иванов Сушкевич» (так в тексте) тоже женился на представительнице рода Пшонко – «Марине Андреевой», и тоже из Рудни. Женой четвертого брата, Павла, стала жительница Подбрусья. Ее звали «Елисавета Иванова Демко». Это последний архивный брачный документ веребских застенковцев (1910 год), и в том «обыске» участвовал «Яков Леонтий Сушкевич».

РАСКЛАД МЛАДШЕГО БРАТА

Наибольший след, если судить по количеству имен, оставил третий брат Шушкевичей (Сушкевичей), самый младший – Григорий (Григор). Он, как и Леон, ушел из жизни сравнительно молодым - когда возраст не перевалил за 60. Его жене Юстине было столько же. Первые годы совместной жизни нельзя назвать счастливыми, первые дети умерли еще в младенческом возрасте. Первыми были Петр и Семен, и приходились они на 50-е годы XIX столетия. А в период реформы семья Григория пополнилась Даниилом, Захарием и Тимофеем. Вместе с ними жила сестра Юстины – Магдалина.
Попытка 40-летнего Григория обзавестись еще одним сыном не удалась. Одногодок Леонтий тоже умер.

КРЁСТНЫЙ ОТЕЦ ДАНИИЛ

Зато наверстал упущенное отцом его сын Даниил. Он женился на Матрёне Николаевой (вместо отчеств тогда указывалась только принадлежность к родовой линии), и у них родились Петр и дочь, которую они назвали так же Матрёной, а за период с 1880 по 1894-й появились на свет еще трое: Николай, Гавриил и Семен.

С течением времени Даниил взял на себя роль главного свидетеля при создании брачных союзов, был посаженым на свадьбах Василия Иванова и Ивана Леонтьева. В то время таких людей называли восприемниками. Интересно, что крестными Василия выступали как его двоюродный брат, так и «Михаил Иванов Михно» - молодой челове с заречной стороны, а это говорит о том, что разделительная черта, что довлела целые века, стиралась, и люди общались, несмотря на разный уровень землепользования. Появились первые признаки ротации. Так, по достижении 18 лет в исповедях Свядской церкви не показывался застенковец Захарий Григорьев, зато он объявился как восприемник в брачном союзе своего племянника Петра с Феодорой Ивановой Пшонко из Рудни – был указан в паре с неким Сергеевым «из деревни Веребки», что подразумевало, конечно же, противоположный, казённый, берег.

РОДОСЛОВНОЕ ПОЛЕ

А свадебные пары по-прежнему формировались «из своих»: женихов или невест выбирали из общепоместных селений - Рудни, Черниц, Свяды и т.д.

В 1895 году бракосочетался уже сам Даниэль, причем повторно, так как овдовел. Его Матрёна умерла. В 1895 году священник Садовский зафиксировал союз Даниила с Анной Даниловой Демко, девицей, 19 лет. Она была моложе жениха на 17 лет, и благодаря ей, семейство стало самым многочисленным в застенке. К прежнему составу наследников добавились Алексей и Андрей.

В 1903 году Даниил уже устраивал свадьбу для своего старшего сына Петра, и восприемником был его дядя Захарий, о чем мы сказали выше. Потом наступила очередь среднего сына – Николая, который нашел себе пару в лице Александры Николаевой Демко из села Свяда, а через год – еще одного, Гавриила (брал Пелагию Павлову Рудак из Велевщины). Интересно, что во всех исповедальных и брачных документах григорьевцы именовали себя по средневековому предку – назывались «Сушкевичами».

Самый поздний ребенок Григория – Тимофей, тоже был женат: на Елене Васильевой, и у них появились сначала Михаил, а потом Христина. А Ефросиния (три года в 1900 году) стала последней в исповедальных списках рода Шушкевичей (Сушкевичей), выявленных в Национальном архиве Республики Беларусь.

К началу нового столетия веребских Шушкевичей (Сушкевичей) набралось уже 46 человек. За 20 прошедших лет увеличение вдвое. Появились те, кто свежи в нашей памяти. В 1900 году моему прадеду Якову было 40 лет, а жене его Степаниде – 38, и они воспитывали трех дочерей (Анну, Анастасию и Юлию) и двух сынов – Терентия и Луку (моего деда).

(Окончание следует).

На снимке: конец 70-х годов прошлого столетия; одна из наследниц линии Григория Шушкевича в окне хаты своих предков-застенковцев.


18.10/23