М. История12. О Высоцком

М. История # 12. О Высоцком.

       По правде говоря, мой рассказ будет отвлекаться в стороны. Растекаться по древу...

       Сам я родился на улице. Ледяной зимой, 25 февраля, мама не добежала до нашей Ильичевской больницы, они с отцом постучали в ближайшую калитку, в районе улицы Деловой, и хозяин этого радушного дома, Бахтин, стал моим крестным... Все, в общем, обошлось нормально, только у меня на всю жизнь остались немного дрожащие руки. Родители рассказывали, что первые несколько лет дрожь была так сильна, что они боялись - смогу ли я писать в школе... Но все понемногу наладилось, правда, пару раз в жизни в новых коллективах меня встречали как бухарика...

    Эта дрожь в руках, которой не было у других людей, стала первым примером того, что биология и анатомия могут быть очень индивидуальными. Потом оказалось, что один из двоюродных братьев потрясающе шевелит ушами, а у меня самого мизинцы на ногах вообще могут жить своей жизнью  и т. д. Позже я осознал, что совсем не брезглив и абсолютно не стеснителен, равнодушно могу раздеться догола, или, например, выяснилось, что болевой порог у меня тоже нетипичный...

    Теперь об алкоголе. Дома у нас выпивали только по праздникам, когда приходили многочисленные родственники. Родители ставили на стол домашнее вино, которое все очень хвалили, на проводах и свадьбах была водка. Однажды, лет в пять, я случайно выпил полстопки водки, перепутав с водой, но сразу просто уснул и все. Так что до 15 лет я практически ничего не пробовал.

    В девятом классе все понемногу изменилось. В нашу школу перевели ребят и девочек из восьмилетней школы # 50, пос. Мирный, их них создали класс "Г", и так вышло, что я и Саша С. быстро влились в их чудесную компанию и там прочно обосновались. Постепенно на большие праздники стали устраивать вечеринки у кого-нибудь дома, человек по 15-20. Естественно, все понемногу выпивали, девочки вино, а мальчики или вино, или водку. Дома, конечно, знали, что я иногда хожу в эту компанию, и однажды старший брат Вова завел со мной серьезный разговор, - он сказал, что взрослея, всем приходится когда-то выпивать, и надо делать это правильно, а не как попало. Он научил меня съедать перед застольем немного сливочного масла, рассказал про выдох перед рюмкой водки, и, главное, научил в первые секунды после рюмки выпивать крошечный глоток минералки. Так я и стал делать.

    Постепенно выяснилась очень странная биологическая вещь, о которой я не стал никому рассказывать. На меня не действовал алкоголь. ВООБЩЕ. В компании думали, что я просто хорошо держусь, а я не стал уточнять, что просто ничего не чувствую. Так продолжалось два года. Самый апогей, или апофегей, как говорил Ю. Поляков, был на праздновании Нового Года в десятом классе, на Мирном, в доме Тамары М. Перед этим я два-три дня переболел каким-то чудовищным гриппом, вызывали врача на дом, температура сутки была 40 - 41 градус, у меня были не-то видения, не-то галлюцинации, потом все быстро прошло. Мать сжалилась и отпустила на вечеринку, но заставила надеть невероятное количество одежек, в общем, я пришел, как капуста. Новогодний вечер удался, пили, танцевали, музыка, гитара, и многие парни перебрали и позасыпали. Так что я сделал! По какой-то странной причуде я нашел на зимней улице полузасохший цветок-ноготок, стал по очереди будить ребят, рассказывать, что они пьют неправильно, а я, мол, научу, наливал две стопки водки, себе бросал цветок, мол, потом занюхаем, и хором выпивали. Каждый из них опять отключался, а я  прикалывался дальше, и так всю ночь...

    Наступило лето, я поступил в Универ, первый курс был очень трудный, а зимняя сессия вообще Освенцим. Иногда спать приходилось три-четыре часа. Кушали тоже когда как. На первомайские праздники поехал в свою школьную компанию, было очень классно и весело, и я машинально, чисто по привычке, которая выработалась на праздничных застольях за эти два года, стал много пить, даже очень много, даже стал по-глупому, по-молодости бравировать и выделываться, совершил просто ужас - наливал в тарелку водку, крошил туда хлеб и ел ложкой. И Природа не выдержала. Этот неизвестный таинственный  механизм 1 мая 1973 года  выключился навсегда. 

    Проснулся я утром в прекрасном настроении, но в незнакомой комнате, на огромной кровати, рядом спал Саня С. Почему-то я помнил только самое  начало вечера и всё. Я его разбудил, он повернулся, как-то странно посмотрел на меня и спросил - Ты живой? -В смысле?  - спросил я... И он начал рассказывать! Господи, я просто не верил своим ушам, всем этим кошмарным подробностям... Не буду все пересказывать, весь этот сумбур и ужас, замечу только мимоходом, что один из друзей сказал - Гена нам испортил весь вечер, а другой друг сказал  - Ты на Гену? И вырубил его с одного удара... В общем, потом, к ночи, они вызвали Скорую, потому что я стал натурально умирать и холодеть, те приехали, и, надо отдать им должное, врач, потрогав ледяное тело, сразу спросил - Он, наверное, студент-первокурсник? В общем, они всадили мне в вену лошадиную дозу кофеина... Сутки, до 3 мая, душа моя пела и танцевала, но к моменту поездки на учебу в Донецк все "лекарство" выветрилось, и наступил ступор, ужас от переживаний...

    Посудите сами - я был спокойный, вежливый, рассудительный, никогда не дрался, не хулиганил, отлично учился, в общем, "комсомолка, спортсменка, красавица", обыкновенный советский паренек, студент, и тут такое... Надраться, не понимать, что делаешь, не знать, не помнить, перейти все мыслимые границы... Получается, я не отдаю себе отчет о себе, о своем Я... Есть такое избитое выражение - Как дальше жить?

    С такими мыслями, буквально в состоянии непрекращающегося стресса, аффекта, шока, я приехал в Донецк, зашел в общагу...

    В комнате сидел с гитарой гость, к физику Боре пришел близкий друг из его группы, он знал много хороших песен, а когда я зашел и стал молча переодеваться с дороги, он запел то, что я раньше никогда не слышал -               

    Ой, где был я вчера, не найду, хоть убей,           Только помню, что стены с обоями,                Помню, Клавка была, и подруга при ней,       Целовался на кухне с обоими...

    А наутро я встал, мне как давай сообщать,     Будто голым скакал, всех хотел застращать,     Будто песни орал, и хозяйку ругал,                А отец, говорил, у меня генерал!               

      А потом рвал рубаху, и бил себя в грудь,   Говорил, будто все меня продали,                И гостям, говорят, всё не давал продыхнуть,                Все донимал их своими аккордами,

    А потом бросил пить, говорят, потому что устал... Начал об пол крушить благородный хрусталь,       Лил на стены вино, а кофейный сервиз,         Растворивши окно, взял да и выбросил вниз...

    И никто мне не мог даже слова сказать,                А потом понемногу оправились,                Навалились гурьбой, стали руки вязать,                А потом уже все позабавились,

    Кто плевал мне в лицо, а кто водку лил в рот,        А какой-то танцор бил ногами в живот,                Лишь молодая вдова, верность мужу храня -        Ведь живем однова - пожалела меня.               

      И бледнел я на кухне разбитым лицом,               Делал вид, что пошел на попятную,                - Развяжите, кричал, - да и дело с концом! Развязали, но вилки попрятали...

    Тут вообще началось, не опишешь в словах,          И откуда взялось столько силы в руках,                Я, как раненый зверь, напоследок чудил,            Выбил окна и дверь, и потом балкон уронил...

    Ой, где был я вчера, не найду днем с огнем,    Только помню, что стены с обоями,                И вот осталось лицо, и побои на нём,                Ну, куда теперь выйдешь с побоями...

    Ежели правда оно, ну, хотя бы на треть,     Остается одно - только лечь помереть!             Хорошо, что вдова все смогла пережить,    Пожалела меня, и взяла к себе жить...

    И уже при словах " А наутро я встал - мне как давай сообщать " меня просто пронзила молния, насквозь пронзила, навсегда.  Впервые за 20 лет жизни я узнал, что есть человек, который полностью, до мельчайших подробностей говорит от моего имени, знает все, что у меня в душе, и в голове и в сердце, потому что эта песня - она ведь не о том, что пьяный совершил множество глупых поступков, она о том, что чувствует сам человек, совершив все это, эта песня о его боли... Так я впервые понял, что Высоцкий говорил ИЗНУТРИ каждого  из нас... В "Саге о Форсайтах" Голсуорси однажды сказал поразительную вещь - Настоящий талант, настоящая литература,  - это когда человек читает то, что написал автор, и вдруг с удивлением понимает, что в этих строках написано совсем другое...

    Вскоре произошел еще такой же случай. На дне рождения подруги Галы С. было много молодежи, и много родителей, и музыка была родительская, нам все это совсем не подходило, но была пластиночка - только-только вышла - "Он не вернулся из боя "... Мы её слушали раз сто - сначала танцуя, а потом просто так... Если её СЛУШАТЬ - это рассказ про товарища, который был неловкий, неуклюжий, неподходящий какой-то, и спорил все время...

        Он молчал невпопад, и не в такт подпевал,          Он всегда говорил про другое...

    А если СЛЫШАТЬ сердцем - это самые пронзительный стихи о войне, написанные без слова " война"...

    Или вот другие его слова, просто четыре слова, вдумайтесь, -       

     Наши павшие - как часовые!

    Высоцкий вошел в мою душу, как Бог входит в сердце. За следующий год я узнал и запомнил уже много его песен, а бессмертная "Смотрины (Там у соседа пир горой) "  пелась в общаге по несколько  раз... Студенты, казалось бы, легкомысленная, гулящая публика, замирали с мурашками по коже, когда звучало -

    Я "ЯК", истребитель, мотор мой звенит,                И небо - моя обитель,                Но тот, который во мне сидит,                Считает, что он - истребитель!

    В марте 1974 года состоялись концерты Высоцкого, два в Жданове и два в Донецке. Ясно, что я уже не мог не пойти. Билет был на восемь вечера, концерт начался в одиннадцать, из-за переездов и аншлагов. Три часа весь народ ждал на площади перед Драмтеатром. Ждал спокойно и терпеливо. Погода была ужасная, холод, гололед, изморозь. На моих длинных волосах лежала ледяная корка. Потом, когда Он приехал, народ также спокойно и с достоинством протиснулся в театр. Стояли в проходах, немного сидели на полу. Несколько номеров, пять-шесть, исполнили люди из  Таганки. Запомнилось, Борис Хмельницкий читал А. Вознесенского -               

    Товарищ Партия, я прошу,                Уберите  Ленина с денег,                Он для сердца и для знамен!

    Потом вышел Высоцкий. Пел очень много, чередуя легкие вещи и серьезные. Ну, что сказать... Просто стояла тишина.

    Кстати. В 2009 году на стройке я познакомился с хорошим человеком, Сашей М. из Моспино, мы месяц трудились вместе. Он оказался фанатом Высоцкого, был просто влюблен в него, всю жизнь собирал материалы о нем, к нему даже обращались за информацией из музеев Москвы и Питера. Но Высоцкого он не видел, и расспрашивал меня о моих ощущениях на концерте. Я долго думал, потом задумчиво сказал - Ну, просто все молча слушали... Саша тоже долго подумал и ответил - А наверно, и не могло быть чего-то другого...

    Самое удивительное - и самое важное - что бы ни происходило  в твоей жизни, или в жизни этой страны, хорошее или плохое, смешное или печальное, необычное или наоборот, приевшееся, - всегда  оказывается, что лучше всего об этом уже когда-то сказал этот невысокий необыкновенный человек... Сказал так, что ты непременно остановишься и задумаешься. Ну, а потом пойдешь дальше по жизни, немного с грустью, немного с гордостью из-за причастности к этим людям, этой стране, этим временам... За прошедшие десятилетия нашей жизни стало другим не просто что-то, а ВСЕ абсолютно. Многое, очень многое ВАЖНОЕ стало ПРОШЛЫМ. И только Ильф и Петров и песни Высоцкого - они всегда сегодняшние, из этой минуты... Они - про то, что происходит сейчас...

    Впрочем, единственное исключение - война в Донбассе... Про это у них нет...

    В один из весенних вечеров 1977 года, ближе к полночи, проводив свою первую любовь - Танечку Т. за тридевять земель, я возвращался со стороны Южного автовокзала по Первой линии (ул. Артема), и, приближаясь к Первому Гастроному, увидел перед дверями ресторана "Москва " очередь, человек тридцать. Как могла возникнуть очередь в полночь? В задумчивости я медленно проходил под раскрытыми окнами ресторана, и тут сверху ( с небес?) обрушилось -

    Корабли постоят, и ложатся на курс,                Но они возвращаются сквозь непогоду,                Не пройдет и полгода, и я появлюсь,                Чтобы снова уйти, чтобы снова уйти на полгода...

    Весь народ стоял неподвижно. И я.

    А утром рассказывали, что Высоцкий к кому-то приезжал, был в ресторане, его просили попеть... Говорят, был какой-то грузин, взял свою пыжиковую шапку, прошел по залу, набрал шапку денег, и, встав на одно колено, преподнес Высоцкому...   

    Шли годы, шла жизнь. Приходили к нам новые его песни. И опять, не раз и не два, случалось так - что-то в жизни произошло, и вдруг оказывается, что именно об этом - его очередная песня!

    Побывав несколько раз в стройотрядах в Сибири, и, благодаря нашему необыкновенному Егору - бригадиру Саше Е. - впервые увидев крупные северные деньги, я совсем по-другому услышал "Про речку Вачу и попутчицу Валю "...

    Встретил свою яркую любовь, Танечку Т., впервые в жизни испытал ревность к её парню - Толику Л., и вдруг совсем по-новому услышал как-бы блатную песню, которая оказалась ну совсем не блатной - "Тот, кто раньше с нею был"... В тот год этой песней я был просто очарован... Кстати, любимая песня Людмилы Гурченко.

    Возвращаясь из стройотряда, решил заскочить в Одессу за джинсами, - что сразу напевается? - Который раз лечу Москва - Одесса!

    А сколько людей на междугородних переговорах вспоминали знаменитые слова -                - Я хватаюсь за диск телефона,                И набираю вечное ноль семь!                А, вот уже ответили, -  Ну, здравствуй, это я!

    "Ой, Вань, гляди, какие клоуны! "... Я думаю, Нобелевскую премию по литературе однозначно заслуживают строчки Высоцкого - " Тут за день так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь!

    Потом мы услышали "Охоту на волков"...

    Когда я начал писать эту историю, и хотел рассказать о своем отношении к Высоцкому, то подумал, что надо привести несколько примеров, цитат, из самых важных, самых гениальных песен. Но потом быстро понял, что это невозможно. У него  600 песен, и нельзя о чем-то сказать, а о чем-то промолчать... Все 600 песен написаны ИЗНУТРИ кого-то, человека ли, самолета ли, волка ли, и нельзя сказать, что Боксер важнее Пьяницы, или Джеймс Бонд важнее Бабы-Яги, или Охотник важнее Волка, или Скалолаз важнее Агронома, или  Чемпион по шахматам важнее Пациента Канатчиковой дачи, или Ученый важнее Зэка, или Канатоходец важнее Работяги, или Солдат важнее Влюбленного... Говорят, что в древности было около 50 евангелий, рассказывающих о Иисусе Христе, но в истории остались четыре, остальные канули в Лету... От Высоцкого, думаю, навсегда осталось 600 евангелий - от всех, о ком Он написал.

    Когда-то, на пике молодости и славы, Джон Леннон сказал - Битлз стали популярнее, чем Иисус Христос... Тогда, впрочем, это вызвало множество нареканий. Я не хочу делать глобальных сравнений, просто хочу сказать о себе - вот уже много-много лет, каждый день, по разным поводам, в голове и в душе возникают слова Высоцкого... Я уверен - в этом что-то от Бога...

    В той, первой жизни, когда я много ездил и летал, останавливаясь в Москве у Юрика, мы всегда шли с цветами на Ваганьково. Советский Союз знал только два места с таким количеством приходящих - мавзолей и могила Высоцкого. Как ни жаль, но то Время уходит навсегда. Как ни жаль, сейчас за Высоцким, рядом с В. Листьевым, могила Отари Квантришвили. Авторитета. Покойный друг наш, Ванечка, сказал бы - Как я пала, как я пала...

    Но пока стоит на свете эта Одна Шестая Часть мира, пока звучит русская речь, всегда будут помнить одного Гения -

    Чем меньше женщину мы любим...

    Я встретил Вас, и все былое...

    Итак, она звалась Татьяна...

    У лукоморья дуб зеленый...

    Унылая пора, очей очарование...

    И, конечно, всегда будет разноситься из окон голос другого Гения -

    Идет охота на волков, идет охота...

    Закончу самым моим любимым -

    Если мясо с ножа ты не ел ни куска,                Если, руки сложа, наблюдал свысока,                А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,    Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем...

    Если, путь прорубая отцовским мечом,                Ты соленые слезы на ус намотал,                Если в жарком бою испытал, что почём -         Значит, нужные книги ты в детстве читал!