Солнце встает с востока. 31. Утро

Он проснулся в половине девятого. За десять минут до этого был сильный «бах!», как деревянной колотушкой по барабану, но такой, что город вздрогнул. В окно мимо отдернутой влево шторы, собрав над толстым шерстяным ковром пыль, которая золотым столбом поднималась вверх под потолок с люстрой со стеклянными плафонами в виде цветка, и дальше во все углы: на стол с ноутбуком, на глиняный горшок с гузманией на деревянной подставке у двери, на  стул возле грубы, куда он вечером на выгнутую спинку бросил штаны и футболку – сквозь тюль, как муку через сито, утреннее солнце сеяло белый свет. За ночь комната остыла, в воздухе чувствовался холод.

Нина Николаевна была на кухне.

Когда он перевернулся набок,  при этом отметив про себя, что под одеялом теплее, чем без него, и уже собирался вставать, позвонил телефон.

Нина Николаевна сказала: «Привет». Звонила Вера.

Он слышал, как Нина Николаевна спросила ее: «Когда?»

В этот момент раздался еще один «бах!»

Он слышал, как Нина Николаевна поднимается по ступенькам наверх и, скинув, было, одеяло, опять им укрылся.

Нина Николаевна уже в двери:

-Ты слышал?

-Слышал. Что это?

-Вставай и включи компьютер. Вере звонила Ира из Москвы, говорит, что Россия бомбит Киев.

-Вот. Вот оно, - выскочив из кровати он, целясь в штаны, и когда уже просунул одну ногу в штанину, другой промазал,  завертелся, в трусах, выше трусов белое рыхлое тело, которое венчала голова с перекошенным злостью лицом, возле стула. - Никто не верил. Думаете, дурак? Нет, не дурак. Вы дураки. Не слушали. Получайте. Самолеты не летают. Как теперь? А я говорил.

Наконец, он попал штанину, но и тут, пальцы цепляясь за ворс, не пускали ногу дальше: «Черт».

-Хватит уже! – прикрикнула на него Нина Николаевна.

Он натянул на себя футболку и сел за стол: «А я говорил. Да, пробки на улицах Харькова, Зеленский объявил о введении военного положения на всей территории Украины, в районе Азовского моря и Одессы происходит десантная операция Черноморского флота РФ, взрывы в Сумской области, аэропорт Борисполя закрыт для вылетов, слышны взрывы, надо будет позвонить Зое в Киев, и вот, «Доброе утро, дорогие читатели. Сегодня под утро, в районе 6 часов мск, президент РФ Владимир Путин объявил о начале специальной военной операции на Украине. Он призвал украинских военных сложить оружие. В планы Москвы не входит оккупация украинских территорий, добавил Путин. В крупных украинских городах слышны взрывы — судя по всему, из расположенных там воинских частей Вооруженных сил Украины (ВСУ)» Обращение.

Путин: «Уважаемые граждане России! Дорогие друзья! Сегодня вновь считаю необходимым вернуться к трагическим событиям, происходящим на Донбассе, и ключевым вопросам обеспечения безопасности самой России. Начну с того, о чём говорил в своём обращении от 21 февраля текущего года. Речь о том, что вызывает у нас особую озабоченность и тревогу», - понятно, а дальше, дальше история.

-Где телефон? – он набрал телефон Зои Акимовны. – Привет. Ты на даче?

-В Києві. Зараз у Светочки. Ця (…) обстрілює місто.

-Поезжайте в Золотоношу.

-Якраз збираємось. Речі пакуємо. Ігор поїхав на заправку. Там, чорт знає, що твориться. Великі черги. І кажуть, що бензина скоро не буде.
   
-Ну, вы не паникуйте.

-Как не паниковать! Здесь… Все. Потом созвонимся. Слава Україні!

Он растерялся. Не знал, что сказать. Что ответить? Его сбила с толку «слава Украине» Зои Акимовны. «При чем тут это?» - он стоял посреди спальни, как столб, даже тогда, когда она выключилась, держа возле уха телефон, не зная, что ей ответить на этот ее пассаж.
 
-Поговорили? – спросила его Нина Николаевна.

-Она сейчас в Киеве. В конце сказала «слава Украине». К чему? Зачем?
 
-Она всегда была такой. Всегда была активисткой. Ты забыл о ваших спорах в тринадцатом году. Ну что, переспорил? Не переспорил. Не обращай внимания.

-Зачем она так и таким тоном, будто это я виноват, что бомбят, будто потому что я не разговариваю на украинском языке и так далее. Я здесь родился, вырос, не цыган и не еврей, а выходит так, что никакого отношения ни к земле, ни к солнцу над ней, ни к воздуху, которым дышу, не имею,  но есть народ, который имеет. Я ж не возражаю, я согласен и на украинский язык, но если говорите на нем, то говорите правильно, не как иностранцы, не кривляйтесь, и на вышиванки (вот, когда они их одевают, они понимают, что там на них вышито, что все эти крестики значат?),  и не только соглашаюсь, но и люблю, но нельзя же так, что заставь дурака богу молиться.., до истерик, до исступления - лоб разобьешь. Но дело даже не в этом. А в том, что.., - тут, споткнувшись на невысказанном слове, он отчаянно махнул рукой, мол, и так понятно (а что понятно? он и сам не знал, что понятно).