Дом в Конюшенных угодьях Раиса

Как-то нечаянно я попала в дом, хозяйка которого запала в душу.

Знала её задолго до этого знаменательного визита. Знала не близко, просто давно учились в одной школе, потом она оказалась коллегой моей сестры Люси и её мужа. Нечаянная встреча, потом пару раз что-то праздновали в одной компании. Приятельство много лет не поддерживалось, никакой особой тяги к более тесному знакомству или дружбе я не чувствовала.

А тут вдруг Люся сообщила, что наша общая знакомая Раиса приглашает нас в гости в загородный дом. Собирались долго, всё что-то не складывалось – то неотложные дела, то другие гости, то хозяин приболел. Наконец, наступила суббота, когда все смогли. Это был последний день бабьего лета, по прогнозам на следующий день должен был пролиться дождь. Этот прогноз стал решительным фактом, подтолкнувшим нас к посещению давней знакомой.

– Это, вроде, дача? – спросила я сестру. – Помнится, Раиса и Володя начали строить дом, господи, сколько ж лет назад?
– Лет пятнадцать назад, – ответила Люся. – Уже давно построили и живут там постоянно.
– Вот интересно. Они сразу строили дом, а не дачу?
– Два этажа, балкон, терраса. Мы с Сашкой были у них, когда дом был построен, не было только отделки. Дом и правда, большой, все коммуникации.
– А место? Это деревня или дачный посёлок?
– Место совершенно удивительное. Называется Конюшенные угодья, а там дачи и коттеджи. Теперь люди просто домик Ниф-Нифа не хотят.
– Строят каменные домики Нуф-Нуфа,  – продолжила я.
– Ну что-то вроде.

Домик оказался похлеще, чем у Нуф-Нуфа.

Нас было трое, мы с сестрой и её муж Саша. Собственно он нас привёз на машине.

Сами угодья, неизвестно почему названные Конюшенными, произвели на нас неизгладимое впечатление. Если отвлечься от домов и домиков, построенных людьми, убежавшими из каменных оков города, то сам уголок поразил своей  невероятной красотой и первозданностью. Два огромных пруда, в которых обитатели закрытого посёлка разводят рыбу, живописные берега, достойные кисти Шишкина, смешанный по-осеннему красочный лес, густой, звонкий и пахучий. Место – просто сказка!

После небольшой прогулки по окрестности мы вошли на территорию принимающей стороны. Через скромную калитку прошли на участок. При входе увидели небольшой загончик за тонкой металлической сеткой, где разгуливали три курицы. Куры, цветущие и довольные, к тому же настоящие красавицы – сами пышные, пёстрые рыже-красного окраса, с пушистыми хохолками-фонтанчиками над изящными гребешками.

– О! Да у вас натуральное хозяйство, – похвалила я хозяйку.
Та немного сконфузилась:
– Они давно не несутся.
– Вы их едите? – предположила я, посчитав, что кур, должно быть, поначалу было больше, а осталось три.
 – Да нет. Мы с ними дружим…

Рая рассказала, что однажды одна пернатая красавица заболела и муж возил её в ветеринарную клинику:

– Представляете, как удивились люди в очереди, когда увидели Володю с курицей в руках… Кто-то даже предложил сварить из неё суп. Володя обозвал его нехорошо. Потом вышел доктор, всплеснул руками: ну нашли, кого лечить! Но вылечили.

Мы обошли двухэтажный коттедж по узкой тропке и оказались в живописных зарослях кустов и высоких пучков отцветающих флоксов и хризантем. Шли за хозяйкой, виляя по вытоптанным дорожкам, обнаруживая перед собой и по бокам сложные натюрморты из плодовых деревьев, кустарников, торчащих из земли засыхающих или загнивающих стеблей растений. Между скоплениями таких «букетов» проглядывались грядки, уже пустые, теплица, подобие мини-прудика из подручных материалов с остатками позеленевшей воды, веревки от качелей, припорошенные жухлыми листьями порожки, ведущие в другую часть участка, где в чаще всё ещё зелёных порослей, произвольно разбитой на мелкие зоны отдыха,  могут гулять лишь очень маленькие особи, видимо, гномы.

Как мне нравятся такие заросшие сады! Вот именно такие, неухоженные, нерегулярные, без намёка на цивилизацию, загадочные и таинственные. Если бы не каменный дом, возвышающийся в центре этого царства необузданной флоры, можно было бы подумать, что здесь живут сказочные лесные существа.

При входе в дом нас встречает собачонка породы чихуа-хуа.

– Ой, смотрите, чтобы она не выскочила на улицу. Я её одну не выпускаю, – говорит Раиса. – Боюсь, как бы не потерялась.

Дальше Раиса ведёт нас в дом через кухню, расположенную в длинном аппендиксе, переходящем в коридор. Из кухни вываливается толстющий дымчатый кот - то ли шотландец, то ли британец, мило здоровается с собачкой, ткнувшись ей носом в бок.  А коту здесь неплохо живётся, думаю я, оценивая его упитанность и умиляясь его довольной мордой. Здесь мы разуваемся и входим в огромную гостиную, заставленную креслами, диванами и стульями, среди всего находим накрытый стол и тут же по приглашению хозяйки рассаживаемся вокруг него.

Дом с камином – моя давняя мечта. В моей гостиной камин декоративный, электрический. А здесь всё настоящее: за окном – лес, в камине – дрова. Как, должно быть, уютно в этом доме зимой, когда горит живой огонь.

Мы выпили за встречу, чокнувшись бокалами с каким-то иностранным напитком, похожим на ликёр. Я не сильно жалую ликёры, но в гостях не привередничаю – пью и ем то, что предлагают. Так же и Люся. Нас так воспитали. Раиса постаралась и наготовила много разных блюд. Сама же почти не ела.

– Я мало ем, – призналась она. – Не понимаю, почему не худею…

Раиса была невелика ростом, пухленькая и уютная, подкрашенные в тёмный тон волосы подхвачены заколкой, на лице ни грамма косметики. «Да и не нужна ей косметика», – подумала я.

Я вспомнила, какой она была в школьные годы. Рая была на несколько лет старше, а старшеклассники запоминаются лучше, чем младшие. Она была красива цыганской красотой. Большие карие глаза, чёрные волосы, вьющиеся у лица, заплетены в длинную косу знатного объёма. И походкой она выделялась – не ходила, а вышагивала, полная достоинства и внутреннего спокойствия.

Она и сейчас была несуетлива. Но говорила много. Видно, хотелось выговориться.
При этом есть ей было некогда, она увлекла нас рассказами о своей жизни, из которых мы узнали о том, что Рая живёт в Конюшенных угодьях постоянно, а с тех пор, как ушла на пенсию,  в город почти не выезжает. Узнали о выросших дочках, которые иногда бывают в этом доме, и что у всех гостюющих есть свои комнаты на втором этаже. Дом действительно большой.

 – Я совсем запустила дом, – ошарашила нас хозяйка неожиданным признанием. – Времени не хватало. Сейчас расскажу, почему.

Раиса глубоко вздохнула. Оглядев часть гостиной, которая была у меня перед глазами, я поняла, что запущенность приусадебного сада проникла и в дом. Целая стена была занята книжными полками до потолка, но кроме книг здесь было понаставлено и понатыкано величайшее множество вещей и предметов – шкатулки, вазочки, пачки документов, фотографии в рамках и без, статуэтки, фигурки, игрушки и много других штучек неизвестного назначения. Всё было уставлено так, будто в доме предвидится ремонт и все мелкие вещи, которые некуда девать, без всякого порядка и смысла раскиданы по полкам.

На другой стене висели картины неизвестных художников и фотопостеры разных размеров, расположенные один за другим. Между креслами уложены вещи в коробках, на тумбочках — скопление мелких вещиц.

– Мне нечаянно пришлось… заниматься ребёнком, – продолжила хозяйка.
– Внучкой? – спросила я, зная от сестры, что год назад Рая стала бабушкой.
– Нет, – она ещё раз вздохнула. – Весной мне позвонил двоюродный брат из Москвы и говорит: не можешь помочь с одним ненужным ребёнком? Я ему: с каким ребёнком и почему ненужным? Он мне: Понимаешь, у нас тут образовалась проблема – никому не нужный ребёнок. Господи, – говорю я, – Как такое может быть, чтобы ребёнок был никому не нужен? А он говорит: Вот так. Внучатая племянница, студентка, родила от друга мальчика. Жениться они не собираются и куда деть ребёнка, не знают. Родители тоже отказываются. Есть ещё прабабка, она моложе тебя, то есть меня, но ей тоже не нужен ребёнок. В общем, говорит, никому не нужен. И попросил меня за ним поухаживать один месяц, пока они будут оформлять его в детский дом или, как там его, дом младенца.

Мы с Люсей сидели, как приклеенные, не веря ушам своим. Под ногами крутилась собачка, тараща глазки-шарики, явно выпрашивая вкусненькое.

– Вы её не кормите. Ей человеческая еда неполезна, – вставила Рая, заметив собачкины поползновения.
Но поздно. Мы её уже накормили.
– Так ты взяла мальчика? – спросила Люся.
– А как не взять? Жалко же, – Раиса опустила глаза, как будто стыдясь своей сердобольности.

Саша заскучал и, достав телефон из кармана, вышел из-за стола, а потом из комнаты, сделав вид, что ему нужно позвонить. Муж Раи был на работе, поэтому некому было составить ему общество.

Я подумала, что имя Раиса нашей знакомой не слишком подходит. Звук «р» в сочетании с шипящим «с» делает его жёстким и даже агрессивным. Рая как вариант имени звучит гораздо мягче и больше отражает характер его владелицы.

Оставшись в чисто женской компании, Рая с облегчением вздохнула.

– Я думала, что Лиончику года три, мальчика Лионом зовут.
– Армянин что ли? – спросила я.
– Как ты догадалась? По папе – да…
– Армяне, насколько я знаю, очень любят звучные иностранные имена. Часто они выбирают имена книжных героев, Шекспира, например, или особ королевской крови.
– Папа - Артур, армянской национальности.
– Ну я же говорю. Король Артур!
– Привезли мне, значит, мальчика, – продолжила Раиса. – А ему всего полтора года. Это в мае было. А май в этом году холодный. Выходит из машины мамаша – на вид девчонка совсем, хотя брат сказал, что ей двадцать. На мальчике костюмчик, на ногах сандалики на босу ногу. Мне сразу жутко стало. Взяла малыша на руки, трогаю ручки, ножки – холодные. В одеяло его завернула погреть. А брат мне песни поёт про то, какие у мальчика родители умные-разумные, наверное, в аспирантуру поступать будут, науку будут делать. А пока очередная сессия впереди.

Мы с сестрой примолкли. Вроде, хочется возмутиться, а что тут скажешь? Зачем ребёнка родили, если он не нужен? Не подумали. А теперь думают, что науку делать важнее.

– А дедушки-бабушки?
– Эти молодые ещё, деньги зарабатывают. Никто из них не рассчитывал так рано обзавестись внуком.
– Хорошенькое дело, – протянула Люся, – но ребёнок-то не виноват, что на свет появился!
– А ты, Рая, оказалась самая незанятая, – вставила я.
– Ну я же пенсионерка, – объяснила бабушка-волонтерка. – Да ещё дом большой, есть где ребёнку побегать. Свежий воздух опять же-таки… Так, наверное, мой брат думал.
– Наверное, он знал, что ты не откажешься, – предположила я. – Наверняка, в Москве у всех условия не хуже, только никому нет дела до мальца…
– Это верно. Скорее всего, братец просчитал всё заранее. Он же меня знает.
Взять чужого ребенка, чтобы ухаживать за ним? Смогла бы я? Как бы на это отреагировал мой муж?

– А что Володя? Он тоже был согласен? – спросила я.
– Не сразу. Но я умею уговаривать, – ответила Рая.

Ага, – думаю, я, – всё-таки она Раиса! Или муж её сильно любит.

– И как ты справлялась? – Люся потянулась за виноградом.
Раиса поставила фруктовницу поближе к Люсе.
– Ешьте. Я очень люблю виноград, но мне его нельзя из-за диабета.

Она отвела взгляд и продолжила:

– Девочки, сначала мне мальчика просто было жаль. Одно слово «ненужный» убивало. Но я-то думала, что он постарше, что хоть какие-то навыки имеет. А он совсем ничего не умеет – ни говорить, ни на горшок проситься… В общем, повозиться с ним пришлось… Целый день только его обихаживала, днём спать уложу и сама в кресло валюсь.
– Да уж, месяц – это испытание! – сделала вывод я.
- Какой месяц? Три! – возразила великовозрастная нянька. – Просили на месяц взять, а оставили на три.
– Господи! Как же ты выдержала?
– Ой, я поначалу, кроме необходимых процедур – покормить, помыть, спать уложить – ещё пыталась развивать Лиончика. Книжки ему читала, играла с ним, занималась его речью. На улице ему качели вешали, песочницу сделали, игрушек понакупали. Домашние дела, конечно, забросила, не говоря уже про огород. Володя после работы ковырялся, а я…  к концу дня была без задних ног.

Теперь стало ясно, почему в зале на полках игрушки, а между креслами поместился яркий детский автомобиль.

– Это от Лиончика осталось, – объяснила Рая, поймав мой взгляд. – Я так плакала, когда Леончика увозили… Привыкла к нему, прикипела… А потом, когда мою внучку родную дочь с зятем привезли, я поняла, что… Лиончик мне как будто родной, а моя внучка… Вот ведь дела! Я с Лиончиком как будто бабушкину девственность потеряла. Перед дочерью неудобно.

Потом вернулся Саша и мы стали пить чай с вареньем из китайских яблочек.
 
– Я вам яблок с собой дам, – пообещала хозяйка. – Только собирать сами будете.
– А китайские яблочки тоже ваши? – обсасывая веточку из варенья, спросил Саша.
– Да. Их тоже сами обрывайте.

После чая Раиса устроила нам экскурсию по дому. Он показался мне запутанным – с множеством комнат и сложным зонированием пространства, с лестницами и ходами, выходами из дома, на балкон и террасу.

Подсобное помещение на первом этаже было заставлено садовым инвентарём, какой-то посудой или тем, что раньше называлось посудой. В огромном вазоне грустил фикус, в открытом тазике отваренные грибы дожидались своего часа… В уголке другого помещения мы обнаружили надувной бассейн с черепахой по имени Педро. Рая рассказала, что у Педро была подружка Педрилья, но та сбежала в лес из садового бассейна ещё летом. Педро грустно мигнул жёлтым глазом, а мы пошли дальше.

Поднялись на второй этаж. Дальше мы шли как по музею «неустроенного быта», натыкаясь на предметы мебели, торчащие длинные детали каких-то приборов и аппаратов, музыкальные инструменты. На столе в одной зоне стоял микроскоп, в другой – клетка с попугаем. Попугай что-то застрекотал на своем попугайском языке, из чего мы поняли, что по-нашему он не разговаривает. В следующей комнате, находящейся на некотором возвышении с балюстрадой из фигурных столбиков,  сложная музыкальная аппаратура, будто оставленная группой музыкантов после репетиции. 

– Володе пришлось сделать ограждение, чтобы Лиончик не упал. Раньше его не было.
 
Мне казалось, что порядок во всем доме был весьма относительным, уборка –поверхностной, а Люся во время экскурсии прошептала мне на ухо, что ей захотелось здесь убраться.

В музыкальной зоне мы остановились. Рая усадила нас в кресла и сделала всем кофе.

– А в эти две комнаты мы заходить не будем, – заявила хозяйка, указав на двери в разных частях комнаты. – Там не убрано.

Мы с сестрой переглянулись: значит, в остальных комнатах, которые мы посетили, было убрано. Что ж, у меня язык не повернётся, чтобы высказать претензии хозяйке, ведь она объяснила, что занималась маленьким ребёнком в течение всего лета. История с Лионом не выходила у меня из головы.

Одновременно я думала об этом необычном доме и его хозяйке.

Я бывала в частных домах и коттеджах. Обычно такие дома строят небедные люди, которые вкладывают уйму денег во внутреннее убранство жилища, доводят внешний вид здания и участок вокруг до нужного блеска. Бывают квартиры с интерьером пятизвёздочного отеля, убранные до безупречной чистоты, которой гордится хозяйка и которую гости отчаянно боятся нарушить, не зная, где можно присесть, стоит ли что-то трогать руками и можно ли здесь дышать. В редких случаях жильцами таких домов являются интересные люди. Чаще всего, они оказываются одноклеточными и в этой одной клетке укладывается лишь одно базовое понятие – деньги.

Этот дом – другой. Здесь всюду проглядывается образ жизни хозяев, их разнообразные хобби, любовь к живой первозданной природе, к животным и к маленьким ненужным детям. Здесь за внешней неприбранностью прячется дух семьи, двух любящих людей, понимающих друг друга и живущих по единым правилам. В эти правила не входит чистота, граничащая с чистоплюйством, но в них есть место взаимопониманию, милосердию, гостеприимству, обязанности покормить живность, с которой хозяева дружат и которую любят, как близких родственников.

Раиса как хозяйка этого дома поддерживает внутри этот семейный дух, хранит любовь ко всем, кто здесь живёт временно или постоянно. Я поймала себя на мысли , что хотела бы ещё раз приехать в этот дом. Он тёплый и живой, а его хозяйка - бесперебойно бьющееся и трепетное сердце дома.