Аноним

Предисловие
Глава.1. Дополнение к предисловию
Глава.2. В гости по записке
Глава.3. Разговоры запросто
Глава.4. Нежданное впечатление
Глава.5. Подозрительные личности
Глава.6. Флибустьеры
Глава.7. Наши сети притащили мертвеца
Глава.8. В гостях под мостом
Глава.9. Не могут жить в разлуке лебеди
Глава.10. Как Дятлов стал «Флибустьером»
Глава.11. «Аноним», с точки зрения «Флибустьеров»
Глава.12. Из огня, да в полымя
Глава.13. Последняя ночь с «Флибустьерами»
Послесловие
Дополнение: Знакомство Ребекки и Сергея Сергеевича.












Предисловие:
Сказать по правде, я бы никогда не решился писать что-то подобное, если бы не возникшие в то время обстоятельства. Писатель, а уж тем паче документалист из меня не важный. Однако один из моих приятелей, когда я рассказал ему эту историю, настоял на том, чтобы я обязательно её изложил на бумаге. По началу я отказывался. Ведь тема деликатная. Да и провалы в памяти у меня легко могли бы случиться. Однако же, Виссарион Фадеевич (тот самый приятель) человек скверный, но, всё же, своё дело знавший, всё же смог меня уговорить.

Я принялся за работу. Не мало времени я убил просто на то, чтобы сопоставить всё случившееся тогда и факты от тех, кто слышал это всё после таким образом, чтобы получилось цельное произведение. Даже пришлось прибегнуть к помощи Павла Андреевича, чтобы проникнуть в архив и заполучить некоторые сведения. Затем я уже принялся писать. Но тогда встал вопрос о том, как излагать получившийся материал: в повести, в романе, или в формате обычной журнальной статьи. Когда же все формальности уже были улажены, а книга уже была в процессе создания, возник вопрос, где её печатать. Тут уже помочь вызвалась Ребекка, со своими связями в одной из провинциальных типографий. Так что, один экземпляр моего труда я всё же получить смог. Бекки, конечно, дала слово, что когда нибудь у них дойдут руки до десятков, а то и сотен экземпляров, но я попросил её не торопиться.

Наконец, настал тот момент, когда я притащил свой «памятник нерукотворный» на одно из наших общих собеседований. Это был такой же вечер, как и всегда. Примерно пятнадцать человек нашего само провозглашённого общества, именуемого как «Общество Пера и Карты» и состоящего преимущественно из университетских учителей географии, биологии, химии и прикладной математики собирались каждый месяц в бане, на костровой поляне (местечко в лесу, где принято жарить шашлыки, грибы или устроить пикник) или в других местах общего пользования и разговаривали на разные темы. Так-то мы все видимся, как коллеги, чуть ли не каждый день 24/7. Но вот на собеседованиях каждый участник раскрывает себя во всей красе. Там я, например узнал, что географ Арчибальд Арнольдович (коллега, приехавший к нам работать из Аргентины, а сам родом из Георгии) превосходно фарширует перцы, кроликов и уток. Или магистр Павел Степанович, из медицинского института, один из немногих наших собратьев по несчастью, умевший клеить модели техники и макеты городов из картона, бумаги или дерева. Один раз он показал нам свою коллекцию. Своей гордостью он считал модель первого английского парохода, в масштабе 1:45, с маленькими фигурками человечков внутри и искусно смастерённым моторчиком, который позволял модели двигаться. Даже из картонных труб валил лёгкий дымок.

Так вот. В этот раз, наша встреча состоялась на квартире у Семёна Семёновича Галченко, у которого были именины. Тогда пришло всего восемь человек из нашего общества. А кроме нас были ещё жена Семёна Семёновича, два его ребёнка (мальчик, лет семи и девочка, годиков четырёх), его племянник (примерно лет двенадцати, хочет, когда вырастет, пойти работать в полиции), тёща (женщина полная и угрюмая на вид, но при этом мягкая, как суфле) и какая-то незнакомая нам до сего дня студентка (вроде как, племянница жены Семёна Семёновича). Тогда-то я и прихватил с собой свою рукопись. По началу, всё было совершенно спокойно, но тут один жидок из нашей компании, по имени Самуил Альбертович, спросил меня, при том смакуя поедаемую им котлетку:
- Эм...уважаемый друг мой Яктушенко (моя фамилия). Вы таки закончили работу над своей рукописью, или она ещё не завершена? Ежели готова, то таки когда мы её увидим?
На меня стал коситься весь стол. Даже студентка, которая спорила с Марьей Антоновной (женой Семёна Семёновича) о том, правильно ли сделало учреждение, что лишило её стипендии за использование учебных принадлежностей не по прямому их назначению (не помню, что конкретно случилось, но как я слышал, она пыталась стулом выбивать пыль из ковра, висевшего у ректора в кабинете) обернулась и посмотрела на меня, как на танцующую форель.
- Что? - смутился я. - У меня что-то застряло в носу?
- Так что там с вашей работой? - спросил Самуил Альбертович. - Она таки готова, или нет?
- Вы вообще о чём? - не понял я, но потом до меня дошло, что они хотят увидеть рукопись. - Ах! Это? Да-да. Сейчас. Я вас с ней познакомлю.
Я тут же достал напечатанный Ребеккой экземпляр и стал читать своим слушателям историю о том, как визит к моему старому другу, писателю Руслану Фёдоровичу впутал меня в историю, полную интриг, загадок и мистики




Глава.1
Дополнение к предисловию
Для более точного представления того, на что я подписывался, когда ехал в гости к своему давнему другу, придётся мне рассказать вам о том, что представлял собой Руслан Фёдорович. А также добавлю ряд подробностей, которые потом ещё окажут некоторое влияние на понимание возникшей ситуацией.

Руслан Фёдорович Посольских был пожилым (около 55 лет) писателем. Хотя, писателем назвать его было с натяжкой. Писал он небольшие стишки, комедийки, в редких случаях басни. Однако он не получил какого-либо широкого распространения в публике. Руслан Фёдорович не мог сказать наверняка, почему ему так не повезло. Совместно с писательством, он активно работал воспитателем в детском саду. Детей Руслан Фёдорович любил до безумия, однако своих заиметь ему никогда не хотелось. Характера он был весьма не однозначного. Руслан Фёдорович мог быть местами тихим, смирным и спокойным, а местами его охватывал какой-то ничем не обоснованный ужас, от чего он становился параноиком в крайней степени своего проявления.

В городе Д он появился относительно недавно. До этого  Руслан Фёдорович родился и жил в Петрозаводске. Переехал же он сюда потому, что его начали мучать галлюцинации: как он сам мне много раз говорил, к нему каждую ночь приезжал казак в белых тапках, верхом на сутулой собаке чёрной масти. Около пяти минут ночной гость ездил вдоль стен дома, после чего останавливался, пил чай и уезжал. Много раз Руслан Фёдорович обращался к психологам, но они ничем не могли ему помочь. Тогда его к себе на постоянное жильё в город Д пригласил его давний друг Алексей Макарович Дятлов.

Господин Дятлов, хоть был на пять лет старше Руслана Фёдоровича, мог легко создавать впечатление того, что переживёт не только его, но всех нас вместе взятых. Алексей Макарович всегда держал спину прямой, как палка, делал зарядку, а зимой занимался моржеванием. Познакомился он с Русланом Фёдоровичем ещё во времена далёкой молодости. Произошло это случайно: молодой Дятлов искал ручку, чтобы расписаться в квитанции для получения посылки. Первый, кто дал ему ручку был как раз Руслан Фёдорович. Посылку Алексей Макарович тогда забрал, но ручку вернуть забыл и узнал об этом только когда пришёл домой. После этого, он пять дней искал дом, где живёт Руслан Фёдорович только чтобы отдать ручку. Когда он всё же его нашёл, то немного с ним заговорился, благодаря чему узнал его лучше. Именно так они и познакомились.

Алексей Макарович, в отличии от Руслана Фёдоровича, был человеком женатым. Жена его, Наталья Павловна Дятлова (в девичестве Гармоньская), была дочерью адвоката Павла Аркадьевича. Человек был печально известен в широких кругах и имел репутацию одного из самых коррумпированных адвокатов. Павел Аркадьевич умел, как никто, переобуваться в полёте чуть ли не во время судебного процесса, если на горизонте маячили огромные деньги. Единственная дочь его была не редкая, но всё же красавица: аккуратные контуры лица, глаза цвета васильков (или что-то на него похожее), волосы вороньего крыла и много чего ещё. Характера она была умиротворённого, но решительного. С Натальей Павловной Алексей Макарович познакомился в парке, когда она читала книгу. Произошло это за пятнадцать лет до знакомства с Русланом Фёдоровичем. Поженились они спустя пять лет после знакомства, а через три года переехали в город Д (до этого они жили в Ессентуках). Так как тесть Алексея Макаровича скончался от разрыва сердца, а дом, в котором жил и 37% от своего капитала оставил дочери. Там у них родился сын, о котором мы поговорим чуточку позже.

Вернёмся к Руслану Фёдоровичу. Как человек весьма практичный, он не сразу переехал в город Д. Он целую неделю к этому подготавливался, паковал всё необходимое, даже пару раз разговаривал на эту тему со мной лично и в итоге...никуда не поехал. Подвела погода. Пришлось ему ждать ещё три дня и наконец...опять никуда не уехал. На этот раз собака сгрызла его паспорт. Ещё некоторое время он ждал и наконец-таки переехал в город Д. По доброте душевной, Алексей Макарович хотел пригласить жить к себе, но Наталья Павловна была категорически против. Даже чуть было не дошло до скандала. Однако обошлось. Пришлось Руслану Фёдоровичу искать себе пристанище. Дом он занял у одной старушки, которая собиралась переехать в город, а дом оставался без присмотра. Это был средних размеров домик, с верандой, чердаком и четырьмя комнатками. Построен дом был ещё в прошлом веке и обещал простоять ещё не меньше двух. Так что Руслан Фёдорович смело заселился.

За то всё время, что Руслан Фёдорович жил в городе Д, он успел завести ещё несколько друзей. Каждый из них был человеком по своему интересным. Например Сергей Сергеевич Пинлер. Этот человек был заядлым путешественником в молодости. Однако, после одного трагического случая, во время которого он познакомился со своей будущей женой (на время действия книги ещё являвшейся его невестой) Ребеккой, завязал с путешествиями с осел в городе Д. Много раз он собирал людей вокруг себя за счёт рассказов о далёких странах, островах и городах, ни на что не похожих. Человеком Сергей Сергеевич был весёлым (даже в какой-то степени праздным) и крайне общительным. Он всегда был на любом мероприятии, проходивших в городе Д, не зависимо от повода. Как раз таки на одном из мероприятий (а именно на концерте, в честь одного из национальных праздников) Руслан Фёдорович с ним и познакомился.

Не менее интересным был бывший учитель философии Богдан Фомич Сахаров. Он долго преподавал философию в лицее №1 города Д. Однако, в последствии, его оттуда прогнали, за донос со стороны какого-то мелкого паразита, который осмелился пожаловаться на преподавателя. Спорить не стану. Богдан Фомич был человеком нрава не простого и иногда мог вспылить, но не наказывать же его за это. К тому же, не смотря на свой скверный и вспыльчивый характер, педагогом он был достойным, судя из того, что он сам мне рассказывал: «Из всех ста пятнадцати учеников моих, Виссарион Ярославович (мои имя и отчество), не любили меня только двадцать пять, а жаловался только один.». Богдан Фомич был не злопамятным, но достаточно чувствительным. Ещё он играл на гитаре. Причём играл Богдан Фомич на столько отменно, что среди нашего небольшого круга знакомых получил прозвище «Композитор». Бывало наш болтливый соратник Дмитрий Егорович скажет прям в его присутствии: «Скучновато! А было бы славно, если бы наш любезный «Композитор» сыграл что-нибудь весёлое.»

Кстати, о Диме Егоровиче. Это был ещё один знакомый Руслана Фёдоровича. Человек крайне болтливый и надоедливый. Как только в городе Д появлялись небольшие слушки, он сразу же превращал их чуть ли не в драматические пьесы, или даже романы. Именно от Дмитрия Егоровича Руслан Фёдорович получал последние вести в крайне заманчивом виде. К сожалению ( или, скорее, к счастью) большинство таких слушков оказывались обыкновенными «утками».

Было ещё много людей, с которыми часто общался Руслан Фёдорович. Однако я упомянул только тех, кто будет играть непосредственную роль в дальнейших событиях. Всё то было сделано для того, чтобы вам было примерно понятно, с кем мне пришлось жить и проводить досуг во время всех событий. Однако же включались в процесс они потихоньку, а началось же всё дело с того момента, как я приехал к Руслану Фёдоровичу в гости.



Глава.2
В гости по записке
Я приехал на вокзал с ранним поездом. Что меня удивило в первую очередь, так это то, что меня никто не встретил. Руслан Фёдорович сам меня приглашал в гости, но при этом его нигде не было. Я стоял на перроне, с ясно выраженным недоумением. Вот представьте, что вы, к примеру, подписали контракт на поездку в другой город, обо всём договорились, определили свой репертуар и график работ, приезжаете, а вас никто не встречает. Вот примерно такой же спектр чувств испытывал я. Однако мне повезло, что я знаю, где живёт мой друг. Поэтому, подождав ещё с полчаса и точно убедившись, что никто меня встречать не собирается, я взял извозчика и поехал по просёлочной дороге далеко за горизонт.

Ехать пришлось долго. Шли дожди пару дней назад. Поэтому дорога размокла и превратилась в «лужу». От этого транспорт ехал медленнее, чем обычно. Пейзаж вокруг стоял скучный и унылый: с одной стороны обычная полоса горизонта, с холмами, кустиками и редкими рощицами клёнов и осин, а с другой стороны дома, дома и ещё раз дома, перемешанные с колодцами, конюшнями и мостами через речушку. И вот, наконец, мы доехали. Я расплатился и пошёл к дому Руслана Фёдоровича. И вот, наконец-то, когда я стоял, практически у порога дома моего друга, меня...опять никто, не встретил. «Зачем он меня звал, если даже дверь открыть не в состоянии?» - думал я. В этот раз, я не стал долго ждать и сразу зашёл в дом, без стука.
 
Дома у Руслана Фёдоровича меня встретила относительная чистота: по крайней мере, полки, окна и пол были протёрты. Однако же, даже при таком порядке, я кое-как отыскал своего друга в четырёх комнатах. Последний раз я видел его около девяти лет назад. От того я сильно удивился, когда увидел изменения Руслана Фёдоровича: за девять лет он раздобрел, слегка облысел, оброс бородой и у него даже появилась морщина на затылке. Когда я зашёл, Руслан Фёдорович сидел спиной к двери за столом, в белой рубашке, зелёных штанах и держа в руках листок бумаги.
- Кхе-кхе! - кашлянул я, привлекая к себе внимание.
Руслан Фёдорович вздрогнул, как будто спал всё это время. Тут же он стал отыскивать меня глазами. Когда же наконец нашёл, то сразу же вздохнул с облегчением.
- Фу-у! Это вы, друг мой? Как доехали?
Было бы лучше, если бы меня встретили. - сказал я с недовольством. - А так, ничего.
- Ох! Извините! Что же это я? - сконфузился Руслан Фёдорович. - Если бы не письмо...
Он посмотрел на листик в руке, потом снова на меня.
- О чём? - кратко спросил я.
Руслан Фёдорович прочёл:
«Здравствуй, дорогой мой друг.
Второго дня получил я какое-то несуразное письмо. Мол, из-за сына, меня и моих друзей ожидает какая-то неприятность. Прошу вас прийти и истолковать мне его значение. Либо же, если не можете прийти, напишите мне и я пришлю это письмо вам.
Дятлов»
- Что думаешь, Виссарион? - спросил Руслан Фёдорович.
- А чего тут гадать? Идите и растолкуйте ему всё. Нашёл, о чём задумываться.
- А вдруг там какая-то провокация? Неудобно получится...перед другом-то.
- Неудобно сидеть в гнезде кукушки. - заявил я (это действительно не просто). - А это просто стеснительность. Идём. Как раз повидаемся.
Я на силу вытянул Руслана Фёдоровича из дома. Сразу было видно, что ему не хотелось идти к Дятлову.
- Да что с вами, Руслан Фёдорович? Вы как будто литр рыбьего жира выпили. Честное слово.
Он мне не ответил.
- Руслан Фёдорович?
- А? - очнулся вдруг он. - Да я так. Думаю.
- Если много думать, то мало успеешь сделать. - сказал ему я.
- Может вы и правы...-согласился Руслан Фёдорович. - Но может ли быть такое, чтобы человек существовал не думая? Ведь: «Я мыслю — значит, я существую».
- Но...
- Осторожно! - послышалось где-то со стороны.

Прям перед нами остановилась, встала на дыбы и заржала вороная кобыла. Наездница затараторила: «Тихо-тихо-тихо, моя хорошая! Тихо!». Наконец кобыла успокоилась и «амазонка» предстала пред нами во всей красе. Это была молодая девица, худая и хрупкая на вид. Однако первое впечатление было обманчиво. Как окажется после, девушка она была гибкая, ловкая, упругая и достаточно сильная, чтобы, к примеру, поднять два пакета лука, суммарным весом до 14 килограмм. Лицо у ней сияло широкой улыбкой и аккуратными веснушками. У девушки, что сразу бросалось в глаза, когда она ездила верхом, была непревзойдённая выправка. Такой позавидовал бы каждый кавалерист. Волосы, ржавого цвета (или каким-то средним, между коричневым и оранжевым), выбивались из под чёрного берета. Одета она была в красивое, аккуратное летнее платьице, цвета морской волны и бежевые сапоги на небольшом каблучке (чуть больше половины большого пальца).

Это была Ребекка. Та самая девица, которую Сергей Пинлер привёз с собой из путешествия на Балканы. Через два с половиной года после этого, они уже были женихом и невестой (на момент действия книги Сергей Сергеевич копил деньги на свадьбу). Историю о том, как они познакомились, Сергея Сергеевича просили рассказать чаще всего. Ведь каждому хотелось слышать  эту красивую историю о том, как молодой человек спас во время крушения корабля свою будущую невесту, с которой потом плыл через всё Чёрное Море на одной только деревянной двери вплоть до самой Евпатории.
Впрочем, вы найдёте эту историю в дополнении к повести. Говоря же о самой Ребекке, хочу отметить, что многие ей завидовали. И было чему. Этот красивый, весёлый и удивительный человек всегда располагал к себе и привлекал внимание мужчин с самого своего приезда.

- Фу-у! Смотреть надо, куда идёте! Я ведь вас чуть не сбила! - тяжело дыша сказала наездница.
- Ох, Ребекка. Извините, пожалуйста. Мы просто идём по короткой дороге...-начал оправдываться Руслан Фёдорович.
- Не. Что вы. Я сама виновата. - ответила Ребекка. - Я ведь всегда несусь сломя голову, когда сижу в седле. От того не сразу могу что-то заметить.
- Добрый день. - сказал я, привлекая к себе внимание. Я тогда подумал, что девушка меня не заметила.
- Ой! Здравствуйте. - сказала девушка, наконец на меня посмотрев. - Я вас сразу не увидела.
Она свесилась с седла, сняла перчатку и протянула мне правую руку.
- Ребекка Адамс. - представилась она.
- Виссарион Ярославович. - ответил я, слегка коснувшись губами её загорелой ручки.
- Очень приятно (хи-хи). - сказала Ребекка. - You are so gallant (Вы такой галантный).
- О! Вы из Англии? - удивился я.
Ребекка рассмеялась лёгким, звонким, как звуки бубенчиков, смехом.
-(хи-хи-хи) Нет! Что вы? Я ирландка.
- А сразу так и не скажешь.
- Увы, но это так. - тут Ребекка снова повернулась к Руслану Фёдоровичу. - Кстати. Давно ли вы видели Сахарова? Мне нужна его консультация.
- Ага. Получается, вам нужен наш многоуважаемый «Композитор»? - уточнил Руслан Фёдорович.
- Ах! Он ещё и музыкант! Тогда он вообще идеальный вариант! - обрадовалась Ребекка. - А где его найти?
- Он живёт на Парильной улице, в нижнем этаже трёх ярусного дома. - заявил Руслан Фёдорович. - От сюда около ста двенадцати шагов, вправо.
- Я не могу сама к нему заехать. Слишком много дел. Может кто-нибудь из вас двоих заглянет к нему скажет ему, чтобы заглянул ко мне в гости и что мне нужен его совет?
- Я могу ему передать. - вызвался я. - Где вы живёте?
- Ой! Я сейчас буду не дома. - опешила Ребекка. - Я поеду в трактир. Тот, что на окраине. Там меня ожидает один из моих помощников в корреспонденции. Он обещал принести материалы для художественного анализа. Так что идите туда. Ближайшие часа полтора я буду там.
- Хорошо. Я это учту.
На том мы и порешили, после чего Ребекка развернула кобылу и поехала по дороге, в сторону трактира, а мы пошли дальше.
- О чём мы говорили? - спросил Руслан Фёдорович.
- Я хотел вам сказать, что если слишком много мыслить, то и существовать можно перестать. Но в этом уже нет необходимости. Так как мадам Адамс уже почти продемонстрировала это на практике, чуть не сбив нас. Кстати. Вот уже и мост.

Город Д разделён на две части широкой рекой, окрещённой в народе «Баранка». Большая часть города располагалась на левом берегу. Там были и площадь, и мастерские, и трактиры и прочее. Другая же часть, прозванная «Забаранье», была, по большей части, рассчитана для проживания пенсионеров и инвалидов, к которым и относился товарищ Дятлов. Именно там он и проживал с женой в огромном, деревянном доме, покрашенным в белый цвет.

Найти дом Алексея Макаровича было проще простого. Он расположился буквально в паре шагов от моста. Я и Руслан Фёдорович прошли во двор и двинулись по тропинке к крыльцу. Пару раз нам под ноги бросались пугливые куры. Когда мы подошли к крыльцу, дверь нам открыл один из рабочих, прислуживавших Дятловым.
- Барин дома? - спросил его я.
- Только что воротились с охоты-с. - ответил он мне.
- Предупреди их, что мы пришли. - попросил я.
- Будет исполнено-с.
Слуга удалился. Мы прошли в прихожую и уселись на мягком диване с обивкой из дешёвой, афганской ткани. Руслан Фёдорович нервно барабанил пальцами по спинке дивана. Я сидел совершенно спокойно. Вдруг снова пришёл этот слуга:
- Барин-с ожидает-с. - сказал он.
Мы встали и прошли за ним в большую гостиную. Там нас действительно ждал Алексей Макарович, восседая в креслах с весьма радушным видом.


Глава.3
Разговоры запросто
- Ох! Как же хорошо, что вы пришли, Руслан Фёдорович! - сказал Алексей Макарович, когда увидал нас и тут же вскочил с кресел. - Ой! Неужели это господин Яктушенко, о котором вы мне так много рассказывали? (он повернулся ко мне) Давно хотел с вами познакомиться. Дайте обнять покрепче! Примите всё моё почтение! Моё истинное почтение!
Он крепко обнял меня и облобызал в обе щеки.
- Мне это всё лестно. - сказал я, на силу выбравшись из объятий. - А вы, значится, Алексей Дятлов?
- Именно так-с! Это я-с. Собственной персоной-с. - ответил Алексей Макарович. - В любом случае, я рад нашему знакомству.
Как бы парадоксально это не звучало, именно тогда я впервые и познакомился с Алексеем Макаровичем. До этого, я строил своё мнение о нём по рассказам и письмам Руслана Фёдоровича. Теперь же, когда я узнал его ближе, могу заявить, что это человек весьма прямолинейный и не умевший подделывать свои чувства. Сразу было видно, что он очень хотел нас видеть. А что касается Руслана Фёдоровича, то его как-то даже особенно. Он подошёл к столику в углу гостиной и открыл стоявшую на нём шкатулочку с писаной бумагой (язык не повернётся назвать хранившуюся там кучу макулатуры «письмами»).
- А где, кстати, Наталья Павловна? - поинтересовался Руслан Фёдорович. - Она разве сегодня не дома?
- Не беспокойтесь. Скоро приедет. - сказал не поворачивая головы Алексей Макарович. - Сейчас не о ней толк ведём, а о моём сыне и его неприятностях.
Наконец он, судя по всему, нашёл то письмо, что стало причиной его волнения по поводу дел сына — Петра Алексеевича Дятлова. Это была телеграмма, наклеенная на лист прочной бумаги ( больше похожей на картон) и пахнущая так, будто на неё вылили целый флакон женских духов. Телеграмма имела следующее содержание:
«Приветствую, ваше благородие.
Спешу вас предупредить, что ваш сын — Пётр Алексеевич, а следовательно и вы сами, и ваши друзья подвергаетесь страшной опасности, о которой даже не догадываетесь. Во всём вините Петра Алексеевича и его легкомысленность. Потому как иначе я это назвать не могу. Берегитесь.
А.Н. Оним.»
Потом Алексей Макарович передал Руслану Фёдоровичу другую записку следующего содержания:
«Здравствуйте, дорогой отец.
Скоро приеду в город Д. Если ты до этого что-то получал, то знай, что эти люди всего навсего жалкие болтуны, чьи слова ничего не стоят. А если станут тебе угрожать — не верь! У них у всех кишка тонка.
Пётр.»
Руслан Фёдорович перечитал обе записки по нескольку раз. Потом передал мне.
- Что думаете? - спросил Алексей Макарович.
- Я пока не знаю, что об этом можно сказать. - ответил Руслан Фёдорович. - А вы, друг мой?
- Мне кажется...всё это просто глупая шутка.
- Мне тоже так показалось, в начале. - заявил Алексей Макарович. - Однако же со временем мысль о том, что мне и моему сыну кто-то на полном серьёзе угрожает становилась более угнетающей. Что если это не шутка?
- Тогда пойдите и заявите о том в полицию. - заявил я.
- Да...но если это всё таки просто шутка? Мне не хочется лишний раз спорить с правозащитниками.
- Так вы считаете, что это шутка? Или вы серьёзно опасаетесь? - спросил я.
- Я даже не знаю что думать. Сначала я получаю письмо о том, что мне угрожает опасность. Потом сын пишет мне о том, что не стоит воспринимать всё это всерьёз. Мне бы хотелось хотя бы определить, что из этого правда. - сказал Алексей Макарович.
- А кому вы больше доверяете? - снова спросил я.
Алексей Макарович задумался.
- Пётр Алексеевич меня не обманывал. - сказал он наконец. - По крайней мере, я мог на него положиться. Но я не могу быть уверен в том, что он не попал под дурное влияние. А вы-то что думаете, Руслан Фёдорович.
- Я думаю, что надо внимательно проанализировать полученные данные. - высказался наконец Руслан Фёдорович. - Как часто сын говорил вам о своих проблемах?
Он редко мне писал. И всегда говорил, что у него всё хорошо и никаких проблем нет.
- Возможно он просто не хотел вас беспокоить. - предположил Руслан Фёдорович.
Я решил оставить старых друзей разговаривать между собой. Как — никак, а тема всё же здесь деликатная. А я, ненароком, могу сболтнуть лишнее. Алексей Макарович сначала просил меня остаться, но всё же позволил уйти. Когда я покинул дом Дятловых, я долго не мог придумать, как мне провести время, как вдруг вспомнил, что обещал привести к Ребекке Богдана Фомича. Поэтому я сразу же отправился к его дому.

Дом на Парильной улице, в котором жил Сахаров, был трёхэтажным, покрашенным в нездорово жёлтый, даже какой-то более желчный цвет. На каждом этаже дома было по восемь комнат (если судить по количеству окон). Я обходил дом вокруг, пытаясь найти дверь внутрь и шептал себе под нос: «что же такое могло произойти с сыном Дятлова, раз уж его отцу пишут такие угрозы?». Тут окно на первом этаже, третье справа, открылось и оттуда высунулось вытянутое, угрюмое лицо Сахарова.
- Я извиняюсь, но нельзя ли бормотать в другом месте?! - не сказал, а скорее рявкнул он.
- О! Богдан Фомич. Вы как раз мне и нужны. - сказал я.
- Я занят! Как нибудь в другой раз. - отрезал Богдан Фомич и уже собирался уйти.
Вернее даже не мне. Ваша консультация пригодилась бы Ребекке Адамс. Кажется это важно.
- Ребекке? - уточнил он. - Той чокнутой девчонке, которая постоянно суёт нос не в своё дело? Зачем же я мог ей понадобиться?
- Не знаю, но она очень просила вас позвать. - пояснил я. - Только возьмите, на всякий случай, ваш инструмент.
Сахаров пошевелил челюстью, потёр насупленный лоб и исчез в своей комнате. Через пару минут он вышел из дома в сером, летнем плаще, с гитарой за спиной.
- Ведите меня, Виссарион Ярославович. Раз уж этой любознательной особе нужна моя помощь...
Мы вдвоём пошли к трактиру. Сахаров шёл своей обычной походкой: неспешной, аккуратной, слегка вразвалочку. Я же шёл живее, от чего мой спутник отставал от меня на два с половиной шага. Так мы дошли моста в «Забаранье». Оттуда мы уже направились к трактиру, в котором нас обещала ожидать Ребекка.

Трактир был большой. Однако большой популярностью не пользовался. Скорее даже наоборот, распугивал клиентов тем, что располагался вблизи к самой окраине города, где всегда селилась всякая сволочь. Именно это были самые частые завсегдатаи сего заведения. Хотя трактир был внешне похож на приличное заведение. Да и внутри он выглядел весьма ухоженно и сервис там был на высоте. Портил впечатление о нём только факт того, что трактир был рассадником всякой дряни. Входя в трактир, посетитель всегда подвергался опасности, что к нему кто-то пристанет или в него что-то прилетит.
Лично я до сих пор не могу себе представить, как Ребекка додумалась организовать там встречу. Кстати о Ребекке. Когда мы зашли в трактир, то нашли Бекки в компании с кем-то другим за столом на самом краю зала. Я и Сахаров присоединились к ним.
- Ох! Вот и вы господин...эм...напомните вашу фамилию. - сказала Ребекка, когда мы сели.
- Яктушенко. - сказал я.
- Господин Яктушенко. Ой! Какая прелесть! Вы привели с собой Сахарова. Здравствуйте.
- Здравствуй, Ребекка. - сказал Сахаров. - Кто это с вами?
- Ой! Какая я забывчивая. Позвольте представить вам Игоря Савельевича. Он мой помощник в редакции, который ищет всякие интересные факты.
Тут Ребекка слегка отклонилась назад. И именно в эту секунду, прямо перед её носом пролетел целый помидор.
- Продолжим. - сказала Ребекка, как будто ничего не случилось. - Богдан Фомич. У вас ещё сохранились связи в лицее, которые помогут нам пройти в библиотеку?
Конечно. У меня много друзей там. - подтвердил Сахаров.
Ребекка взяла пару книг и небольшую стопку листов, лежавших рядом, на скамейке. Тут она взяла одну толстую книгу и расположила её прямо перед своим профилем. А через секунду, прям в книгу впился дешёвый, метательный ножик.
Когда я впервые увидел скорость реакции Ребекки, то это меня удивило. Она всегда как будто заранее знала, что ей может угрожать случайное стечение обстоятельств. И она всегда успевала что-то предпринять.
- В общем: я затеяла писать пьесу, по историческому событию, произошедшему здесь где-то в районе 16-18 века. Но мне нужно больше доступной литературы. Вы сможете мне с этим помочь? Да и к тому же надо будет проверить на совместимость фактов между собой.
- Я полагаю...с этим можно будет работать. Однако, окупятся ли усилия? - заметил Сахаров. - К тому же, чтобы издавать, придётся ехать в город побольше, где есть типография.
- За цензуру и дальнейшее распространение отвечаю уже я. - заговорил вдруг Игорь Савельевич. - Так что здесь всё схвачено.
- Тогда я, конечно же, помогу вам с этим. - сказал Сахаров.
- Чудесно! - аж захлопала в ладоши Ребекка. - Кстати. Вы ведь ещё и музыкант?
- Ну...я...конечно...умею играть на гитаре...- замялся Сахаров.
- Так что же вы до этого мне о том не говорили? Это ведь замечательно! А можете сейчас...погодите.
Ребекка подняла стоявшую рядом табуретку одной рукой и вытянула перед собой. Через мгновение туда прилетел ещё один нож.
Продолжим. Можете сейчас что-нибудь сыграть?
Сахаров молча взял гитару и начал её настраивать. Когда он закончил, то тут же стал наигрывать какую-то весёлую мелодию (судя по всему полонез). Ребекка некоторое время прислушивалась, слегка покачивая головой и постукивая каблуком в такт. Потом она уже стала танцевать. На неё тут же обратило внимание практически всё заведение. Сразу же после этого, в девушку полетело надкусанное яблоко. Однако именно в этот момент Ребекка сделала крутой поворот, от чего яблоко пролетело мимо. В другой раз в неё швырнули косточку от вишни. Тогда Ребекка слегка нагнулась.

Я стоял и смотрел, разиня рот. Честно признаюсь, меня впечатлило то, как Ребекка рассчитывает такт своего танца именно таким образом, чтобы ей совершенно точно ничего не угрожало и при этом так, чтобы не нарушать ритма. Иногда она вставала на скамейки или столы, чтобы ей никто не мешал. А потом спускалась, когда освобождалось местечко, куда можно было пристроиться. Я продолжал смотреть за её красивым и удивительным танцем ровно до тех пор, пока в меня не полетел нож. Именно тогда Ребекка встала на край скамейки рядом со мной. И та поднялась, закрыв меня от ножа.
- Думаю, лучше уйти от сюда. Нам тут не рады. - заметил Сахаров.
- Не могу не согласиться. - подтвердил Игорь Савельевич.
- Мы ведь только недавно пришли. - удивилась Ребекка. - Давайте ещё немного посидим.
- Тут становится не безопасно, юная леди. Лучше пойти к вам домой. - предложил Сахаров. В этот момент об его гитару стукнулась летевшая косточка от персика.
- Ну хорошо. Раз вам тут так страшно, то пойдём к Сергею Сергеевичу...- согласилась Ребекка. Было заметно, что она расстроилась, но не понятно почему.

Мы наконец покинули трактир и пошли к дому, в котором осел Сергей Сергеевич. Ребекка медленно ехала верхом, повесив нос, а мы шли за ней.
- Чего с тобой, Ребекка? - спросил я.
- Всё в порядке. Не беспокойтесь. - ответила девушка.
- Вы как-то опечалились, когда мы сказали, что хотим к вам в гости. - заметил я.
- Это пустяки... - сказала Ребекка. - Просто...к Сергею Сергеевичу родственники приехали. А они такие зануды. Эй! Стоять!
Ребекка остановила кобылу как раз возле большого дома с мезонином и небольшим стойлом для лошади. Именно в этом доме и жили Сергей Сергеевич и Ребекка.
- Я сейчас... - сказала девушка, слезая с кобылы. - Только лошадку домой отведу. Пошли, моя хорошая.
Ребекка взяла поводья и повела своего непарнокопытного друга, предварительно угостив куском яблока, которые лежали у неё в кармашке седла. Когда она наконец пришла, мы все сразу же вошли в дом. Из довольно тесной прихожей мы чудом вышли не поругавшись (я встал за леди Адамс, вытиравшей ноги в проходе, а меня толкнул сзади Сахаров, от чего я чуть не упал и не потянул за собой Ребекку). А когда мы пришли, то на нас сразу же обратили внимание шесть пар глаз: Сергея Сергеевича, его: отца Сергея Петровича, матери Валентины Антоновны, дяди  Фёдора Петровича, его двоюродного брата Василия Фёдоровича и их общего друга Олега Михайловича Посёлкина (о нём позже).
- Ба! Ребекка! Душечка! Что же ты не сказала, что гостей приведёшь? - затараторила Валентина Антоновна. - Я бы хоть чаю заварила.
- Здрасте! Я ваша тётя! - возмутился Посёлкин. - Когда я вас самовар погреть попросил, чтоб чаю выкушать, так вы сказали, что куда-то его запрятали и не помните, где он. А как они пришли...
- Вы у нас и так часто бываете и никогда не уходите, не выпив чаю. У нас его скоро совсем не останется. А во-вторых: я потеряла — Сергей Петрович отыщет.
- Нашла тут крайнего, женщина! - воскликнул старик Пинлер.  - Почему я всё время должен что-то искать? Что у меня? Ни брата, ни сына, ни племянника?
- Не нужно так горячиться. Они не надолго. - попыталась успокоить домочадцев Ребекка.
- Душечка! Взгляни на Олега Михайловича! Он каждый, божий день приходит к нам «не надолго», а уходит чуть ли не под вечер! - взвизгнула Валентина Антоновна. - Да и стульев у нас не много, чтобы в такой компании заседать.
- Нам не нужны стулья. В моей комнате их достаточно. - улыбаясь, попыталась отделаться от сварливой бабули Ребекка. - Мы там посидим. Поговорим. Если что, кто-нибудь сможет присоединиться к нам. А Сергей Сергеевич пока расскажет какую-нибудь из своих историй.
Она с мольбой во взгляде посмотрела на Серёжу. Тот сидел, смотря в окно. Поэтому намёка не понял.
- Правда ведь, Сергей Сергеевич? - выдавила Ребекка сквозь зубы.
Сергей Сергеевич повернулся к девушке. Она слегка подмигнула ему правым глазом. Мужчина сразу же включился.
- Ах, да! Точно! Я же хотел вам рассказать про один случай. Плыли мы как-то из Перу. Была сильная качка...
- Помню. - отреагировал Сергей Петрович. - Мы тогда, с тобой, отвозили золото из Калифорнии в Колумбию, но перепутали маршрут.

Начался бурный разговор. Ребекка воспользовалась этим и отвела нас в свою комнату, в мезонине. Девушка рассадила нас на стульях и тут же принялась рыться в шкафах, бормоча: «Ну где же это? Куда я её запихала?». С этими словами, она залезала под кровать, в шкафы, на шкафы, под шкафы, внутрь тумбочек, пряталась за штору так, что видны были только её сапоги. Наконец она нашла стопку бумаги и протянула её Сахарову.
- Я тут уже набросала кое-какие варианты. Можете пока почитать...Так! Стоп! Пары листков не хватает!
Она снова стала искать недостающие страницы. За это время, мы немного ознакомились с содержанием её пьесы. Если вкратце: пьеса охватывала период Русского государства, когда оно воевало с Великим Княжеством Литовским за возвращение западных земель Руси. В частности, там говорилось об одном воеводе, который внёс свой вклад в становление казачества и возглавил дальнейшую деятельность казаков, стремившихся воссоединиться с Царём Русским. Кончалась повесть в 1815 году, когда потомок этого воеводы возвращается из заграничного похода русской армии и становится полицмейстером в вошедшем в состав Российской Империи Герцогством Варшавском (тот здоровенный «прыщ» на карте западных владений нашей необъятной Родины). А если быть точнее, то заканчивается всё словами: «Какая смешная, однако, жизнь. Предки поляков моему прадедушке жить не давали, а теперь мы ими руководить назначены. Какая прелесть.». Были написаны начало и конец, а середина ещё не была написана, но у Бекки наверняка уже были планы на этот участок истории.
Наконец Ребекка принесла оставшиеся листы.
- Так вот. Я хочу, чтобы в моей пьесе была музыка. Вы, господин Сахаров, можете что-нибудь сочинить подходящее?
- Я...даже не знаю. - сказал Сахаров, настраивая гитару. - Что конкретно нужно?
Не много: примерно три-четыре военные песни, две парадные, три старинного образца, пару увертюр и одну для бала.
- Давайте начнём с простого? - предложил Сахаров. - Я попробую набросать пару идей для бальной симфонии.
- Хорошо. Начинайте.
Ребекка поправила платье и села на кровать, внимательно слушая. Сахаров приступил наигрывать приятную мелодию. Через пару минут мы услышали какую-то постороннюю музыку. Как оказалось, это незаметно пришёл в комнату и включил граммофон Олег Михайлович. Меня удивило то, что он смог завести эту штуку. Ведь не смотря на то, что вёл он себя прилично и, в целом, не был похож на душевно больного, под аккуратно заправленным сюртуком была смирительная рубашка. Я тогда не знал, мог ли он её снять. И снимал ли он её когда-нибудь вообще.
- Я услышал музыку и подумал, что это было бы неплохо. - сказал он.
Тут же в комнату вошёл и Сергей Сергеевич, слегка подёргивая правый ус.
- У меня есть время побыть с вами, пока батя отвлекает остальных. - заявил он. - Так что, позвольте представить тем, кто не знаком. Это Олег Михайлович Посёлкин. Он у нас на все руки мастер.
Олег Михайлович косо на него посмотрел. Видимо, он слышал этот каламбур не раз.
- Без шуток. Лучшего часовщика и чертёжника вам не найти и в дальних губерниях.
Спасибо, что указали сей факт. - сказал Посёлкин. - Мне это даже немного льстит.
Кстати. - заметил Сергей Сергеевич. - Раз уж играет музыка...
Он подошёл к Ребекке и протянул ей руку.
- Не желаете подарить мне танец?
- Если пригласите. - задорно ответила Ребекка, после чего встала с кровати и, сделав реверанс, подала руку.
Они медленно начали вальсировать. Сергей Сергеевич был на голову выше Ребекки, но это не мешало им спокойно танцевать по комнате. Оба они парили, словно пушинки на воздухе: аккуратно,...не спеша,...тихо. Казалось, что время для них остановилось. Что они больше не в пределах суетливого мира. И между ними появилась именно та уникальная, по своему необычная частица, появления которой ожидает каждый. Гармония. Вскоре они стали танцевать медленнее. Ребекка прижалась головой ближе к груди Сергея Сергеевича, и в эту секунду они оба окончательно замерли. Всю эту красоту просто взял и мгновенно выкинул из комнаты обычный вопрос Сахарова:
- Послушайте, Пинлер. Как продвигается ваше накопление денег на свадьбу?
- На свадьбу? - уточнил Сергей Сергеевич.
- Конечно. Или вы всю жизнь хотите прожить, как жених и невеста?
- Пока что всё идёт...не так быстро,...как хотелось бы. - замялся Сергей Сергеевич. - Мне, конечно, обещают помочь многие мои друзья, но этого всё равно не хватает даже на самую простую свадьбу.
Тут он снова повернулся к Ребекке и слегка провёл большим пальцем по её щеке.
- Ты уж прости, что приходится ждать так долго. Я думал, что...другие...захотят оказать чуть большее содействие.
- Ничего. - поспешила утешить его Ребекка, - Я готова ждать столько, сколько нужно.
- Ладно. Раз уж вы выдумали мне такую задачку, то я пойду. - заявил Сахаров. - У меня ещё много дел.
- Мне тоже пора. - очнулся вдруг Игорь Савельевич. - Если я не приду после обеда, Иван Андреевич меня убьёт.
- Да и я пойду. Мне ещё надо забрать Руслана Фёдоровича.
Мы распрощались с Ребеккой, Сергеем Сергеевичем и Олегом Михайловичем и пошли, кто-куда. Однако это было не всё, что произошло в первый день моего прибытия.




Глава.4
Нежданное впечатление
Я вернулся в дом Дятловых и стал ждать, когда Руслан Фёдорович закончит. Когда же он закончил все свои дела с Алексеем Макаровичем, уже вечерело. Я и Руслан Фёдорович пошли домой. Темнота не спеша охватывала небосвод над городом.
- И к чему же вы пришли? - спросил я.
- Ой. Вы не представляете, каким же мой друг может быть легковерным. - начал Руслан Фёдорович. - Только скажи ему, что завтра, часов в семь с четвертью пойдёт дождь из лягушек, так он и будет этого дождя ждать.
- А чего вы ждали от такого старика? - удивился я — Вы тоже, порой, бываете слишком легковерны. Помните, как меня дёрнуло сказать вам в шутку, что Америку открыл не Колумб, а Крымский царь? Так вы же потом не успокоились, пока не сверились с официальными сведениями и не пришли к выводу о том, что я это был просто розыгрыш. Или вот я как-то я заявил, что мой настоящий возраст — 16 лет. Так вы прочли целую лекцию о том, что подобного не может быть. Так что вы не лучше. Хотя и моложе Дятлова на пять лет.
- Позвольте. Я писем от некого А. Н. Оним не получал. И, следовательно, не переживал из-за каких-то глупостей. Хотя, честно, я не припомню ни одного человека с подобной фамилией.
- И вас ничего не смущает в этом письме? - искренне удивился я.
- Ну как сказать? - задумался Руслан Фёдорович. - Меня, конечно, смутили та смелость и дерзость, которая подтолкнула этого человека написать письмо к уважаемому человеку в таком тоне...
- Дело не в этом. - отрезал я. - Сам человек вас не смущает?
Я же сказал, что никогда такой фамилии не слышал. - потупился Руслан Фёдорович. - А так меня не может ничего смущать. Так как я с ним не знаком.
- Ох...Вы не слышали никогда такой фамилии потому, что её не было и в помине! - не выдержал наконец я. - Сами вспомните инициалы и фамилию. Потом соедините их вместе и вам всё станет понятно. «А. Н. Оним» тут же исчезнет, а перед нами останется только «Аноним». То есть — лицо нам не известное, и которое хочет остаться инкогнито. А значит это решительно не может быть никто из наших знакомых! Как вы сразу-то это не приметили?
Меня, иногда, сильно удивляет тугодумство моего дорогого друга. Конечно, до меня тоже не сразу дошло, в чём подвох, но до такого ума, как Руслан Фёдорович это должно было дойти сразу. Видимо годы понемногу берут-таки своё.
Мы продолжали идти, как вдруг прям перед нами появился Олег Михайлович. Он явно шёл не с целью найти нас. Так как сильно смутился, когда увидел меня.
- Ба! Я же недавно видел вас в гостях у Пинлеров. Жаль. Не спросил вашей фамилии. - сказал он.
- Я Виссарион Ярославович Яктушенко. - представился я.
- Очень приятно. А что это за овощ вместе с вами?
- Позвольте. Я Руслан Фёдорович Посольских. И я требую более почтительного к себе уважения.
- Да мне-то что от того, что вы требуете? - смутился Олег Михайлович. - С таким же успехом вы можете требовать с Луны ананасов, а между тем не получите и помидоров.
- Нет! Ну это уже верх наглости! - сконфузился окончательно Руслан Фёдорович. - Кто вы такой, чтобы так со мной разговаривать?
- Вот так голос. А вы сами кем будете? Небось барин какой? - не унимался Посёлкин.
- Подождите. Не нужно спорить. - вмешался я. - Руслан Фёдорович! Вы ведь уже пожилой человек, а ведёте себя, как обиженный гимназист! А от вас, Олег Михайлович, я такой грубости и вовсе не ожидал!
- Извините, пожалуйста, Виссарион Ярославович... - смутился и даже покраснел Руслан Фёдорович. - Я...если честно и сам не понял, что на меня нашло...
- Почему сразу грубость? - честно удивился Посёлкин. -  Я просто честно сказал, что думаю о нём.
Я отвёл Олега Михайловича в сторону и попытался объяснить ему, что самолюбие таких людей, как Руслан Фёдорович весьма хрупкое. Как-никак, а он, в первую очередь был отвергнутый публикой писатель. Вроде как, часовщик меня понял.
- Ну хорошо. Возможно я действительно перегнул палку. - сказал возвратившись Олег Михайлович.
Он протянул к Руслану Фёдоровичу, в знак примирения, весь свой торс (руки его были зафиксированы смирительной рубашкой). Пожилой друг мой был изумлён до крайности, но всё же пожал скреплённые руки.
- А вы далеко живёте? - спросил Олег Михайлович.
- Мы...на окраине...- ответил Руслан Фёдорович. - От сюда шагов, где-то, пятьдесят...или шестьдесят.
- А мне сейчас прямо и направо. Хотите ко мне в гости? Если вам по пути, конечно. - предложил Олег Михайлович.
- Нам, не то, чтобы по пути, но мы к вам с удовольствием заглянем. - сказал я.

Мы пошли к дому Посёлкина. Руслан Фёдорович нахмурился. Ему не очень хотелось идти к часовщику в гости. Жил Олег Михайлович в небольшом домике, бежевого цвета, с керамической кровлей на улице Практики. Раньше там жила пожилая пара, но оба старика скончались и дом мгновенно осиротел. Мы прошли к дому через косую калитку. Дверь была лишь притворена. Олег Михайлович подошёл к двери и начал долго её осматривать, как будто куда-то целился. Потом, он опёрся как следует на левую ногу, а правой, со всей силы, ударил по двери прямо в район замка. Дверь, с жутким треском, отворилась внутрь. Хозяин дома тут же зашёл внутрь. Я хотел пройти за ним, но Руслан Фёдорович захотел со мной о чём-то поговорить.
- Вы уверены, что это хорошая идея? Он ведь может быть ненормальным. - сказал он мне.
- Я так не думаю. - твёрдо заявил я.
- Но вы видели, как он себя ведёт. Да и к тому же, смирительная рубашка просто так не продаётся на рынках. Что если он преступник?
- Помилуйте. Он уж точно не преступник. - попытался его успокоить я. - Если не верите, то сходите в полицейское управление. Там наверняка до сих пор беглого каторжника Евстигнеева, как экспонат в Кунсткамере держат. Посмотрите на него и сразу же увидите лицо идиота. А разве у Олега Михайловича есть какие-то подобные черты?
- Но ведь он не адекватен. - заметил Руслан Фёдорович.
Долго мы ещё спорили, но всё же мне удалось заставить Руслана Фёдоровича зайти к Посёлкину домой.
Как только мы зашли, нам сразу же в глаза бросилось необычное устроение основной комнаты: она была как будто разделена на две части. Не в прямом смысле. Просто одна половина комнаты была предназначена для работы, а другая для, так сказать, «жизни». В той половине, что ближе к большому окну, стояли верстак, наковальня, большой шкаф и инструментальные ящики.
В другой же половине, ближе к двери, стояли кровать, стеллажи для книг, а на стене висели чучела жуков в рамках.
- Вы коллекционируете жуков? - уточнил я.
- Это не совсем коллекция. - сказал Олег Михайлович, стягивая сюртук движениями корпуса. - Просто чучела. Я практиковался и вот, что из этого вышло.
- И как вы это делаете? - съязвил Руслан Фёдорович.
Я косо посмотрел на моего друга, но Олег Михайлович, как будто, ничего не услышал. При этом, он совершил то, что я объяснить не могу и сейчас. Посёлкин просто взял и, буквально, снял с себя смирительную рубашку, ничего при этом не расстёгивая. Затем он спокойно спрятал её в шкаф и одел домашний халат.
- Как вы это сделали? - удивились мы оба.
- Тот, кто достаточно долго ходит в этой ерунде, рано или поздно приспособиться одевать и снимать её. - кратко объяснил Посёлкин. - Вы, может быть, чаю хотите?
- А вы давно в ней ходите? - наехал Руслан Фёдорович.
- Года полтора. - спокойно ответил Олег Михайлович, вытаскивая с кухни самовар. - Но я быстро приспособился. Вам чёрный, зелёный или грузинский?
- Я буду зелёный. - сказал я.
- А откуда у вас вообще эта рубашка? - не отставал Руслан Фёдорович. Он слишком был убеждён в том, что Посёлкин не адекватен, или даже болен.
- Если вы так боитесь, то напрасно. Я ни откуда не сбегал и в палате №6 не прописан. Это я из убеждений купил у одного торгаша, который из больницы доставал всякие диковинные штуки. - ответил ему Олег Михайлович.
- А что у вас за убеждения? - не успокоился Руслан Фёдорович.
- Я считаю, что если человек имеет полную свободу своих действий, то значит для него не существует никаких законов и норм морали. А отсутствие сего означает полный разврат и беззаконие. Поэтому, у человека должен быть ограничитель: духовный или физический. А так как на формирование ограничителя духовного требуется много времени и сил, то я решил создать себе физический барьер.
- И он вам помогает? - спросил я.
- Конечно. - заявил Посёлкин, затапливая самовар. - Днём этот барьер нужен для избежания соблазна сорваться и прибегнуть к рукоприкладству. Вы видели, что нрав у меня не сахар. Вечером я работаю, а значит не могу вредить другим. Так как мне просто не до этого. А ночью я и вовсе сплю. Так что, это вполне эффективная практика.
- Но зачем вам всё это нужно? - спросил я.
Олег Михайлович задумался. В какой-то момент времени, он даже покраснел.
- Если не можешь держать себя в руках..., то пускай хотя бы твои руки что-то удерживает. - сказал он, спустя время.

Дальше мы не говорили, а просто пили чай. Меня несколько впечатлил разговор с Олегом Михайловичем. Я бы никогда не подумал, что этому спокойному, на вид, человеку, нужны такие крайние меры для самоконтроля.
Вдруг опять случилось что-то, что мне долго было не понятно. Прямо на наших глазах, из шкафа выбрался молодой человек, с огненно-рыжими волосами, усами и бородой. Поверх своего сюртука он носил коричневый плащ, который он тут же скинул в шкаф. Что любопытно, так это то, что из шкафа он вылез совершенно спокойно и неторопливо, как будто везде уже это было обычное дело и только к нам дошло так относительно поздно. Молодой человек зевнул, растянулся и поглядел на нас.
- Здорова (т.е. привет). - подняв правую руку, сказал он совершенно небрежно, как будто давно был с нами знаком.
- Вы...откуда? - удивился Руслан Фёдорович.
- Оттуда. - опять небрежно ответил молодой человек, указывая рукой на шкаф. - О! У вас тут чаёк? Тогда и мне чашечку. А то у вас там, Посёлкин, в шкафу душно, как в пустыне. Я почти сразу высох. Вы бы там хоть дырки просверлили.
- Я не предполагал, что в моём шкафу кто-то будет жить. - пояснил Посёлкин.
- Олег Михайлович. Кто же это такой? - спросил я.
- Это Петра Алексеевича Дятлова друг. Роман Романович Смирнов. Рекомендовал себя, как «мастер шуток и анекдотов». - сказал Олег Михайлович.
- Да. Это я. - согласился Роман Романович.
- «Мастер шуток», говорите? - тут же встрепенулся Руслан Фёдорович. - А не вы ли часом письма отцу Петра Алексеевича писали?
- А он пень старый? - спросил Роман Романович.
- Да. То есть...нет. То есть...он старый, но не пень! - смутился Руслан Фёдорович. - Какие же вы все грубые! Чему вас всех только учили?!
- Знаете, уважаемый. Если бы у нас была дуэль, я бы стрелял вам по горлу. А то вы уж слишком раскричались. - отрезал Роман Романович. - Не стал бы я бумагу на стариков тратить. Они всё равно моих шуток не понимают. Вот и вы (хех), мой анекдот про дуэль не поняли и напряглись. Не бойтесь. Я пошутил.
- Но...позвольте. - начал опять Руслан Фёдорович. - Вы правда не писали?
- Тьфу ты! Я же вам говорю. Старики моих шуток не понимают. Поэтому я их и не разыгрываю. А где живёт отец Петра Алексеевича я и вовсе не знаю. - возбудился - Роман Романович, прибирая к себе поближе чашку чая.
- А кто же тогда... - начал было я.
- Не знаю. - быстро отрезал Роман Романович. - Вы сами у Дятлова спросите. Он сюда скоро приедет. А вместе с ним и парочка его друзей, кроме меня. У них и поспрашивайте.
Ещё некоторое время мы посидели у Посёлкина. Однако вскоре мы ушли. Так как Олегу Михайловичу надо было работать. Правда мы не совсем поняли, почему Роман Романович остался у него. Мы шли к дому Руслана Фёдоровича. Причём он шёл достаточно хмурый и беспокойный. У меня не было сомнений, что жить мне всё время придётся со своим другом. Ведь было бы странно, если бы я приехал в гости к Руслану Фёдоровичу, а жил бы с кем-нибудь другим. Однако, даже когда мы пришли домой, мой друг не спешил излагать мне все свои предположения и идеи. Хотя это было и не нужно. Ведь я и сам понимал, что вокруг города готовится какая-то жуткая, скандальная мерзость. 



Глава.5
Подозрительные личности
Всё случилось так, как и говорил Роман Романович. Через день приехал к нам в город Пётр Алексеевич. А вместе с ним и пара его друзей.
Сам Пётр Алексеевич сильно выделялся на фоне остальных: высокий брюнет, бритый и причёсанный, с печальным и задумчивым взглядом. Он вышел из вагона поезда спеша и небрежно, как будто хотел чтобы прошлое скорее оставило его. Друзья же его тоже были весьма причудливы. Первый был низкий, пожилой, отставной генерал Андрей Остапович Мудрёный, ходивший опершись на трость и сильно сгорбившись. Второй была женщина до сорока, росту на голову ниже меня (а мой рост 1,87), среднего сложения, величаемая Людмила Сергеевна Шахтёва. Что ещё было в ней любопытно, так это то, что она всегда носила полосатый шарф. Хотя было лето. Третий же друг был узбек, росту высокого и коренастый. Звали его Адам Абрамович Султанов. Меня несколько смутила компания молодого Дятлова. Ведь такие люди, как он обычно любят работать на публику. А значит всегда держатся близ ровесников.

Кроме друзей, вместе с Петром Алексеевичем приехал человек, состоявший у него в прислуге. Это был крымский грек, весьма отвратной внешности старик. Чтоб вы понимали, у него были кривые ноги, почти не было шеи, а на спине выпирал огромный горб. И на этом горбу был ещё один «горб», поменьше (подозреваю, что это грыжа). Однако, при всём своём уродстве, доброты в нём было больше, чем во всех нас вместе взятых. Такого доброго человека, как он днём с огнём не сыщешь. Звали его Даниил Семёнович Попандопуло. Однако имени, да отчества его редко называли, предпочитая именовать просто Попандопуло. Как я помню, по рассказу Петра Алексеевича, старик прислуживал ему с того момента, как он уехал из города Д в Павловск. И ещё, излишняя забота и доброта Попандопулы, время от времени раздражала молодого Дятлова.

Из всех друзей Петра Алексеевича меня всё же никто так не смущал, как Смирнов. Дело в том, что у Романа Романовича было специфическое чувство юмора. Например, за день до приезда Дятлова, я встретил его на улице именно в тот момент, когда разговаривал с Ребеккой. Роман Романович сперва галантно поцеловал ручку наезднице, а потом решительно отчеканил:
- Одобряю езду верхом. Ведь так человек кажется куда выше, чем есть на самом деле.
-(хи-хи-хи) Да что вы говорите? - парировала Ребекка. - То то я думаю: «Почему Сергей Петрович мне грубить боится, а с женой бранится только в путь?» (хи-хи-хи).
Девушка, видимо, поняла шутку. Однако я стоял смущённый и красный, как креветка. Потом я встретил его, что странно, дома у Алексея Макаровича. Хотя в день знакомства он говорил, что не знает, где живёт «старый пень». Роман Романович объяснил это тем, что Олег Михайлович указал ему дорогу. Тот, в свою очередь, это подтвердил. Однако же это не уменьшило моих подозрений к Смирнову.

Встречать Петра Алексеевича пришли Я, Посёлкин, Смирнов, и, что интересно, Сахаров. Иногда у меня создавалось впечатление, что этот учитель философии наверняка что-то знал, но не рассказывал. Что касается меня и Посёлкина, то мы пришли по приглашению Романа Романовича. Мол: «Что я? Один его встречать должен? Это совсем уж будет неуважение.». В любом случае, мы встретили нашего доброго гостя в таком вот составе. Только со Смирновым Пётр Алексеевич обнялся и облобызался. Да и то, неохотно. Остальным же он просто пожал руки (Сахарову особенно крепко).
- Спасибо, что соизволили встретить. Но где же отец мой? - проворчал Пётр Алексеевич. - Что же он? Совсем меня видеть не хочет?
- Тю! Да что вы всё так к сердцу воспринимаете? Просто он ещё не узнал, что вы приехали. А как узнает, так первый же к вам и приедет. - успокаивал его Роман Романович. - Ведь кто же знал, что вы сегодня. Я и сам только утром получил тому подтверждение.
- Может вы и правы... - отрезал Пётр Алексеевич. - Тогда я к нему заеду сам. Попандопуло!
- Тут я, ваше благородие. - подошёл старик, таща на горбу огромную сумку. - Чего пожелаете?
- Поищи пока, где нам можно гнездиться и внеси туда мои вещи. - приказал молодой Дятлов. - А Я и Роман Романович покамест стариков моих проведать съездим.
- Можно вас на пару минут? - шепнул ему Сахаров.
Пётр Андреевич и Роман Романович отошли и о чём-то долго шептались с Богданом Фомичом. Потом Дятлов подошёл к старику и сказал ему:
- Планы изменились. Иди за Сахаровым и перенеси наши вещи в его дом.
Попандопуло кивнул и они разошлись в разные стороны. Дятлов, Посёлкин и Смирнов пошли искать извозчика до «Забаранья», а его оставшиеся друзья и слуга пошли за Сахаровым. Я не мог стоять в стороне и смотреть, как горбатый старик на корявых ногах тащит тяжёлую сумку. Поэтому я сразу же принял её у бедняги.
- Спасибо, голубчик. Но я бы и сам дотащил. Мне не в первый раз. - сказал Попандопуло.
- Да что вы?! Вам-то беречь себя нужно! Вы ведь такой...неустойчивый. - заметил я.
- Пустяки. Совершенные пустяки. Я так жить приучен. Ведь что же я делать-то буду, ежели барину услужить не смогу? На большее я не гожусь, а для меньшего уже и староват. - ответил мне Попандопуло, беря, тем временем сак у Людмилы Сергеевны.
- Ох! Помилуйте, Попандопуло! - воскликнула женщина. - Если вас так пожалели, то уж лучше бы этим воспользовались! Я свою поклажу и сама перенесу.
- Что же вы такая строгая, Людмила Сергеевна? - чуть не обиделся Попандопуло. - Я же как лучше. Вы же, всё таки, дама.
- Не бойтесь вы! Не сломаюсь! - отрезала Шахтёва. - Помогите лучше Андрею Остаповичу. Он-то уж точно нуждается.
- Не нужно, Людмила Сергеевна. Моя поклажа не велика. Я дотащу. - отрезал отставной генерал.
- Но у вас же ноги! И сердце! И печень! И, может быть, почки! - возмутилась Людмила Сергеевна.
- Проще говоря: хоть воевал, а органы все на месте. (Ах-ха-ха-ха-ха-ха!) - съязвил узбек.
- Ты...напрасно не прыгай, дружок. Тебе тут дурного не желают. - подошёл к Андрею Остаповичу Попандопуло. - А я тебе, всё же, помогу. Старик-то старика в беде не бросит.
Попандопуло подставил свой горб под руку Мудрёному и пошёл дальше, опершись на своего помощника. Я чуть прошёл вперёд, к Сахарову.
- Сахаров. Вы их к себе жить позвали?
- Ну позвал. Что же с того? - сказал Богдан Фомич.
- А вы как с ними жить собираетесь? Вы ведь их толком не знаете. От них всего можно ожидать. - удивился я.
- Вам то до этого что? - спросил меня Сахаров. - Не вы же с ними жить будете.
- Как что? - возмутился я. - Если они что-то устроят, вам ведь достанется.
- Я ещё раз спрашиваю: вам-то что? Это уже будут мои проблемы. Подумайте об этом.
Когда вся наша кавалькада дошла до жёлтого дома и расположилась по комнаткам, а я пошёл к Руслану Фёдоровичу, до меня вдруг доползла интересная мысль:  «А ведь действительно. Мне-то что? Если отбросить все сантименты и всё приличие, то для меня это дело не играет никакой роли.». Я постоял, несколько секунд посмотрел на дом и пошёл к Руслану Фёдоровичу.
Забегая чуть вперёд, хочу сказать, что это далеко не все друзья Петра Алексеевича. В течении оставшегося дня и половины следующего утра приехало ещё, что полностью сформировало весь круг, человек в двенадцать (если добавить к ним входившего в подозрения Сахарова, то все тринадцать). Из них примерно пятеро было женщин: Уже упомянутая Шахтёва, а также Жанна Андреевна Лампова, Катерина Филипповна Ольхова, Мария Гавриловна Сек и какая-то студентка, пожелавшая пока что остаться инкогнито. Из мужчин, кроме ранее упомянутых, могу выделить также: Панкрата Максимовича Яковенко, Федота Яковлевича Штиха, Ивана Константиновича Паркетова  и Степана Павловича Сомовского. Всё это сборище разнообразных личностей вызвала у меня ряд серьёзных подозрений. Именно мой скептицизм и недоверие к ним привело к той череде случайностей, совпадений и простых недоразумений, подобных цепной реакцией, отнявшей у нас зря много времени, которое мы могли бы употребить на более полезные дела.
Однако же, хочу заметить, что мои подозрения не развились бы до такой степени, если бы не гипотезы моего друга. Я уже говорил, что Руслан Фёдорович любит впадать из крайности в крайность. От того я совершенно не удивился тому, что на следующий день, после нашего визита к часовщику Посёлкину, он был в дурном расположении духа. Сегодня же он был чуть спокойнее.
- Что нового? - спросил он как-то безразлично.
- Приехал, наконец, сын Алексея Макаровича. - сказал я. - А вместе с ним и пара его друзей.
- Таких же, как этот...Смирнов? - спросил Руслан Фёдорович (причём фамилию Романа Романовича он произнёс с некоторой язвительностью, или даже правильнее сказать, некоторым ядом)
- Я не могу сказать наверняка. Толком в них не разобрался.
И вот, как гром среди ясного неба, когда я собирался разговориться по полной, послышался треск коляски. А через некоторое мгновение после того, как шум закончился, на пороге дома Руслана Фёдоровича появился лично Алексей Макарович.



Глава.6
Флибустьеры
- Я извиняюсь, что вас отвлекаю. - сказал Алексей Макарович. - Однако мне тоже есть, что вам рассказать. Ко мне буквально пару минут назад приехал сын.
Я и Руслан Фёдорович переглянулись.
- И что же он вам рассказал? - спросил Руслан Фёдорович.
- Значит, дело было так. - начал наш гость, усевшись на стул. - Он, со своим дружком, приехали ко мне и я тут же спросил его про письма.
- И что же?
- Он ответил мне, что это просто дурной розыгрыш и что волноваться мне не о чём. - сказал Алексей Макарович. - Правда, он, зачем-то, перед этим отошёл поговорить с другом.
- Я бы лишний раз им не доверял. - заявил Руслан Фёдорович.
- Почему бы это? - удивился Дятлов.
- А кто знает, что они с дружками затевают. - начал уже Руслан Фёдорович. - Ведь с Петром Алексеевичем приехали и его друзья. Не так ли, Виссарион Ярославович?
Именно.- подтвердил я. - Но к чему это ведёт.
- К тому, что это далеко не всё. - ответил мне как-то таинственно мой друг. - Помяните моё слово: не сегодня — завтра, приедут ещё его друзья. И тогда начнётся...
- Что? - спросил Дятлов.
- ...Заговор...-как-то таинственно прошипел Руслан Фёдорович.
- Вы с ума сошли. - возмутился я. - Вы хоть понимаете, что вы сказали?
- Я прекрасно всё осознаю! - воскликнул Руслан Фёдорович. - Это всё заговор! Для меня, так это ясно, как простая рукопись! Всё это тщательно спланированный заговор против старого поколения! Ещё десятилетие назад подобное было в моде! И вот, оно вернулось! И виноват во всём этом Олег Михайлович Посёлкин! Он сразу мне не понравился! Именно он подкупил Петра Алексеевича и тот нашёл ему кучку единомышленников, которые теперь устроят страшнейший разврат у нас! И начнут с этого города, если ещё не начали с Петербурга или Москвы!
- Похоже, я не вовремя пришёл. - сказал спокойно Алексей Макарович. - Вы немного не в себе, Руслан Фёдорович. Я...лучше приду и поговорю с вами, когда вы будете чувствовать себя лучше.
Алексей Макарович встал и пошёл к двери.
- Правильно! Вам лучше дремать в неведении счастливом! Но знайте, что корень правды горький, а плод — сладкий! Посмотрим, как вы заговорите, когда эти «флибустьеры» совершат своё первое преступление!
Дятлов его уже не слушал. Я же был ошеломлён поведением своего друга. После этого, наступило молчание.
- Виссарион Ярославович. - чуть успокоившись заговорил Руслан Фёдорович. - На всякий случай, если мои опасения сбудутся и, действительно, прибудут ещё дружки этого проклятого Посёлкина, сходите на улицу Хрустальную, в центре города. Там живёт один отставной полицмейстер. Он наверняка сможет нам помочь.
- От чего вы только решили, что нам понадобится помощь полиции? - всё ещё негодовал я. - Да и причём тут вообще Посёлкин? Я не думаю, что он как-то связан с этим вашим несуществующим «заговором».
- Ошибаетесь. Именно такие люди чаще всего возглавляли тайные общества. Так что он ещё, наверняка, и самый главный.
- Алексей Макарович прав. Вы, кажется, немного не в себе. Я пойду прогуляюсь, а вы, пока, успокойтесь и придите в себя.

Я вышел. Мне было очень стыдно за то, как повёл себя мой друг. Однако же, когда стали приезжать все остальные друзья Петра Алексеевича, я почти поверил в его гипотезы про заговор. На следующий день, сразу же после того, как приехали все оставшиеся друзья Дятлова, я действительно пошёл на Хрустальную улицу.
Хрустальная улица была одной из тех, что проходила сквозь центр города. Тот, кто был нужен не столько мне, сколько спокойствию моего друга, проживал в доме №8, на самом краю улицы. Это был человек около шестидесяти лет, при этом хорошо сохранившийся. Не смотря на возраст, он был подтянут, ловок и крепок. Звали его Константин Георгиевич Дарвинов. Жил он не один. Вместе с ним квартировали его жена, Прасковья Андреевна Дарвинова, и его помощник. Помощник его был молодой парень, то ли монгол, то ли бурят, с густой растительностью на лице. Называли его все Лунь Чучундрин, так как настоящего имени никто выговорить не мог. Жена же Константина Георгиевича была где-то на пятнадцать-двадцать лет моложе своего мужа (честно сказать, когда я их в первый раз увидел, я решил, что Константин Георгиевич своей жене в отцы годится). Так же, она всё время жаждала общения и нахождения в обществе. Видимо в Прасковье Андреевне ещё не угасла та часть её юности, когда нужно было много общаться.
Чуточку позже я узнал, что у Дарвиновых два ребёнка, и оба сыновья. Старший уже женился, родил дочь и (на момент действия книги) работает в канцелярии, где-то в районе Царицына. Младший же был ещё только студент, но уже имеет грандиозные планы на горизонте.
Когда я пришёл, дверь мне открыл Чучундрин. Не сказать, что я был удивлён, впервые его увидев, значит не сказать ничего совсем. Передо мной стоял человек, чьё лицо и руки почти полностью обросло волосами. Потом я узнал от Константина Георгиевича, что Чучундрин имел редкое, передающееся генетически от родителей, или вызванный в ходе мутации клеток. Но когда я увидел его впервые, я, признаюсь честно, испугался.
- Вы к Константину Георгиевичу? - спросил Чучундрин.
- Если это не вы, то да. - кратко обозначил я.
- Нет. Я всего лишь его помощник. Лунь Чучундрин, как здесь меня величают.
- Яктушенко. - скромно представился я.
Я (пусть не без брезгливости) и Чучундрин обменялись рукопожатиями. В этот момент, к порогу подошёл старик в тёмно-синем сюртуке, поверх бледно-жёлтой рубашки.
- Что вам угодно? - спросил он меня.
- Я к некоему Константину Георгиевичу.
- Тогда подождите. Он сейчас подойдёт. - сказал старик. - Пойдёмте, Чучундрин.
Оба они ушли и закрыли дверь. Я остался ждать на улице. Тут дверь открылась и на пороге встал...тот же самый старик, только причёсанный, с цветком тюльпана в кармане сюртука и с револьвером в кобуре на поясе с правой стороны. Он стоял, широко раскинув руки.
- И где же Константин Георгиевич? - не понял я. - К тому же, как он вообще живёт в таком неудобном доме?
- Друг мой. У вас глаза на затылке? - съязвил старик. - Константин Георгиевич сейчас перед вами. А вы ещё и дом его оскорбляете.
- Извините. - изумился я. - Я понятия не имел, что вы — это вы.
- Ладно уж. Проходите. Что вам угодно?
- Меня сюда направил мой друг. - начал я. - К нам приехала некоторая группа людей, которую он считает причастной к заговору. Поэтому надеется, что вы сможете помочь нам в обеспечении гражданского спокойствия и коллективной безопасности от...«флибустьеров». Понимаю, что звучит глупо...
- За годы службы Царю и Отечеству я слышал и куда большую хрень. Однако же, я рекомендую вам подождать того момента, когда эти...«корсары»...
- «Флибустьеры»
- Не имеет значения. В общем, подождите, когда коллектив себя проявит. И уже тогда нам станет понятно, чего от них ожидать.
- А можно сделать так, чтобы они проявили себя без лишних жертв?  - осведомился я.
- Конечно. Как — никак, а человек всё таки сам держит в руках своё будущее. - ответил мне Константин Георгиевич. - А значит...
- И так говорит старый неудачник, который даже детей дома удержать не смог? - послышался голос жены полицмейстера.
Наступило неловкое молчание, которое, впрочем, скоро нарушил вернувшийся Чучундрин. Он принёс нам кофий.
- Это моя жена, Прасковья Андреевна. - сказал Константин Георгиевич. - Знакомьтесь.
- Вы откуда будете? - спросила меня дама.
- Я уроженец Минска, а приехал, на данный момент, из Петербурга. - кратко объяснил я.
- И чего там, в столице? - спросила Прасковья Андреевна.
- Всё как всегда и везде: летом — тепло, а зимой — холодно.

Я разговорился с этим семейством. Как оказалось, у них не всё гладко. Однако же, люди они интересные. Например Прасковья Андреевна полагала, что могла бы стать одной из известнейших дам Петербурга, если бы им только повезло обзавестись там знакомствами. В целом же, я не считаю, что они несчастные. Просто молодая особа не привыкла ценить то, что имеет. Что касается Константина Георгиевича, то этот человек имел интересные мировоззрения: он, как мне кажется, действительно был убеждён в теорию, что если жизнью человека кто-то и управляет, то вот какой из её путей выбрать — зависит уже от самого человека. Верил он в это, судя по всему так же сильно, как Олег Михайлович верил в свою идею о внешнем и внутреннем барьере. Между супругами царили какие-то прохладные отношения. Прасковья Андреевна часто третировала своего мужа и часто устраивала странные провокации в его сторону (как в тот момент, когда к ним пришёл я)

Вернёмся же к нашим господам хорошим, которых мы с лёгкой подачи Руслана Фёдоровича стали величать «Флибустьерами». Подобное клеймо остаётся с ними и по сей день. Долго ждать от них решительных действий нам не пришлось. Уже вечером, я, прогуливаясь по городским улочкам заметил на одной из крыш троих из компании: это были, судя по силуэтам, Штих, Сек и Сомовский. Я бы оставил этот эпизод без внимания, если бы на следующий день, с крыши этого дома бы не упал кирпич. Причём упал он именно в тот момент, когда мимо дома проходили Сергей Сергеевич Пинлер и Ребекка Адамс. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не превосходная реакция Ребекки, вовремя отошедшей от стены дома.
- Кирпич, просто так, на голову не упадёт. - подчеркнул Сергей Сергеевич.
- Что любопытно, так это то, что вчера на крыше этого дома ходили люди. - сказал я.
Долго искать подозреваемых нам не пришлось. Руслан Фёдорович сразу повесил всё на «флибустьеров», а я и не пытался его переубедить. Слишком уж всё было подозрительно.
Самым подозрительным, как был, так и остался Роман Романович. Смирнов регулярно куда-то мотался и его часто можно было заметить в компании людей, травящим байки и анекдоты. Причём весьма многие находили его острый юмор привлекательным. Если кто-то решался составить ему противостояние, то он всегда держался достойно. Например один раз, когда он пошутил про то, что устроит второе восстание декабристов, один пожилой штабс-капитан заметил:
- А как же вы организуете это всё, если сами же об этом всё рассказываете? Так вас полиция мигом найдёт.
- Может быть и так. Тогда, если мне не суждено стать мастером восстаний, то я стану мастером спорта по смазыванию пяток салом и побегу от правозащитников за границу.
Зал разразился громким хохотом.
Что касается Сергея Сергеевича, то это далеко не единственный случай, когда он становился жертвой нападок со стороны коллектива «флибустьеров». Например, спустя два дня, после сбора всех «флибустьеров», мы зашли в гости к Пинлерам. Среди гостей были: Я, Олег Михайлович, Богдан Фомич, Роман Романович, Руслан Фёдорович, а также Лампова и Яковенко. Мы разговаривали между собой, обменивались новостями, Роман Романович, как всегда, шутил (здесь уже не так успешно). Спустя где-то часа — полтора, Сергей Сергеевич попросил Сахарова сыграть какую-нибудь танцевальную мелодию. Снова началась та же картина, которую я описывал раньше. Бекки и Сергей Сергеевич слились в танце, а вокруг них образовалась аура гармонии и счастья. Многие присутствующие как будто застыли во времени, боясь нарушить покой и умиротворение, воцарившееся  в комнате. И только Роман Романович остался непреклонен.
- Ну кто так танцует?! Сергей Сергеевич! Вы как будто в прошлом застряли. Сейчас уже другие танцы в моде. Я покажу, если вы одолжите вашу...красавицу.
- Позвольте... Вы серьёзно? - опешил Сергей Сергеевич.
- А я не против. - заметила Ребекка. - Пожалуйста, не ревнуйте меня, Сергей Сергеевич. (шёпотом) Я всё равно ваша на веки.
- Вы дамское желание слышали. - подчеркнул Роман Романович. - Не бойтесь. Я её не навсегда забираю. Просто немного преподам ей небольшой  урок танцев.
Сергей Сергеевич уступил и, недовольно, сел на кресло.
- Приступим. Как вас зовут?
- Ребекка.
- Ребекка, значится. - повторил Смирнов. - Можно называть вас Бекс? Мне так будет удобнее.
- Если вам удобнее, то называйте. Хотя моё имя меня полностью устраивает. - ответила Ребекка.
- Итак, Бекс. Сейчас смотрите внимательнее. - начал Роман Романович. - Погодите. Нужна другая музыка. Сахаров! Как вас там называют? «Шарманщик»?
- «Композитор». - ядовито поправил Руслан Фёдорович
- Не важно! «Маэстро». Сыграйте что-нибудь веселее и задорнее.

Сахаров тут же начал отыгрывать энергичную мелодию для танцев. Роман Романович и Ребекка начали танцевать. Танец Смирнова был крайне необычен: это была какая-то смесь краковяка, польки, фокстрота и полонеза (примечание от автора: на момент 2023 года, к максимально похожим на этот танцем можно назвать Тустеп. И то он менее зажигательный и задорный, чем инновация от Смирнова). Причём танцевал он весьма умело и задорно. Особенно по сравнению с Бекки, которая подобное не танцевала и старалась повторить за своим партнёром. Один раз Ребекка запуталась в ногах и чуть не упала, но удержала равновесие. Танец понравился большинству. Некоторые даже аплодировали после каждого нового пируэта парочки. А спустя пару минут почти все разбились на пары и стали танцевать вместе со Смирновым и Бекки. Не танцевали только пятеро: Я и Руслан Фёдорович не танцевали из-за нашего серьёзного амплуа скептиков, Сахаров играл мелодию, Яковенко не досталось пары (хотя он и не сильно хотел), а Сергей Сергеевич сидел мрачнее тучи и дулся на Смирнова.
Хорошо, что у нас в стране дуэли запрещены на законодательном уровне ещё с тридцатых годов, а в городе за соблюдением правил тщательно следят. Иначе бы между Сергеем Сергеевичем и Романом Романовичем наверняка случился бы поединок. Ребекка кое-как успокоила нашего русского «Отелло», а Роман Романович лично пришёл поговорить с Пинлером.
- Добрый день, Сергей Сергеевич. У нас вчера с вами случилось некоторое недопонимание, из-за которого вполне могла возникнуть конфронтация. Я пришёл попросить прощения, если я вас оскорбил. Я всего лишь предполагал небольшой анекдот, чтобы всех развеселить. Понимаете? У меня натура такая. Меня не нужно воспринимать серьёзно. Так как я много шучу и моё поведение всегда настроено на юмористическую составляющую. Так что, если я вас обидел...Хотя трудно представить, как такого Голиафа, как вы, вообще можно обидеть...простите. Давайте пожмём руки и помиримся? Сейчас я не шучу. Рукопожатие для меня не просто какое-то случайное действие. Оно для меня имеет смысл достижения согласия. Мы ведь достигнем компромисса?
- Да...я и не то чтобы обижался... - смутился Сергей Сергеевич. - Если вы сейчас серьёзно...я...вполне могу принять ваши извинения.
Они искренне пожали друг другу руки.
- Я рад, что мы достигли согласия. - Заявил Смирнов. - Кстати. Бекс очень хорошо танцует. Даже если учесть, что она впервые танцевала что-то, кроме вальса, она проявила себя достойно. Думаю, если с ней позаниматься, то она вообще станет мастерицей танцев. Вы ведь не против, если я её немного потренирую, когда приеду после одного...важного поручения?
- Только если сама Ребекка не против. Она девушка самостоятельная. Но если вы действительно хорошо танцуете, то я подумаю.

Они снова пожали руки, а чуть позже, Роман Романович куда-то уехал. После этого, я договорился с Константином Георгиевичем и Чучундриным о их содействии нашему расследованию. Мы тут же стали собирать факты и анализировать полученную информацию. Однако по-настоящему наша деятельность началась ближе к пятнице следующей недели, когда началось то, что окрестили в городе Д как «трёхдневная чертовщина».



Глава.7
Наши сети притащили мертвеца
Сразу же, как началось наше расследование, у нас образовалась своя собственная группа. В неё вошли: Я, Руслан Фёдорович, Константин Георгиевич, Лунь Чучундрин и Прасковья Андреевна (причём Прасковья вошла скорее принудительно, чем добровольно). В наши задачи встала слежка за «флибустьерами» и обозначение их заговора. Однако это было не так просто. Они почти никуда не выходили из дома на Парильной улице. Мало того, так их ещё и невозможно застать всех вместе. На момент начала действия нашего содружества, они расположились следующим образом: четверо (если не считать Сахарова) жили в многоэтажном доме на Парильной улице, Пётр Алексеевич (вместе с Попандопуло) и Андрей Остапович жили в разных домах в «Забаранье», Адам Абрамович жил в доме №6 на Кристальной улице, Лампова и Ольхова, а также студентка не уточнили своего места жительства. Смирнов же вообще уехал. К тому же ходили они всегда небольшими группами по два-три человека (чаще вообще по одному). Так что мы (не считая Прасковью Андреевну) не могли застать их всей кавалькадой, чтобы уличить их в заговоре.
Однако же, у нас были удачные мгновения нашей недельной деятельности. Мы много раз замечали их за странными занятиями. Например они много ходили по крышам домов, ночью сплавлялись по реке «Баранка», выходили в поля,  иногда разговаривали в подворотнях и что-то закапывали (или откапывали). А ночью, с четверга на пятницу, я и Константин Георгиевич заметили, как «флибустьеры» выносят какие-то бумаги из дома нашего друга Дмитрия Егоровича. Его, почему-то дома не оказалось. Это было уже слишком.
Особенно наша деятельность отразилась на Руслане Фёдоровиче. Он всё больше и больше бредил идеями о заговоре, преступлениях и о причастности к этому всему Посёлкина (почему-то именно он ему не понравился больше всех). Я тоже постепенно начал полностью верить в это, но во время «трёхдневной чертовщины» произошли те события, которые постепенно сняли с моих глаз лоскут безукоризненной верности моему другу и его бреду.
Всё началось на следующий день, после того, как мы обнаружили вынос документов из чужого дома. Я тогда наконец решился заглянуть к Сахарову и узнать, на чьей он всё же стороне.
- Входите. Я не занят. - сказал Богдан Фомич, когда я только встал на порог. Я зашёл.
- Здравствуй, Богдан Фомич. Как твои новые соседи?
- Приятные люди. Очень интересные. - заявил Сахаров. - Я давно не встречал столь умных собеседников. Чуть ли не каждый второй из них гений в своей области. Взять к примеру Лампову. Баба — бабой, а такой превосходный хирург. Третьего дня операцию по удалению опухали в груди блестяще проделала одному крестьянину. Или вот, к примеру, её ученицы Ольхова и Р.Е.Й. Практиканты, о каких и я мечтать не смел. Всё им интересно и всё им нужно знать. Я им даже преподаю философию, по просьбе Ламповой. А Паркетов? Он хоть и пожилой, а всё же мастер в области истории, геральдики, картографии. Красота! Не так ли?
- Понятно. Выходит, вы в восторге?
- Ещё как! - отрезал Сахаров.
- «Похоже, мы его уже никак не спасём...» - подумал я, а вслух сказал — Послушайте, Богдан Фомич. А вы знаете, что эти «замечательные люди» воровали документы из дома Дмитрия Егоровича?
- Не воровали, а забирали для передачи на хранение. - поправил меня Сахаров. - Да. Мне это известно. И я не вижу здесь ничего сверхъестественного.
- А то, что они постоянно шляются по всяким подозрительным местам вас тоже устраивает? - удивился я.
- Слушайте. В этой стране есть вещи, которых вам не понять... - начал Сахаров.
- Всему можно найти логическое объяснение. А значит и поступкам этих людей тоже! - Мне кажется, что вы что-то от них знаете. Не спроста же они именно здесь живут. Просто вы не хотите нам это говорить!
- Вы хоть одного из них знаете достаточно коротко, чтобы судить обо всех? - спросил Сахаров.
- Даже не хочу стараться! - отрезал я.
- А жаль. Вы...как-нибудь, зайдите к Олегу Михайловичу. Они у него часто собираются...
- Ага! Значит Посёлкин тоже с ними?! - не стерпел я. - Значит Руслан Фёдорович был прав! Это заговор ! Разбой! Флибустьерство!

Я, негодуя, выскочил из комнаты и из дома. Далее, я пошёл по тропинке, в сторону реки «Баранка», обдумывая всё, что узнал. По пути мне встретилась мадам Адамс, в том же самом платье, что была в день нашего знакомства (в течении недели, она меняла его на красное, оранжевое, белое, лимонное, салатовое, зелёное, голубое и розовое), а поверх него надевшая тоненький, сиреневый бурнусик. Шла она пешком. Вероятно, просто вышла на прогулку.
- Здравствуйте, Мистер Яктушенко. - сказала она мне.
- Ой! Добрый день, Ребекка. Я тебя сразу и не заметил. Слушай. Ты знаешь, где живёт Дмитрий Егорович?
- Вроде как. - задумавшись ответила девушка. - А что?
- Можешь сходить к нему домой и посмотреть, что там случилось? - попросил я.
- Хорошо...Но зачем это?
- Просто. Мне...нужно,...а я сейчас должен быть занят.

Ребекка всё таки согласилась. Я ещё потом долго жалел о том, что поступил так подло. Просто переложил свои проблемы на это изящное, красивое существо. Я в ней не сомневался. Она уже показала, что может за себя постоять, но ведь раз в год и палка стреляет. Бекки, вроде как, на меня не сердится и давно простила, но совесть всё никак не позволяет мне отпустить этот давно ушедший эпизод моей разрозненной биографии.
Сам я ничем не был занят, на самом деле. Я просто вышел на берег реки «Баранка», близ устья. Я сидел и пытался навести порядок в своих мыслях. Тут я увидел какую-то причудливую картину: наш «добрый знакомый» узбек вытаскивал что-то массивное из воды. Адам Абрамович вынул поклажу и начал что-то проделывать мне непонятное. Я подошёл к ним поближе и увидел, что он пытается оживить кого-то. Я подошёл поближе и увидел, что это был труп Дмитрия Егоровича. Узбек мерил пульс, пытался привести беднягу в чувства, но было бесполезно. Человек был в состоянии трупа уже не несколько часов. Следов внешнего насилия не было. Разве что горло сильно передавлено.
- Что вы с ним сделали?! - спросил я, ещё не до конца придя в себя.
- Я тут не причём. Сами посмотрите. - ответил Адам Абрамович. - Видите след на горле. Он, скорее всего, сам себя удавил.

На моё удивление, узбек говорил по-русски, как на своём родном (разве что с едва заметным южным акцентом). Слов почти не коверкал и мог построить полноценные предложения. Я даже не сразу обратил на это внимания. Моему мозгу было не до этого.
- А почему я должен вам верить? - спросил я.
- Не хотите верить — не надо. Я же перед собой, и перед законом, и уж тем более, перед Кораном чист. - ответил узбек, продолжая обследовать труп.
- А может вы просто хотите скрыть это, чтобы...
Адам Абрамович поднял глаза и посмотрел на меня жутким взглядом исподлобья.
- Если бы я хотел что-то скрыть, я бы вас прям здесь, на этом самом месте бы и зарезал. Мне бы не нужны были свидетели. А так я спокойно с вами разговариваю и терплю все ваши вопросы, вместо того, чтобы опознать труп.
- Не надо опознавать. Это Дмитрий Егорович Филиппов. - сказал я.
- Вы его знали? - спросил Адам Абрамович.
- Да.
- Федот Яковлевич тоже знал его, если этот тот Дмитрий Егорович, о котором мы оба думаем. - узбек встал и отряхнул брюки. - Если судить по рассказам, то он был хорошим, но крайне болтливым человеком. От того он и был несчастным. Но если это другой Дмитрий Егорович, то у вас бы наверняка была масса неприятностей. Всего хорошего.

Узбек ушёл и я остался наедине с мертвецом. Запутанностей стало ещё больше. Он сказал, что если бы он хотел, я бы составил компанию покойнику. Однако он мог бы и не говорить этого, а сразу порешить все вопросы на месте. А в итоге этого не сделал. Хотя настоящий флибустьер ни секунды бы не колебался.

А в это время, Ребекка уже дошла до дома покойника. Без лишних церемоний, она зашла в дом и стала осматривать комнату. Ничего из вещей не пропало. Дом состоял из одной комнаты, и красть там было особо нечего. Наверняка исчезли какие-то книги, записи и письма, но Ребекка никак не могла это проверить. Кровать, письменный стол, шкапик, один стул. Больше ничего в полутёмной комнатке и не было. Однако Ребекку вдруг застало ощущение, будто за ней кто-то пристально наблюдает. Вдруг, какое-то движение. Ребекку, как всегда, не подвела её реакция и она быстро смогла отойти от напавшего на неё человека. Росту он был большого, в балахоне с капюшоном и маской, скрывающей половину лица. В руке он держал нож. Ребекка схватила стул и ударила им нападавшего прямо в грудь. Тот отшатнулся и упал, а девушка рванулась бежать из дома. Ближе к выходу её ждал ещё один такой же, только ниже, коренастый и без ножа и вместо маски была тряпка. Он попытался схватит Ребекку, но она вовремя отошла. Тогда уже подоспел другой и схватил девушку за руку, выше локтя. Тогда Ребекка не растерялась и наступила негодяю каблуком сапога прям на пальцы левой ноги. Тот сразу же её отпустил. Девушка выбралась из дома и тут же увидела какого-то мужчину, одетого по-простому с ружьём на перевес, стоявшего прям на против выхода.



Глава.8
В гостях под мостом
Я продолжал идти по улице и пытаться привести свои мысли в порядок. По пути я встретил Константина Георгиевича. Он тоже был мрачнее тучи. Я спросил мельком, что случилось. Оказалось, что он опять поругался со своей женой и случился жуткий скандал при свидетелях. Только и всего...
Я решил, что на следующий день смогу лучше всё продумать. Поэтому я ещё немного прогулялся до вечера, зашёл в гости к паре своих друзей, а в девять вечера лёг спать. Я решил, в этот раз, лечь раньше, полагая, что это нормализует работу моего мозга.
- Вы не идёт на слежку за «Флибустьерами»? - спросил меня мой друг.
- Руслан Фёдорович. Я спать хочу! - отрезал я.
- А кто сейчас спит? Скоро вообще никто спокойно спать не будет, если мы ничего не сделаем. - изумился Руслан Фёдорович.
- Ты меня травить пришёл!? - не удержался я.
- Не. Что вы? Я только спросить.
- Вы спросили? Спросили. Я ответил? Ответил. Чего вам ещё надобно, Руслан Фёдорович?! - рычал я.

Но он уже выходил. Возможно я поступил слишком грубо, но мало того, что я не мог уснуть, у меня ещё и разболелась голова. Я ворочался с боку на бок, кряхтел, пару раз вставал и пил воду. Наконец, ближе к часу по полуночи улёгся. Сна мне не приснилось. Проснулся я так, как будто заснул всего на пару секунд, а уже было далеко за одиннадцать утра.
После завтрака, я снова вышел на прогулку, но новых мыслей мне не прибавилось. Даже старые, скорее, ещё больше смешались, чем раньше. На улице я повстречал обеспокоенного Сергея Сергеевича. Как оказалось, ни вчера, ни сегодня, Ребекка домой не вернулась и теперь он беспокоится. Ведь он уже нашёл ту работу, которая поможет заработать денег на свадьбу. А Бекки просто исчезла. На меня сразу же как будто упала целая гора. Ведь это я попросил Ребекку идти в тот проклятый дом. Однако же воспоминания о том, что Адам Абрамович не захотел убить меня, как свидетеля вселяли небольшую надежду. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, я решил помочь с поисками. Вскоре мы встретили  дуэт Дарвинова и Чучундрина. Они тоже искали, но уже следы «Флибустьеров». Тогда мы решили поменяться парами: дальше я пошёл с Дарвиновым, а Пинлер с Чучундриным.
Сергей Сергеевич и Чучундрин вскоре дошли до железнодорожного моста через реку «Баранка». Это был уже третий мост через реку. Они шли и осматривали его со всех сторон. Вдруг, ни с того, ни с сего Чучундрин заметил, что они идут не по земле, а по мосту, с его внутренней стороны. Грубо говоря, они шли вверх ногами, относительно Земли.
- Сергей Сергеевич? Что происходит? - удивился он.
- А что не так? - не понял Пинлер.
- У вас глаза на затылке? Мы по мосту идём вверх ногами идём!
- Меня лично больше смущает то, что здесь недалеко что-то...тикает.
Чучундрин и Пинлер повернули головы в сторону тихого тиканья. Как оказалось, это была самодельная взрывчатка. И она вот-вот была готова взорваться. Чучундрин тут же бросился, чтобы снять её, но не успел. Раздался большой и громкий взрыв. Мы тогда находились далеко от реки, но даже мы услышали этот жуткий взрыв.
- Что это было? - удивился Константин Георгиевич.
- Кажется, это взрыв со стороны реки. - констатировал я.
- Так пойдёмте быстрее!
Мы тут же кинулись в сторону «Забаранья». А мне всё больше и больше начинало казаться, что моя голова скоро лопнет.





Глава.9
Не могут жить в разлуке лебеди
Пётр Алексеевич лежал на диване, протянувшись во весь рост, ещё более грустный и задумчивый, чем обычно. А на против него, в креслах, восседал Андрей Остапович.
- Вероятно, я сделал что-то не так...- предположил Пётр Алексеевич. - Я ведь, когда вступал в команду, думал, что смогу сделать мир безопаснее, красивее,...добрее. А в итоге...ничего не изменилось. Я ведь хотел как...лучше.
- Не бойся совершения ошибок. Бойся их повторения. - сказал Мудрёный. - Человек всегда на своих ошибках учиться должен. На чужих он не научится. Только на своих.
- Я не боюсь ошибок. Я боюсь, что мои ошибки принесут беду тем, кто мне дорог. Отцу, матери...
- ...И тем, кто тебе дорог, но кого ты оставил в Калуге, с целью обезопасить. Ты ведь за них боишься? Потому их и оставил?
- А какое это имеет значение?
- Страх приносит только дискомфорт. Он мешает сосредоточиться, вносит дисбаланс. А в твоей профессии это не допустимо.
- А что же тогда делать со страхами?
- У страха глаза велики. Но никто никогда не смотрит в эти глаза. А ведь если взглянуть прям в глаза страху, то он сразу показывает всю свою ничтожность и жалкость. А если тебе этого не хватит, то посмотри назад. Там ты увидишь то, за что тебе следует стоять. У тебя ведь есть, за что стоять? Я прав?
- Конечно. Вы сами это отметили. У меня есть смысл жить. Есть за что бороться.
- Так вот, когда тебе есть за что стоять, на страхи становится всё равно.
Дятлов встаёт с дивана и долго смотрит в какую-то точку в пространстве.
- Вы...наверное правы. Кстати. Извините, что я в прошлый раз был так груб. Я погорячился...слегка.
- Не беспокойся. Я не обижался. Ты импульсивен, молод, горяч. Когда-нибудь и ты...поостынешь.

Пока барин беседует с Мудрёным, его верный слуга Попандопуло сидит на крыльце и натирает до блеска его шашку. Тут к крыльцу подходит Федот Яковлевич Штих. На ремне, через плечо, он несёт нарезное ружьё. За ним спокойно идёт Ребекка, у которой наскоро было перевязано плечо какой-то тряпкой, а на предплечье остался след от запёкшейся крови.
- Подождите пока здесь. Так будет безопаснее. У вас есть люди, которым можно доверять?
- Конечно. - ответила Ребекка. - Сергей Сергеевич Пинлер.
- Он ваш друг? Или родственник?
- Он мой жених. - заявила Ребекка.
- Как его отличить? - спросил Штих.
- Он...высокий, широк в плечах, блондин с усами.
- Хорошо. Я ему передам, что вы здесь. Попандопуло!
- К вашим услугам, господин Штих. - ответил старик, кладя шашку и подходя ближе.
- Присмотри за барышней. А я должен поговорить с Мудрёным.
- Хорошо. Как прикажите. - сказал Попандопуло, взял Ребекку за руку и повёл в дом.

Штих постучал в окошко дома. Тем временем Попандопуло отвёл Бекки на кухню и стал готовить чай. Ребекка сидела на стуле, подперев рукой щёку. Тут она поглядела на предплечье и потёрла след от крови.
- У вас бинты есть? - спросила она.
- Чего? - не услышал Попандопуло. - У меня слух, немного, западает.
- Бинты есть? - повторила девушка.
- А! Да-да. Найдутся.
Попандопуло ушёл. Вскоре он вернулся и принёс небольшой кусок ткани и йод. Ребекка сняла тряпку со своей раны от ножа.
- Давайте я. - предложил Попандопуло.
- Не-не. Я и сама справлюсь. - сказала девушка.
Ребекка взяла ткань и протёрла рану. Затем она взяла другой кусок ткани и перевязала. Тут на кухню зашёл Пётр Алексеевич. Он же и застыл на пороге.
- Попандопуло! Ты зачем её сюда притащил? - возмутился он.
- Я тут ни причём, ваше благородие. Меня попросили за ней присмотреть. Вот я и присматриваю.
- Твоя доброта и отзывчивость иногда могут сыграть и злую шутку. А если её будут искать и придут сюда? Как я это объясню? Что это? Она ещё и ранена?! Замечательно...
- Не беспокойтесь. Я всё объясню. Да и молодой человек обещал, что найдёт Сергея Сергеевича и передаст, что я здесь. А я уже ему всё расскажу, как есть.
Тут в кухню зашёл Смирнов и поставил на пол чемодан.
- О! Кого я вижу? Бекс. Это вы? - спросил он.
- Здравствуйте, Роман Романович. Где вы так долго пропадали? Сами обещали, что будете учить танцевать, а в итоге надолго уехали.
- Извините. В Калуге пробки. Но вот я вернулся. Всё ведь в силе?
Ребекка кивнула.
- Вы с ней знакомы? - спросил Дятлов.
- Да. Это мисс Адамс. Она знакомая Сергея Пинлера.
- Невеста. - поправила Ребекка.
- Даже так?! - искренне удивился Роман Романович. - Вот так голос. Повезло ему, с такой-то невестой. А чего тогда сразу не жена?
- Серёжа сейчас хлопочет об этом. Ищет деньги на свадьбу, но...пока с этим туго. Однако, я не жалуюсь.
- Ладно. С этим позже. - отрезал Пётр Алексеевич. - Как всё прошло?
- Как по маслу. Всё нужное купили, жилище у моего знакомого оплачено на год вперёд. Поздравляю вас с пополнением. Последнее письмо из Калуги было самым достоверным. Мне, конечно, пришлось отстегнуть немного из своего портмоне, но...

Пётр Алексеевич достал портмоне и вынул оттуда десятирублёвую карточку и отдал Смирнову.
- Ой! Да за что жалуете? Я же только три рубля отдал.
- За ваши труды и моральный ущерб. - объяснил Пётр Алексеевич.
- Кстати. Я только приехал. Не плохо было бы чаю. - заявил Роман Романович.
- Пожалуйста. Попандопуло сейчас всё сделает.
- Роман Романович. Расскажите, пожалуйста, что вы делали в другом городе. Мне просто интересно. - попросила Ребекка.
Дятлов и Смирнов переглянулись.
- Скажите пожалуйста, Бекс. Вы никому об этом не расскажете? - спросил Смирнов.
- Конечно. Я и Серёжа никому не расскажем, если это так значительно. - ответила Ребекка, положа руку на сердце.
- Тогда пусть Пётр Алексеевич сам всё вам расскажет.

Пётр Алексеевич уселся на стул и начал свой рассказ. Пока он рассказывал свою историю (которую я опишу чуть позднее), я и Константин Георгиевич пришли на место взрыва. Перед нашими глазами встала странная картина: Жанна Андреевна Лампова сидела на коленях над Чучундриным и оперировала его. Возле неё постоянно вертелась Катерина Филипповна Ольхова, подававшая инструменты и тряпки. Чуть в стороне от них, вокруг Сергея Сергеевича с бинтами крутилась студентка. Один раз она и вовсе запуталась в бинтах и свалилась, но тут же встала.
Сергей Сергеевич и Чучундрин были единственными, кто пострадал от взрыва. Чучундрин получил следующие повреждения: сотрясение мозга, повреждение тазобедренного сустава, поражение осколками грудной клетки, синяки от попадания обломков, перелом руки. Даже после усилий Ламповой поднять его на ноги, ему всё равно пришлось лежать в больнице около месяца. Сергею Сергеевичу повезло больше, так как он почти не попал в эпицентр. Пострадала, в основном, правая нога: из одного только бедра достали десять камешков, двенадцать осколков и обнаружили тринадцать порезов. Из голени же достали двадцать осколков, целый кусок от прута арматуры и нашли огромный ожог первой степени. Всё же, что выше ягодиц не пострадало.
Мы подошли ближе к процессу.
- Именем закона, я объявляю...-начал было Константин Георгиевич.
- ТИХО!!! - отрезала Жанна. - Не мешайте! Или я вместо того, чтобы вытащить осколок, проткну ему сонную артерию! Тогда сами отвечать будете! Да что вы стоите и смотрите, как баран на новые ворота?! Сядьте рядом и подбадривайте его, чтобы он не ушёл на тот свет раньше срока!
Константин Георгиевич сел и стал говорить с Чучундриным. Я же стоял и пытался анализировать: «Флибустьеры» наверняка как-то причастны к взрыву, но зачем тогда они лечат свидетелей? Может что-бы их боялись? Не логично. Ведь тогда свидетели точно донесут. А может они хотят отвести от себя подозрения? Тоже глупо. Ведь это только больше компрометирует их же самих.
- Позвольте. Я бы хотел... - спросил я было у Ламповой.
- Да вы сговорились все, что ли?! - вспылила она. - Не мешайте! Под моим ножом ещё никто не умирал и я не хочу портить статистику! Все вопросы...к ней! Катя! Где пинцет?!
- Уже несу! - ответила Ольхова.
- Захвати заодно полотенце и вон тот ланцет. Не! Не этот. Тот, в правом, верхнем углу. Побольше!
Жанна Андреевна показала на студентку, когда говорила, кому задавать вопросы. Я подошёл к ней. Она пыталась «поставить на рельсы» ногу Сергея Сергеевича.
- Здравствуйте. Вы...
- Я Р.Е.Й — представилась Студентка.
- Как? - не понял я.
- Это мой псевдоним. Читается полностью, как Регина Евгеньевна Йогуртова.
- Регина, значит? Скажите пожалуйста. Как давно вы тут?
- Пришли минут через семь, после взрыва. - ответила Регина. - Попросите, пожалуйста, Катю передать клещи.
Я сам сходил за клещами. Так как Катерина Филипповна обслуживала Лампову. Регина Евгеньевна сразу же взяла клещи и, резким движением, выдернула из голеностопного сустава Сергея Сергеевича кусок арматурного прута. Сразу же потекла кровь, которую студентка стала вытирать стерильной тканью и забинтовывать.
- Виссарион Ярославович. - узнал меня Сергей Сергеевич.- К вам...Ребекка не приходила? Или, быть может, вы её видели?
- Увы.  (я не решился сказать бедняге, что Ребекка пропала, отчасти, по моей вине.)
- Скажите, пожалуйста, доктор. Вы мне...ногу...поправите?
- Не бойтесь. Отдохнёте и через две недели будете, как будто только родились. - заявила уверенно Регина, забинтовывавшая ожог.
- За это время с Ребеккой может случиться всё, что угодно. Если она не вернётся...
Я сам видел: он сильно затрясся, когда пытался сказать что-то ещё. Ребекка, судя по всему, занимала высокое место в его жизни. Если бы ему сказали, что его единственная Бекки обнаружена где-то на дороге, то никакие усилия Регины не остановили бы его уход. Тут случилось то, что принесло облегчение и мне, и Сергею Сергеевичу. К месту взрыва пришёл молодой, кудрявый человек, с ружьём на ремне. Я сразу узнал в нём Федота Яковлевича. Он подошёл и присмотрелся сначала ко мне, а потом и к Сергею Сергеевичу.
- Это Пинлер? - спросил он у меня, указывая пальцем на Сергея.
- Да. Это он. А вам зачем?
- Его невеста просила передать, что с ней всё в порядке и она находится дома у Петра Алексеевича Дятлова.
Сергей Сергеевич поднялся и сел.
- Ребекка? Вы от Ребекки?
- Да. Её звали Ребекка. - подтвердил Федот Яковлевич.
- Как добраться до этого дома? - с интересом спросил Сергей Сергеевич.
- Он в «Забаранье», на самом краю. Небольшой, с покосившимся забором и с высокой соломенной крышей. Не бойтесь. Не перепутаете.

Всё, что происходило дальше, я видел собственными глазами. Сергей Сергеевич вскочил на ноги. Тут же, он схватился за больную ногу, но уже через мгновение он выпрямился и...как бы это не звучало,...побежал со всех ног в сторону моста для людей. Раньше, я со свойственным мне скептицизмом относился к рассказам о  такой форме любви, которая горы свернёт и по морю пройдёт. Теперь же, я любому, кто скажет, что такой любви не бывает, лично набью морду и надеру уши. Ибо я сам был свидетелем того, какие чудеса может творить любовь. Регина тут же помчалась за пациентом. Я тоже, спустя какое-то время, помчался следом.
Я бы не назвал себя прям очень быстрым. В младших классах гимназии я вообще был самым медленным в группе. Однако же многие из моих знакомых уверяли, что бегаю я весьма достойно. В любом случае, бежать за Сергеем Сергеевичем я пытался на пределе всех своих возможностей. Регина тоже пыталась его догнать, но Сергей Сергеевич бежал настолько быстро, что за всё время погони, мы едва-едва могли к нему приблизиться. А ведь бежал он с перевязанной, сильно болевшей ногой.

Тем временем, Ребекка выслушала рассказ Петра Алексеевича и сейчас сидела, прикрыв рот руками, от неожиданности.
- В общем, я рассказал вам всё и ничего не попытался скрыть. - закончил он.
- Почему вы никому об этом не рассказываете? В этом же нет ничего постыдного. Это наоборот, очень даже достойно. Я бы с радостью об этом написала. Например, когда закончу свою пьесу.
- Если я буду об этом всём рассказывать, Ребекка, то я подвергну большому риску не только организацию, но и всё то, что мне дорого. - ответил Пётр Алексеевич. - А это отнимет у меня любой смысл жить.
- Да уж...- опечалилась Ребекка. - Слушайте. Вы чем-то на моего Серёжу похожи. Он ведь на всё готов, чтобы бороться за то, что ему дорого. Он сам мне так сказал, когда мы переплывали Чёрное Море на двери. Я тогда была подавлена и сказала...сказала, что мы, возможно никогда не доберёмся до берега, и что за горизонтом всегда будет одно и тоже. А он...лишь слегка усмехнулся и...ответил, как будто с вызовом: «Мне всё равно, что там за горизонтом! Я не перестану бороться за эту жизнь! И уж тем более, за вашу!».
Ребекка задумалась.
- Где же он теперь?... Я по нему очень скучаю...
- У нас вряд ли много общего с вашим Сергеем. Я бы скорее просто перестал бы плыть, и отдался бы течению.
- Вы себя недооцениваете. - отрезала Ребекка и слегка улыбнулась.
Пётр Алексеевич посмотрел на неё и даже слегка просветлел. Именно в этот момент дверь с петель сорвалась и на пороге возник Сергей Сергеевич.
- Уважаемый! Дверь не для того, чтобы её ломать! Она, вообще-то, открывается! Выйдете и зайдите нормально. - тут же отреагировал Роман Романович.
- Серёжа!!! - радостно воскликнула Бекки и слетела со стула прямо в объятия Сергея Сергеевича.
- Бекки!!! Ох! Моё ты сокровище! Где же ты пропадала?! Что с твоей рукой?! Ох! Я так волновался! - тараторил Сергей Сергеевич, обнимая своё «счастье» и целуя в нос, глаза и щёки.
- Извините меня! Я не хотела вас тревожить! Ох! Какой ужас! Что с вашей ногой?! Это вы из-за меня так?!
Они сидели на полу, когда вошли я и Регина.
- Бекс. - заговорил Пётр Алексеевич. - Это и есть ваш...жених.
- Он самый! - выкинула Ребекка, и продолжила целовать своего ничем не заменимого героя.
- А мы можем ему доверять? На тот случай, если вы расскажете ему мою историю. Ведь между молодыми не должно быть никаких секретов.
- Разумеется. Он ничего не расскажет.
- Как вы это докажете? - спросил Пётр Алексеевич.

А доказала Ребекка это так: мы пошли до холма с отвесным склоном. Так как после пробежки, больная нога Сергея Сергеевича дала о себе знать. Поэтому ему идти помогал Попандопуло. Ребекка залезла на самый верх склона. Это была своеобразная проверка на доверие: она должна была спрыгнуть с вершины утёса и если бы Сергей Сергеевич её поймал, то ему можно было бы доверять. Стоило только Ребекке встать на край утёса спиной вперёд и растопырить руки в стороны, как Сергей Сергеевич тут же сорвался с места и подбежал к предполагаемому месту падения. Ребекка уже наклонилась назад и почти упала, но тут же резко развернулась на своих маленьких каблучках, встала на ровную поверхность и отошла подальше от края.
- Видите! Даже если бы я упала, он сделал бы всё, чтобы меня поймать! - крикнула она сверху. - А значит ему можно доверить всё, что угодно!
- Ребекка! Я сейчас подойду. Подожди! - крикнул снизу Сергей Сергеевич. И в ту же секунду боль в ноге напомнила о себе и он схватился за неё. Попандопуло тут же помчался ему на выручку, а Ребекка так и замерла, прикрыв рот руками.
- Не смейте ничего предпринимать! - крикнула она.- У вас нога! Я сама сейчас спущусь!
Ребекка тут же сбежала вниз и снова оказалась в объятиях Сергея Сергеевича.
- Почему вы сами не подошли для перестраховки? - спросил у Петра Алексеевича Смирнов.
- Если Бекс была уверена в своём женихе, то и мне не о чём было беспокоиться. - кратко ответил Дятлов.
- А если бы не поймал?
- Уверяю вас. Он бы поймал. - ответил Пётр Алексеевич. - Вы видели, на что он способен ради своего счастья. А я могу утверждать, что я бы ничем не помог, а только был бы обузой для них. А я не хочу становиться препятствием для чужого счастья. Тем более, у меня есть своё. Большое и необъятное. И даже если бы не было, то я ничем не стал бы им мешать просто для того, чтобы и у них счастья не было. Это глупо. А я, наоборот, хочу им помочь.

С этими словами, он подошёл к паре. Сергей Сергеевич крепко обнимал свою ненаглядную и бормотал: «Моё солнце! Моё сокровище! Моё неожиданно обретённое счастье!». Только когда Пётр Алексеевич кашлянул, Ребекка и Серёжа повернули к нему головы.
- Как вам известно, я Пётр Алексеевич Дятлов. И я рад наблюдать воссоединение двух любящих сердец. Позвольте же содействовать вашему счастью. Когда у вас свадьба?
Сергей Сергеевич нахмурился.
- Когда заработаю достаточно денег...
- Получается, что скоро. - заявил Пётр Алексеевич. - Я лично берусь оплатить ВСЕ ваши пожелания. Так что ни в чём себе не отказывайте (но всё же, имейте совесть) и будьте счастливы!
Ребекка тут же аж затряслась от радости и бросилась обнимать своего нового друга.
- Вы...серьёзно? - немного потупился Сергей Сергеевич.
- Серьёзнее не бывает. - заявил Дятлов. - Позвольте пожать вашу мужественную руку. Вы достойны того, чтобы ваши мечты сбылись вовремя.
Мужчины обменялись рукопожатиями, а Ребекка снова принялась обнимать и целовать своего будущего супруга. Было видно, что они оба аж плачут. Казалось, что они, как лебеди, которые не могут прожить друг без друга. Что они просто погибнут, если разлучатся хоть на секунду. Я бы и сам заплакал, если бы не обладал прекрасной выдержкой и умением держать себя в руках. Я отвернул голову в сторону Регины и обнаружил следующую картину: студентка просто стояла и сама плакала навзрыд, вытирая слёзы ситцевым платком. Хотя, «плакала навзрыд» не то слово. Она просто ревела, при виде такого счастья.
Проводив двоих счастливых до дома, я встретился со Смирновым, Дятловым и студенткой на том же месте и заговорил с ними на чистоту. Первому досталось Смирнову. Йогуртова, Попандопуло и Дятлов просто смотрели на это всё с улыбкой.
- Это ваших рук дела?
- А чего сразу я? - потупился Смирнов.
- Признавайтесь! Вы совершаете здесь преступления? Вы устроили взрыв? Вы основали группу «Флибустьеров»?
- «Флибустьеры»? - не понял Роман Романович и слегка задумался. - А что? Вроде неплохо звучит! Только представьте: «они приплывают, карают негодяев и уплывают в закат!». Хорошее название для коллектива? Как вам это нравится?
- Вы сами те ещё негодяи! - отрезал я.
- Прошу прощения, но тот, кто без причин обижает моих друзей, имеет дело...со мной. - строго заметил Дятлов. - По какому праву вы нас обвиняете в том, что мы не совершали?
- С тех пор, как вы приехали, я только и видел, как вы совершаете всякие подозрительные действия: ходите по крышам, что-то перетаскиваете. Плюс ещё и всякая чертовщина стала происходить последнее время. У меня нет других предположений. Да и подозрительно то, что ваш друг куда-то уезжал! Куда? Где ваш центр?
Дятлов посмотрел на Смирнова и Йогуртову. Студентка кивнула, что означало: «похоже, придётся ему сказать». Пётр Алексеевич сделал глубокий вдох и сказал:
- Нет никакого центра. Это всё ваши выдумки, что объяснить, почему вы правы, а мы нет. А друг мой ездил в Калугу, по моей просьбе, помочь с устройством быта для...моей недавно родившей двойню жены...
Я так и замер...




 Глава.10
Как Дятлов стал «Флибустьером»
В данной главе, я подробно описываю ту историю, которую мне и Ребекке рассказал Пётр Алексеевич. В конце всех этих событий, он разрешил нам вставить это в книгу. Потому как нам удалось его убедить в том, что в книге это не будет восприниматься, как правдивая информация.
После того, как умер Макар Егорович — дедушка Петра Алексеевича, а его внук получил треть от его общего наследства (его доля составляла 50000 рублей), тот сразу же поехал путешествовать по Европе. Он был во Франции, в Испании, в Баварии, в Бранденбурге, потом побывал в Австрии и Греции. После большого путешествия по Европе, Пётр Алексеевич вернулся в Россию, где загулял и сократил свои запасы в кабаках и рулеточных станциях до 13000 рублей. Потом он смог, с помощью какой-то аферы, добыть 10000 рублей и поехал в Америку, проводить свой новый...как это там называется...уикенд (выходной). Тогда молодому Дятлову было всё равно, на что тратить деньги. Лишь бы только что-то делать, что был повод проживать эту жизнь.
Он побывал в Мексике, в Колумбии, в Штатах, в Бразильской Империи и в Британских владениях, именуемых «Канада». Именно в «Канаде» он встретил свою будущую жену, тоже из России, по имени Надежда Алексеевна Палкина. Они познакомились у подножья горы. Тогда Надежда Алексеевна забыла там свой бурнус, а Пётр Алексеевич нашёл его и пытался вернуть, но девушка его не замечала. Наконец он вернул ей её вещицу в одной харчевне (там это называют «кафе»). Он повесил бурнус на спинку стула, а сам заказал себе вино с крабами. Через пару минут зашла хозяйка бурнуса и у них завязался разговор:
- Эй! Зачем вам понадобилась моя накидка?
- На улице холодно, а она лежала без присмотра. - ответил он ей.
- Могли бы сказать. - удивилась Надежда. - Я бы вам свой шарфик одолжила.
-(ха-хах) Да шучу я. Вы забыли свой реквизит у подножья горы. Я пытался вам отдать, но вы меня не заметили.
Наконец принесли виноградный напиток и ракообразных.
- Не желаете осушить со мной графинчик и отобедать этим чудным крабиком? - спросил Дятлов.
- Ой! Мне ещё столько нужно посмотреть здесь...
- Но не на пустой же желудок.
Она всё же согласилась. Так и прошло их знакомство. К тому моменту, как им пора было ехать обратно в Россию, они уже планировали дальнейшую жизнь вместе. По пути в Россию, они заглянули в Германский Кайзеррейх. Там-то Пётр Алексеевич и встретил Ивана Константиновича Паркетова. Надежда Алексеевна была знакома с Иваном Константиновичем. Поэтому не могла к нему не заглянуть, узнав, что он в Берлине. Новый знакомый не сразу пришёлся по душе Петру Алексеевичу. Даже узнав короче, он не стал доверять ему больше. Только когда Паркетов познакомил Дятлова с Мудрёным и своими замыслами по созданию общества помощи государственному аппарату в борьбе с преступниками, Пётр понял, что лучше держаться от него подальше.
Спустя три года, когда он и Надежда жили уже в России и толком никуда не выезжали, Пётр Алексеевич познакомился со своим теперешним другом Романом Романовичем Смирновым. Ещё тогда Смирнов сыскал славу «самого саркастичного из друзей». Они сошлись поближе и Роман Романович рассказал, что состоит в организации помощи правительству в борьбе с преступностью.
- Государство руки не везде просунуть может. А если оно не может просунуть руки, то велик шанс того, что оно протянет ноги. Вот наше общество его и выручает. (цитата Смирнова)
А заодно, Роман Романович продемонстрировал Дятлову подарок от общества — револьвер по западному образцу, с именной гравировкой золотом и рукояткой из сосновой древесины. Тогда же Дятлов вспомнил про планы Паркетова и Мудрёного. И вскоре их судьбы снова переплелись. На этот раз навсегда. Тогда организация общества была другой. В него приходили новые участники и уходили старые. Среди этого общества, Дятлов чувствовал себя, как птица на воле. Но ему не нравился тот факт, что Смирнов, который на полтора года его моложе уже смог так сильно отличиться. Однако же вскоре он смог заслужить особое расположение в обществе. Ему посчастливилось вместе с Адамом Абрамовичем Султановым защитить видного купца от бандитов. Они просто остановились на ночлег в одном и том же доме, а вечером хозяева надели маски разбойников. Султанов и Дятлов были вынуждены неистово обороняться и защищать купца. За это, Паркетов распорядился выдать им особые памятные подарки. Султанов получил портсигар слоновой кости из Индии, а также Людмила Сергеевна Шахтёва начала заниматься с ним русским языком (тогда он ещё не умел нормально на нём разговаривать). Пётр Алексеевич же получил выкованную лично Паркетовым (он был в молодости кузнецом) шашку. Дятлов и по сей день носит её с собой.
Что же касается личной жизни, то он наконец обвенчался с Надеждой. Теперь они были полноценной семьёй. Однако ребёнка молодые Дятловы всё никак завести не могли. Прошло десять лет. Общество полностью было преобразовано в то, что мы могли наблюдать в течении выше описанного сюжета. Если не считать Сахарова, то последним, кто вошёл в конечный состав общества была студентка Йогуртова. На момент описываемых событий, она уже два года была там. Основной деятельностью осталось то же, что было изначально (т.е. Помощь в борьбе с преступностью). Наконец удалось нормализовать финансирование со стороны государственных учреждений. Однако же возникли и новые проблемы. Общество смогло замахнуться на такой уровень, что добралось до полноценных преступных синдикатов. Одним из таких стала псевдомассонская группа, окрещённая как «Инквизиторы». На самом деле, масоны (они же свободные каменщики) не имеют ничего общего с преступностью. Наоборот, эти закрытые от всего мира гильдии делают много хорошего. Группа «Инквизиторы» же была самой обычной шайкой пройдох и негодяев, слишком высокого о себе мнения. Всё, что они делали (в том числе подрыв моста) всего лишь разбой в чистом виде. Пускай и в больших масштабах. По следам этой группы, те, кого мы прозвали «Флибустьеры», дошли вплоть до Дальнего Востока. Там их след был потерян, но снова найден уже здесь. В городе Д. Поэтому «Флибустьеры» сюда и приехали. Труднее всего решиться ехать сюда было именно Петру Алексеевичу. Ведь он как раз недавно переехал с женой на последней неделе беременности в Калугу. Там он оставил её в больнице, а сам поехал на свидание со своей судьбой.
В следующей главе, мы с вами узнаем, чем занималась группа, пока мы их подозревали.



Глава.11
«Аноним», с точки зрения «Флибустьеров»
Как только первая партия «Флибустьеров», во главе с Петром Алексеевичем прибыла в город Д, они уже сразу знали, на что подписываются. Они не глупы, чтобы не понимать, что их действия вызовут подозрения со стороны населения. Но он не мог даже примерно знать о том, как этого избежать.
По приезде, Пётр Алексеевич сразу решил проведать отца. Он беспокоился о родителях и об их безопасности. Поэтому, узнав о письме с угрозами от Анонима, сразу же поспешил успокоить своего отца, чтобы у того не возникло лишнего любопытства. У него не возникало сомнений, что тот смельчак, который это написал, был из «Инквизиторов». Только они могли позволить себе такой смелый, и одновременно тупой трюк. У Петра Алексеевича сразу же стал формироваться план действий: собрать как можно больше доказательств нахождения в городе «Инквизиторов», обыскать потенциальных сообщников и доложить об этом в полицейское управление +++ губернии. Именно это он и обсуждал со Смирновым за дверью, находясь в гостях у своих родителей.
Расселившись по домам, «Флибустьеры» начали действовать. По крышам они ходили специально, чтобы перемещаться без лишних свидетелей (ведь если не смотреть умышленно вверх, ты никак не увидишь, что происходит на крыше). «Флибустьеры» проводили опознание «Инквизиторов» и их подельников, собирали документы и записи дневников. Они старались не прибегать к использованию оружия, если их враги не оказывали сопротивления при задержании. Всё, что «Флибустьерам» удавалось найти, они сразу же отправляли телеграфом в полицию.
Что касается содействия им со стороны Сахарова и Посёлкина, то всё оказалось так, как я даже не предполагал. Сахаров интересовался деятельностью кружка, благодаря своему старому знакомому, ранее там состоявшем. Поэтому он, как человек, которому больше делать и нечего, после увольнения, ему захотелось к ним присоединиться. Что же касается Олега Михайловича, то он вовсе не знал о кружке. Его друг Роман Романович умел хорошо скрывать информацию, ненужную к разглашению. Собрания проходили, конечно, в его доме, но только когда он работал и был максимально сконцентрирован. А значит не мог мешать. Так что, вопреки мнению моего буйного друга, Посёлкин тут был вообще не причём.
Что касается смерти Дмитрия Филиппова, то, как оказалось, он был доносчиком у «Инквизиторов». Поэтому, когда узнал, что «Флибустьеры» идут по его душу, чтобы ничего не разболтать, решил сам наложить на себя руки.
Что касается нападения на Ребекку в доме Филиппова, то тут всё предельно просто. «Инквизиторы» узнали о смерти доносчика и решили выслать двух своих парней, забрать документы. Однако же, когда они пришли, то обнаружили то, что их уже обошли. В этот момент и зашла Бекки, которая точно ничего такого не ожидала. Два гада спрятались и стали наблюдать за ней. Возможно они решили, что она работает на «Флибустьеров». Поэтому решили на неё напасть. К счастью, туда же на проверку отправился Федот Яковлевич.  Однако, он сразу, как подошёл к дому услышал подозрительные звуки борьбы. Именно по этой причине, когда Ребекка выбежала из дома, Штих уже держал ружьё на изготовке. Федот Яковлевич немного смутился, увидев девушку и поэтому не успел вовремя отреагировать, когда из дома выбежал первый бандит. Ребекка смогла от него уклониться, когда он заносил нож над её головой и удар пришёлся бедной девушке в плечо. Следом произошёл выстрел в голову негодяю, а когда показался его приятель, то и ему быстро прилетело туда же. За тем, Штих перевязал Ребекке рану наскоро и отвёл к себе домой. Так как побоялся слежки за ней. На следующий день, убедившись, что девушке больше ничего не угрожает, Федот отвёл её к Дятлову. А дальше, вы и сами знаете.
Дело продвигалось хорошо. Из главного города губернии обещали прислать подкрепление, «Инквизиторы» были практически в руках у группы. Осталось только «бросить сеть». Однако в личной жизни у Петра Алексеевича возникла неразбериха. В четверг он получил сразу пять писем из Калуги. Первое гласило о том, что родился сын. Второе, что родилась дочь. Третье, что родились дети, но не от него. Четвёртое, что никто вообще не родился. Пятое, что родилась двойня. Тогда он решил послать в Калугу разобраться во всём единственного человека, которому наверняка мог доверять — Смирнова Романа Романовича. Заодно он дал ему сто рублей, чтобы он купил то, что может понадобиться для воспитания детей (или ребёнка). Но не представлял, что такое долгое отсутствие лучшего друга нанесёт такой вред его психическому здоровью. Он стал нервным и беспокойным. Ему стало казаться, что не сможет огородить свою семью от всех зол мира. А случившийся за два дня до «трёхдневной чертовщины» с Алексеем Макаровичем сердечный приступ (его даже отвезли в больницу на месяц) привил Петру приступы панических атак и без причинной тревожности. На следующий день, к нему зашёл Мудрёный. Они поговорили:
- Я гляжу, вы стали раздражительны. - спросил Мудрёный.
- Какая разница? - проскрипел Пётр Алексеевич.
- Вас что-то тревожит, но вы не хотите об этом сказать. Вы боитесь.
- Это не имеет значения. Нам важно остановить «Инквизиторов». А это значит, что личным можно пренебречь...
- Если будешь пренебрегать личным, то у тебя его и не будет.
- И что же делать? - прорычал Дятлов.
- Выскажите то, что накипело.
Дятлов, до этого спокойный и уверенный (пусть и грустный) как будто слетел с предохранителя. А такое редко кончается хорошо.
- Что накипело?! Я вам сейчас так выскажу, что накипело, что вы упадёте! У меня жена родила! Ей нужна помощь! Я должен быть с ней и растить ребёнка, а я тут сволочь всякую отлавливаю! Или вот отец в больнице лежит, а я не могу его поддержать! Матери нужно мужское плечо, а меня рядом нет! Я защищаю интересы простых людей, которых не знаю, но не могу быть рядом с теми, кто мне дорог!
- Хм... - спокойно заговорил Мудрёный. - Потерять боитесь? Отдалиться от смысла жизни своей боитесь.
- Нет...Я не могу бояться. У меня и смысла жизни-то нет...
- Есть. - утвердительно, но спокойно сказал Мудрёный. - То, что дорого для вас. То и есть смысл. Вам надо научиться сепарироваться от подобного осознания и тогда исчезнет страх.
- Я не могу. А если мои действия таким образом приведут к тому, что я потеряю то, что мне дорого?
- Отпустить вам это нужно. Обговорите это с вашими близкими.
- Как? Я здесь, а они там...
- Расстояние ничего не стоит. Оно преодолевается, рано или поздно. Вот увидите. Когда вы сами отпустите ситуацию, она покажется вам просто глупой шуткой. А ещё лучше, научитесь переключаться. А то совсем с катушек слетите.
Пётр Алексеевич напрягся до невозможного и мог бы лопнуть, как шарик, если бы был таковым.
- Проклятый вы психолог!
Он вышел из комнаты и со злостью хлопнул дверью. Теперь же всё это было позади: лучший друг вернулся с благой вестью, а отец идёт на поправку. Теперь оставалось только дождаться поддержки из города и поймать «Инквизиторов».
Только когда я услышал всё это, до меня стало доходить, как сильно мы ошибались на счёт «Флибустьеров»...




Глава.12
Из огня, да в полымя
Мы разошлись, условившись, что я никому не расскажу историю Петра Алексеевича и «Флибустьеров» и что завтра я приду на их последнее в городе Д заседание. Дело в том, что из города уже прибыл отряд полиции и, в ожидании дальнейших указаний, поселился в доме у Султанова. Осталось только обговорить дальнейший план действий и «Инквизиторы» будут у них в руках уже на следующий день после собрания. Мне оставалось только ждать.

За это время, я решил сделать так, как мне изначально посоветовал Сахаров: узнать короче некоторых других участников кружка, чтобы примерно понимать, что ожидать от них на собрании. Благодаря Регине, я узнал много интересных фактов об Ольховой и Ламповой. Да и про саму Регину узнал не мало. Например я узнал, что она мечтает стать сестрой милосердия, из-за смерти отца в последней Русско-турецкой войне. С обществом её познакомила Катя Ольхова, которая сопровождала Лампову, как помощница и практикант. Ламповой Катя благодарна до последних низостей за то, что та взяла её чуть ли не с самого дна социальной жизни. Ольхова была вынуждена постоянно бороться за своё существование, ходила в лохмотьях, питалась скудно. Но однажды её заприметила Жанна Андреевна и взяла под своё крыло. С тех пор Катя ей и помогает в операциях и, иногда, сама проводила осмотры больных горячкой или падучей болезнью. Сама же Жанна Лампова была женой одного пожилого хирурга и многому у него научилась. А когда муж её скончался, сама женщина стала проводить операции. В общество она, вместе со своей воспитанницей попала по причине того, что хороший доктор всегда нужен любому обществу.

Дальше я поближе познакомился Шахтёвой, Султановым, Штихом и Сек. Шахтёва была дамой очень странной, но всё это объяснялось тем, что она не привыкла доверять людям. Родом она была из Молдавии (область современной Румынии, ранее вассальное княжество). Во время Крымской Войны попала в плен к австрийским войскам, которые знатно над ней издевались. Я не буду перечислять все зверства, которые устраивали эти негодяи. Просто скажу, что после ухода русских войск из Валахии и Молдавии и прихода туда австрийцев, они учиняли форменный кошмар чуть ли не каждый день. Молодой даме пришлось наблюдать ужасные вещи, а чтобы она не сбежала, австрияки выжгли ей на шее клеймо (когда она это рассказывала, она слегка опустила шарф и показала мне его. Клеймо было в виде австрийского герба, поверх Балканского Полуострова). Спустя три года, она решилась бежать на границе России и австрийской Венгрии. Попав на земли нашей необъятной Родины, она поменяла свои имя, фамилию и отчество и стала искать себе пристанище. Поганую метку она скрывала любым доступным образом. В общество она попала случайно. Её пригласил туда Панкрат Яковенко, у которого она проживала. По её словам: «До сегодняшнего дня, это был единственный человек, который знал про этот...отвратительный знак у меня на шее».

Султанов тоже был человеком с интересной судьбой. Он был родом из Душанбе. Изначально его звали Мустафо Ким. Однако, в нашей стране сменил имя и фамилию, а также обзавёлся отчеством, чтобы не сильно выделяться. В Россию Адам Абрамович приехал тайно, в мешке со специями. Ему очень хотелось увидеть в лицо тех, кого многие его собратья так опасаются. У нас он работал крючником и имел некоторый достаток. Однако же его никто не уважал и многие даже открыто над ним издевались. Один раз его даже с лестницы спустили. Были даже особо умные дураки, которые считали его колдуном. Узбек на собственном опыте познал, что такое тяжесть унижения и непонимания. Вскоре, он бросил всё и уехал в Персию. В Россию Адам Абрамович вернулся только после того, как познакомился с Паркетовым. Тот ввёл узбека в общество, как простого помощника. Всё круто изменилось после того, как Адам Абрамович с Дятловым защитил купца от разбойников. Подробно он про этот случай не рассказывал, так как не хотел вспоминать случай, в котором «чужая кровь легла на его плечи». Узбека тут же стали уважать, а Шахтёва, на удивление отлично знавшая русский язык, помогла ему с познанием сей науки. Вскоре, после ряда ещё пары знаменательных событий, узбек закрепился в обществе, как мастер азиатских языков.

Теперь же дошёл черёд до Штиха. Федот Яковлевич был простым конюхом на прислуге у одного старого помещика. Он прекрасно умел обращаться с лошадьми (Ребекка рассказывала, что он даже дал ей пару советов по присмотру за кобылкой, когда узнал о любви девушки к верховой езде) и даже считал их своими друзьями. Паренька заприметил Роман Романович, когда заглянул к помещику. Смирнов убедил парня в том, что у того есть большой потенциал и выкупил его у помещика.
- А можно мне этого паренька, на вынос? (цитата Смирнова)
Роман Романович обучил его стрелять из ружья и пистолета, после чего вымолил у Паркетова и Мудрёного для него место в обществе. Там Штих быстро освоился и постепенно стал обретать всё большую популярность. Из его особенных качеств, кроме знаний о лошадях, выделяли общительность и умение играть на губной гармошке. Штих попал именно в период реорганизации кружка и, до вступления в общества Йогуртовой, был самым молодым из участников, по сроку пребывания.

Мария Гавриловна Сек (полная фамилия Секрет) была одной из тех немногих членов кружка, что вошла в общество чуть ли не из самых сливок общества. Она была дочерью знаменитого помещика и на неё всегда возлагались огромные ожидания. Мария Гавриловна всегда оказывалась ниже возложенных ожиданий и за это ей часто доставалось. Наконец она не вытерпела и уехала с любовником на Кавказ. Там они поженились и, скопив денег, поехали в путешествие по Европе, где муж познакомился с Мудрёным, а он уже включил его в общество, миновав Марию. Однако же, спустя семь лет, когда муж Марии Гавриловны погиб на одном из заданий, её всё же включили в общество, где она стала чем-то на подобии секретаря.

Такими нехитрыми махинациями, я смог выявить, что все «Флибустьеры» хорошие люди, отдающие себе отчёт в том, что совершают. Однако, как теперь убедить в этом остальных (в частности Руслана Фёдоровича)? Ответ пришёл уже на следующий день, в семь вечера. Я тогда уже собирался идти к дому Посёлкина, где и планировали провести митинг. Тут прямо ко мне, на своих кривых ногах, вразвалочку бежал Попандопуло. Судя по виду, он волновался.
- Что случилось, Даниил Семёнович? - спросил я.
- Я...погодите. Как-как вы сказали? У меня, просто, слух не ладный.
- Я говорю: «Что случилось, Даниил Семёнович?».
- Кто Даниил Семёнович? Я? Но...я для всех всегда был только Попандопуло...
- Нет. Для меня, такой добрый и отзывчивый человек, как вы, всегда с именем.
- Ваше право. - ответил старик. - Однако сейчас нам надо торопиться! Пожар в одном из домов на Кристальной улице! Госпожа Шахтёва и господин Яковенко уже на месте, но нужны ещё люди.
- Пётр Алексеевич знает? - спросил я.
- Да. Он то меня и отправил.
- В таком случае, нам нельзя медлить!
Я побежал к горящему дому. Пожар бушевал уже вовсю. Вокруг столпились зеваки, вперемешку с пожарными. Среди пожарных, я мог разглядеть Константина Георгиевича. Он стоял в дверях и помогал выводить людей. Иногда давал советы пожарникам. Где-то на краю толпы стояла как вкопанная его жена и смотрела. Судя по всему, она была сильно поражена поведением того, кого она ещё неделю назад могла смело назвать «Мистер Неудачник». Наконец Константин Георгиевич закончил и отошёл к своей жене. Она сделала шаг и хотела уже обнять его, но тут мужчина услышал какой-то посторонний шум.
- Там остался ребёнок! - сказал Константин Георгиевич и бросился обратно к дому, но Прасковья Андреевна схватила его за рукав.
- Подожди. Ты уже сделал всё, что было в твоих силах. Доверь это профессионалам. - попросила она.
- Человек сам решает, какую дорогу ему выбирать. Но если он не может выбрать,...то кто-то ведь должен ему в этом помочь.
Константин Георгиевич помчался в дом. Я подбежал к Прасковье Андреевне.
- Скажите, пожалуйста. Какова вероятность того, что он выберется оттуда? - спросила она меня.
- Даже не знаю.
Тут послышался треск и прямо в дверной проём упала горящая деревянная балка. Константин Георгиевич оказался в ловушке.
- Теперь точно никаких.
Тут Прасковья Андреевна бросилась мне на грудь и заплакала навзрыд.
- Что с вами? - удивился я.
- Это всё моя вина! Он был хорошим человеком, а из-за меня он погибнет!
Если он был хорошим человеком, то почему вы так часто его принижали? - возмутился я.
Женщина ответила мне тихо и робко:
- Я не ценила, что имела, пока всё не потеряла...
Тут к нам подошли Шахтёва и Яковенко.
- Это вы, Виссарион Ярославович? Что это за девушка? - начала спрашивать Шахтёва.
- Её муж застрял в доме. Там сейчас вовсю бушует пожар.
Яковенко задумчиво взглянул сначала на дом, потом на нас, а потом снова на дом.
- Видимо другого выхода нет. Людмила Сергеевна.
Шахтёва повернула к нему голову. Панкрат Максимович достал из кармана головной платок.
- Обмотайте им шею, а мне одолжите свой шарф.
- Если это необходимо. - ответила дама, снимая шарф и прикрывая своё клеймо правой рукой.
Они обменялись и Людмила Сергеевна тут же замотала платком шею. Яковенко же завязал шарфом свои нос и рот, достал из-за спины топор с изогнутым топорищем и серебряной гравировкой и пошёл к дому. Встав возле дверного прохода, он начал со всей силы рубить топором балку. Когда деревяшка была расколота пополам, Панкрат Максимович вошёл внутрь. Оказавшись в доме, Яковенко тут же принялся осматривать всё вокруг. Не было видно ничего. Огонь и дым мешал ясно рассмотреть всё вокруг. Однако же, Яковенко всё таки смог найти пожилого человека, сидевшего в углу и держа на руках ребёнка. Это и был Константин Георгиевич. Судя по всему, он сильно надышался гарью.
- Вы тут одни? - спросил Яковенко.
-(кашель)...Только я и...этот малыш. - ответил Константин Георгиевич.
- Не беспокойтесь. Скоро и нас здесь не будет. Идёмте.
Яковенко сунул топор в чехол за спиной, взял под руку Константина Георгиевича, а ребёнка взял свободной рукой. Так они втроём двинулись к выходу, но тут обвалился потолок и закрыл выход. Тогда Панкрат Максимович подошёл к одной из стен и слегка пнул её ногой.
- Стена сухая. Подойдёт. - заключил он.
- Знаете. - заговорил вдруг Константин Георгиевич. - Я ведь...думал, что...никто не придёт сюда, чтобы просто забрать нас двоих. А в итоге пришли...вы. «Флибустьер»
Яковенко задумался.
- Почему у вас такое пессимистическое мнение? - спросил он.
- Так ведь зачем за мной приходить? Я уже старик. Меня можно смело списывать со счетов.(кашель) Ведь моя жизнь прожита и ошибки совершены, а значит и стоит она меньше, чем жизнь ребёнка (кашель).
Панкрат Максимович медленно посадил старика на пол, посмотрел ему в глаза, а затем твёрдо и чётко произнёс:
- Только не для меня.
Константин Георгиевич недоумевающе посмотрел на него. Как будто не ожидал такого услышать.
- По моим мировоззрениям, жизнь старика и жизнь ребёнка стоят одинаково дорого. Кстати. О ребёнке. Подержите пока.
Яковенко отдал Константину Георгиевичу малыша, а сам достал топор и принялся прорубать проход в стене. Она обгорела достаточно сильно, чтобы Яковенко смог быстро прорубить её. Когда он закончил, то взял своих попутчиков и постепенно вылез через стену слева от входа в здание. К ним тут же подбежала часть пожарной команды.
- Я пока поищу мать этого малыша, а вы позаботьтесь о старике. Он, наверное, слишком долго там просидел. - сказал им Яковенко и отошёл.
Мы нашли Константина Георгиевича у кареты скорой помощи. Прасковья Андреевна тут же вызвалась сопровождать его до больницы.
- Виссарион Ярославович. (кашель) - заговорил он. - Тот, который...пришёл за мной. Он ведь «Флибустьер»
- Да. Он из них, но они хорошие ребята. Мы ошибались!
- Я...уже сам это...понял (кашель). Какая обидная глупость получается.
Его отвезли в больницу. Что интересно, так это то, что лежал он в одной палате со своим молодым другом. Чучундрин и Дарвинов лежали, койка на против койки, с разными травмами. Каждый день к нему приходила его жена и приносила ему яблоки, надеясь, что это быстрее поставит её мужа на ноги.
Тем временем, я встретился с Шахтёвой, Дятловым, Смирновым и Сомовским. Позже к нам присоединился Яковенко. Затем он вернул Людмиле Сергеевне её шарф, а сам забрал платок.
- Порядок. Родители малыша сами его нашли. - заявил он, протирая глаза. Вдруг он посмотрел на меня. - А этот чего? Заблудился?
- Нет. Он тоже приглашён на митинг. Это Виссарион Ярославович Яктушенко. - ответил Дятлов.
- Яктушенко? А чей уроженец? - спросил Яковенко.
- Я родился в Минске, как и вся моя семья. - не без гордости заметил я. - А вы?
- Отец у меня из Полтавской губернии, а мать с Дальнего Востока. Я же сам уроженец Барановичей.
- Барановичи? - удивился я. - Это ведь деревушка рядом с железнодорожной станцией в Минской губернии. Выходит...вы мне земляк?
- Получается, что выходим мы, друг другу, земляки. - подтвердил Панкрат Максимович и рассмеялся добрым, горловым смехом.

Мы пожали руки и похлопали друг друга по спине (причём Яковенко довольно сильно).
- Пойдёмте. Нам пора. - сказал Дятлов и мы пошли искать транспорт до дома Олега Михайловича. По пути я заметил, что к дому идёт цепочка следов: чёрных и весьма крупных.







Глава.13
Последняя ночь с «Флибустьерами»
Когда мы подъехали к дому Посёлкина, там уже были все, кто не присутствовал на пожаре (т.е. Большая часть). Они сидели на кухне, за столом. Что касается хозяина дома, то он стоял в рабочей половине комнаты и что-то разбирал, заткнув уши затычками. Мы прошли в кухню.
- Наконец-то вы пришли. - сказал Богдан Фомич, впрочем, стоявший у окна. - Кто это там с вами? Ба! Виссарион Ярославович. Всё же решили заглянуть и познакомиться поближе?
- Да. Можно и так сказать.
- Почему вы задержались? - спросил Адам Абрамович.
- А вы не в курсе? - удивился Яковенко. - В городе пожар случился. Загорелся дом №11, на Кристальной улице. Возможно и теперь горит.
- А я то думаю, «что там вдали за дым?». - пробубнил Сахаров. - Вероятно, это снова дело рук «Инквизиторов». Что вы думаете, Сек?
В уголке кухни, за печатной машинкой сидела Мария Гавриловна. Только сейчас она подняла глаза.
- Отстань! Я секретарь. И это не моё дело! - отрезала она и продолжила щёлкать кнопками.
- Очевидно, как восход Солнца, что это «Инквизиторы». - заявил Пётр Алексеевич. - Нельзя терять ни минуты. Что там с полицией?
- Ожидают команды. - сказал Султанов. - Но я не могу утверждать, что они не уйдут раньше, чем мы найдём их.
- Мы можем попробовать найти их по следам. - предложил я. - Я заметил возле горящего дома цепочку следов.
Весь стол посмотрел на меня. Даже Мария Гавриловна оторвалась от печатной машинки.
- А вы запомнили, как они выглядят? - спросил меня Султанов.
- Увы, но нет. Но я помню, что они показались мне подозрительными. - сказал я.
- Проверим. - заявил Дятлов. - Теперь надо решить, когда идём на дело.
- Тут нет смысла и спорить. - сказал Мудрёный. - Если мы отложим на завтра, то можем сильно промахнуться.
- Значит идём сегодня. - заключил Дятлов. - Пойдём: Я и Смирнов. Когда понадобится вмешательство полиции, я подам сигнал свистом.
И он достал из кармана детскую свистульку.
- Можно и мне пойти с вами? - спросил я.
- Я не думаю, что это хорошая идея. Вы можете пострадать. - заявил Дятлов.
- Я за себя постоять умею. Так что я не боюсь.
- Это наше дело. Посторонние здесь не нужны. - отрезал Пётр Алексеевич.
Не вижу дальнейшего смысла говорить о том, что происходило на собрании. В основном, все просто задавали вопросы и выдвигали свои предположения. Когда окончательный план был составлен, Мария Сек поднесла бумагу, которую подписали все участники. Что любопытно, Сахаров не подписал. Только потом я узнал, что он был просто наблюдателем, которому предлагалось посмотреть за деятельностью общества и потом уже самому решить, присоединиться к нему, или нет.
По итогу, Пётр Алексеевич и Роман Романович меня с собой не взяли. Однако, я так просто не сдался. Когда они пошли на дело, я притаился и шёл за ними на некотором расстоянии.
Так мы сначала вернулись к горящему дому, который уже почти потушили. Там приятели что-то осмотрели и пошли куда-то в сторону. К моему удивлению, они пошли к дому Руслана Фёдоровича. Я тут же заволновался за моего друга. Если в его доме негодяи, то с ним может случиться всё, что угодно. К моему удивлению, я обнаружил, что мой друг стоит у окна и смотрит в окно. Когда в дом зашли Смирнов и Дятлов, Руслан Фёдорович подошёл к двери и запер её снаружи на ключ.
- Что вы делаете, Руслан Фёдорович? - изумился я.
- А? Что? - занервничал мой друг, но увидев, что это я, он сразу же стал говорить спокойнее. - Это вы, Виссарион? Отлично. Я смог договориться с одной масонской ложей. Они пообещали, что помогут нам избавиться от этих проклятых «Флибустьеров», если я окажу им содействие. Жаль, что не пришёл Посёлкин! Видать чует кошка, чьё мясо съела. Но когда мы объединим усилия с ними, то тогда и Посёлкин встанет пред правосудием на колени. И вся их шайка. Только представьте!
- «Инквизиторы»? - спросил я. Я забыл, что мой друг не знает о том, что это не настоящие масоны.
- Ну да. Они прозвали себя как-то так.
- Как вы только могли позволить им себя одурачить?! - возмутился я.
Тут в доме зажглась спичка и сразу же погасла. Через мгновение раздались звуки выстрелов. Я припал к окну и увидел, что Роман Романович достал свой револьвер и стал стрелять по негодяям с ножами. Пётр Алексеевич же достал свою шашку и стал прикрывать спину своего друга. На мгновение, я разглядел в полутьме его лицо: это было лицо война, готового до конца бороться за свою жизнь и жизнь своего друга. У Смирнова кончились патроны и он принялся орудовать пистолетом, как небольшой дубинкой.
- Очень жаль, что Пётр Алексеевич оказался под влиянием таких подлых людей. Если он выживет, я постараюсь его вернуть на прямой путь. Право. Я не понимаю этих Дятловых. Алексей Макарович, когда услышал мою теорию о «Флибустьерах» страшно обиделся, велел мне молчать, а потом с ним и вовсе сердечный приступ случился. Каково? - не отставал от меня Руслан Фёдорович.
- Вы понимаете, что вы наделали?! - снова возмутился я. - Вы своей зашедшей за черту паранойей по отношению к невиновному Олегу Михайловичу и этим хорошим людям ставите под угрозу спокойствие всего города! «Инквизиторы» настоящие преступники, а «Флибустьеры» - борцы со злом! Вам надо было просто узнать их поближе и вся ваша паранойя закончилась бы сразу! А так вы довели до больничной койки и чуть не сломали судьбы куче невинных людей!
- Я вас не узнаю. - искренне удивился мой «друг». - Вы тоже заодно с ними? Это Посёлкин вас подговорил?!
- Вы меня вообще слышите, глупый вы человек?! - не стерпел, в конце-концов я. - Или вы вообще ничего, дальше собственного носа не видите?! Я же говорю, что «Флибустьеры» - герои, а вы всё про Посёлкина, который не имеет ни малейшего отношения к организации.
Тут из окна вылетело что-то маленькое. Это была детская свистулька. Я тут же поднял её, но Руслан Фёдорович набросился на меня. Я, максимально грубо, оттолкнул его рукой и со всей силы дунул в свистульку. Город Д не сильно большой. Так что свист могли услышать где угодно. Адам Абрамович был наготове и ждал этого свистка, чтобы повести за собой остальных «Флибустьеров» и полицаев. И как только мой свист долетел до них, узбек тут же повёл отряд.
- Ну вот и пришла пора! - заявил он. - Пора решить судьбу «Инквизиторов»!
Тем временем, в доме продолжалась драка. Роман Романович, которому уже успели поцарапать предплечье только что повалил негодяя с двумя пистолетами. Другой попытался напасть сзади, однако Дятлов толкнул его ногой и продолжал фехтовать с кем-то из гадов. Когда же самому Петру Алексеевичу попытались вставить нож в спину, Смирнов треснул ему стулом по спине. А на улице, я стоял насупившись и смотрел на своего «друга», видимо совсем обезумевшего от своей паранойи.
- Если вы не со мной, Виссарион Ярославович,...то вы против меня. - заявил Руслан Фёдорович.
- Зачем вы возводите всё в абсолют?! Не проще ли признать, что вы были не правы?!
Руслан Фёдорович бросился на меня и начал пытаться схватить меня за горло, а я стал ему сопротивляться. Нас разняли только подошедшие с подкреплением Паркетов, Яковенко и Сомовский.
- Пустите, «Флибустьеры»! Всё равно правосудие вас покарает. - кричал мой друг, которого волокли в сторону.
Прошло ещё какое-то время и всё было кончено. Бандитов выволокли из дома. В сознании было человек десять. Остальные были без сознания (из них одиннадцать не очнутся больше никогда). Всего «Инквизиторов» насчитали около тридцати пяти человек. Смирнов был ранен в предплечье, грудь и правый бок. Что касается Дятлова то у него Лампова насчитала около тринадцати лёгких ранений и порезов. Я отделался парой синяков и лёгким испугом. Именно так и подошла к концу эта длинная история, возникшая из-за обычного письма, которое было написано одним из давних недоброжелателей «Флибустьеров» и лично Петра Алексеевича, чтобы вызвать ряд подозрений и избавиться от них.



Послесловие:
Когда дело кончилось, практически все «Флибустьеры» уехали кто-куда. Один только Пётр Алексеевич и его друг Роман Романович остались в городе Д. Оба они помогали Ребекке и Сергею Сергеевичу организовать и отпраздновать свадьбу. Говоря о свадьбе, следует отметить, что она была в лучших традициях, но не сильно дорогая (Дятлов отдал за всё 4000 рублей своих накоплений). Однако Ребекка и Сергей Сергеевич  остались довольны. Так же, через два с половиной месяца после начала занятий со Смирновым, Ребекка научилась хорошо танцевать некоторые другие виды танцев, кроме вальса.
Когда Алексей Макарович наконец выписался, Пётр Алексеевич всё ему объяснил и наладил с ним контакт. А после этого, он уехал в Калугу, к своей жене, дочери и сыну. Смирнов остался ещё на полгода, а потом уехал вслед за своим другом.
Сахаров, хоть и хотел записаться во «Флибустьеры», всё же пролетел. Но он и не сильно расстроился. Как-никак, а он ещё нужен здесь.
Константин Георгиевич и Лунь Чучундрин поправились и успешно выписались. Разве что Дарвинов стал сильно прихрамывать на правую ногу, но зато он наконец нашёл общий язык со своей женой и желание навсегда с ней расстаться пропало.
Мой друг Руслан Фёдорович смог наконец прийти в себя и всё расставить на полочки. Естественно, он после всего этого, он долго ходил за мной и извинялся, вплоть до унижений. Конечно же, мы с ним помирились.
С тех пор, в городе Д всё было спокойно. Однако самих «Флибустьеров» скорее всего ожидало впереди много новых и интересных приключений. Если я кого-то из них повстречаю, то обязательно спрошу об их похождениях.

Когда я закончил читать то, что получилось, на меня уставились все, без исключения.
- Как же вы здорово всё это придумали. Я вам чуть было не поверил. - сказал Семён Семёнович.
Я отложил книгу
- По правде сказать, друг мой, я ничего не придумал. - заявил я. - Просто добавил логики и объективности.
Все переглянулись. Потом снова посмотрели на меня.
- То есть...все эти... «Флибустьеры» были на самом деле? - спросила Мария Антоновна.
- Да. Всё это было в городе Д. - подтвердил я.
- Но ведь вам никто не поверит... - смутилась студентка.
Я, улыбаясь, посмотрел на неё.
- А я и не прошу, чтобы мне верили. Я просто рассказываю историю. А верить в неё, или нет, решает сам человек. Это его личный выбор.





Конец.



Дополнение:
Знакомство Ребекки и Сергея Сергеевича.
Эту историю молодой Пинлер рассказал мне ещё за год до событий произведения «Аноним». Тогда я ещё не был знаком с самой Ребеккой Адамс. Поэтому мне было интересно послушать про неё какую-нибудь любопытную историю.
Случилось это во время экспедиции Сергея Сергеевича на Балканы. Он возвращался из Румынии, через Чёрное Море, обратно в Россию. Тогда ничего не предвещало беды. Однако на следующий день, случилось непоправимое: корабль налетел на рифы и начал тонуть. Люди быстро стали эвакуироваться, а Сергей Сергеевич, во время общей паники, сам того не замечая, свалился за борт и потерял сознание от удара об воду. Очнулся он, когда уже никого не было и вокруг болтались только обломки корабля. Первое, что нашёл Сергей Сергеевич была большая дверь от капитанского мостика. Он тут же схватился за неё, как вдруг увидел на морской глади чьё-то тело. Это была девушка. Она лежала на поверхности воды вверх лицом. Сергей Сергеевич тут же подплыл к ней, нащупал слабый пульс, после чего затащил подругу по несчастью на дверь и поплыл с ней в неизвестном направлении, где, предположительно, мог находиться клочок суши. Корабли, проплывавшие мимо, не обращали на них никакого внимания.
Ближе к середине вечера, девушка пришла в себя. Она тут же удивлённо уставилась на всё, происходившее вокруг. Девушка явно не ожидала увидеть себя на двери, посреди Чёрного моря.
- Где мы? - спросила она по-английски у Сергея Сергеевича. - Что произошло?
- Мы потерпели крушение! - ответил он ей тоже на английском, но с акцентом. - - - Теперь...нужно плыть до ближайшего клочка суши.
- Где же вы здесь найдёте суши? - удивилась девушка. - Ведь там, куда мы плывём лишь пустой горизонт.
- Я, как путешественник, могу сказать, что за горизонтом обязательно есть ещё один горизонт. Но появляется он только, когда мы достигаем этот.
- А за тем горизонтом что? - спросила девушка.
- Ещё один горизонт. - ответил Сергей, не переставая грести ногами. - А за ним ещё. И ещё. И так до тех пор, пока мы не вернёмся к тому горизонту, с которого начали.
- А если не вернёмся?
- То тогда найдём другой горизонт.
Девушка задумалась, а Сергей Сергеевич продолжал плыть, держась за дверь. Так они проплыли оставшийся день. Ночевать пришлось на двери. «Всяко лучше, чем в воде» - вспоминала потом сама Ребекка. Сначала они всё никак не могли уместиться и даже пару раз сваливались в воду. Однако это только подняло парочке друзей по несчастью настроение. На следующий день, всё было, как и раньше: Сергей Сергеевич грёб, а девушка печально сидела на двери. Время от времени они разговаривали, говорили о своих мечтах. Причём общались они, не называя имён, как будто всю жизнь друг друга знали.
- Слушайте. Может пора просто смириться и плыть по течению? Оно уж наверняка вынесет нас туда, куда нам нужно. - предложила девушка.
- Вот так вот взять и сдаться? - удивился Сергей Сергеевич. - Нет уж! Я продолжу грести, пока есть хоть один шанс спастись!
- Но ведь горизонт не изменился! Может за ним вообще ничего нет!
- Мне всё равно, что там за горизонтом! - заявил Сергей Сергеевич. - Я продолжу бороться за эту жизнь! И за вашу тоже! Будьте уверены, что я не брошу ни вас, ни попыток добраться до берега.
Девушка снова задумалась. А через какое-то время, она спрыгнула с двери в воду, схватилась за край и стала грести вместе с Сергеем.
- Что вы делаете? - удивился он.
- Вы уже достаточно поборолись за мою жизнь. Позвольте и мне побороться за неё. А заодно и за вашу (хи-хи-хи)
Так они поплыли ещё некоторое время. Под вечер, они уже оба выбились из сил. «Есть и пить хотелось страшно. - вспоминал потом Сергей Сергеевич. - Помню тогда мой кишечник каждые полчаса шумел, что твой паровой двигатель.». Парочке приходилось намного чаще переводить дух, чем ранее.
- Сколько нам ещё плыть? - спросила девушка.
- Не знаю...но нельзя расслабляться...-заявил Сергей Сергеевич. - Мы должны...держаться, пока на горизонте не появится...
- ...Силуэт...- сказала девушка.
- Чего? - не понял Сергей Сергеевич.
- Там...силуэт города. - девушка забралась на дверь и посмотрела в сторону. - Ну да! Честное слово! Там город!
И она снова прыгнула в воду. Сергей Сергеевич присмотрелся внимательнее.
- Чтоб мне лопнуть! Я узнаю этот морской силуэт! - заявил он. - Это же Евпатория! Ура-а-а! Ха-ха! Мы доплыли.
Они стали грести интенсивнее, в сторону причалов черноморского городка. И только когда они вплотную подплыли к Евпатории, Сергей Сергеевич понял, что не знает имени девушки.
- Кстати. Меня зовут Серёжа. - сказал он в эйфории. - Ну, или Сергей Сергеевич. А вас как?
- Ребекка. Ребекка Адамс. - ответила девушка.
- Какое красивое имя. А какие у вас теперь планы, Ребекка?
- Сейчас приведу себя в порядок и буду искать путь в Ирландию. Я оттуда родом.
- Зачем в Ирландию? - удивился Сергей Сергеевич. - Оставайтесь здесь. Со мной. У нас, в России любят гостей.
Ребекка улыбнулась и рассмеялась.
- А что? Не плохая идея. С вами, Серёжа, я теперь хоть в воду, хоть в огонь, хоть на край света, после таких приключений.
Именно так Сергей Сергеевич познакомился с человеком, который в будущем составит весь смысл его жизни и всё его счастья. Ребекка быстро выучила русский язык и стала полноценным членом общества. А что с ними случилось дальше, вы узнали при прочтении произведения «Аноним». Всё случилось прям как в старой поговорке: « Не было бы счастья, да несчастье помогло»


Конец.