Компот из сухофруктов. Чашка 37-я

     Александр Разумихин   

     Компот из сухофруктов. Чашка 37-я

      
     ЗАМЕТКИ ПУТЕШЕСТВУЮЩЕГО БЕЗДЕЛЬНИКА

     (Что видел, слышал, чувствовал, думал)


     Часть третья

     2014—2017 ГОДЫ. «СЫН ФЕБА БЕЗЗАБОТНЫЙ»

     Глава 9

     От проклятия до поклонения

Ещё не так давно он был красным, позже стал чёрным. Хотя назвать его ныне африканским пригородом столицы Франции я не торопился бы, даже на туристической карте-схеме тут видны мечеть и 2 синагоги. Сегодня среди проживающих здесь преобладают мигранты из арабских стран. Поэтому, если не зацикливаться на цвете кожи, то справедливо будет в оценке района ограничиться одним словом — неблагополучный. Желающему понять, что я вкладываю в это определение, скажу так: здесь очень высок уровень преступности, т.к. соединение 2 цветов, чёрного и смуглого цвета кожи араба, даёт поистине гремучую смесь.

Но что правда, то правда: раньше это был один из центров красного пояса Парижа. И таковым он стал не случайно. Если про Сен-Клу я говорил, что он был всегда «правым», то Сен-Дени — «левым». А ещё раньше он вечно выказывал свой свободолюбивый нрав. В XV веке Сен-Дени 1-м изгнал англичан. А чуть позже, в 1461 году, здесь произошла 1-я во Франции (а может, и в мире) организованная забастовка возчиков соли (это в средневековье!). Во время Великой французской революции именно в Сен-Дени был создан 1-й во Франции орган местного самоуправления — муниципалитет.

В 1925 году 10 тысяч рабочих этого пригорода объявили забастовку в знак протеста против подавления восстания в Марокко. Где Сен-Дени, а где Марокко? (Вспоминаются строки: «…пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать».) Но мужчины в рабочих комбинезонах трое суток сражались на уличных баррикадах с правительственными войсками: булыжники против штыков.

А в 1934 году грузовики с рабочими из Сен-Дени прибыли в центр города, чтобы преградить дорогу бывшим военнослужащим из организации «Боевые кресты» полковника де ля Рокка, направлявшимся на помощь устроителям ультраправого профашистского путча в столице. Неучастие опытных фронтовиков в уличных столкновениях в значительной степени предопределило провал путча.

В годы фашистской оккупации Сен-Дени остался верен себе. Участники Сопротивления и укрывались здесь, и находили поддержку. Дух Сопротивления можно уловить, зайдя в мэрию Сен-Дени. Стены центрального зала целиком, от пола до потолка, заняты огромным панно Жана Амблара «Макизары» (французские партизаны — помнится, у нас их обычно называли «маки»). Замечу, переходя в Париже из музея в музей, вы не увидите ничего подобного. Впечатление такое, будто музеи не желают видеть под своими сводами «плебейскую музу». Это ведь не кубизм Ж. Брака с геометрическим упрощением форм внешнего мира или Ф. Леже, для которого мир и люди — условно-расплывчатое сочетание цветных пятен и плоскостей. Современное искусство требует чего-то такого эдакого, а тут нормальный, как теперь говорят, человеческий фактор: всего-то изображены стоящие в строю молодые партизаны под знаменем, в лесу около палаток приносящие присягу (или дающие клятву).

Таковы отзвуки прошлого Сен-Дени. А что сегодня? Ныне, если вы решитесь заглянуть в Сен-Дени, вам бросится в глаза, что в районе, где раньше заправляла рабочая косточка, теперь стали хозяевами мусульмане, преимущественно арабы. Я не социолог, но вопрос у меня возник: почему именно этот парижский район претерпел череду столь контрастных изменений-превращений? Как получилось, что потомственных пролетариев, наследников династий французских мастеровых, людей, объединённых мировоззрением, системой ценностей, морально этическими нормами, обычаями, достаточно легко и быстро вытеснили приехавшие иноверцы из других стран? Вопрос есть — ответа на него не нахожу.

Однако продолжу заметки про Сен-Дени — без логической точки после парижского Пантеона, Дома инвалидов и Пер-Лашез никак не обойтись. Потому что Сен-Дени и есть такая точка. Уже более 1000 лет в базилике Сен-Дени расположен некрополь, в котором погребены короли всех правивших во Франции династий. За столетия существования Сен-Дени стал усыпальницей для 25 королей и 10 королев Франции, сюда положили почти всю королевская рать, начиная с Дагоберта, и ещё 84 принца и принцессы. Вот уж где музей так музей: роскошные гробницы, каждая из которых представляет собой нечто вроде готического собора, и богато украшенные саркофаги рядом с фигурами святых. Некоторые надгробия — это скульптуры обнажённых людей.
Причём, немаловажно: Собор Сен-Дени — особая страница в истории архитектуры.

 Заблуждаются те, кто считают, что родиной готического стиля являются страны Востока. Готика — явление чисто европейское. Смешение архитектурных традиций бургундцев и нормандцев, впервые воплощённое при строительстве собора Сен-Дени, породило это течение в западноевропейском зодчестве. Нынешний храмовый ансамбль, заслуженно считающийся архитектурным шедевром, — порождение стиля, названного впоследствии «архитектурой света». Он соединил высокие стрельчатые окна и витражи в единое целое. Результатом стало то, что собор с его атмосферой величия и светлой духовности стал образцом для подражания для всей Европы. В Сен-Дени впервые столь масштабно было использовано переплетение стрелок свода, что позволило их свести по всей длине галереи и сделать широкие оконные проёмы. Также в Сен-Дени впервые в истории мировой архитектуры фасад здания был украшен витражным окном-розой, в рисунке которой применена 6-конечная звезда. А в XIII веке на самой верхушке башни возвели каменный резной шпиль.

Внутреннюю отделку собора осуществляли лучшие европейские мастера. Наборный мозаичный пол родом из Италии, изящная золотая утварь изготовлена мастерами-ювелирами с берегов Рейна и из Англии, каменные скульптуры выполнили резчики из Бургундии. Витражи в технике «гризайль» (когда роспись производится чёрной краской по бесцветному дымчатому стеклу) и сюжетные росписи по наборному цветному стеклу создавали мастера из Пикардии, избравшие для храма преимущественно синие глубокие тона.

Базилику Сен-Дени называют жемчужиной Франции среди соборов и духовным оплотом всей нации, главной хранительницей исторического наследия страны. Возвышается готический собор на месте галло-римского кладбища, где был погребён 1-й епископ Парижа — Дионисий (в современном французском произношении — Дени), принявший мученическую смерть около 250 года (его могила, по легенде, скрыта под собором). Опять же по легенде, казнили его на Монмартре. А далее приходится включать исключительно веру: после казни произошло чудо. Казнённый встал, взял свою отрубленную голову в руки и пошёл на север. Он прошагал почти 6 километров, пока не упал на том месте, где впоследствии построили базилику.

В истории собора множество легенд. Но попробую тезисно набросать то, что в Сен-Дени вполне реально. Здесь находится усыпальница Карла Мартелла (дед Карла Великого), разбившего под Пуатье сарацин и остановившего мусульманскую экспансию в Европе. Она свидетельствует, что мусульманская экспансия в Европе, ой, какая давняя проблема, и, похоже, раньше она решалась куда успешнее.

Если французские короли всегда короновались в Реймсе, то королевы — только в Сен-Дени, в том числе и Анна Ярославна, дочь князя Ярослава Мудрого, красавица и умница, выданная замуж за короля Генриха I и оставившая яркий след в истории Франции. Все короли Франции, жившие после неё, несли в себе гены князей Руси.
Великая летопись — главный исторический документ Франции, рассказывающий об основных событиях в истории страны, — велась именно в Сен-Дени. Здесь хранилась Орифламма (королевский штандарт) — знамя, которое выносили только, если войско на войну вёл сам король. Без торжественного богослужения в Сен-Дени не начинался ни один военный поход. Здесь хранился меч Карла Великого и освящала своё оружие Жанна д'Арк, прежде чем пойти на Ла-Рошель. Сейчас в Сен-Дени можно увидеть сразу 2 мемориальные доски Жанны д'Арк. Одна доска висит снаружи собора, 2-я — внутри. Та, что на фасаде, показалась мне попроще.

В Сен-Дени находится могила короля Хлодвига, который первым из франкских властителей принял христианство. Здесь принял католичество Генрих IV (помните: «Париж стоит обедни»).

Здесь получали образование наследные принцы.

На верхнем этаже 2-этажного мавзолея эпохи Возрождения можно осмотреть скульптуры коленопреклонённых королей и королев в парадных одеждах. На нижнем этаже эти же короли изображены мёртвыми, и, в соответствии со средневековой традицией, нагими.

 Эту традицию нарушила стеснительная королева Екатерина Медичи, не пожелавшая быть выставленной на всеобщее обозрение голой после смерти. Она заказала свою гробницу в духе итальянского Возрождения, с аллегорией, в которой смерть заменена сном.
В 1260 году король Людовик Святой останки всех французских королей повелел расположить в Сен-Дени в хронологическом порядке. В 1816 году Людовик XVIII поместил в Сен-Дени тела Людовика XVI и Марии-Антуанетты, которые после казни были брошены в общую могилу.

Самое большое чудо, что это великое сооружение не было разрушено во время Великой французской революции. Хотя решение об этом уже было утверждено Конвентом, но что-то революционеров отвлекло… Правда успели отделить головы надгробным скульптурам королей. Позже их нашли и вернули на свои места. А вот тела королей были уничтожены — их останки были выброшены в ров, засыпаны известью и сожжены. Однако надгробия и сам храм сохранились. Кто знает, может, тому причиной удивительный факт: при вскрытии могилы Генриха удивлённые революционеры увидели, что тело короля осталось нетленным. Разрушение храма сменилось криками: «Слава королю Генриху!» и церемонией народного прощания, люди валили толпами — каждый желал прикоснуться к священным мощам. Как известно, не только от великого до смешного один шаг, от проклятия до поклонения расстояние такое же.

Характерно, что современные французы сожалеют о жертвах революции, в частности о казни короля и в особенности Марии Антуанетты. Тем не менее, к лику святых причислять их, похоже, не торопятся.

Побывав в Сен-Дени, мы решили ехать к беллифонтенцам. Так называют себя жители Фонтенбло. Чего в названии города больше: игривости, кокетства, романтичности, затейливости или фантазии, сказать трудно, но «fontaine bleau» означает «прекрасный фонтан». К «прекрасному» у меня лично нет никаких вопросов, а вот почему «фонтан»?

Так переводят одни. А у других звучит иначе — «чудесный источник». Будто бы название берёт своё начало от родника, расположенного неподалеку. Родник и впрямь очень давно здесь был... но иссяк. И никакой интриги не случилось бы, не будь под боком легенды. По ней этот родник вошёл в историю благодаря Наполеону Бонапарту, который каждое утро, выпивая стакан воды из источника, черпал в нём силы.
Если вам мало 2 версий, то есть 3-я, 4-я, 5-я… Мол, Блоди — имя человека, на земле которого бил источник. Было это, конечно, не вчера, а в XII веке, и принадлежал тот Блоди роду воинственных франков Бладобальдов. Можно услышать предание, что источник Бло — это тот чудесный источник, который во время королевской охоты нашла собака по кличке Бло, и король в её честь дал название и лесу, и замку, и городу.

Помимо легенд с Фонтенбло связано немало и вполне реальных историй. Здесь начинался роман юного Людовика XIV с Луизой де Лавальер. Это был любимый замок Франциска I. Фонтенбло обожала Анна Австрийская и ненавидел папа Пий VII, живший в нём, по сути, под арестом. Однако самая примечательная история связана с именем Николя Фуке, министра финансов при Людовике XIV, «короле-солнце». Министр, как это иной раз случается, особо не разбирался, где лежит граница между государственной казной и его личным карманом. Не отказывая себе ни в чём, он на госсредства выстроил себе на берегу Сены недалеко от Фонтенбло в местечке Во-ле-Виконт ренессансный дворец из светлого мрамора, который король счёл намного красивее королевской резиденции Фонтенбло. Сразу скажу, что не мной подмечено, но встретилось интересное суждение:

«Дворец напоминает ряд затейливых хрустальных фужеров разной высоты и формы: приземистые пузатенькие пристройки — тяжёлые бокалы для виски, элегантные широкие флигели — основательные сосуды для красного вина, а изящные стройные башенки между ними — легкомысленные фужеры для шампанского».

Злые языки утверждают, что министр вёл там образ жизни, какой сам Людовик XIV смог позволить себе лишь с появлением Версаля. Ладно, если бы дело ограничилось тем, что Фуке в новом дворце окружали художники и писатели (Лебрен, Ленотр, Мольер, Лафонтен). Так ведь вдобавок он среди несусветной роскоши затеял шашни с фавориткой короля Луизой де Лавальер. Всё могут короли, но стерпеть такое?!

Королевское возмущение обернулось тем, что архитекторы, построившие великолепный дворец в Во-ле-Виконт, были отправлены на строительство королевского дворца в Версале, куда через несколько лет Людовик XIV со двором и переехал. После чего Фонтенбло надолго был забыт: А сам Фуке, посмевший оскорбить самолюбие короля, был арестован небезызвестным лейтенантом королевских мушкетёров д'Артаньяном и отвезён сначала в Венсенский замок, а оттуда в Бастилию. Вот что значит «замахнуться» не по чину. А ещё вы наверняка помните, что именно в Фонтенбло разыгрывались многие сцены романа Дюма «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя».

Чем интересна сегодня эта резиденция, служившая правителям Франции 7 столетий (с XIII по XIX век) и только с концом империи ставшая музеем? Не буду даже называть большие королевские покои, обитые лионским шёлком, богато украшенные и меблированные — я видевший их, разные, всегда сочувствовал королям и королевам: каково им, бедным, было жить в этих неуютных апартаментах и музейных залах. Зато рекомендую галерею Франциска I с фресками, чудесную бальную залу (30 м в длину) с уникальными росписями с изображением богини охоты Дианы, огромный камин, поддерживаемый 2 атлантами, галерею тарелок, в деревянную отделку которой вставлены 123 тарелки, расписанные на исторические темы, двойные витые лестницы, большое количество картин, в том числе и эротических, великолепную библиотеку — коллекция книг из 17000 томов (любопытно, сколько из них никогда хозяевами не были взяты в руки?)

Во дворце Фонтебло 6 апреля 1814 года опальный Бонапарт подписал своё отречение от французского престола, уже через 2 недели навсегда попрощался со своей гвардией в просторном «Дворе белой лошади» (позже его стали называть «Двор прощания») и отправился в ссылку на остров Эльба.

Роскошный дворец Фонтенбло не раз за свою историю переживал реконструкцию, расширение и реставрации. Поэтому в архитектуре замка присутствуют элементы различных эпох: Ренессанса, Средневековья, классики итальянских и французских мастеров. Живопись, которую можно увидеть во дворце, относится ко времени перехода ренессанса в новомодный в Европе стиль барокко, называемый ещё маньеризмом.
За свою долгую жизнь дворец оброс легендами: про призрак маркиза Мональдески (говорят, он бродит возле Галереи и пристаёт к молоденьким девушкам), про призрак Красного человека (он любит гулять по парку ночью с 12 до 2 часов). Но справедливость этих легенд вам лучше испытать на себе.

Дворец окружают сады — «Английский сад», «Сад Дианы», в котором находится фонтан. За садами замка расположился замечательный 130-гектарный парк со скульптурами нимф и богинь, с павлинами, зелёными лужайками и озёром, с искусственным каналом с большим количеством мостов. К слову, его вырыли при Генрихе IV и тогда же в него запустили ценные породы рыб. Стоит отметить, что Генрих IV, в отличие от своих предков, был любителем не только охоты, но и рыбалки. Далее расположен лес, французские короли приезжали сюда на охоту, ну, а вы можете гулять сколько угодно.

Посещая Францию, многие стремятся в Версаль, как мне кажется, даже не подозревая о Фонтенбло. На мой же вкус, мне в Фонтенбло понравилось куда больше Версаля. Да, Версаль чуть ближе к Парижу, около 25 км, а дворец Фонтенбло находится примерно в 50—60 км от Парижа (обычно с Лионского вокзала каждый час отходит электричка — в пути 40 мин). Версаль, можно сказать, представительней снаружи, Фонтенбло интереснее и разнообразнее внутри. Ведь каждый король вносил своё (отсюда разностильность).

Прощаясь с Фонтенбло и окидывая дворец последним взглядом, я подвёл итог: «Настоящая матрёшка!». И всю обратную дорогу радовался: как утром всё хорошо началось, так и далее всё оказалось замечательно. Ещё накануне Били по Интернету поглядел расписание (забастовка железнодорожников продолжалась), и мы определились: электричка уходит в 10 49. Дело было за малым: чтобы ожидание электрички до Парижа (всё из-за той же забастовки) не оказалось долгим; чтобы путь на метро от Дефанса до Лионского вокзала (19 остановок без пересадок) тоже был недолгим; чтобы кассы пригородных поездов нашлись быстро; чтобы очередь в кассу оказалась недлинной; чтобы от касс до платформы было недалеко, а путь к ней понятным (чтобы удалось быстро разобраться, где табло, указывающее, с какой платформы уходит поезд). А по русской привычке нужен ещё запас времени — на всякий непредвиденный случай.

Мы зависели от этих нескольких «чтобы». Сложится — поездка состоится, не сложится — следующего рейса ждать долго, тогда поездку (забастовка — чтоб её!) придётся переносить. Но день задался. Электричку до Парижа пришлось ждать 20 минут — зато в кассе выяснилось, что наши месячные проездные действуют по выходным дням особым образом: путь от Парижа до Фонтенбло будет бесплатным, поэтому кассы Лионского вокзала для нас отпадали. Как здорово, когда всё складывается удачно!