Сказка о золотом голубе

Пролог

   Как рассказывали старики, раньше все люди говорили на одном языке и понимали, о чём поют птицы, ворчат медведи, лают собаки и воют волки. И животные понимали человека; все жили дружно. Но однажды человек объявил себя царём природы, чтобы всякая зверушка подчинялась и поклонялась ему. Гордые звери и птицы решили не общаться с людьми, а рыбы просто онемели. Так остался человек в одиночестве. Скучно: звери и птицы избегали его. Пришлось людям приручать животных и обращаться с ними ласково.
+++

   Давным-давно в одной маленькой зелёной стране на берегу моря, где много рек и озёр, в небольшом рыбацком посёлке жила девочка Майга. Все мужчины в её роду были рыбаками, выходили в море на больших лодках и ловили сетями рыбу - для себя и на продажу. А женщины помогали добытчикам на суше готовить снасти к работе, торговали рыбой на рынке, вели домашнее хозяйство, занимались садом, воспитывали детей.
     В этом посёлке в каждой семье было своё любимое занятие: одни играли на инструментах, другие ткали красивые дорожки на пол, иные бондарничали, то есть мастерили кадушки и бочки, четвёртые мастерили плетёные корзины. А кто-то завёл голубей.
     Дедушка Майги - старый Язеп - был страстным голубятником. Он и сам досконально не помнил, с чего всё началось: он был ещё мальчиком, когда дядя Энкурс из большого города Риги привёз и подарил племяннику «почтарей»- голубиную пару. Быстро построили на сарае голубятню и терпеливо приучали пернатых к новому месту. Спустя время над домом рыбака кружился голубиный вихрь, выписывая невероятные петли и пируэты под восхищённые крики и взгляды окрестных детей. 
   Папа Майги тоже любил голубиную потеху, но он много трудился в море и всё чаще поручал уход за воркующим хозяйством девочке. Она вполне справлялась и даже научилась подгонять птиц залихватским свистом. И вот однажды...
+++
    Однажды в сияющей голубизне неба в своём голубином облаке Майга заметила яркое золотистое пятнышко. Оно влетало в птичью стаю, повторяло его траекторию, срывалось в питуэты. Ясно, что это был голубь, но необычный. Майга подозвала птиц, подождала, пока те успокоятся. Златокрылый незнакомец тоже пристроился, но чуть обособленно. Он поочерёдно косился то на Майгу, то на собратьев. Девочка долго изучала золотистого храбреца, «устанавливала с ним контакт», давала время пообвыкнуть к обстановке. Потом медленно выставила развёрнутую ладонь в сторону чужака и спокойно повела с ним беседу. Голубь перескочил к ней на руку, всем видом показывая желание поселиться со всеми. Поговорили ещё, а после подкрепили дружбу распаренным зерном и чистой из колодца водой.
     Голубиное сообщество приняло новичка не сразу, но и разборок не устраивало. Невеликий ростом, поджарый кавалер влился в семью и нашёл себе пару - очаровательную Белоснежку. Сам согласился называть себя Голубчик. 

     Папа Юрис по приходу с моря недоверчиво отнёсся к рассказу дочери о пришельце. Он аккуратно пробрался в разросшуюся до мансарды голубятню. Как водится у продвинутых любителей пернатых, поговорил с ними, попоил водичкой, покормил с рук внимательно наблюдая за новичком. Золотистый молодожён ждал своей очереди. Вот взгляды их встретились. Юрис обратился к голубю ласково, похвалил его пёрышки, осанку и самообладание - с психикой всё в порядке. А потом позвал его на руку. Ответный жест не заствил себя ждать. Папа ласково посмотрел на дочку, на птицу и одобрил нового жильца.
     Вечером за ужином папа поднял тему, откуда мог взяться Голубчик. Что он жил с человеком - очевидно. Молод. Не более двух-трёх лет. Тщеславен. Любит похвалу.
- Да ладно тебе расписывать птицу как человека! -проворчал дедушка Язеп. Несмотря на свой возраст и  «неголубиный» характер, он всё ещё был неравнодушен к своему детскому увлечению.
– Жил, небось, в гадких условиях, клетка была тесной - вот и сменил «обстановку». А может, заблудился по молодости. От добра добра не ищут - будет жить с нами.
   Дед вытер усы, огладил бороду, одарил семью любящим взглядом; накрыл чашку блюдцем - для него ужин закончился.
   Скоро дед и внучка стали вывозить голубей подальше от посёлка в клетке и выпускать на волю, то есть тренировать как почтарей. Когда возвращались домой, Майга бросалась к голубятне.
- Ну, что там? Как? – хрипло вопрошал снизу старый Язеп.
- Дедуля, они вернулись! - захлёбывалась от восторга внучка.
   Почтарей отвозили всё дальше и дальше. В родной голубятне их с волнением ождали не только люди, но и голубки, охранительницы гнёздышек и будущего потомства.
     Всё шло своим чередом, пока не приехал Петерис, двоюродный родственник из Риги. Увидев голубятню с идеальным порядком, позолоченного Голубчика, он провокационно заявил, мол, не найдут ваши почтари дорогу домой из большого города! Старый Язеп оглянулся на замершую в ожидании подвоха внучку, прокашлялся в кулачок и ответил:  «Твой дед, брат моего отца, получше относился к божьим тварям. Это он устроил мне, пацану, голубятню. Послать бы тебя клетки чистить! Да ладно, коли гость, сделаем пари. Заберёшь в клетке нашего Голубчика и в день приезда в Ригу выпустишь на волю. А там посмотрим. Если проиграешь - будешь Майгу по посёлку на плечах катать и по конски ржать!  Годится?!»
   Самоуверенный родственник косоглазо ухмыльнулся и промолвил: «А если не вернётся - отдашь мне всю голубятню. Я через недельку у тебя буду, дед».
   От неслыханной жадности покачал седой головой Язеп. Взглянул на Майгу. Губы её дрожжали, она отрицательно мотала головой, показывая своё несогласие. – Вецтетиньш, не надо!
Дед раскурил старую трубочку, подумал. Шлёпнул тяжёлой ладонью по столу: «Так тому и быть!»  Подпрыгнули чашки, посыпались с блюда пирожки со шпеком.
    За день до проводов родственника Голубчика  хорошо подкормили, дали вволю размяться в небе, общались с ним персонально, а от Белоснежки отселили в пустую клетку рядом. Голубица беспокойно ворковала, суетилась. Голубчик отвечал ей; вскоре оба успокоились.
     Ранним утром старый Язеп сидел во дворе на колоде у ворот, дожидаясь Петериса. На распряжённой телеге  рядом - в клетке - притих Голубчик. Дорога предстояла неблизкая, вдоль побережья. Дед договорился с соседями: те возьмут рижанина с собой на обоз до столицы. Как всегда в эту пору - ветрено, солнце то покажется, то спрячется.
- Запоминай дорогу! - тихо разговаривал старик с голубем. – Не подведи всех нас!
Голубь заворковал в ответ, заволновалась встревоженная общим ожиданием голубятня.
- Ну, хватит! - проворчал дед. По нему было видно, что Язеп уже и сожалел о своём поспешном решении.

   Появился заспанный позевающий рижский гость с корзиной уложенных гостинцев для горожан. Язеп погрозил пальцем спорщику: « Ты мне птицу не угробь!» - для убедительности сжал пальцы в кулак и нахмурил лицо.
   - Всё будет по-честному, дядя Язеп!- трусовато пропел родственник.
   Путешественник получил инструктаж, как везти и беречь голубя, всех обцеловал, потрепал носик расстроенной Майге, подмигнул и отправился на улицу: его там уже звали.
    Начались мучительные дни ожидания и испытаний характеров и воли.

+++
   Когда обоз дотянул до предместья большого города, Петерис, измученный обузой, со вздохом облегчения раскрыл клетку, сплетённую старым Язепом. Голубь вылетел; его «место заключения» полетело в канаву за обочиной. Довольный спорщик охлопал ладони от невидимой пыли, устроился поудобнее, прижавшись к корзине с деревенскими яствами и закатил глаза в предвкушении вечернего пиршества с друзьями.
    Голубчик взмыл вверх. Ему нужно увидеть солнце. Вот оно. Что ж такое багряное? Никак надвигается шторм? Нужно спешить.
   Голубь поискал попутный поток воздуха и с радостью помчался в сторону своего дома.
+++

    -Петрович, похоже, не миновать нам хорошей болтанки- три тысячи ежей! Никак чернота движется в нашу сторону.
   - Да в первый раз, что ли?! Держи штурвал на курсе! Повнимательней!
Каботажный рейс парохода «Буревестник» от Риги до Пярну и обратно подходил к концу. Штормовать вблизи от родного порта не хотелось.
   Петрович, шкипер со стажем, раскурил трубочку, обошёл штурманский мостик, открыл с подветренной стороны иллюминатор. Вызвал боцмана; справился, хорошо ли закреплён груз. Попросил рулевого заварить чаю, сам встал за штурвал.
   - Ничего, Бог даст, успеем укрыться за молом.
   Вдруг в открытый иллюминатор влетела птица и села на полку над штурманским столом, подсвеченным лампой.
- Валдис, три тысячи ежей! Где ты застрял! - крякнул шкипер. Перехватил у подскочившего рулевого кружку горячего чая, отхлебнул. – Хорошо!  Становись к рулю!
   Хлебнув ещё пару самых вкусных глотков и отставив в сторону чай, Петрович осторожно подошёл к столику с навигационными картами. Из полутьмы на него смотрел голубь. Он боялся, тревожно топтался на одном месте, но выдержал взгляд  человека. Клюв раскрыт, дыхание было частым.
   - Гость у нас, рулевой. Влетел без разрешения. Примета плохая, не быть бы беде - и перекрестился.
   Шкипер повернулся к гостю: «Кругом вода, а у тебя в горле пересохло!» Он не любил лишних слов: сходил за водой, аккуратно поставил блюдечко перед птицей. Голубь подобрался боком-боком к питью, жадно начал пить. Но вода странным образом скатывалась из-под его «воротничка» и проливалась на карты.
   - Да у нас авария, Валдис. У голубя пробит зоб. Не крути головой! Смотри по курсу!
   - Это чайки «поработали». Мы про них песни поём, а они любую птицу забьют, чтобы отогнать от своей кормушки.
  - Кто тебе рану зашивал, когда ты ногой испортил хороший лист железа?- вся команда подтрунивала над Валдисом по делам прошедших дней.
  - Знамо дело - боцман. Он крови не боится!- насупился рулевой.
  - Вот и зови боцмана с иглой и нитками. Я постою на руле.
  Через час спасённый голубь с заштопанным зобом дремал на выстланном робой рундуке в каюте боцмана. Нарекли его Чарли.

     Прошло два дня. Шторм остался в прошлом. Золотистый голубь осваивал каюту спасителя. Заглядывал к нему и Петрович.
- Ишь ты какой, красавчик-Чарли! Чего тебя в море-то потащило?!  Ничего, теперь уже оклемаешься!
    У Голубчика не было сил рассказать, что он не Чарли, в какое испытание он попал, как его штормом утащило в море от побережья, вдоль которого он летел. Как спустился к судну, чтобы перевести дух, и о чайках, забивших его железными клювами чуть не до смерти. Счастливчик был слаб. Рана болела, хотя он мог пить и есть вкусную ячменную кашу, которую матросы называли смешными словами «кирза», «шрапнель» и «перловка».
  Через несколько дней «Буревестник» снова выходил в рейс, но в другую сторону - на запад. «Больной» почуял неладное и запросился на волю. Он достаточно окреп, а самое главное - его ждали дома.
   Провожали Чарли-Голубчика в рижском порту втроём: Петрович, Валдис и боцман. Боцман вынес птицу в руках, дал ей оглядеться и выпустил. Голубь перелетел на леера верхнего мостика, покрутил головой, моргнул рыжим глазом спасителям и с шумом взвил ввысь к солнцу. Ему предстоял дальний путь.
+++
   Давно у старого Язепа не было такого скверного настроения. Голубчик пропал, сроки возвращения вышли, приехал Петерис из Риги и каждый раз, проходя мимо старика, с издёвкой подкашливал.
   Майга далеко от голубятни не отходила: всё придумывала себе работу. На вопросительный взгляд дедушки мотала головой и прятала глаза.
   Пришёл вечер, когда дед позвал внучку на голубятню - подальше от посторонних ушей. Он никак не мог начать разговор о главном, а Майга понимала, что сейчас объявят приговор их голубям. По крышам ускользали последние лучи света. Они отражались в глазах старого человека прощальными кострами и обещали скоро потухнуть. Наконец Язеп заговорил:
- Внученька, я совершил страшную ошибку: поспорил на наших голубей и проиграл. Нам придётся с ними расстаться...
Майга бросилась к нему на грудь и разревелась. Она знала, что слово деда - закон для семьи. Это горе надо пережить.
   Заволновались голуби: им передалось настроение семьи. Вдруг тревога их переменилась. Они ворковали, будто пели гимн. Белоснежка не находила себе места, хлопала крыльями. Наконец люди обратили на это внимание и переглянулись. А потом повернули головы туда, куда смотрели все голуби. На летке окна сидел голубь. Он  тыкался в створку, чтоб его впустили.
Заходящее солнце горело золотом на его опереньи. Это был Голубчик. Вместе с птицей к девочке прилетело ощущение счастья.
 
 Эпилог.
Как всё случилось, рассказал мне знакомый голубь. Он садится у окна и клюёт с друзьями угощенье, которое мы насыпаем с внешней стороны.
   Услышав однажды воркующий голос я подумал: мне это померещилось. Потом посмотрел на золотистую птицу, а она на меня. Голубь сказал: чего ты удивляешься? Мы людей прекрасно понимаем. И бояться нас не надо. Бояться нужно предрассудков и живодёров. Мы гордимся нашим родословной и дружбой с людьми. Всех голубей с золотистым опереньем из нашего рода зовут Медусами- в память о нашем славном предке. И ещё: добрых девочек, которые дают нам крошки, мы зовём Майгами. 


Майга (лат.)- Нежная, лёгкая

Медус (лат.)-  Голубчик