М. История18. О моей армии. Часть2

М. История 18. О моей армии. Часть 2.

        Приозерск - город небольшой. Скоро наш ансамбль стали приглашать в школы (иногда) и на свадьбы (часто). Ну, на свадьбах мы повидали всего - всего. И дело даже не в том, что мы могли свободно выпивать между песнями, хозяева сами всегда стремились нас угостить, бывало, что на моих клавишах стоял поднос с рюмками, - а в том, как прикольно было наблюдать за метаморфозами высоких офицеров... В начале все тревожно шептались - Вон тот полковник из особого отдела, а вон того надо остерегаться, чтоб беды не вышло... А уже через пару часов все эти высокие чины с расстегнутыми рубахами дружно тарабанили вилками по бокалам и орали - У солдата выходной, пуговицы в ряд!..

         Самое главное, то, что с нами осталось на всю жизнь - мы любили друг друга, хоть и на репетициях орали друг  на друга матом. Удивительные люди остались в памяти навсегда. Вот, например, Сережа Фомин - официальный руководитель. Он приходил позже всех, потому что засыпал в любое время в любом месте. И вот однажды мы все собрались перед закрытой дверью, и выясняется, что ключ у Фомы. А его нет и нет. И тогда Сонька говорит - Давайте рассуждать логически. Фома где - то спит. Он шёл, шёл и уснул. Где он мог уснуть? Там, где нет выхода! Мы озадачились, но не поняли. Сонька говорит - он шёл из своей роты, в сторону радиорубки, а там перед ней, выступ стены, эркер, тупик, некуда идти, пошли посмотрим. И - да! В углу перед эркером, на корточках, спал Фома!

         И ещё момент. Когда мы выучили Чайлд Ин Тайм Дип Перпл и исполнили на большом концерте в части, уже перед самым занавесом, я пел всю песню, и два припева, как мы учили, потому что третью высоту, как Гиллан, я не мог, конечно. И в кульминационный момент вдруг неожиданно вышел Сережа Фомин и невероятной силы фальцетом спел третью часть... В первом ряду дембеля сидели с закрытыми глазами и не шевелились... А дончанин Толик Афонин сказал - Я не хотел открывать глаза и возвращаться...

         А вот воспоминание не из концерта. Казарма. Выходной. Внезапная проверка - такое часто бывало. На каждом этаже выстроены роты, пофамильные проверки по журналу. А в этот день сержант Юра Сонин - дежурный по столовой. Разгуливает по части в белой накидке с гитарой. И орёт чудесным  голосом " Ах, да загулял парнишка в красной рубашонке, весёленький такой", песню Градского из фильма Романс о влюбленных. Голос всё приближается, он поднимается с песней на наш третий этаж, песня гремит, уже не слышно перекличек, офицер кипит от бешенства, а Сонька заходит в роту, перестаёт петь и со своей наглой улыбкой говорит - Ой, извините, извините, товарищ капитан, я и не заметил...

         Про Марала Изжанова трудно говорить. Мы были просто влюблены друг в друга, потому что - я не скромен, ну, так оно и есть - потому что сразу поняли, что мой и его уровень - не как у всех, что возможно, мы вдвоем сможем в музыке шагнуть очень высоко. Однажды произошел случай, который нас потряс. Алла Николаевна Митина сказала, что есть такой монтаж - сборник четверостиший - который надо бы переложить на музыку, чтобы исполнять в школах. И она ушла. Я сел, Марал стал рядом. Я стал импровизировать, он напевал, я переходил из образа к образу, он перебивал, мы мгновенно меняли стиль и атмосферу сочинений, чтобы сбить с толку будущих слушателей... Стала получаться ОПЕРА! Мы просто обалдели сами от себя... И остановились...

       Тут она вошла, сказала, что всё отменяется, по каким-то соображениям начальства, взяла монтаж и ушла. А мы долго сидели, по-детски улыбаясь, глядя друг на друга...

       Я заставляю себя отвлечься от музыки и рассказывать и о другом. Повторяю, Приозерск - город небольшой, и все работы на автокране я успевал сделать в течение рабочего дня. Напомню - в кране не было аккумулятора, и, значит, не было электричества. Но однажды комбат приказал ехать на ж/д станцию грузить металлолом. Поехали в автобусе десяток солдат, трое офицеров и я на кране. А работы оказалось выше крыши. Стемнело. До части около 20 км. Я усиленно втолковываю водителю автобуса, что у меня нет света, чтобы он ехал потихоньку, а я за ним буду держаться. Хорошо. Закончили работу к полуночи. Ко мне сел один из наших, и мы поехали. Угадайте, что дальше? Конечно, автобус забыл и думать про меня, рванул и исчез. В полной темноте я и напарник открыли окна, т.к. они запотевали от холода, и высовывая голову в окно - я налево, а он направо, и криками предупреждая о кюветах, добирались домой по казахской пустыне...

        И вы знаете, в ту ночь я понял, что уже умею ездить на машине.

        В автокране все системы работали при помощи воздуха. Для этого надо было всегда поддерживать давление не менее 4,5 атмосфер. Но от старости карболитовые золотники - распределители трескались потихоньку - климат там очень простой - летом плюс сорок, зимой минус сорок, - и давление воздуха падало, это значит, что тормоз не удерживает - опасность! Конечно, я сто раз говорил об этом снабженцу Мише Барсукову и командиру, но... Пока терпелось... И вот наступает один из дней - как всегда, срочный приказ - ехать немедленно! Я иду в штаб, захожу к комбату, - Товарищ подполковник, я же два месяца напоминаю, опасно, нельзя работать... А ты знаешь, что бывает за невыполнение приказа? На губу захотел! Ты что, умнее всех! Немедленно подготовить технику и доложить!

         Я иду в автопарк, сижу час в горести и  тоске, курю, потом завожу кран и вижу - пять  атмосфер! Ребята с удивлением говорят - У тебя что, кран сам ремонтируется?... Подъезжаю к штабу, докладываю и слышу - Вот, сукины дети, вас пока не разь...бешь, ничего не добьешься...

        Только спустя много лет ко мне пришло понимание этой таинственной загадки природы. Видимо, пыль этой выжженной солнцем страны постепенно забивала трещины в пластмассе, герметичность возвращалась и техника опять работала...

         Многие люди за долгие месяцы службы начинали заниматься чем угодно, и это давало свои плоды. Петя Ершов из Фрунзе стал великолепным портным, делал из обычной военной формы конфетку, к нему записывались в очередь. Дончанин Сережа Коршиков стал выдающимся мастером преферанса. Его земляк Толик Афонин стал асом вождения. Меня научили делать колечки - недельки, это тогда было модно. Где-то доставался мельхиор - там его называли рандоль - и нагревом горелкой из него делали чудеса. Один экземпляр я изготовил сам, очень красивый, семь тончайших колечек с разными орнаментами, отправил в письме в Донецк, тогда всё посылали в письмах, и всё доходило... Но не в этот раз. Украли, наверно, на ощупь письмо показалось странным.

         Но гораздо чаще народ увлекался разными картинами. Тогда ходили кальки с изображениями разных музыкальных групп, их переводили на толстую фанеру и закрашивали тончайшим пером. Таких картин я раздарил десятка два. А одна картина необычная. На последнем диске Дип Перпл изображён бокал, а в нем плавают лица музыкантов. Я решил сделать картину с лицами моих друзей. Написал домой, подробно описал, какие фотки мне прислать, и они прислали. Талантливый художник сделал кальки с портретов, и я сделал это - на картине бокал, а в нём Воин, Дидонин, Тихон, Юрик, Дудка и я... Картин было три, одну подарил Дудке, одну брату Толику, одну Юрику на свадьбу. Себе не осталось...

        Шло, вернее, тянулось время, наступил 1979 год, и я подумал, что, восстановившись в комсомоле, уже можно подумать и о восстановлении в Универе. Я пошел к командиру роты капитану Шевченко и сказал прямым текстом - Я вам делаю ох...тительный учебный класс - а вы меня 9 Мая отпускаете в отпуск! Он спокойно ответил - Договорились.

        Тогда к отпускам добавлялось время на поездку поездом, это очень долго, а если самолётом - получается 22 суток отпуска - класс!

        У меня в группе автокрановщиков был мальчик, казах, который практически не говорил по-русски, но рисовал, как Рафаэль. И вот, моя техника, электричество, лампочки и т.д., и его фантастические картины к маю были готовы. В конце апреля за успехи и достижения мне был объявлен отпуск. А дальше произошло вот что. Мы на автобусе поехали с ансамблем в школу на вечер к Первомаю. Отыграли. А когда возвращались домой, нас остановила парочка наших дембелей и упросила, буквально заставила спрятать в аппаратуре и провезти в часть несколько бутылок вина. Конечно, мы все были против, но иногда обстоятельства нас  побеждают. При разгрузке колонок в актовом зале они подпрыгивали от нетерпения и хотели всё и сейчас. И Фома, и мы все говорили - Успокойтесь, потерпите, попозже спокойно заберёте, когда все начальство уйдет... Они вроде согласились... И тут - прекрасно помню этот момент - мы возимся с проводами, микрофонами, и т.д. - и тут наступает гробовая тишина. Я оглядываюсь - стоит этот балбес с тремя бутылками вина и в дверях замер майор - дежурный по части.

        Скандал был грандиозный. Комбат долго орал на нас - Я вам всегда доверял, вы ездили, где хотели, и вот она - ваша сущность! Ваше лицо!...Все будут наказаны.

        Прямо не было сказано, но разнёсся слух, что мой отпуск отменяется. Конечно, рушились все мои планы. Но я был готов стоять насмерть.

        Когда - то, в десятом классе, нас в школе  очень грубо обманул  комсомольский лидер, наш шеф с завода Ильича, Валера Б. В то время музыканты страдали от отсутствия аппаратуры, всё почти делали своими руками, и тут, на вечере встречи с выпускниками, нас награждают аппаратурой, он при полном зале людей потряс ключами от кабинета... И всё. Потом мы раз за разом  пытались увидеть его, пока однажды наконец услышали - Приходите заниматься к нам в цех, и тогда вы всё это  получите... И я по молодости и простоте души сел и написал письмо в газету "Комсомольская правда". Эффект был ошеломляющий... Аппаратуру нам привезли, а когда потом мы с ним встретились, у него при виде меня выступили слёзы...

         Так вот, через пару дней, несколько человек курили возле штаба, и подошёл наш замполит батальона - его прозвище "Шпала" очень хорошо передаёт его сущность, и начал с лёгкой улыбкой - Ну что, Пешков, накрывается твой отпуск? Но я уже полностью был готов к такому. И спокойно стал отвечать - Ну почему. По уставу поощрение задним числом отменить невозможно. Можно только добавлять взыскания. Закон есть закон. А вообще, между нами говоря, мне уже не раз приходилось в жизни искать справедливость. Если надо будет,  я устрою такое, что моя фамилия будет помниться до старости...

        И что вы думаете, такие тогда были времена простые, что этот мой, в общем - то, блеф - сработал! Через полдня меня отозвал в сторонку посыльный из штаба и, запинаясь, сказал - Ну, тебе просили передать, чтоб завтра утром тебя уже не было...