Богиня. Ч. 1. Падение

Голова раскалывалась, даже в сделанном из алюминиевого сплава гермошлеме. И спина – тоже ныла. Еще и вспотела, мерзко прилипнув к майке, как горчичник: мне их ставили в детстве по какому-то забытому уже методу предков: мокрый и на спину. Помогало. 
И иллюминатор – в него ничего, из-за закопченного внешнего, не входившего в гермоконтур,  кварцевого стекла  не было видно, только какая-то зеленая и налипшая, местами стекавшая, слизь. Разгерметизация кабины произошла уже после падения – собственно поэтому, даже сквозь шум в башке, я  могу сделать столь несложный вывод. Разгерметизируйся она раньше, думаете выданный мне на армейском складе  допотопный скафандр из серии А-18 «Космический дельфин» помог бы? Угу. Щас. Хорошо, я его напялить успел, когда корабль мой грохаться начал.
Да и. Да и  касательно несложных выводов: мог бы я сделать сложные, в этой дурацкой тесной кабине, с чуть ли не упирающимися в приборную панель коленями, не ежился бы.
Не по своей воле в нее полез. Нет, ну по своей, конечно, но с другой стороны…
Короче: и по своей и не по своей. Разъезд на дальних рубежах и был условием моей службы в космических войсках. Не, ну «разъезд» – древнее словечко, не пойми откуда взявшееся. На самом деле разведка. Точнее – разведрота второго экспансионистского межгалактического батальона имперских, ее величества, космических войск особого назначения.
С детства, будучи троечником – только по «физре»  и красовалась в цифровом журнале  пятерка, – понимал: на космический  осназ только и могу рассчитывать.  Не в аналитический же отдел обработки межгалактической информации мне было стремиться. И не в группу футурологического прогноза. Туда – мозгами не вышел. Мне так ботаничка Ирма и говорила. Ее родители по соседству жили и как-то предложили моей матушке, чтобы Ирма подтянула меня по аналитической математике.
Ботаничку Ирму это явно напрягало, да и меня – тоже. Хотя тройку я все ж-таки благодаря ей заполучил в аттестат. Он как на панели высветился, когда я, значит, по стойке «смирно» перед распределительной  комиссий стоял, так ей стало все ясно: сидевший с краю стола аттестационной группы здоровенный лысый капитан с квадратной челюстью и кучей нашивок на правом рукаве за ранения, недобро так мне я посмотрел  и вписал мое имя в свой планшет.
Ну и я вот все летаю. Скоро мне четверть века, а все с сержантскими лычками.  И если что приличное для базы обнаружу – суб-лейтенанта получу, то есть свою первую офицерскую звездочку . И если повезет – максимум еще две, потому как военно-космическое училище не закончил, а только  ускоренные сержантские курсы, начальником которых раненый-перераненый капитан с квадратной челюстью и был. Да и учился я ни шатко ни валко.
Капитан так и сказал хрипловатым голосом и глядя мне в глаза:
–  Хочешь остаться в армии.
– Хочу, – тут же перебил его я, лопоухий курсант.
– Мааалчатььь! – громыхнул капитан и долбанул по столу кулаком, так что планшет, перед ним лежащий, подпрыгнул. И продолжил, водички из граненого стакана отхлебнув и рукавом темно-синего мундира с красными нашивками губы вытерев.
– Хочешь остаться в армии, пойдешь в разъезд. Найдешь что путное. станешь суб-лейтенантом и перейдешь в отряд особого космического назначения.
– Слушаюсь, – ответил.
Вот только в отряд этот до двадцати шести берут. Я уже пять лет в разъезде маюсь. Год в резерве остался. Не хотелось так в одиночку и дальше шастать по Галактике. И вот, кажется, попал на своей колымаге – сам виноват: выпендрился на вираже в местной стратосфере и сорвался с заданной орбиты, хорошо, пока падал, успел скафандр напялить, как знал, что кабина при ударе о поверхность разгерметизируется.
Ну и двигатель как назло заглох.  Прям вот сейчас. Теперь чини его. Как меня сюда занесло? Но служба у меня такая: одиноко по окаринам Галактики мотаться в поисках  пригодных для создания военных баз планет. И если в течение месяца полугода не найду, только двигатель поизносив  – по головке не погладят, но и взысканий не будет, правда и премиальные не дадут. Но отряда мне не видать как свих ушей.
А отрапортуешь: мол, нашел. А она непригодной окажется, то вместо спецназа  –  увольнение без выплат и выслуги лет.  Ну потому что пошлют группу техобслуживания на планету: им лететь, там, смотреть, деньги ее величества тратить. А базу, выяснится, не поостришь: то воды пресной недостаточно и не хватает для обеспечения необходимых  потребностей, то рельеф не тот, то кислорода переизбыток, то наоборот – его недостаток.
Нет, мы, разъездники, все сами должны проверить, у нас даже оборудование для этого имеется в грузовом отсеке. Но видели б в этом запылившееся оборудование – старье, которое списывать пора или, в лучшем случае – в ремонт сдавать.
А  накосячишь с базой – уволят на фиг.  Хорошо хоть с правом ношения мундира. Да чего с него толку. По нашенским земным ценам. Мой предшественник на этом корыте – да, забыл вроде, из-за гудящей-то башки:  малогабаритная одноместная космическая легковооруженная пирога дальнего действия типа  «Рио-728»  – Гуанг, вон,  награды, слышал, продал. Боевые.
В общем, влип я. Проверяю уровень кислорода в кабине – в норме, радиации – тоже. Снимаю с головы шлем. Тяжелый, зараза. Я слыхал, на армейских складах новенькие лежат, из какого-то в разы более легкого материала и даже с чесалкой для носа.  А на нас командование экономит, впрочем, мы, космические разъездники, к этому привыкли.
Ладно. Хорошо вроде ничего прям так серьезно не травмировал. Положил шлем на коленки – больше особо-то его и не впихнешь никуда. Видели б вообще вы мою кабину. Теснотища. Как и мед и туалетно-душевой отсеки. Командование экономит на нас. Хотя я как-то видел изначальный проект «Рио» – в нем даже пусть и маленький, но отсек релаксации присутствовал. Но командование разъедников решило, что он лишний, посчитало нужным на нас сэкономить  и отсек релакса вычеркнуло из проекта – мол, обойдутся.
Отдраиваю люк. И сразу щурюсь от солнечных лучей. Ну прям как на родной планете в жаркий полдень. И то хорошо. Проверяю кислород с радиацией уже снаружи – ну надо ж, все в норме. Это если измеритель не врет. Но на всякий случай закидываюсь антирадиационной таблеткой.
Беру, предусмотрительно сняв с предохранителя, свой лазерный короткоствол «Бренн-44»
Выбираюсь, берцы обув и чувствуя, как ноги затекли. Нет, вообще в  кабине специальный электромассажор для них предусмотрен, дабы не затекали. Но у меня он давно сломан, а в ремонт отдать недосуг. Да и делать его в интендантском   отделе будут долго, Хотя как пить дать:  работы там минут на десять, но он же проваляется у них пару месяцев. Не меньше. Пока до него руки дойдут, а то еще и потеряют.
В общем выбираюсь, очки солнцезащитные с антирадиационным нанопокрытием на нос напялив. Чуть ладони о неостывшую внешнюю часть люка не обжог. Не, для этого дела перчатки положены. Но, думаете, я помню, куда я их запихнул в последний раз.
Выбираюсь и сразу понимаю, что за зеленая слизкая хрень на иллюминаторе. Я ж в самые джунгли попал. Кругом зелень и оглушающие звуки местной фауны. И прям напротив меня попугай. Самый настоящий, только поздоровше нашенских земных будет раза в полтора, сидит-пялится. Сам синий, глаза – желтые.
Спрыгиваю я аккуратно с борта прям на траву, а она если и не по пояс, то по колени – точно.  И давай вокруг ног обвиваться, зараза, будто живая и на змей похожая. Меня аж передернуло: змей-то я страсть как боюсь, хотя есть как-то приходилось, правда – не земную, на какой-то планете, Гуан приготовил. На его Родине ж жрут все, что шевелится, ползает и летает.
Но у меня костюм – не прокусишь. Оглядываюсь: на что-то вроде поляны я, вокруг стена леса. И именно стена, такое ощущение, что непролазного. И из живности только попугай.
Ладно, надо…
Не успел я сделать, что надо, как в лоб мне какая-то хрень влетела. Башку вроде не пробила, но долбанула больно. Я аж равновесие потерял, спиной о борт «Рио» ударившись. Грохнувшись в эту самую мерзко шевелящуюся траву. Хорошо хоть короткоствол  из сжимавшей его ладони не выпустил.
Продолжение следует.
10 – 20 октября 2023. Чкаловский.
Истчоник иллюстрации: