Страсти пенсионные. Притча

   Уважаемый читатель! Это та самая притча, из-за которой десятый месяц на автора нападают некие "праведники", приписывая ему "очернение" отечества.
В январе я уже ее убрала было с глаз, после повышения пенсий (кстати, у меня была 17 т.р., теперь 18 т.р. — негусто, но понимаю, казне сейчас нелегко. В Брянской области, например, прожиточный минимум пенсионеров повысили на 500 руб.). Но поскольку меня ежедневно попрекает главный Праведник притчи моей якобы вражеской сутью, решила я притчу сию не прятать. А то пишет: убрали? знает кошка, чье мясо съела!

— Я не кошка, мясо ем редко, и не украденное, а купленное. Злопыхателем государства не являюсь.

   Притчи пока не пишу, но вот по мотивам нашей схватки с Праведником написала сатирическую пьесу "Дроздование пана Хрипновича. Мерлезонский балет". Все знают, что так называется нескончаемый какой-то спор или балаган. Можете и туда заглянуть. Некоторые читатели узнали героев и даже похохотали.

СТРАСТИ ПЕНСИОННЫЕ. ПРИТЧА 1.

...Начал один старик умирать. Да он давно собирался, как только на пенсию вышел, но вот застрял на этом свете. То крышу надо починить, то забор поправить, то белые тапочки присмотреть китайские, подешевле. А честно сказать, не успел он жизнью насладиться, перед смертью-то. В детстве зубрил-учился, всю жизнь трудился-горбатился, несладко ел и несолоно хлебал. Бывали и тихие радости, например, щуку неводом поймает, или жена пива с получки купит. Да померла подруга верная, остался мужик один-одинешенек.

Вот приуготовился он, порядок в избе навел, костюм собрал, записку соседу через забор бросил — утром обнаружит, траву косивши. И найдет на столе у старика денежку, достаточную для похорон. А памятник ему не нужен, сойдет и крест деревянный. Избу потом сосед на дрова разберет, вот ему и вознаграждение.

Лег Степан под образа, в баньке помывшись, и глаза зажмурил. Крикнул: господи, забери меня, я устал!!!

И отключился.

Умер и стоит перед господом, старцем седым и строгим. Ждет последнего допроса.
 — Говори, Степан, почему решил преставиться.
 — А на что, господи, я нужен? Кому я мил на белом свете? Какая задача у меня? И в чем радость существования? Забери, пожалуйста.
 — Ну, грех тебе на существование жаловаться. Я же тебе пенсию добавил. Неужто мало тебе для развлечений и удовольствий земных?
 — Господи, прости, спасибо за добавленные в прошлом годе сто рублей... Да насчет удовольствий — шутишь ты, надо мной насмехаешься. Цен ты нынешних не знаешь. Пенсия 17 тыщ, из них дрова-газ-свет 6 тыщ, на 11 тыщ надо 30 дней жить, тратя по 350 рублей в день. А это банка рыбных консервов, буханка хлеба, чай, сахар и спички.
Так надо же и лекарства покупать— весь организм скрипит.
Не жизнь это, а крепостной строй.
 — А как же другие живут?
 — Другие тоже помирать собираются. А кто хорошо живет, тот наоборот, двести лет хочет небо коптить. Так у них доходы-то ого-го! Все тебя благодарят. За что вот ты Петьку-кровопийца вознаграждаешь? Открыл на деревне лавку, уже дворец отгрохал, по заграницам дети отдыхают... Так ведь ты знаешь, кого он в девяностые угробил, чтоб лавку-то открыть... Эх, Боже, не видишь ты или не хочешь видеть... Нету у тебя никакой социальной справедливости!

Вздохнул господь, и Степаныч охнул: роптать вздумал, бунтовщик несчастный!

Но не крикнул на него Бог, не осерчал. Говорит так жалобно:
— Да ведь, Степушка, есть три праведника, которые вечно шлют мне посылы, наказы и просьбы свои депутатские. Ставят они мне гигантские свечи, благодарят, что в народе небывалое единение произошло, никто не хочет эту власть менять, а молит, чтобы пожизненно! Сейчас вот решаю с ними вопрос, чтобы не глумили народу головы выборами. Раз нищий с миллионером побратался, единение произошло, то о чем же еще и мечтать?
А ты меня огорчил. Выходит, не любишь ты брата своего богатого, не хочешь поголодать ради его процветания.
Обманули, сц..ки, с единением...

И видит Степан — господь плачет безутешно.

Тут он и проснулся, в своей избе под образами.
И думает: хрен тебе, сосед, моя избушка, как помирать буду — спалю. И сам сгорю. Перед этим — напьюсь.
Вот она, и радость бытия!

Вскочил и пошел за пенсией на почту. Глядь — три рубля добавил господь. Видать, больше у него нету, на бедных-то.

ПРОДОЛЖЕНИЕ — http://proza.ru/2023/10/23/974