Планеты над городом

В ночном небе над городом, соединившись, заплясали вместе Венера с Нептуном, вспыхнули вместе после восхода луны, засияли в поцелуе синеватым цветом. Никто из спешивших домой после работы жителей не заметил небесного танца, лишь стоявшие на кухонном столике в доме судьи два растения дотронулись друг до друга листьями от радости созерцания необычного явления.


Луна им подмигнула,
Деревья потянулись к яркой вспышке
Любви планет,
Распространяемой повсюду.
В ту ночь сверкало озеро
Белизной десятки тысяч лет назад
Отступивших ледников,
Камни вспомнили что на них
Когда-то держалось море,
Лежали морские звёзды…
В ту ночь не спали птицы,
Не спали звери,
А жуки, как им казалось,
Летели к звёздам,
Однако бились они в окна,
И, оглушённые ударами,
Падали на землю.

Судья в ту ночь храпел нещадно,
Жена его ушла спать на диван,
Её ухода он не заметил,
Однако сам проснулся
От того, что кто-то ноги щекотал ему.
Провёл рукою по волосам густым одной,
Потом второй ноги,
Не заметив, не нащупав ничего.
Закрыл глаза, готовый погрузиться в сон,
Но снова в волосах почувствовал он шевеленье.
Рукой он дотянулся и сразу встрепенулся,
Нащупав какого-то жука,
Размером с ноготь большого пальца,
Чуть не упав с кровати
Отбросил он жука, зажёг ночную лампу, вскочил
Увидел он мелкое создание,
Метался хаотично жук,
Предвидя смерть скорую свою.
Судья же хладнокровно завернул его в салфетку,
Бросил в унитаз,
Нажал на слив воды.
Заметив что рядом нет жены,
В гостиную прошёл,
Удостоверился: спит тихо на диване,
Выпил стакан воды,
Вернулся, завернулся в одеяло,
Ворочался он долго,
Щекотались ноги,
Мысли вдруг полезли о завтрашнем судебном деле…
 
А дело было непростым,
Туманным.
Решенья он не видел.
Впервые дело долго длилось,
Впервые не знал что делать с подсудимым.
Хотя на всю страну прослыл судьёй он справедливым,
Чьи приговоры выносились быстро,
И принимались населеньем с восторгом и весельем,
Ведь казнь всегда была для них лишь развлеченьем,
Уважительной причиной для отгула.
Судья стал первым кто отказался
От кровавых, наскучивших уж всем
Сжиганий на кострах, отсечения голов, виселиц, и прочих
Устаревших как ему казалось метОд.
Изобрёл он особо изощрённый способ
Мучения человека, то есть преступника, нечеловека. 
Приговорённого навсегда лишали общества:
Он терял работу, семью, порядковый номер,
Удостоверение, телефон,
Доступ к интернету, телевизору,
Становился системным изгоем,
Он маялся без дела,
Но умереть ему не давали,
Всегда кормили и поили вдоволь,
Квартиру выделяли,
Наблюдали все весело как он сходит с ума,
Шатаясь по городу,
Умаляя вернуть все блага и регалии,
Работу и доступ к интернету. 
Подобные казнённые долго не держались,
Убивая себя сами.
Судья торжествовал,
Ведь осуждённый свершил над собою высший суд,
Утверждая простую истину:
Печален тех удел, 
Кто избегает привычных дел, рутины, а главное – РАБОТЫ.

Судья ворочался,
Не в силах уж заснуть,
Его сомнения терзали,
Ведь этот новый подсудимый САМ
Отказался от всех благ и общества, работы,
Подвергнув себя казни добровольно.
Неслыханный поступок совершив,
С ума он не сошёл,
Скорей расцвёл,
И спал он под открытым небом,
И не боялся всяких там жуков.
Страшней всего судье казалось
Распространение сего неподчинения системе,
Бунтарей, вившихся вокруг как плющ.
И только мать отступника служила
Утешеньем для судьи.
Она на сына не клеветала, нет.
Она лишь правду рассказала,
Как бросил он ёё
Со слугами в фамильном замке,
Помирать в одиночестве,
Окружённой неслышным стоном узников убитых в нём.
Как взывала его вернуться в дом родной, 
Всегда один ответ от сына получая:
Мой дом не замок. Мой дом внутри. Мой дом везде.
Все показания, особенно дерзкий столь ответ
Своей же матери,
К делу приобщил,
И вызвал он свидетелей
На заседание,
Готов он вынесть приговор,
Не зная точно ведь какой,
Помиловать склонялся,
Если сей отступник домой вернётся,
В замок к матери,
И всё закрутится в привычном
Механизме жизни.
Не в силах противостоять
Милосердным, спокойным мыслям,
Судья заснул.

Но Он не спал,
Он, гонимый обществом,
Он, обвинённый чуть ли не в измене,
Он, к которому испытывали лишь жалость,
Он счастье находил в беседе с небом, озером, деревьями.
Лежал в ночной прохладе на свежей траве,
Окружённый одуванчиками,
Заснуть не в силах:
Притягивали звёзды.
Кружился вместе с ними в танце бытия.
Арктур апельсиновым светом манил,
И терпко–сладкий запах ландышей его пьянил.


А из окна своей квартиры тем временем
За лежащим в парке мирно телом
Наблюдал Ильич.
Его привычка на подоконник оперевшись
Из окна смотреть в ночную тишь
На бабочек ночных у фонарей метущихся,
На улицы пустынные, аллеи парка,
Была единственной отрадой
В жизни в общем одинокой, скучной,
Прожитой как ему по вечерам казалось
Только чтобы в ночь уйти и ждать
Последнего дыханья.
Хмельной взгляд его блуждал по паутине,
Сковавшей широкое окно,
По паукам счастливым,
Добычу собиравшим,
Туманные мысли не могли поверить
В тело лежавшее на траве,
Хотел он выйти, проверить жив ли человек,
Потом увидел шевеленье рук,
И передумал.
Подлил ещё в стакан он виски,
Бросил лёд,
Снова стал на капитанский мостик,
Локти положив на высокий подоконник.
Впервые в жизни видел он ночью человека в парке.
Кому такое в голову могло прийти?
Чтобы вот так в ночной прохладе
Разлечься на траве.
   
Продолжение следует…