Жертва

Настроение было отвратительным. Анна шла через лесопарк на любимую работу. Мысли о корпусе авиационной ракеты, которую Анна разрабатывала, успокаивали. Но всё же, почему она должна страдать из-за женской природы?

Начался мелкий дождь, Анна зашагала быстрее. Асфальтовая дорожка огибала здание трансформаторной подстанции, и Анна подумала, что её красное полупальто маскирует её на фоне кирпича. Только от кого?

Как будто ударило под дых. За углом  парень в балаклаве что-то быстро писал баллончиком на стене. Движения четкие, уверенные. Анна смотрела завороженно. Такой прирежет, и следов потом не найдут! И тут её заметили.

— Тихо, тихо, спокойно, — сказал парень. Он поставил баллончик с краской, выставил ладони вперед и пошел к Анне. На руках у него были дешевые садовые перчатки.

Анна нервно поправила левой рукой очки и кепку в крупную бело-серо-черную клетку. И когда парень подобрался к ней, разрядила ему в лицо перцовый баллончик.

Парень стянул балаклаву и сел прямо на грязный осенний асфальт.

— И что я тебе сделал? — риторически спросил он. — Ты напала на следователя прокуратуры. Тебя посадят.

Анне захотелось по-тихому свалить. Но что он сам здесь делал? На стене здания  аккуратным почерком чернели антивоенные стихи.

— Не двигаться! — жестко сказала Анна. — У меня еще есть электрошокер.

И вызвала полицию.

* * *

В полицейском уазике было шумно от работающего двигателя. Хотя бы не накурено, и то ладно. Капитан полиции отложил заполненный протокол и спросил:

— И всё-таки, Анна Игоревна, почему Вы решили, что встретили маньяка?

Резануло болью низ живота. Анна ответила:

— Разрешите идти? А то я могу испачкать Вашу машину.

— Конечно, идите. Подвезти не нужно?

— Спасибо, надеюсь дойду без приключений, — Анна улыбнулась.

В машине остались только трое. Кроме капитана, его молодой напарник, лейтенант Федотов, и — действительно — следователь, в статусе подозреваемого.

— Огонь баба. Женился бы на ней? — подначил капитана Федотов.

Капитан нервно хохотнул.

— Упаси Бог. У меня жена такая.

— А с этим что будем делать?

Капитан посерьёзнел.

— У нас принято так: извинится и свободен.


* * *


Сергей, следователь прокуратуры, оказавшийся в непривычном для себя статусе подозреваемого, ругал себя за интеллигентность.

Знал же, что игры со служащами правосудия до добра не доводят. Знал и девиз службы: «извинения — залог невиновности». Извинился бы — соскочил бы на берегу. Но нет — захотелось почувствовать себя выше, нагнуть систему на её же поле.

И вот так глупо и нелепо — прокололся. Чертов велосипед «Кама», чертовы отпечатки пальцев, как они вообще достали его со дна залива?!

Сергей попросил у следователя лист бумаги и ручку, написал признательные показания. Четко, профессионально. Дал согласие на следственные мероприятия. Странным образом, ему даже хотелось вновь пережить это. Как будто зуд, когда расчесываешь ранку. Как после мороза, в тепле возвращается кровоток к онемевшим конечностям.

На следующий день провели следственный эксперимент. Голова была ясная, мысли четкими. Воспроизводя в мельчайших подробностях события того дня, Сергей знал одно — он не виновен.

Борис оказался предателем и поставил под угрозу всю конспиративную ячейку. Поэтому они пригласили его на собрание, совмещенное с пикником на побережье. В тот воскресный вечер тени вяза создавали сюрреалистическую картину. Борис насаживал шашлык на шампур. Виктор кивнул: «Давай», — и Сергей вонзил нож в спину Бориса.

Виктор уехал. Сергей остался, думал, что прикрытие надежное. Оказалось иначе.

На сердце было тяжело. Сергей осознавал, что стал очередным мучеником, попавшим под жернова тоталитарной машины. Но Россия будет свободной!