К закату октября

    Осень мазками разбрызгала краски по холсту, смешав их в единый,  шевелящийся под ветром калейдоскоп. Красное поселило рядом и вместе с багряным, ярко-зелёным и рыжим, чистую лазурь – с бледно-салатовым и коричневым. Перемены в возрасте так разительны! Ещё вчера свежий малахит берёзы под моим окном за одну ночь превратился, как под мановением Хозяйки Медной горы, в густую россыпь золота, выступившего из-под размытого берега. Золото это не блестящее, а тусклое, еще не прошедшее сквозь сито старателей. Оно свисает тусклыми монистами по всему стану дерева. За одну ночь из цветущей красавицы оно стало вдовой, ещё не расставшейся с памятью о молодости, но уже вкусившей холодок печали. За ночь берёза, как хозяйка постоялого двора, разбогатела от даров тороватого путешественника. Уезжая, он подарил ей улыбку, и она, забыв о корысти, долго стояла на крыльце, слушая затихающий звук колокольчика.
    Небо тяжёлое. Сурьма его чуть бледнее на востоке. Оно ещё переглядывается с далёким солнцем, но тускнеет ближе к зениту, наливается мутной, тяжёлой  влагой. Тяжесть её к вечеру непременно обрушит свод и прольётся дождём.