Тайна мужского обаяния

Февраль 1978, дипломный период, еду к однокласснику Игорю на Студенческую в общежития Горного института договориться о совместном вылете в наш город.
В общежитии преддипломная суета, все бегают с листочками зачета по программированию. Пишу Игорю программу, подходят другие ребята, пишу им. Рядом со столом стоит парень, написал для него, он не отходит, смотрит с каким-то благоговением, глядя с какой легкостью я пишу программы. Что-то спрашивает, я объясняю и в это время обсуждаю с Игорем планы. Игорь предлагает пока есть время съездить в Ленинград на выходные и парень, слыша наш разговор, напрашивается поехать с нами.
Интересуюсь у Игоря о парне. Он говорит, что это шахтер, целевик, направлен в Горный институт на учебу, дотошный парень, замучил преподавателей своими вопросами по принципу – пока не разберется до конца, не отстанет.
Встречаемся на вокзале, берем купе на троих с шахтером. Садимся в поезд и шахтер сразу начинает выпытывать у меня тайны  программирования. Рассказываю предельно понятным языком. Входит проводница собирать билеты, Игорь что-то пытается пошутить, она грубо отрезает и вдруг видит шахтера. Началось чудо – преображение, смена образа, иная ипостась – из прожженной, все повидавшей на своем женском веку и  ненавидящей, изматывающую силы и нервы работу, мы увидели женщину с румянцем на щеках, элегантно поправляющую волосы и пилотку, мягко, с прогибом в спине, усаживающуюся на край полки и голосом, в который она вложила всю неутоленную женскую тоску, предлагающую принести чай и печенье, неотрывно глядящую на шахтера. По поведению шахтера было видно, что он устал по жизни от такого внимания с женской стороны, поэтому он отказывается, проводница уходит, он снимает с себя горноспасательное оборудование, гасит шахтерскую лампу и мы засыпаем.
Ленинград встречает нас промозглым, морозным, сырым ветром, пронизывающим неокрепшую плоть и мы бежим в ближайшую кафешку, где  тетка в белом халате туго натянутом на фуфайку перемешивает в дымящейся кастрюле истомившиеся сосиски в целлофане, поглядывая на шахтера. Продрогшие, мы едим их с горчицей и хлебом, запивая какой-то бурдой из самовара типа кофе с молоком. Согревшись, идем по Невскому и в полуподвальчике пьем кофе по-турецки в песке. Кофе изумительный, джезвы в которых варят кофе не моют, засыпают молотый и при подходе пенки разливают в чашки.
Первой достопримечательностью города для нас стала Петропавловская крепость. Мы стояли на пронизывающем ветру в группе таких же странных людей как наш Игорь, предложивший посетить это место и в оцепенении ждали  когда девочка-студентка ведущая экскурсию расскажет заученный  текст. Она стояла напротив в нас в тоненьком пальто, сапожках и в полупрозрачных колготках и вся толпа с сочувствием и сопереживанием смотрела как она, переминаясь с ноги на ногу, скороговоркой рассказывала нам о народовольцах, Чернышевском и брате Ленина сидевших в этой крепости по нашему мнению вполне заслуженно.
Она закончила и  автоматически произнесла – Есть ли вопросы?
Вопрос нашелся у Игоря и девочка, включив бинауральный эффект в поисках источника звука чтобы выплеснуть заряд ненависти за удлинение пытки холодом. И вдруг взглядом наткнулась на шахтера, стоявшего рядом с Игорем.
И вновь, как  проводница в поезде, она выпрямилась, расправила плечи, откинула платок прикрывающий лицо на котором выступил румянец, развернула коленки, показав стройность ног и звонким, чистым, певучим голосом рассказала шахтеру  то, о чем спрашивал Игорь. Когда она с нежной улыбкой закончила, я ткнул шахтера в бок чтобы он поблагодарил за ответ. Она была счастлива.
После Эрмитажа, к вечеру я предложил пойти поужинать, согреться и посмотреть на публику в Асторию, поскольку этот ресторан я посещал прежде. За два года до этой поездки мы прилетели студенческим стройотрядом из Мурманска и таксист привез нас из аэропорта пообедать именно в Асторию, увидев нашу платежеспособность. Мы стояли в ожидании открытия, глядя сквозь стекла на утренний развод обслуживающего персонала. Подъехал автобус и из него высыпались одинаковые старушки иностранки , которые с ужасом смотрели на нас длинноволосых в стройотрядовской форме и рваной обуви.
- Students – Сказал им швейцар и они радостно заулыбались и помахали нам руками.
- Back in USSR , Welcome…! – крикнули мы им, двери раскрылись и нас от греха подальше развели по разным залам.
Нас отвели в русский зал, где кормили солянкой, расстегаями, солеными грибами, мясом в горшочках под Посольскую водку и etc.
Через год, приехав к подружке в Ленинград, студентке филфака теплым сентябрем, прогуливаясь около Исакиевского, предложил зайти в знакомую мне Асторию.
Дама попросила бокал сухого грузинского и официант, оценив обстановку, предложил дополнить легкой закусочкой в грузинском стиле. Через несколько минут он привез бокал вина и заставил стол трудно произносимыми хачапури, пхали, лобио, хумусом и еще чем-то, извлекшем из моего кармана двадцать пять рублей -  половину  стипендии.
Нам в Астории предложили стол в большой зале с видом на ансамбль, исполняющий легкие джазовые стандарты. Мы после холода и мороза заказали все по максимуму и огляделись. Я смотрел на музыкантов параллельно рассказывая шахтеру о циклах и подпрограммах, а Игорь, изысканно грассируя – у него мама кардиолог – обратился к девицам сидевшим за соседним столом.
Все произошло по прописанному сценарию – три роскошных, сногсшибательных девицы медленно поворачивались в нашу сторону и раздражение, презрение и уничижение сформированные заранее, менялись по мере увеличения угла разворота, и когда их взгляды зафиксировались на шахтере, на лицах как в голливудских фильмах уже были обаятельные улыбки и игривый лад. В телах появилась мягкость и манящий изгиб. Они подняли бокалы, отвечая на тост Игоря и, не сводя глаз с шахтера, пригубили шампанское.  Шахтер что-то спросил меня и их взгляды перешли на меня. Зазвучала Strangers in the Night и я, чтобы не терять динамику процесса знакомства пригласил ближнюю ко мне на танец.
- Что за парень? – спросила она – Шахтер, герой труда.
- А что он к тебе липнет?
-  Учу программированию.
- Алгол, Фортран ? – Алгол. Тоже учила ? – Мехмат.
Мы помолчали и она, вздохнув, сказала – Жаль, но у нас сегодня другая задача.
После ресторана поехали в отель у вокзала, где нам обещали номер, но оказалось, что мест нет и мы вышли в февральский ужас.
Игорь задумался и, приняв решение, повел на трамвай. Мы молча следовали за ним. У него старший брат закончил мед и получил жилье где-то на выселках с женой и ребенком. Мы ехали долго в морозном тумане в кромешной темноте, молчали, видя, как непросто Игорю далось это решение. Приехали к каким-то двухэтажным домам, зашли в подъезд и стали ждать, пока Игорь поговорит наверху. Мы слышали недовольный голос жены брата, который, как оказалось,  уехал в командировку и наконец Игорь, спустившись,  сказал чтобы мы были предельно аккуратными чтобы не разбудить ребенка и  нам постелили на полу в этой однокомнатной квартирке.
Я, раздевшись и разувшись в прихожей, прокрался и лег у стеночки на полу. За мною шел шахтер, он повторил за мной и попался на глаза жене брата и я, уже не видя, услышал модификацию голоса молодой женщины
- Ой, ребята, вы наверное замерзли, у меня есть кофе и Рижский бальзам. – Нежным голосом пропела она.
Я уже устал удивляться чуду влияния шахтера на женский пол. закрылся с головой и уснул.
Много лет спустя, увидев в фильмах голливудского парня Ashton Kutcher , я ахнул, насколько он похож на шахтера.
Когда в разговорах обсуждают измены, женскую неверность и мужскую сексапильность, я рассказываю эту историю, когда на моих глазах женщины разных слоев, возраста, воспитания и образования, не задумываясь пошли бы за шахтером, если бы он пожелал. У него внутри был неведомый генератор мужского биополя , на которое женские организмы настраивались как металлические стружки вокруг магнита и были счастливы уже от факта пребывания в этом поле.