Через тернии в тайгу

Понедельник, 18 октября 2021 г. Южный Урал. Провинциальный городок, некогда – центр нынешнего Ашинского района. Фактически – колыбель революционного движения с 1905 года; промышленный мегаполис ещё с начала восемнадцатого века, а теперь окраинная провинция с зияющими пустыми глазницами некогда рабочих цехов огромного металлургического завода, что поставлял метал, вооружение во все войны России, и - в Японскую, и в Гражданскую, Великую Отечественную, а не выдержал планового развала СССР.

Пришла с центра городка, - кончились продукты, ходила по магазинам. На центральной площади возле дома Культуры, напротив памятника Ленину,на правах новых хозяев торгуют одеждой, всевозможными вещами выходцы из азиатских стран бывших республик СССР. А наши – местные жители, выдавленные «гостями»,  разложив скромненько сбоку, на отшибе, букетики лечебных трав (душицы, зверобоя), свой доморощенный чеснок, лук, тыквы, несмело предлагают купить в надежде выручить хоть копейку на хлеб. Женщина, у которой покупаю «своё» молоко, - торгует сегодня тут же. Молоко натуральное. И народ разбирает охотно. Хозяйка живёт далеко, на окраине, в горной долине, и не получается часто приходить с молоком в центр, если сын не подвезёт. На своём месте продаёт мёд, прополис и знакомый мне пасечник. Сегодня рядом с ним кучкуется только трое рыбаков, охотников, а обычно толпится десяток мужиков, - обмениваются охотничье-рыбацкими байками, новостями, на эту тему однажды и мы нашли общие отправные точки в беседах. Как поняла, - молва мужичья уже обошла город, что видели меня с фотоаппаратом, ползающую в одиночестве по горам. Пересеклась на перевале на днях с охотниками, те ползут на расхлистанных, ещё советских времён, уазиках, а в кабинах сидят красивые лайки. – Охотники!

Провинциальный городок уже осведомлён о моём появлении и ждут новостей охотничьего плана с Севера. Вот и сейчас издали окликивают меня, выговаривая: «Почему прохожу мимо, не подхожу пообщаться?..». Говорю в ответ: «Сейчас затарюсь провизией, на обратном пути непременно тормозну поговорить».

Закупилась продуктами. Иду домой. Остановилась. Первый вопрос: «Как Пулька?!..». Отвечаю:

- В лесу с мужем охотятся, - на оснёвке. Оснюют в этом году без меня. Отправила их одних. Собрала их, помогла завезтись в угодья: забросили по реке технику - мотособаку, продукты, бензин и прочее, - до ледостава, до зимы. А сама сюда сбежала, – обманула родных! Иначе не вырваться на родину. - Осень - это священно!.. - охота, заготовки продуктов на год… Вот и приехала на родину подлечить зубы. Крепко развалились. У нас в деревне не вылечить качественно. Вчера мой драгоценный звонил с леса, - активно интересуется, когда закончу лечение?.. – домочадцы не верят, что на самом деле лечусь. А я лишь начала ездить в райцентр к стоматологу. Мои посчитали, - решила мать от семьи отдохнуть. Люди считают меня суперздоровой, как и мои родные – никак не верят, что способна заболеть, по крайней мере, - зубами. Даже обидно как-то., - все болеют, а мне нельзя.

Город спустя годы помнит, как я – дама с собачкой, ходила по улицам и лазала по горам с лайчонком. А потом увезла Пульхерию на Крайний Север. Для мужской половины городка случай невероятный, неординарный. Помню, увидев Пулю, пытались заполучить моего породистого щенка и обманом, и уговорами, - на что только ни шли?!.. Типа: «Зачем бабе породистая лайка?..». А то, что много лет охочусь, - кто поверит? Мужики посчитали: туфту гоню (вру). И задумали любыми способами заполучить породистого щенка, притом бесплатно, банально украв, отняв, обманув. Привлекли к чёрному делу даже и женщин, коих считала давно своими верными подругами, только те банально, имели шкурный интерес, пойдя на мерзкие действия. Только и у них задуманная подлость не выгорела.

Однажды шла с Пулькой по узкой горной долине, где обычно гуляли, а навстречу гонит старый советских времён расхлистанный снегоход - «Буран». К саням приторочены самопальные широкие лыжи, подбитые профессионально камусом лосиным, - точно, как у нас на Севере. Сразу определила: «Едет профи по зверю -лосятник!». Свернула с буранного следа в снег, уступая дорогу, стою, а Пулька бегает. Мужик резко притормозил напротив, и на моих глазах, подцепил лайчонка рукой, водрузил на колени к себе, собираясь умчатся. Я, рванув из сугроба, как рявкнула на него! Кинулась к нему отнять своего щенка! – Одна! Женщина! А кругом заснеженные горы! Лес! Узкая горная долина! Вертикальные склоны со всех сторон упираются в небо! И я - абсолютно одна!

- Чё?! – твой что ли?!.. – зло цедит ворюга.

- А ну, опусти!.. – попёрла тараном на него, едва сдерживая мат.

Мужичёк подрастерялся, обозлился, – никак не ожидал такого поворота, что приезжая баба, одна! В лесу! И кинулась «в бой» с голыми руками на вооружённого браконьера. Да притом профессионально, по-таёжному таранит, хотя и без ружья, с голыми руками. Позже узнала, что «тварь» торгует лосятиной, бьет, загоняя стельных лосих на снегоходе по снегам – опытный браконьер, жестокий, жадный. Лоси в уральских многометровых снегах не могут двигаться и стоят на месте, становясь лёгкой добычей браконьеров. На снегоходах браконьеры их ставят обессилевших, в упор расстреливают, мясо продают. Успела только подумать: «Если смотается, выслежу по следу… - собака куплена, из питомника!.. – управу найду! Пожалеет, что на свет родился!..». О своей безопасности подумала лишь позже.

Помогло. Следом, на втором буране нагнал напарник с санями гружёными мясом. Я -то сразу вычислила, что в них… - одним словом, - отбила свою Пульхерию. И дала понять мужичью местному, с кем связались, да так, что прошло шесть лет, а всё охотничье – браконьерское сообщество помнит и меня, и мою псину. Тогда нашла выход, - пустила целенаправленно слух, якобы не себе лайчонка взяла, а везу мужу в подарок. От такой заботы о муже, как говорится в народе: «Зауважали» и перестали в наглую отбирать щенка.

Только за день до отъезда пошла на прогулку в туже долину. А моя лучшая подруга стала подзывать к себе лайчонка и подкармливать, чтоб я не смогла увезти. Раздала кусочки и своим подругам, что собрались возле ёлки и попивали стопку за стопкой. Все вдовы, да разведёнки. Не могла понять, что происходит.

Предупредила, чтоб не кормили, - мне ночью уезжать на Север. А подруга наглеет, глаза сузила. Я психанула, кое как отозвала щенка и ушла домой от греха подальше. А через час Пульке сделалось плохо. Поняла, что отравили. Позвонила дочери, та ветврачу Свердловска.

Экстренно стала промывать щенку кишечник, - отходила. А ночью – поезд. Сложная дорога домой. Потом товарки мне всё рассказали: Ларина решила отобрать Пульку, оттого им и раздала куски колбасы наколдованной, чтоб я не смогла увезти. А то, что собака породистая и куплена на деньги, то лишь стимулировало задуманную кражу. А когда не получилось отобрать щенка и спрятать – не отступала, Ларина дала щенку кусок уже отравленной колбасы, только вовремя подскочила, отняла, вытащила из пасти. И собаченция не смогла всё проглотить. Позже, расследовав инцидент, выяснила: моя, так называемая подруга, выполняла заказ именно этого браконьера.

Тому захотелось непременно заиметь моего породистого щенка. Отнять в долине не вышло. Тогда он сговорился с моей миньярской знакомой, посулив заплатить деньги. Только Бог нас защитил. И я интуитивно почувствовала подлость. Через год у этой женщины умерла дочь. Умерла от скоротечного рака. Она не выходила замуж. Матери помогала. Работала на трассе в райцентре. Я годами везла им с Севера травы, ягоды, чагу в подарок. Как говорит Полковник Василий Васильевич: «Карма не замедлила ударить».

Видела женщину через год. Сочувствовала, только та пряталась теперь от меня- испугалась, что всё знаю. Знаю и о том, как она мне подарила на Новый год в подарок заговорённые носки, чтоб перенести смертельную болезнь с дочери на меня. Я же увезла носки в тайгу. Только что-то не позволяло надеть, останавливало, и бросила их в печь, сожгла. Так порча не сработала и развернулась на ведьму.

Помню, когда везла на север… – долго, очень долго! - Почти пятеро суток в пути, так в поездах, на станциях, бывшие северяне, кому волею судьбы пришлось бросить СеверА (у нас говорят – с окончанием ударением на «А») подходили, чтоб только погладить лайку по ушам, понюхать её запах. Один пассажир даже наклонился, прикоснулся к уху Пульхерии губами, шепча слова таёжника, чтоб та дольше жила, не погибла. А я видела, - он просто вдыхал запах лайки – запах тайги, который не отпускает памятью.

Когда таскались по ветклиникам, собирая справки для проезда через три области, таксист сказал: «Удивительно! - Собака не пахнет псиной!». Пояснила: «Лайки пахнут лесом, смолой, хвоей, если не надухарятся в парфюме из сгнившей пропастины». У них залах зверя дикого, не комнатной болонки…
Вспомнилось, как весь вагон, что в поезде Екатеринбург-Приобье только и делал, -подходил посмотреть на Пульхерию. Всем хотелось поговорить о породе, о лайках… – такова специфика Севера. На Севере люди не отделяют себя, свою жизнь от умнейших северных хвостатых. И тоскуют вдали. Пришлось просить не беспокоить, объяснив, что мы сильно устали в дороге и нам ещё очень долго ехать и лететь. Люди поняли, и с той минуты старались даже не шуметь, позволяя нам подремать под стук колёс до следующей пересадки.

А вот поразила злобность – до ненависти! своих же односельчан. - Мои соседи, земляки! Делали всё, чтоб не смогла сесть с билетом! со справками! в вертолёт. Щенка заранее приучила ко всем видам транспорта, кроме вертолёта. Пулька не боялась ни машин, ни поездов. Сама заскочила по металлической лестнице в вагон, а поезд стоял на полустанке, где садились, всего минуту, при том со второй платформы. И я сильно переживала: успеем ли сесть в вагон, не заартачится ли лайка, испугавшись поездов, людей?.. А тут она жутко испугалась. Вертолёт в небе казался ей незнакомой птицей, а когда сел и вращал винтами – монстром. Собака перепугалась и не хотела подниматься по лестнице. И все смотрели… - и никто не помог, даже мой сосед, что живём в одном подъезде! Жил подо мной! Сейчас- на небесах! – Зарезал его родственник! Бесились земляки, соседи, сослуживцы от злобы, что везу породистую лайку в село и не бросаю семью, мужа, охоту, угодья. Не даю мужа спаивать, с ним езжу на рыбалку, в тайгу, что редко встретишь и в среде националов. – Женщины наотрез отказываются ездить в мужьями в лес.

Мне самой сложно подниматься в вертолёт по крутой лестнице без перил, особо, если молотят винты, не глушась. Ступеньки крутые, высокие, металлические, скользкие. А когда удалось поднять собаку в вертолёт, – завопил пилот, что, если  собака нагадит, облюёт. А вертолёт – не пассажирский, - грузовой! Помню: вспышкой вспомнились заброски в поле, когда геологические отряды перебрасывались со сворами собак. И ни один пилот не сказал в упрёк ни слова. Замечательные тогда работали мужики-летуны! Настоящие ассы! Северяне! Всегда добрым словом вспоминаю их. Некоторые навсегда уже в небе.

Прекрасный экипаж забросился на охоту при мне, и их убили местные! Убийц так и не нашли. А тогда, стою посреди загруженного барахлом челночницы салона (местная торгашка везла товар, естественно, - не за красивые глазки, а нехило платя на руку), и злоба родилась, презрение к людишкам мелким. А со злостью волной поднялась неимоверная сила, рождённая тайгой, тысячами километров пройденных маршрутов по топям, горным кручам. Гордо чётко ответила:

- Мы через всю страну проехали, шестые сутки в пути! И, глядя в упор в глаза: «Если наблюёт! – уберу!».

Пилот не ожидал жёсткого ответа от странной возрастной дамы «с собачкой», не вынес и жёсткого взгляда. Опустил глаза и занялся посадкой пассажиров, затаской новых огромных торгашеских баулов, из-за которых и весь сыр-бор.

Когда сели в поезд накануне, выразилась проводница русским слэнгом в отношении нас, жалуясь начальнику поезда: «В документах написано: щенок шести месяцев!.. – а загрузили мне в вагон волчару!..».

 Пулька тогда ещё походила на серого волчонка, лишь потом сменила детский мех на взрослый палёвый. Начальник поезда украдкой глянул ко мне в купе, а мы уже дремали, - я на нижней полке, постелив поверх постели свою простынь и свою налвочки на подушку, чтоб не роптали по антисанитарии. А Пульхерия лежала под столом у моих ног на коврике, поводок, прикреплённый к постромкам, ошейнику, наглухо обмотан вокруг правой моей руки…

Летели в вертолёте полтора часа… - сидеть негде! - одно сиденье на двоих пассажиров. Поставить собаку негде: до потолка загружены баулы торгашей, оттого и такой приём ко мне. Нужно было, чтоб я не смогла лететь и освободила ещё место блатным, что хорошо платят сверху билета официального за груз, который у нас продают.

А как сели в вертолёт, - наши сельчане, - баба из «коренных», приближённой к админ., соседка тоже, - орала, чтоб одела намордник. Не стала предлагать ей самой одеть намордник, чтоб не кидалась на людей, да показать прививку от бешенства. Говорить тупарю, что щенку полугодовалому намордник не одевается, - бессмысленно! Для вида всё же повесила на шею Пульке намордник. Стараясь не сорваться на русский отборный сленг, который рвался из души не первый час в адрес своих же сельчан, сдерживаясь, пояснила: щенок прикреплён дополнительно на постромки, в ошейнике и на двух поводках, намертво пристёгнут карабинами к моей талии. Если и побежит в их сторону, то месте со мной. Замолкли, пыша злобой и завистью. Да и вертушка, пока выясняли отношения, уже оторвалась от земли, набирая высоту пошла на Саранпауль. - Поздно вопить! – Уже вместо меня дополнительный баул с барахлом не забросят в салон.

Делалось всё, чтоб не дать мне привезти в село породистую лайку, отжать угодья, споить мужа, развести семью. Лучшие соседи пару месяцев назад, пока находилась на Урале, целенаправленно убили двух моих промысловых лаек – Бима и Вайту. Вайта только вошёл в работу и проявил прекрасные качества зверового пса. Выжил только старый Дружка. А без лайки охотника на Севере нет, значит и угодья можно отжать. В этом расчёт!

Помнится: вертолёт в Приобье заходил на посадку, стояли у забора вертолётки, подбежал в мыле местный мужик, принялся уговаривать продать лайку. Кто-то из наших успел приобским доложить, что женщина везёт лайчонка породистого, и принялись активно работать в направлении, чтоб отжать породистого щенка, не позволить сесть в вертолёт. Рассчитывали, если летуны и саранпаульцы не дадут провезти лайку (со всеми оформленными документами!), тоя брошу щенка в Приобье, отдам любому, тем более- за деньги! Лишь бы улететь. А не вышло! Оттого и злоба лютая!
Лететь тяжело. Пулька боялась. Едва смогла усадить щенка на сиденье к себе и гладила. Немного успокоилась. Сидели в самом хвосте вертушки, где трясёт и болтает, видна в сквозные щели тайга.

Женщины не летают в хвосте. Из-за болтанки хвоста их тошнит – блюют. А нам с Пулей пришлось терпеть. – Не пошевелить ногой, ни повернуться! Ноги зажаты огромными тюками, баулами торгашей. Когда мы сели, их загрузили прямо на меня и на щенка до потолка! Оттого и вопили при посадке, предпринималось всё, чтоб нас выгнать при наличии и документов, и билетов. Боялась, - сорвутся с высоты, раскачиваясь, придавят нас, травмируют. Из-под них самим не выбраться. Каждый сумарь весит полцентнера, а верхние качаются над головой.

Терпели. Главное, - Пулька! – ей каково! – страшно, душно, укачивает, рёв в хвосте неимоверный, злые люди, злоба аурой! Наготове держала целлофановый пакет для неё. О себе думала, - лишь бы не начать блевать, тошнило сильно,– терпела. - Что не вытерпишь ради близких?!.. Тесно неописуемо! Ноги затекают, их некуда поставить совсем! Невозможно распрямить, вытащить. Мы со щенком оказались вжатыми в узкую щель между стеной вертолёта и стеной торгашеского барахла. Нам для ног не оставили даже пяти сантиметров, глухо придавив ноги к сиденью и полу. Могла шевелить лишь головой, руками, корпусом, что выше талии. Притом лайчонка оттеснили в щель и от меня. Ту кое-как смогла высвободить и протащить по прогалу на сиденье металлическое.

Щенок, оказавшись на железной площадке сиденья, размером сорок на сорок сантиметров, смог повернуться, прижаться ко мне. Сбоку молча сидел сосед по лестничной площадке - манси, одноклассник дочери. Успокаивало, - хоть тот не вопил, просто молчал! Однако и не помогал, а жили много летв одном подъезде. Он на первом этаже, я над ним, на втором. Сделал вид перед остальными, будто меня и не знает. Трус! Прожил недолго. Зарезал его по пьянке ножом родственник – главный электрик села.

Прилетели. Долго разгружались. Выходили пассажиры, вытаскивали торгаши тяжеленные объёмные баулы с барахлом. Нам - не выйти, пока нас не откопают, не расчистят выход, не освободят зажатые ноги. А терпеть сложно: тошнит! Боюсь облевать. Пулька, увидев свет в двери, - занервничала. Вышли, когда все вылезли - последними. Тут и пилот с почтением решил мне помочь. Не знаю, что его пробрало?!.. – может, совесть всё же заговорила… Только внизу, у трапа-лестницы, нас ждал муж и будущий хозяин Пульки.

Слезть по скользкой лестнице сама не могла: накрепко привязана к собаке. Володя попытался Пульку снять, а потянул меня. Завопила, чтоб не сдёрнул меня вниз головой, не расшиб о землю с высоты. Осторожно, два мужика свели нас с вертолёта. Пилот решил на этот раз помочь. – Не выглядеть же перед моим мужем – таёжником,  скотиной, тем паче, - груз-то довезли!

Оказавшись на земле вздохнули свежего воздуха тайги. Рядом стояли сельчане. Девочка спросила отца: «А что с собачкой?!.. – почему у неё хвостик такой загнутый баранкой?..- сломался?..». Отец – главный электрик, который сейчас в тюрьме, ехидно улыбнулся, ответил: «Это такая порода… – лайка!». И ухмыльнулся, подумав: «Не успели перестрелять моих лаек, как привезла новую!.. – упёртая сука! – Не отдаёт никак угодья! И споить мужа… - не даёт!».
Через час вышла выгулять щенка во двор, а навстречу идёт сосед молодой (Работает в МЧС пожарником). - Мат-перемат! Не сдерживаясь, открыто, злобно орёт, не тормозя: «Только ваших собак порешили (убили!), а Вы опять привезли!».

Вот, скотина!.. – родился, вырос в нашем подъезде, отец инвалид - колясочник, все соседи помогают.
Ответила в такт молокососу: «Шёл?!.. – вот и иди дальше, не оглядываясь!..». Через полгода подъезжает на цыпочках к мужу: «Дайте щенка!..».- Не смей! – предупредила супруга, - решать, кому дать, а кому нет щенков буду я, а не ты, – я везла, я растила!

Объяснять, рассказывать, как ехали и через что прошли невозможно. Уже, когда вертолёт в Приобье сел, и готовились к посадке, подкатила машина и ко мне бегом бежит мужик: «Продай собаку!», - выпала от борзости: сколько обучала, готовила к дороге, сколько денег вбухала на такси, мотаясь между городов… прививки, справки… - а уже Приобье оповещено и целенаправленно делается, чтоб не смогла со щенком сесть в вертолёт. Думали, если меня не посадят на вертушку, - брошу собаку и сама улечу. Не поняли, - я в этом случае уйду пешком. И год буду идти, ориентируясь на солнце, сколочу плот и поплыву на шесте, только собаку не брошу. Сама поражаюсь порой себе и своей реакции, выработанной годами в условиях реальной опасности таёжной жизни, где нет места слабости в принятии решения. Я на самом деле пошла б пешком сквозь неизвестную тайгу, даже, если на дорогу уйдут годы.

А сейчас всё вспомнилось. Вспомнилось и то, как мать пожарника, что перестрелял моих лаек, восемнадцатого мая прошлого года мстительно прошипела: « У вас большие проблемы!». По угрозе поняла: «С мужем в тайге случилась беда. Возможно они его убили, так-как пытались любыми путями отнять землю, - охотятся в соседях». Сразу позвонила сыну, принялись договариваться с мужиками, чтоб заехать в угодья. Планировала заходить пешком. А сын договорился с мотором. И меня завезли двадцать первого. МЧС искали, не нашли. Меня как только ни давили! Пришлось прятать собак, чтоб не убили, ибо лайка знала, где погиб её хозяин и могла найти. В августе, прячась от всех, тайно сбежала в тайгу. Собиралась, а ночью, в выходной день пришла участковая. Пыталась остановить. Телефоны все прослушивались. Соседи организовали подставу с собаками, чтоб я не ушла с лайками искать супруга. Вопрос: «Чего так боялись?!».. – Дикий, криминальный Север, где все повязаны кровью
родства…


Ключевые слова:
Лайка, щенок лайки, охота с лайкой, Южный Урал, провинциальный городок, браконьеры, поездка со щенком, Западная Сибирь, таёжное село, соседи, трагедия, криминальное село, Саранпауль, Приобье, вертолёт, поезд, городок, соседи, лживые подруги.

Анонс: Поездка со щенком лайки с Южного Урала на Крайний Север Западной Сибири.

Фотоснимки автора. Лайка.

Через тернии в тайгу