Рыжая красавица

РЫЖАЯ КРАСАВИЦА.

Жил в нашем городе, к сожалению, уже покойный оружейный мастер Александров А.Г. Георгиевич, как величали его охотники, очень любил ирландских сеттеров и был неравнодушен к штучным ружьям.Были в его коллекции и Голланд-Голланд, подаренный Д.Эйзенхауэром Г.К.Жукову, и Дж.Пёрдэ курковое, и Август Лебо, и Форжерон, и ещё множество прекрасных ружей известных мировых брендов.

Я с детства дружил с его сыном Сергеем. В то время у нас в семьях были ирландцы, а отец мой обладал тоже несколькими выдающимися ружьями. Это нас и сблизило. Впоследствии Сергей закончил сельскохозяйственный институт по специальности: охотоведение и стал работать районным охотоведом в одном из райцентров области. Несчастный случай на охоте, когда нерасторопный клиент вместо кабана выстрелил в охотоведа, сделав того инвалидом на всю оставшуюся жизнь, заставил Георгиевича за довольно смешные деньги распродать свою коллекцию ружей, таким образом обеспечив сыну операцию и протезирование в Германии.

Но это всё было гораздо позже описываемых мною событий. А в то время Георгиевич держал красавицу суку ирландского сеттера по кличке Лайма.
Однажды наши с Сергеем родители поехали вместе на охоту на Волгу.
Мы с Серёжкой, как хвостики, последовали за ними.Наш тогда ещё во вполне хорошей рабочей форме, Джим, сидел рядом с папой на переднем сидении списанного спасательного катера "Дракон", стационарный двигатель ГАЗ-53 которого, вовсю шумел над водой, разгоняя пернатых обитателей Волжских проток.
Георгиевич с Сергеем и Лаймой ехали у нас у кильватере на "Прогрессе-2" под 30-ти сильной "Москвой".

Наконец мы прибыли в луга. Все луговины левого берега и вдоль проток были тщательно выкошены. Назавтра ожидалось открытие летне-осеннего охотничьего сезона. Мы с Серёжкой натаскали дров, поставили большую палатку, натянули тент из большого куска брезента, под которым был поставлен походный стол и раставлены стулья. Родители наши в это время купались в протоке и ставили раколовки. Вскоре над костром был повешен котелок с пойманными раками, а родители наши предались откушиванию пива из привезёной канистры. Нам с Серёжкой тоже налили по маленькой кружечке пивка, отчего у меня сразу же закружилась голова. Но после съедения большого рака по прозвищу "рачий президент", я стал чувствовать себя опять в своей тарелке.

Вечером Георгиевич достал Лебо, а папа Геринговский Зауэр и между взрослыми пошло обсуждение оружия. Зауэр был не похож ни на одно из ружей, которое мне, тогда ещё совсем мальчишки, удавалось увидеть. Курки были сделаны в виде оленя, которые взводились за рога, а копытцами били по бойкам. На правой доске был портрет Геринга в обнимку с курцхааром, а на левой асс Люфтваффе сидел за штувалом "Мессершмитта". К сожалению, это ружьё было насильно куплено у отца во время начала регистрации в 1977 году. Официальной причиной послужило то, что длина нарезной части прадоксов была 400 мм, вместо 140, разрешённых законом. Но всё это было потом.

Утром папа и Георгиевич, надев болотные сапоги и патронташи, двинулись по луговине. Мы с Серёжкой пошли сзади. Две ярко-рыжие кометы быстро и широко обыскивали кошеное пространство. Вот Лайма высоко неся голову, прихватила на ветер и потянула как по ниточке к кусту камышей, став как бронзовая статуя, не доходя до него около пятнадцати метров. В двух метрах сбоку стоял наш Джим. Родители наши подошли, изготовились и почти одновременно крикнули:-пиль!!! Поднялось сразу три дупеля, сидевшие кучно. Прозвучало три выстрела и наши рыжие красавцы подали отцам всех птиц.

-Однако, Георгич, Лебо-то птичку вблизи разбивает, а Зауэр-нет-сказал не без ехидства отец.-Да где же уж нам угнаться за фашистскими парадоксами?-в тон ему ответил дядя Саша. Мы двинулись дальше. Дупелей было много, рыжие молнии то и дело застывали на стойках, выстрелы гремели один за другим.
Когда Лайма стала уже в тридцатый раз, отец попросил: -Георгиевич, дай Гошке из-под собачки стрельнуть.-А чего не даёшь из-под Джима?-спросил Александр Георгиевич.-Да тот обидится, если промах будет и может вообще отказаться работать потом-ответил отец.

Папа дал мне свой Зауэр. Взведя правый курок, весь трясясь от волнения, я подошёл к стойке Лаймы. -Пиль!-громко скомандовал я и Лайма быстро прыгнув вперёд, самостоятельно легла при взлёте птицы. Быстрокрылый бекас, чмокнув, начал выписывать броски из стороны в сторону. Увидев его на планке между курками, я нажал спуск.

В следующее мгновение Лайма подавала бекаса Георгиевичу в руки, а отцы вместе с Серёжкой поздравляли меня с полем. Из под следующей стойки дали стрельнуть Сергею. Взяв кучное Лебо, он промазал, обиделся и попросил папу дать ему стрельнуть из Зауэра. Следующий его выстрел был результативен.

На стану мы подсчитали трофеи. Было взято тридцать два дупеля и восемь бекасов. И несомненно пальму первенства среди собак надо было по справедливости отдать рыжей красавице Лайме. Позже от Лаймы у Георгиевича был кобель Атос, превзошедший мать и ставший полевым победителем. Но это уже совсем другая история...