Чёрная птица

Как часто дует по осени северный ветер. Он пронимает до дрожи, простужает до самых костей, бесстыдно прошныривая под подол расклешенной юбки и разматывая шерстяной платок. Северный ветер. Неужто он дует с моря? Слышишь? Кажется, что чрез гул электрических проводов слышится песнь старого моряка…. Как славны были его приключения!

Заброшенный берег. Бурые водоросли безобразно-длинными канатами растянулись по нему, источая нестерпимо солёный гнилостный запах. Из песка, словно осколок давным-давно упавшего метеора, нахально торчит тонкостанная скала. Огромное сизое облако зацепилось своим жирным брюхом за её остроконечную вершину. Густой пенистый гребень волны крупными брызгами разлетается в стороны, только чуть прикоснувшись к равнодушному камню.

Чёрные вороны. Должно быть, они прилетели позавтракать? Или поужинать…. Который час? Неизвестно. Тучи укутали землю, словно ватное одеяло, не давая просочиться ни единому солнечному лучу.

Деловито вышагивая, один из воронов толстокрючлым клювом выцепил из водорослевых сетей покрытую морским лишаём ракушку. Громогласно всхлопнув крыльями, он взметнулся ввысь, наперекор ветряным потокам устремившись к скале. Шлёпнув ракушку в наполненную штормовыми взбрызгами ложбинку, ворон принялся меткими ударами раскалывать её. Справившись с рутинной задачей, он приступил к обеду. Или завтраку? Или ужину….

Жалобно вскрикнув, с вершины, из укрытия сизого облака, спустилась на землю огромная чёрная птица. Она была вдвое больше любого ворона на песчаном берегу. Лишь только коготки её коснулись суши, как чешуйчатые лапы обратились в белоснежные ножки, мощные крылья – в тонкопалые руки, а покрытая жёсткими переливистыми перьями грудь – в стройный девичий стан. Обнажённая, юная девушка поспешила к подножию скалы. Откинув в сторону пару слоёв тяжёлого от влаги песка, она отворила показавшуюся на дне ямки крышку оббитого кожей сундука. Ловко вынув из него чёрный тканевый ком, девушка тут же затворила сундук обратно, единым движением рук засыпав его песком.

Северный ветер нещадно треплет подол тонкого чёрного платья. Высокие кожаные ботинки с поцарапанными носами чуть тонут в рыхлом песке. Нежно объяла узкие плечи пуховая чёрная шаль. Бледные пальцы, проворные, словно змеи, прибрезгливо копошатся в водорослевой копне, спешно пытаясь что-то отыскать. Чуть времени – и набралась в ладони горстка янтарных слёз.

Протянулись чуть видные ямки-следы от нахально торчащей скалы до самого тёмного леса. Вековые деревья, плотно сомкнувши кроны, не дают пробиться к земле и капельке света. Набрав по пути ягод шиповника, сосновой коры и выдернув с корнем куст толстолиста, входит в ветхую избу, измокнув от свежей росы, обращённая в девушку чёрная птица.

Каменный пест, торопясь, мелет в единое алые ягоды и ароматную кору. Выжат из листьев полупрозрачный сок. Зажжены свечи. На широкое белое блюдо рассыпан дрожащей рукою янтарь. Нежно пропели тонкие алые губы:

«Море-Владыко, открой свои тайны,
Не позволяй оставаться в печали,
Направь моряка, отведи все ненастья,
Отдам за него кровь из бела запястья…»

Смешано всё: порошок, сок, янтарь и горячая кровь, капающая из надрезанного запястья. Смолкли алые губы. Стихла дрожь на душе.

***

Как часто дует по осени северный ветер. Он пронимает до дрожи, простужает до самых костей, бесстыдно прошныривая под выправившуюся рубашку и снося с головы новенькую фуражку. Северный ветер. Неужто он дует с моря? Слышишь? Кажется, что чрез гул электрических проводов слышится песнь старого моряка:

«Плыл я по морю, в штормы и ветер,
Плыл далеко, бесконечно,
Парус белел в хмурый вечер осенний,
Чайки кричали в надежде,

Что отзовётся потерянный друг.
Чайка – невеста-сильфида,
Кою моряк оставляет и вдруг
Вновь покидает Анкриваль»…

- Это ваш город?

- Так точно, мой юнга…

Смолкает после старик. Белые гребни усиливающихся волн цветом своим повторяют цвет его седины. Сухие губы сжимают толстую папиросу.

- Вот что, мой юнга… будет сегодня погибель.

- Это же как?!

- Шторм надвигается сильный. И ежели мы под него попадём – поминай, как звали.

Горько сплюнув за борт, старик размеренным шагом отходит к капитанскому мостику. Едва заметно всхлюпнув носом, опустил обречённый взгляд в разрываемую мотором морскую пучину белокурый юноша.

***

Вскипело чёрное море. Захлёстывает волнами чёрный корабль, смывая с палубы потерявших надежду на жизнь моряков. Огромная чёрная птица летит сквозь бушующий шторм. Ходят легенды, что это – дочерь графини, жившей два века назад в прибрежном поместье. Посватался к ней юноша пылкий, да вскоре отправлен был в море, где и погиб, попавши в неистовый шторм. Люди сказали: «виной тому – матерь-графиня! Негоже девушке знатной с крестьянином знаться, вот и утопли его черти!». Тогда обратилась девушка к живущей в лесах тех мест ведьме и, заплативши душой, обрела возможность обращаться большой чёрной птицей и взывать к Морю-Владыке с просьбами разными. Выклевав матери-графине глаза, девушка-птица улетела к прибрежным скалам, там навсегда и оставшись. С тех пор повелось в тех краях – чудом выживали в штормах все белокурые юноши.

Давно мертва ведьма, того давнее мертва и графиня, пришёл новый век, и люди всё меньше верят в старые сказки. Да только вот снова юноша, застанный неистовым штормом, чудом был найден вынесенным на берег бережливой морскою волной…