Компиляции

ПЁС И ДУХИ
Компиляция Ш. Бодлера (Стихотворения в прозе. "Собака и флакон")

Мой славный пёс, мой милый пёс,
Иди ко мне и оцени сии прекрасные духи.
Не"Шипр" это, не "Тройной",
С "Рив Гош" сегодня их принёс.

            Виляя весело хвостом, подходит, нюхает...
            Потом с укором пятится назад.
            И лает, лает мой камрад.

Ах, да вот если б предложил
Тебе я вместо сих духов
Зловонный свёрток нечистот.
Ты с интересом бы поднёс
К нему свой влажный мокрый нос.

            Понюхал, а потом б сожрал
            Весь этот полуистлевший хлам.

Печально... Ты, так поступив,
Породе псов не изменив,
Ты нашу публику, людей изобличил
До мозга их и до костей.

            Не надо ей благоуханий тонких,
            А нечистот подобранных и воньких.

СОБАКА И ФЛАКОН (оригинал)

                «Мой славный пес, мой добрый пес, милая моя собачка, поди-ка сюда и понюхай вот эти великолепные духи, купленные у лучшего парфюмера в городе».
                И пес, повиливая хвостом, — что, как я полагаю, заменяет этим бедным созданиям улыбку или смех, — приблизился и с любопытством ткнулся влажным носом в откупоренный флакон; затем, внезапно отпрянув от испуга, он затявкал на меня с упреком в голосе.
                «А! проклятый пес, принеси я тебе мешок с дерьмом, ты бы обнюхивал его с наслаждением, а то и сожрал бы. Так-то, недостойный спутник моей горестной жизни! ты совсем как та публика, которой никогда не нужны утонченные ароматы, раздражающие ее, — но лишь старательно отобранные нечистоты!»


ОПЬЯНЯЙСЯ
Компиляция Ш. Бодлера (Стихи в прозе, "Опьяняйтесь")

Чтоб не гнуться и не ощущать
Времени тяжелые оковы,
Всегда будь пьяным, Человек.
Души и тела в том здоровые основы.

            Чем опьяняться? Водкой иль вином?
            Или другим каким хмельным напитком?
            Нет! С родными, близкими, друзьями и семьейОбщенья радости черпайте
           без избытка!

Пьяненье чувствуй ты еще от книг,
Литературы и искусства.
Наука, просвещение, любовь
Поднимут также градус чувства.

           Рабами Хрона чтоб не быть,
           Терзаемых им беспрерывно,
           Ты опьяняйся, Человек,
           Ежеминутно, непрерывно.

Час опьяненья, добродетели час,
Продлевай, Человек, чем угодно!


ОПЬЯНЯЙТЕСЬ (оригинал)
                Всегда нужно быть пьяным. В этом все: это единственная задача. Чтобы не ощущать ужасный груз Времени, который давит нам на плечи и пригибает нас к земле, нужно опьяняться беспрестанно.
                Чем? Вином, поэзией или истиной — чем угодно. Но опьяняйтесь!
                И если порою, на ступеньках дворца, на траве у обочины, в мрачном одиночестве своей комнаты, вы почувствуете, пробудившись, что опьянение уже ослабло или исчезло, то спросите у ветра, у волны, у звезды, у птицы, у часов, у всего, что бежит, у всего, что стонет, у всего, что катится, у всего, что поет, у всего, что говорит, — спросите, который час; и ветер, и волна, и звезда, и птица, и часы ответят вам: «Время опьяняться! Для того чтобы не быть страждущим рабом Времени, опьяняйтесь; опьяняйтесь непрестанно! Вином, поэзией или истиной — чем угодно!»


ПАУК
Компиляция Т. Драйзера ("Финансист", 1912 г.)

                Мы считаем себя индивидуумами, стоящими вне и даже выше влияния других людей и окружающего информационного поля. Между тем всё связано, где едва уловимыми, а где и более грубыми и зримыми нитями.
                Наши друзья и знакомые, наша работа, наши увлечения, наши подписки в соцсетях, наши документы, наши вещи в такой же степени отражают нас, в какой мы отражаем их. Все объекты этой тонкой и сложной сети, сообщают друг другу своё достоинство и силу. Попробуйте перерезать эти нити, отделить человека от того, что уже стало для него характерным. Например, грубый пример, лиши человека документов, и кто он, что он?! "Без бумажки - ты к...шка!". В общем, лиши человека его окружения, и перед нами возникнет нелепая фигура то ли счастливца, то ли неудачника - паук без паутины, который уже не станет самим собою до тех пор, пока ему не будет возвращено его прежнее окружение. Человек либо погибнет или его личность претерпит трансформацию.

Оригинал
                Мы почитаем себя индивидуумами, стоящими вне и даже выше влияния наших жилищ и вещей вообще; но между ними и нами существует едва уловимая связь, в силу которой вещи в такой же степени отражают нас, в какой мы отражаем их. Люди и вещи взаимно сообщают друг другу свое достоинство, свою утонченность и силу: красота или некрасивость, словно челнок на ткацком станке, снуют от одних к другим. Попробуйте перерезать нить, отделить человека от того, что по праву принадлежит ему, что уже стало для него характерным, и перед вами возникнет нелепая фигура то ли счастливца, то ли неудачника — паук без паутины, который уже не станет самим собою до тех пор, покуда ему не будут возвращены его права и привилегии.


БЕЛАЯ ОБЕЗЬЯНА
Компиляция Д. Голсуорси («Сага о Форсайтах», 1929 г.)

                Давно, у одного английского коллекционера, увидел картину. Это был китайский автор. Картина называлась «Белая обезьяна». Безупречная техника исполнения. Один знакомый художник увидел в ней аллегорию на современное общество. По его словам, эта картина – «жуткая сатира на человеческое общество». Так он сказал: «Насладился плодами жизни, разбросал кожуру и тут-то тебя поймали врасплох». Да, художники умеют видеть глубже и дальше нас, простых смертных. Однако теперь я его понимаю, что он тогда имел в виду. Человек всю жизнь копошится, суетится, зарабатывает, копит… А, потом, на склоне лет, задумывается: «А для чего всё было? Что я делал? Чего достиг? Что оставлю после себя?». Ооо…, этот вечный вопрос о смысле жизни! Многие себе его задают? Или только «белые обезьяны»? Только им хочется оставить после себя не только кожуру?

Оригинал
                Китайская картина! Большая белая обезьяна, повернувшись боком, держала в протянутой лапе кожуру выжатого апельсина. С ее мохнатой мордочки на Сомса смотрели карие, почти человеческие глаза. Какая фантазия заставила чуждого искусству Джорджа купить такую вещь, да еще повесить ее против своей кровати.
- ... Я никогда не видел более потрясающей сатиры на человеческую жизнь.
- Не понимаю, - сухо сказал Сомс.
- Да ведь это превосходная аллегория, сэр. Съедать плоды жизни, разбрасывать кожуру и попасться на этом. В этих глазах воплощенная трагедия человеческой души. Вы только посмотрите на них! Ей кажется, что в этом апельсине что-то скрыто, и она тоскует и сердится, потому что не может ничего найти. Ведь эту картину следовало бы повесить в Британском музее и назвать "Цивилизация, как она есть".


ИНТРОВЕРТ
Компиляция Д. Голсуорси («Сага о Форсайтах», 1929 г.)

                В детстве, юности, молодости очень любил «зрелища» и всякого рода «банкетики» с большим числом народа. Со временем это прошло. Стала раздражать толпа с разинутыми ртами. Модный «прикид» стал считать признаком слабоумия, а коллективный восторг – громкой фальшью, которая оскорбляет замкнутую натуру. Не являясь глубоким знатоком истории (но все же зная, что Римская Империя хотела «хлеба и зрелищ», а потом пришла в упадок и исчезла), считал, что народы, увлекающиеся «зрелищами», стоят на грани вырождения. Однако, в качестве исключения, с удовольствием бы позволил себе «зрелище» справедливого суда над некоторыми политическими и общественными деятелями современности (например, с одним из таких ассоциируется слово «ваучер»). И все идет хуже и хуже: всё что угодно готовы превратить в «зрелище». Когда человек совершает громкое преступление или какой-то резонансный эпатажный поступок, все, кто смотрит телевизор и интернет, так и набрасываются на подробности. Конечно, у «зрелищ» есть и положительная сторона. Они отвлекают внимание масс. А показ насильственных действий – безусловно ценный политический прием. Трудно разевать рот от волнения и в то же время проливать кровь. Чем чаще люди разевают рот, тем менее они расположены причинять вред другим и покушаться на «стабильность», тем спокойнее могут «пастухи» спать по ночам. Но все же считал, что погоня за сенсациями граничила с болезнью, и, насколько мог судить, никто от этой болезни не застрахован.

Оригинал
                В детстве Сомс очень любил цирк. С годами это прошло; теперь "зрелища" внушали ему чуть ли не отвращение. Юбилеи, парады, день лорд-мэра, выставки, состязания - всего этого он не любил. Его раздражала толпа людей с разинутыми ртами. Модные туалеты он считал признаком слабоумия, а коллективный восторг - громкой фальшью, которая оскорбляла его замкнутую натуру. Не будучи глубоким знатоком истории, он все же считал, что народы, увлекающиеся "зрелищами", стоят на грани вырождения. Правда, похороны королевы Виктории произвели на него впечатление - особое было чувство в тот день, - но с тех пор все шло хуже и хуже. Теперь все что угодно готовы превратить в "зрелище". Когда человек совершает убийство, все, кто читает газеты - в том числе И он сам, - так и набрасываются на подробности; а уж эти футбольные матчи, кавалькады - нарушают уличное движение, врываются в спокойные разговоры; публика просто помешалась на них!
                Конечно, у "зрелищ" есть и хорошая сторона. Они отвлекают внимание масс. А показ насильственных действий - безусловно ценный политический прием. Трудно разевать рот от волнения и в то же время проливать кровь. Чем чаще люди разевают рот, тем менее они расположены причинять вред другим и тем спокойнее может Сомс спать по ночам. Но все же погоня за сенсациями граничила, по его мнению, с болезнью, и, насколько он мог судить, никто от этой болезни не был застрахован.