Ева часть 8

Еву мучила совесть. Ей было неловко перед людьми, приютившими её. Объяснить всё было невозможно, остаться в доме Марфы нельзя. Подгадав, когда Марфа отлучилась из дома, она, уложив вещи, которые ей могли понадобиться в дороге, в корзинку, позаимствовала немного денег из шкатулки, и отправилась в дорогу. Можно было сесть на автобус в деревне, но использовать колдовство, чтобы запутать следы, ей не хотелось, поэтому она пошла через лес. К автобусу она опоздала. Присела на лавочку на остановке. Задумалась.
— Бабуля, вам куда? — остановился малотоннажный хёндай.
— До города, милок, не подбросишь?
— Эт, можно, — улыбнулся водитель, оказавшийся очень словоохотливым, — Я тут часто езжу. Автобусы редко ходят. Вот и беру пассажиров. Всё веселее. Славик, — представился он.
— Анна, — ответила Ева.
Пока ехали, Славик рассказывал Еве городские новости, вскользь упомянул о какой – то нечисти типа ведьмы на метле.
— Чего только люди не болтают, — смеялся он, — Это в наше – то время – ведьмы.
— Как знать, — уклончиво сказала Ева, — Всё в жизни бывает, и необъяснимое тоже. Ты, вот, цигарку за цигаркой куришь, словно соску изо рта не выпускаешь. А того не знаешь, что, если в течении пяти лет курить не бросишь, молодым помрёшь от рака лёгких. Мучительная смерть.
— Ну, баб Ань, ты даёшь. Что ж так и помру? — рассмеялся Славик.
— Так и помрёшь, — вздохнула Ева, глянув на Славика так, что он понял: бабка не шутит.
— Что делать? — выпуская сигарету изо рта, спросил он.
— Для начала – бросить курить, — Славик закашлялся, — Потом, пить меньше. Ты ж запойный. Так и сгубишь себя.
— Откуда знаешь?
— Так я ж та самая ведьма, на метле которая, — рассмеялась Ева.
— Да, нууу, — недоверчиво протянул Слава, — Ты кто?  Куда едешь?
— В Гамтовск, — назвала Ева небольшой городок в соседнем районе, — К знакомой погостить.
— Можно и через него проехать, — сказал Слава, больше за всю дорогу, не проронив ни слова.
Прощаясь на вокзальной площади с Евой, Славик сказал:
— Интересная ты бабуля: поговоришь с тобой, и начнёшь верить…, — помолчал, — Может до места доставить?
— Спасибо. Здесь близко. Сама доберусь.

Селина ругала себя почём зря:
— На что надеялась? Знала, что от Гионы можно ожидать чего угодно, так нет, попёрлась. Своим только не проболтаться. Что она говорила?  Геру потеряли. Жаль… Догадывалась, что Ева сильной колдуньей станет… не думала, что настолько. Ей и дипломов не надо, до всего сама дойдёт, но добрая, потому и Ингрид не жилец. Добрые дела не заставят себя ждать. Еву отыскать надо. Может все и блокируем её. Далеко не уйдёт, молодость возвратить надо. А, если не возвращать… так и от старости помереть можно… Не Ева… Ох, как же я тогда лопухнулась… а ещё колдунья… Страсть? Не то… Влечение? Нет! Что? Что меня толкнуло в эти объятия? Нет ответа. И до двадцати Евиных лет – полная неизвестность. Потом? Вот уж это «потом»… Что будет?
Селина не находила себе покоя. Поговорить не с кем. Только бы Ингрид не узнала… Догадывается. Сделать ничего не может. На Селине отыгрывается.
Съездила на вокзал. Может след какой остался. Всё чисто. Не была Ева на вокзале. Нет следов.
— Красавица, дай погадаю, — схватила Селину за руку цыганка.
— Отстань, — отмахнулась та, — Сама гадать умею.
— Не там ищешь, — на Селину глянули глаза ворона.
— Подожди, — но цыганка уже растворилась в толпе.
Гиона! Гиона? В нашем мире? Значит, что – то зацепило её. К ней сейчас нельзя. Но… надеяться можно.

Ева присела в кресло в зале ожидания. Незнакомый город? Какая разница. Для неё все города незнакомы. Нигде не была. В гостиницу нельзя, паспорта нет. Остаётся частный сектор.
— Девушка, комнатку здесь снять можно? — обратилась она к сидящей рядом.
— Вам жить не где? — почему – то обрадовалась та.
— К знакомой приехала, а она в санатории.
— Поживите у нас. А то я на учёбу, а мама одна. Переживаю. Вдвоём вам веселее будет.
Так Ева поселилась у Алевтины Ивановны, которая работала санитаркой в больнице.
— Ой, Верочка, ты не смотри, что я молодая, а полы мою, да утки с суднами ношу, — говорила она, Еве, которая представилась ей Верой, — Учиться надо было, а я замуж после школы выскочила. Как же, военный. Мне семнадцать, ему тридцать два. Ума нет, ветер в голове. Любовь, одним словом. Родители отговаривали. Какое там. Жить без него не могу. Но, ничего плохого сказать не могу. Хорошо, ладно жили. Только учиться негде. Всё по гарнизонам. Да и Танюшку я, почитай, через год родила. Она слабенькой, болезненной была. Какая уж тут учёба. А лет пять назад повстречал он свою любовь первую. На присягу она к сыну приезжала. Вдова. Ну и закрутилось у них. Я Танюшку забрала, мешать им не стала. Обидно конечно, но в жизни всякое бывает. Так мы с ней тут и очутились. Профессии нет. К родителям обращаться стыдно. Хорошо, комнатку от больницы дали, потом и квартирка двухкомнатная освободилась. А Танюшке я сразу сказала: «Учись, дочка». Она умница у меня. Сейчас на фельдшера учится. Потом, как Бог даст.
— На фельдшера, — подумала Ева, — Как и дочь Клима. В одной группе. Как тесен мир. Хорошо, что я Верой назвалась. Клим не отыщет. Но, опять, пристанище шаткое. Девчонки болтушки, могут и обо мне поговорить.  Место менять надо будет. Не хочу колдовством заниматься.

                Продолжение следует.