Роланд, 8 песнь

ПЕСНЬ VIII.

Аргумент. — Преодолев различные препятствия, Роджер убегает от Альсины. М;Лиссе возвращает свою прежнюю форму; Астольф заставляет его вернуть свое оружие, и оба отправляются в Logistilla o; Вскоре прибывает и Роджер. — Рено переезжает из Косса в Англию и получает помощь для Шарля Асси;g; в Париже. — Англ; лик - это транспортировка в море морского чудовища. — Ролан, тромп; во сне, выходит из Парижа и отправляется на поиски Анг;лика.

О, сколько очаровательниц, сколько среди нас очаровательниц, которых мы не знаем и которые своим обращением, сменяя обличье, заставили полюбить себя как мужчин, так и женщин;! Не посредством голоса духов или наблюдения за паутинами они создают такие чары; именно с помощью сокрытия, лжи и уловок они связывают нити неразрывных связей.
Тот, кто владел бы талисманом разума или чем-то большим, чем талисман разума, мог бы видеть лицо каждого человека, независимо от его выдумки и вымысла. Такой красивый и добрый, который, скинув маску, может показаться нам уродливым и уродливым. Для Роджера было большим счастьем иметь кольцо, которое закрывало букву v;смеялся;.
Роджер, как я уже сказал, вооружился и взобрался на Рабикана, притаившись за дверью. Он взял стражу у д;укомплектованной, и когда он прибыл; среди них, он не держал своего ;п;е на фланге. Оставив одних мертвыми, а других сильно избитыми, он перешел мост, сломал борону и направился в лес, но бежал недолго, не встретив ни одного из слуг леса.
У этого слуги в кулаке был сноп, которым он забавлялся; летать каждый день, так много;т на равнине, так много;т на одном;соседний тан, о; он всегда находил легкую добычу. В качестве компаньона у него была его собака фид;ле, и он довольно плохо ездил на русине;шутка;. Он, конечно, подумал, что Роджер убегает, когда увидел, что он приближается в таком большом часу. :
Он вышел ей навстречу и надменным тоном спросил, почему он так поспешно уходит. Добрый Роджер не стал возражать. Вот почему, все более уверенный в том, что он убегает, охотник вскочил с места, протягивая левую руку, и сказал: «Что бы ты сказал, если бы я внезапно остановил тебя, и если бы против этой птицы ты не смог устоять".;расколоть;? — ;»
Он бросает свою птицу, и та так быстро машет крыльями, что Рабикан не может ее опередить. Охотник спрыгивает; спускается со своего скакуна, отбирая у него м;врезается мне в морду, и лошадь уходит, как стрела из лука, кусаясь и издавая грозные звуки. Слуга бежит за ним так же быстро, как если бы он несся сквозь ветер и молнию.
Собака не хочет отставать, она следует за Рабиканом с чертенком, преследующим л;опарда, который преследует л;вре. Роджеру стыдно, что он их не дождался;; он поворачивается к тому, кто так смело идет, и, не видя у него другого оружия, кроме палки, которой он дрессирует свою собаку ; об;ик, он d;соизволил выстрелить в своего ;p;e.
Охотник подходит и сильно бьет его;; в то время как собака кусает его за левую ногу. Конь д;брид; трижды или четыре раза встряхивает крупом и разворачивается на правом фланге. Птица кружится, делает тысячу кругов и часто кусает его ногтями, так что Рабикан пугается всего этого шума и больше не касается ни руки, ни перона.
Наконец Роджера заставляют взяться за железо, и, чтобы защититься от этой жестокой агрессии, он угрожает стольким злодеям острием своего меча. Это назойливое раздражение только еще больше давит на него, и от;;, от;, множится по всему маршруту. Роджер видит d;честь и опасность для него; то, что они сдерживают его; пытается продержаться дольше.
Он знает, что, если он останется на этом месте еще немного, у него будет Полес Алсин и все его население. D;j; громкие звуки труб, барабанов и колоколов разносятся по всей долине. Тем не менее, против безоружного слуги и против собаки ему кажется бесполезным использовать звук ;p;e. Таким образом, лучший и самый быстрый способ - покрыть работу Атланта.
Красная простыня, которой он был укрыт в течение нескольких дней, и свет, падающий на глаза, производит эффект, тысячу раз усиливающий эффект. Охотник остается лишенным чувств, собака и пес падают, и крылья птицы больше не могут поддерживать его в воздухе. Радостный Роджер оставляет их в муках сна.
Альцина, которая во время всего этого имела ;t; pr;приход, который Роджер заставил открыть дверь, и многие охранники, обезумев от боли, остались лежать как мертвые. Она ругается, бьет себя по лицу и обвиняет себя в глупости и неловкости. Она немедленно призывает к оружию и сплачивает вокруг себя всех своих людей.
Затем она делит их на два отряда: одного отправляет по дороге, по которой следует Роджер; другого она ведет во весь опор к порту, сажает на борт и отправляет в море. Под открытыми парусами волны темнеют. С этим отрядом уезжает Герцогиня, и желание найти Роджера так разъедает ее, что она оставляет свой город без какой-либо охраны.
Она никого не пускает; дворцовая стража. Это дает; М;лисс, которая стояла на страже;тэ, большое потрясение;, большое облегчение; вырвать из этого мрачного царства тех несчастных, которые там содержались. Она идет, ища, как ей удобнее, создавая образы, разрушая чары, создавая образы, магические символы и все ухищрения.
Затем, ускоряя свои шаги по сельской местности, она заставляет их прежнюю форму вернуться к бывшим любовникам Алсины, которые толпами превращались в фонтаны, фонтаны, деревья, скалы. Все они, несмотря на то, что были убиты, пошли по стопам доброго Роджера и сдались в аренду в Logistilla. Оттуда они возвращались к скифам, персам, грекам и индийцам.
Мистер Лиссе отправил их обратно на родину после того, как заставил их пообещать быть менее безрассудными. Герцог английский был первым, кого она заставила вернуться; человеческий облик. Ее родственница, Брадаманте и друзья Роджера были ей очень полезны в этом случае. В дополнение к просьбам, которые Роджер адресовал по этому поводу, он подарил ей кольцо, чтобы она могла лучше помочь ему.
Таким образом, именно при поддержке Роджера паладин был возвращен в прежнюю форму. Лисс поверила, что ее работа завершена, только когда она заставила его вернуть свое оружие и это золотое копье, которое с первого удара выбивает из седла всех, к кому оно прикасается. Сначала она принадлежала Аргайлу, а затем Астольфу, и оба они снискали себе много чести во Франции вместе с ней.
М;лиссе нашел это золотое копье, которое Альцина передала во дворце, вместе со всем другим оружием, которое было у герцога в этом проклятом доме. Затем она села на коня н;Кромансьен Мавр и взяла Астольфа на круп. Из Лос-Анджелеса она направилась в особняк Логистиллы, штат Огайо; она прибыла на час раньше Роджера.
Тем временем Роджер направляется к мудрой дороге через твердые скалы, густые заросли ежевики, от сипице к сипице и тропинками, почти пустынными, негостеприимными и дикими. Наконец наступает жаркий полуденный час на открытом пляже на юге между горами и морем, бесплодном, голом, пустынном и пустынном.
Палящее солнце падает на соседний холм, и под действием тепла, выделяемого р;изгибаясь, воздух и песок закипают. Чтобы сделать стекло жидким, не потребовалось бы так много времени. Все птицы замолкают в мягкой тени; одна только цикада, прячась в густых травах, заглушает своим монотонным пением горы и долины, море и небо.
Жара, жажда и усталость, которые он испытывал, путешествуя по этой песчаной дороге, сделали Роджера серьезной и скучной компанией на пляже, где можно было погреться на солнце. Но поскольку я не могу и не хочу всегда заботиться о себе, я оставлю Роджера в этой печи и пойду искать Рено.
Рено ; был хорошо замечен королем, его дочерью и всей страной. Паладин на досуге и четко изложил причину своего приезда, которая заключалась в том, чтобы от имени своего короля заручиться поддержкой королевств Косса и Англии, и он счел своим долгом поддержать просьбу Чарльза по самым справедливым причинам.
Король без промедления ответил ему, что, насколько позволяют его силы, он готов действовать на благо и во имя чести Карла и империи. Через несколько дней у него будет как можно больше всадников, и если бы он не был так стар сегодня, он бы сам принял командование своими войсками.
Подобная причина, однако, недостаточна для того, чтобы заставить его остаться в своем доме, если бы у него не было своего сына, которому он отдал бы командование, как наиболее достойному по силе и навыкам.. Хотя в то время его не было в королевстве, вполне вероятно, что он вернулся бы до того, как войска были бы объединены. В любом случае, как только он вооружится, он сможет найти своего сына.
Затем он разослал по всем штатам своих солдат, чтобы собрать кавалеристов и людей для ведения войны, и снабдил свои корабли боеприпасами, продовольствием и серебром. Тем временем Рено перебрался в Англию, и король вежливо сопровождал его; его д;отправился в Бервик, и было видно, как он плакал, когда покидал его.
Получив попутный ветер, Рено сразу же отправился в путь, попрощавшись со всеми. Лоцман приготовил шлюпки для плавания, и мы плыли, пока не достигли места, где прекрасная река Темза не превратилась в ручей, соприкасающийся с морскими волнами. Движимые сильным течением моря, мореплаватели продвигаются вперед, прокладывая себе путь под парусом и веслом, до Лондона.
Рено получил от Шарля и короля Отона, Ассизи;г; с Шарлем в Париже, подлинные письма, скрепленные государственной печатью, для передачи принцу Уэльскому. В этих письмах говорилось, что все, что можно собрать в стране пехотинцев и кавалеристов, должно быть направлено на помощь Франции и Чарльзу в Кале.
Принц, о котором я говорю и который в отсутствие Отона занимал си;ge royal, оказал; Рено, сыну Эймона, такие почести, что он не сделал бы столько для своего короля. Чтобы удовлетворить; ее просьбу, он приказал; всем военным людям Бретани и ее окрестностей находиться на берегу; день установлен.
Господи, мне подобает вести себя как искусный виртуоз, который на своем гибком инструменте часто меняет струны и меняет тональность, принимая так много низких частот, так много высоких частот. Пока я был занят разговором о Рено, я вспомнил о милой девочке, которую я оставил, убегая от него, и которая только что встретила отшельника.
Я на минутку продолжу его рассказ. Я сказал, что она очень беспокоилась о том, как она сможет добраться до берега, потому что она так боялась Рено, что считала себя в смертельной опасности, если не поставит море между собой и ним, и что она не думала о том, как добраться до берега. s;ret; до тех пор, пока она будет в Европе. Но отшельник искал; развлекать ее, потому что ему было весело; оставаться с ней.
Эта редкая красота зажгла его, согрела и согрела онемевший мозг. Но когда он видит, что это ему не нравится, и что она не хочет оставаться с ним дольше, он подавляет ее сто ударов, чтобы активировать ее запоздалый шаг. Чаще всего шагом, иногда рысью, он идет, не позволяя себе остановиться.
И поскольку человек молчит так долго, что еще немного, и он потерял бы свой след, монах возвращается в свою темную пещеру и озвучивает отряд монахов. Он выбирает одного из всей группы и, во-первых, сообщает ему, что он будет ; делать;; затем он вводит его в тело курьера, который уносит от него его даму и его свиту.
Часто хорошо дрессированная собака, привыкшая охотиться в горах на лис и лисиц, увидев, что собака уходит с одной стороны, берет другую и, кажется, соизволит пойти по следу. Но едва мы видим, как он приближается, как он хватает его в пасть, открывает бок и пронзает его. Таким образом, отшельник, пройдя путь d;turn;e, присоединится к даме o; пусть она идет.
Что может быть в его замысле, я очень хорошо понимаю и вам тоже расскажу, но в другой раз. Анг;лик нон суп; никоим образом не подозревая об этой опасности, путешествовал, делая каждый день более или менее продолжительный;похлопывание. И d;j;, d; мой спрятан в его лошади. Таким образом, иногда огонь тлеет, а затем превращается в такой сильный пожар, что его невозможно потушить, и он с трудом тушится.
Когда дама прибыла с большого моря, омывающего гасконские берега, она пустила своего скакуна во весь опор, чтобы волна увлажнила его и сделала путь тверже. Он был внезапно погружен в воду с помощью d;mon f;roce до такой степени, что вынужден был плыть. Застенчивая дева не знает, что делать, кроме как крепко держаться в седле.
Она изо всех сил тянет уздечку, но не может повернуть его, и он все дальше и дальше уходит в открытое море. Она приподняла платье, чтобы оно не намокло, и подняла ноги. Ее волосы развевались по плечам, ласкаемые порывистым ветерком. Великие ветры молчали, как и море, как будто созерцая, без сомнения, так много красоты;.
Напрасно она обращала к земле свои прекрасные глаза, которые омывали ее лицо и грудь слезами. И она видела, как берег убегает все дальше и дальше, медленно, медленно и стремительно. Конь, который плыл справа, с большой развилкой, нес ее через множество черных скал и ужасных пещер. И d;j; ночь начинает затемнять небо.
Когда она увидела себя в одиночестве в этом месте, где она служила, один только вид которого пугал ее, время, когда автобусная кушетка в море оставляла воздух и сушу в кромешной тьме, она оставалась неподвижной в позе, которая заставила бы любого усомниться в ее фигура, если она;была женщиной, достойной и достойной жизни, или же камень такой формы.
Глупая, с неподвижными глазами на зыбучем песке, с распущенными волосами, со сложенными руками и неподвижными глазами, она томно смотрела в небо, как будто обвиняла великий Двигатель в том, что он не работает.n; все судьбы; его потеря. Некоторое время она оставалась неподвижной и как будто приземлилась, а затем завязала язык узлом. жалоба, и ее глаза наполнились слезами.
Она говорила: «; — Фортуна, что тебе еще остается; сделать, чтобы насытить; на мне твоя ярость и утолить жажду мести;? Что еще я могу дать тебе сейчас, кроме этой жалкой жизни? Но ты не хочешь этого. Разве ты не должен был ;т; ускорить все; время; вырвать меня; море, когда я мог бы найти там конец своих печальных дней;! Почему ты выглядишь так, будто хочешь увидеть, как я снова подвергнусь новым мучениям, прежде чем умру?
«;Но я не вижу, чтобы ты мог причинить мне больше вреда, чем ты причинял мне до сих пор. Через тебя я ;t; изгоняю;e из королевского дня; я никогда больше не вернусь. Что еще хуже, я потеряла честь, ибо если я не совершила проступка, то, тем не менее, благодаря своим странствиям я получила то, что все скажут, что я распутница.
«;Что хорошего может остаться в мире; женщина, потерявшая свой r;целомудрие;;? Ч;лас;! мое несчастье в том, что я слишком молода и притворяюсь красивой, правда это или ложь. Я не могу воздать должное небесам за этот ужасный дар, от которого сегодня проистекает вся моя потеря. Он был тем, кто стал причиной смерти моего брата Аргайла, которому мало помогло его зачаровывающее оружие.
«; Именно из-за него царь Тартарии Агрикан сделал моего отца Галафроном, который в Индии был великим ханом Катая, и с тех пор я вынужден менять убежище по вечерам и по утрам. Поскольку ты лишил меня богатства, чести, семьи и причинил мне столько вреда, сколько только мог, какие новые боли ты еще хочешь причинить мне?
«;Если ты недостаточно жесток, чтобы заставить меня смеяться в море, я соглашусь, чтобы насытить тебя, ; что ты пришлешь мне что-нибудь вкусненькое, но без дальнейшего оскорбления. Какую бы мученическую смерть ты ни уготовил мне, даже если я умру от нее, я не смогу отплатить тебе слишком многим. —;» Так говорила дама, заливаясь обильными слезами, когда увидела отшельника; с;т; о ней.
С вершины скалы отшельник увидел, как Ангел, в разгар скорби и горя, подошел к месту сбора. Он сам прибыл ко мне за шесть дней до этого, потому что какой-то мужчина привел его туда коротким путем. Он подошел к ней с таким видом, которого никогда не было ни у Павла, ни у Илариона.
Едва дама увидела его, как, сама того не осознавая, она набралась смелости; мало-помалу ее страх утих, хотя она все еще смотрела им в лицо. Когда он подошел к ней, она сказала: «Пожалейте меня, мой друг, потому что я попала в плохую гавань. — ;» И голосом, прерывающимся от рыданий, она рассказывает ему то, что он прекрасно знал.
Отшельник начинает с того, что успокаивает ее красивыми словами, и, пока он говорит, он так много обещает смелых рук на ее груди, так много на ее влажных щеках. Затем, став более смелым, он идет, чтобы поцеловать ее. Но она, вся возмущенная, горячо берет его за руку; прижимается к его груди и отталкивает его, и все ее лицо покрывается румянцем.
У него был ; его с; т; карман;; он открывает его и достает из него фляжку, полную ликера. В этих могущественных глазах Любовь зажгла свое самое яркое пламя, и он бросил в нее ровно одну каплю, которой было достаточно, чтобы усыпить ее. Парус, лежащий перевернутым на спину на песке, избавляет всех от похотливого старика.
Он целует ее и щупает; удовольствие;; а она спит и не может сопротивляться. Он так сильно трахает ее;поцелуй в грудь, так сильно; поцелуй в рот;; никто не может видеть его в этом месте;пре и д;служит. Но в этой встрече его конь напрягся, и желчь не пролилась на его тело. У него было мало энергии, у него было слишком много энергии, и он мог тем более меньше, чем больше он задыхался.
Он испробует все пути, все средства. Но его ленивый рыжий отказывается; прыгать;; напрасно он дергает его за уздечку, напрасно он его мучает;; он не может заставить его держать т;тэ высоко. Наконец он засыпает, сообщая даме, что ему все еще угрожает новая опасность. Фортуна не остановится ни перед чем, если возьмет в качестве игрушки смертного.
Сначала я должен поговорить с вами об одной вещи, которая немного сбивает меня с правильного пути. В Северном море, с запада и с востока, к Исландии, тянется одна из самых густонаселенных стран[50], популяция которой значительно сократилась с тех пор, как ее выловила дикая косатка и другие виды рыб.других морских чудовищ, кроме Прот;е, привели туда, чтобы отомстить.
Древние хроники, правдивые или ложные, повествуют о том, что когда-то могущественный король г;гна на этом ;в. У него была дочь, красота которой заключалась в том, что, появившись на берегу, она воспламенилась и защищалась до середины волн. Тот однажды, когда нашел ее одну, подверг ее насилию и оставил беременной от него.
Это событие причинило ему много боли и беспокойства, потому что оно было более безжалостным, чем любое другое. Ни извинения, ни жалость не могли заставить его простить такой большой его гнев. Беременность его дочери не помешала ему осуществить свой жестокий замысел, и, когда он родился, он заставил умереть своего внука раньше нее, у которого, однако, не было детей.
Морской бог Прот;е, пастырь чудовищных стад Нептуна, царя волн, был очень опечален смертью своей госпожи и в своем великом гневе нарушил порядок и законы природы. Он поспешил отправить на тот свет косаток и тюленей и все свое морское стадо, которые истребили не только овец и овец, но и города и поселки с их жителями.
Они также прибыли в столицу, которая была укреплена, и жители были вынуждены стоять день и ночь под дулом пистолета и в тревоге. У всех были заброшенные деревни. Наконец, чтобы избавиться от своих недугов, они все приходят посоветоваться с оракулом. Этот р;пондит :
Что им нужно было найти молодую девушку, не похожую на нее по красоте, и что они должны были предложить ее на берегу в обмен на ту, которую заставили умереть. Если бы она показалась ему достаточно красивой, он был бы доволен этим и больше не возвращался, чтобы беспокоить их;; но если он не был доволен этим, ему пришлось бы придумывать новую, пока он не был бы удовлетворен.
Вот как начинаются тяжелые условия для тех, кто был самым красивым, потому что каждый день одна из них приносилась в жертву, пока он не находил ту, которая ему нравилась. Первая и все остальные были убиты косаткой, которая осталась неподвижно лежать на берегу после того, как все остальное свирепое стадо отступило..
Правдива или ложна история этого дела, я не знаю, кто мог бы мне это подтвердить;; тем не менее, этот древний закон, столь варварский по отношению к женщинам, был нарушен во всей его строгости. Каждый день на берег выходит чудовищная косатка и питается их плотью. Если в любой стране одна женщина - несчастье, то в другой - гораздо большее.
Несчастные молодые девушки, которых их злосчастная судьба толкнула на этот гибельный берег;! Жители стояли на берегу моря, совершая безжалостное всесожжение, ибо чем больше людей было убито, тем меньше уменьшалось число их молодых дочерей. Но поскольку ветер не каждый день приносил им добычу, они ходили искать ее по всем берегам.
Они бороздили море на фустах, бригантинах и других кораблях, ища облегчения на расстоянии и в окрестностях; их мученичество. Они взяли многих женщин силой, грабежом, некоторых хитростью, других - золотыми призами, все из разных местностей. И они наполнили этим свои башни и свои тюрьмы.
Одна из их лодок;так близко подошла; проплывая мимо одинокого берега о;, среди ежевики и травы, спал несчастный;когда несколько гребцов сошли на берег, чтобы принести дров и воды, и они нашли;сорвите этот цветок грозди; и, наконец, один из них упал на землю.эта красавица; спит в объятиях святого отшельника.
О, слишком большая и слишком большая добыча для таких варварских и грубых людей! Жестокая удача, кто поверит, что твоя власть над людьми дойдет до того, что ты позволишь доставить в п;туре ; чудовище великой красоты; которое в Индии заставило царя Агрикана бежать с окраин Кавказа до середины Скифии, где он нашел убежище. смерть;!
Великая красота; ради которой Сакрипант выставил напоказ свою честь и прекрасное королевство; великая красота; которая запятнала славную репутацию и высокий интеллект могущественного лорда Англии; великая красота; которая потрясла весь Левант и успокоила его одним знамением, теперь настолько велика, что ее можно было бы назвать великой.;пусть;е, что у нее нет никого, кто мог бы помочь ей словом.
Прекрасная дама, погрузившись в глубокий сон, была возбуждена до того, как проснулась. Ее вместе с очаровательным отшельником несли в свите, наполненной скорбящим и скорбящим войском. Ла парус, d;ploy;e на вершине m;t, поднял корабль; l’;le fun o; леди была заключена в суровую тюрьму до дня o; судьба заставила бы ее d;sign;e.
Но она была так прекрасна, что умерла от жалости к этому жестокому народу. В течение нескольких дней они откладывали ее смерть, служа ей для более неотложных нужд, и до тех пор, пока им удавалось найти на улице какую-нибудь другую молодую девушку, они откладывали эту красивую девушку. Наконец ее привели к чудовищу, и все население оплакивало ее.
Кто расскажет о ее тревогах, ее плаче, ее криках и упреках, которые она посылает на небеса;? Я очень рад, что берег не открылся, когда ее положили на холодный камень, где она лежала, укрытая одеялом, лишенная всякой помощи, ее ждала ужасная, ужасная смерть. Я не буду говорить этого, потому что боль так сильно меня возбуждает, что заставляет; переводить мои рифмы в другое место,
И ; найти менее мрачные стихи, пока мой разум не успокоится;. Змеи, слепой тигр; из-за всепоглощающей ярости, и все ядовитые рептилии, бегающие по песчаному песку у берегов Атласа, не могли бы ни видеть, ни воображать себя, если бы не испытывали к ним нежного, ангельского, нежного чувства. ; л’; обнаженный сбор.
О, если бы ее Роланд знал, он бы все молчал; ; Парис, чтобы найти ее;! Если бы они знали, те два рыцаря, которых обманула русь; старик, гр;это посланцу, пришедшему с адских берегов;! Через тысячу смертей, чтобы спасти его, они искали бы его кровавых следов. Но что бы они сделали, мистер;я, если бы знали, ;так далеко;!
Однако Парис, асси;г; знаменитым сыном троянского царя, ;таит; прибыл; ; экстра;мит; настолько велик, что однажды он чуть не попал в руки врага. И если бы небеса, клянусь святыми угодьями асси, не затопили равнину ливнем, святая Империя и великое имя Франции пали бы в тот день под африканским копьем.
Правитель умолк, услышав справедливую жалобу старого Карла, и внезапным дождем он зажег пожар, который, несомненно, не смогла бы и не смогла бы предотвратить никакая человеческая сила. Мудр тот, кто всегда обращается к Богу, потому что никто не может помочь ему лучше. Благочестивый король выжил, несмотря на то, что был обязан своим спасением; божественная помощь.
Ночью Роланд доверяет; его одинокая пелена наполняет его беспокойные мысли. Он носит их так много;т здесь, так много;т л;, или же он собирает их в одной точке, никогда не имея возможности их зафиксировать. Таким образом, свет, дрожащий от чистой воды, отражается от солнца или лунных лучей, бежит по крышам с непрерывным мерцанием, ; вправо,; влево, вниз, вверх.
Его дама, которая принадлежит ему; дух — она, по правде говоря, никогда не покидала его — разжигает его изнутри и заставляет разгореться пламя, которое днем кажется дремлющим. Она приехала с ним из дальних уголков Катая на Запад, и он потерял ее, и он больше не мог найти ее следов, начиная с дома Шарля в Бордо.
От этого Роланду было очень больно; он тщетно напоминал себе о своей собственной слабости: «О, боже мой, - сказал он, — как я вел себя глупо! Ч;лас;! как жестоко для меня думать, что, имея возможность требовать тебя от меня днем и ночью, поскольку твоя доброта не отказывала мне в этой услуге, я позволил передать тебя в руки Неймса, и что я не смог воспротивиться; такое оскорбление;!
«; Сколько причин у меня не было бы, чтобы оправдать свою смелость;! Чарльз мог бы не дать мне этого, или, если бы он дал мне это, кто бы мог заставить меня? Кто тот, кто хотел бы отнять у тебя; меня, несмотря ни на что; меня;? Разве я не мог просто не прибегнуть к оружию, позволить себе просто не вырвать с;ур из груди? Но ни Чарльз, ни вся его армия не были бы достаточно могущественны, чтобы насильно отнять у тебя меня.
«;Если бы я, по крайней мере, поместил его под надежную охрану, в Париж или в какой-нибудь форт ;! Что бы мы ни подарили ей, на самом деле это единственное, что у меня есть, потому что именно так я ее потерял. Кто мог бы охранять его лучше меня? Никто;; ибо я должен был быть убит ради нее и расколоть ее больше, чем мое тело, больше, чем мои глаза. Я должен был и мог это сделать, и все же я этого не сделал.
«О, ты остался без меня, моя сладкая жизнь, такой молодой и такой красивой! " Таким образом, когда дневной свет угасает, овца остается в лесу и, надеясь услышать что-нибудь от пастуха, уходит в лес и т. Д., Пока волк не настигнет ее. слышно издалека;; тогда несчастный пастух напрасно оплакивает свою потерю.
«; О, моя надежда, где ты, где ты сейчас;? Может быть, ты все еще будешь бродить и одна. Может быть, злые волки нашли тебя, когда у тебя больше не было своего коня, чтобы охранять тебя. И этот цветок , который мог бы сделать меня гал богов на небесах, цветок, который я хранил нетронутым, чтобы не потревожить твою целомудренную душу! они заберут ее силой и осквернят!
«;Несчастный;, несчастный;! Что еще я могу сделать, кроме как умереть, если они сорвут мой прекрасный цветок?! Господи Боже, заставь меня страдать от всех зол до этого. Но если случится это последнее несчастье, я собственными руками лишу себя жизни и прокляну свою жизнь. — ;» Так говорил сам с собой, роняя крупные слезы и тяжело вздыхая, болезненный Роланд.
Со всех сторон одушевленные люди отдыхали от усталости, одни на перьях, другие на твердых камнях, третьи в травах, четвертые на деревьях или миртовых деревьях. Ты, Роланд, ; едва ты закрыл глаза, как тебя угнетают горькие и раздражающие мысли. Ты не можешь дать мне покоя в коротком, мимолетном сне.
Роланд видит себя в транспорте; на зеленом берегу, сплошь усыпанном благоухающими цветами;шумит. Ему кажется, что он восхищается прекрасной слоновой костью, натуральным пурпуром, созданным рукой Любви, и обоими прозрачными полотнами, в озерах которых хранила свою любовь, пленяет меня. Я имею в виду красивые глаза и красивое лицо, которые есть у нее на груди.
Он ;доказывает величайшее наслаждение, величайшую радость, на которую только способен;доказывает счастливого любовника;; но вот наступает время, когда он внезапно разрушает и сносит цветы и растения. Мы не видим ничего подобного, сэр, когда Аквилон, северный ветер или Левант борются вместе. Роланду кажется, что он напрасно бродит по д;служит для того, чтобы найти какое-нибудь убежище.
Тем временем несчастный — он не знает как — теряет свою даму; сквозь затемненный воздух. Де;;, дел;, он заставляет сельскую местность и леса звучать под этим милым именем, напрасно говоря: «; — Несчастен я;! так кто же превратил в яд сладость, которую я храню? — ;» И он слышит, как его дама плачет, просит его о помощи и рекомендует себя; его.
На место о; пара;т приходит крик, он идет быстро и изнемогает от усталости, бегая во все стороны. О;! насколько сильна и жестока его боль, когда он видит, что не может снова обрести ее нежные лучи. Внезапно, вот откуда—то из другого места он слышит, как другой голос кричит ему: «Не смей больше наслаждаться этим на земле!" —;» При этом ужасном крике он просыпается и заливается слезами.
Не подозревая, что образы, увиденные во сне, ложны, и что именно страх или желание вызывают эти образы, он находится в таком беспокойстве по поводу девицы, что убеждает себя, что ее жизнь или честь в опасности.. Полный ярости, он вскакивает с постели, надевает нагрудник, кольчугу и седло с золотой уздечкой. Он не хочет принимать ничьих услуг;кайер.
И, чтобы позволить ему действовать повсюду, не ставя под угрозу его достоинство, он не хочет брать на себя роль щита с оружием в руках, картеля, денег и оружия. Он выбирает золотой; черного цвета, без сомнения, потому что он, кажется, связан с его болью. Когда-то Он снял его; ; Амостан[51], который он снял с руки за несколько лет до этого.
Посреди ночи он молча уходит, не собираясь здороваться или пиариться;приходит его дядя. Он не говорит "м"; "прощай, я"; "его фид"; "товарищ Брандимарт", которого он так любил. Но когда солнце с его золотыми волосами вышло из богатого дома Титона и скрылось в сырую и темную ночь, король испугался, что паладина больше нет в лагере.
К его великому удовольствию, Шарль понял, что его племянник ушел на ночь, когда он больше всего нуждался в нем и его помощи. Он не смог удержать воротник;ре. Он осыпал себя жалобами, упреками и угрозами, говоря, что, если он не вернется, он заставит его раскаяться в таком преступном поведении.
Брандимарт, который любил Роланда как самого себя, не хотел оставаться рядом с его отцом, либо чтобы он надеялся заставить его вернуться, либо чтобы он больше не слышал, как он ругается и угрожает. Едва стемнело, как д;соизволив остаться подольше, он вышел из лагеря, ничего не сказав Флер-де-Лис, чтобы она не воспротивилась его замыслу.
Эта; была дамой, над которой он много смеялся и которую вряд ли можно было бы найти; такая же;; очаровательная манерами, грацией и лицом, она;обладала сомнительным благоразумием и мудростью. Если он ушел без ее согласия, то это потому, что он очень хотел вернуться от нее в первый же день. Но с ним случались приключения, которые его задерживали;мешали его планам.
Когда Флер-де-Лис тщетно прождала месяц и не увидела, как он вернулся, она была настолько захвачена желанием увидеть его снова, что отправилась в путь без сопровождения и проводника. Она искала его во многих странах, как скажет вместо этого эта история. Что касается нас обоих, я не буду сейчас рассказывать вам больше, потому что для меня гораздо важнее заботиться о шевалье д'Англанте.
Этот, после того как он сменил славные знаки отличия Алмона на другое оружие, подошел к двери и сказал на ухо капитану, командовавшему сторожевым постом: «Я — граф. — ;»И когда мост был опущен, он пошел прямо по дороге, ведущей к лагерю врагов. Что последовало за этим, рассказывается в другой песне.
***
CHANT VIII.

Argument. — Apr;s avoir surmont; divers obstacles, Roger s’enfuit de l’;le d’Alcine. M;lisse rend sa forme premi;re ; Astolphe, lui fait retrouver ses armes et tous deux se rendent chez Logistilla o; Roger arrive aussi peu apr;s. — Renaud passe d’;cosse en Angleterre et obtient des secours pour Charles assi;g; dans Paris. — Ang;lique est transport;e dans l’;le d’;bude pour y ;tre d;vor;e par un monstre marin. — Roland, tromp; par un songe, sort d;guis; de Paris, et va ; la recherche d’Ang;lique.

Oh;! combien d’enchanteresses, combien d’enchanteurs sont parmi nous, que nous ne connaissons pas, et qui, par leur adresse ; changer de visage, se sont fait aimer des hommes et des femmes;! Ce n’est pas en ;voquant les esprits, ni en observant les ;toiles, qu’ils font de tels enchantements;; c’est par la dissimulation, le mensonge et les ruses, qu’ils lient les c;urs d’indissolubles n;uds.
Celui qui poss;derait le talisman d’Ang;lique, ou plut;t celui de la raison, pourrait voir le visage de chacun d;pouill; de tout artifice et de toute fiction. Tel nous para;t beau et bon, qui, le masque tomb;, nous semblerait peut-;tre laid et m;chant. Ce fut un grand bonheur pour Roger d’avoir l’anneau qui lui d;couvrit la v;rit;.
Roger, comme je disais, arm; et mont; sur Rabican, ;tait arriv; en dissimulant jusqu’; la porte. Il prit les gardes au d;pourvu et quand il fut arriv; au milieu d’eux, il ne garda pas son ;p;e au flanc. Laissant les uns morts, les autres fort maltrait;s, il franchit le pont, rompit la herse et prit le chemin de la for;t;; mais il ne courut pas longtemps sans rencontrer un des serviteurs de la f;e.
Ce serviteur avait au poing un gerfaut qu’il s’amusait ; faire voler chaque jour, tant;t dans la plaine, tant;t sur un ;tang voisin, o; il trouvait toujours une proie facile. Il avait pour compagnon son chien fid;le, et chevauchait un roussin assez mal ;quip;. Il pensa bien que Roger s’enfuyait, quand il le vit venir en si grande h;te :
Il se porta ; sa rencontre, et, d’un ton hautain, lui demanda pourquoi il s’en allait si pr;cipitamment. Le bon Roger ne voulut pas lui r;pondre. C’est pourquoi, de plus en plus certain qu’il s’enfuyait, le chasseur r;solut de l’arr;ter. ;tendant le bras gauche, il dit : «; — Que dirais-tu, si je t’arr;tais subitement, et si contre cet oiseau tu ne pouvais te d;fendre;? — ;»
Il lance son oiseau, et celui-ci bat si rapidement des ailes, que Rabican ne peut le devancer. Le chasseur saute ; bas de son palefroi, en lui enlevant du m;me coup le mors, et le cheval part comme la fl;che chass;e de l’arc, mordant et lan;ant des ruades formidables. Le serviteur se met ; courir apr;s lui, aussi rapide que s’il ;tait port; par le vent et la foudre.
Le chien ne veut pas para;tre en retard;; il suit Rabican avec l’imp;tuosit; du l;opard qui poursuit un li;vre. Roger a honte de ne pas les attendre;; il se retourne vers celui qui arrive d’un pied si hardi, et, ne lui voyant d’autre arme qu’une baguette avec laquelle il dresse son chien ; ob;ir, il d;daigne de tirer son ;p;e.
Le chasseur s’approche et le frappe vigoureusement;; en m;me temps le chien le mord au pied gauche. Le destrier d;brid; secoue trois ou quatre fois sa croupe, et rue sur son flanc droit. L’oiseau tourbillonne, d;crit mille cercles et le d;chire souvent avec ses ongles, de telle sorte que Rabican s’effraye de tout ce vacarme et n’ob;it plus ; la main ni ; l’;peron.
Roger est enfin forc; de tirer le fer, et, pour se d;barrasser de cette d;sagr;able agression, il menace tant;t les b;tes, tant;t le vilain, de la pointe de son ;p;e. Cette engeance importune ne l’en presse que davantage, et de;;, del;, se multiplie sur toute la route. Roger voit d;shonneur et danger pour lui ; ce qu’ils l’arr;tent plus longtemps.
Il sait que, s’il reste un peu plus en cette place, il aura sur les ;paules Alcine et toute sa populace. D;j; une grande rumeur de trompettes, de tambours et de cloches se fait entendre par toute la vall;e. Pourtant, contre un serviteur sans armes et contre un chien, il lui semble inutile de se servir de son ;p;e. Le meilleur et le plus prompt est donc de d;couvrir l’;cu, ;uvre d’Atlante.
Il l;ve le drap rouge dont l’;cu ;tait rest; pendant plusieurs jours couvert, et la lumi;re, d;s qu’elle frappe les yeux, produit l’effet mille fois exp;riment;. Le chasseur reste priv; de ses sens;; le chien et le roussin tombent, et les ailes de l’oiseau ne peuvent plus le soutenir en l’air. Roger, joyeux, les laisse en proie au sommeil.
Alcine, qui pendant tout cela avait ;t; pr;venue que Roger avait forc; la porte et occis bon nombre des gardes, vaincue de douleur, resta comme morte. Elle d;chire ses v;tements, se frappe le visage, et s’accuse de stupidit; et de maladresse. Elle fait appeler sur-le-champ aux armes et rassemble autour d’elle tous ses gens.
Puis elle les divise en deux troupes : elle envoie l’une sur la route que suit Roger;; elle conduit l’autre en toute h;te au port, l’embarque et lui fait prendre la mer. Sous les voiles ouvertes, les flots s’assombrissent. Avec cette troupe s’en va la d;sesp;r;e Alcine, et le d;sir de retrouver Roger la ronge tellement, qu’elle laisse sa ville sans garde aucune.
Elle ne laisse personne ; la garde du palais. Cela donne ; M;lisse, qui se tenait pr;te, une grande commodit;, une grande facilit; pour arracher de ce royaume funeste les malheureux qui y ;taient retenus. Elle va, cherchant ; son aise de tous c;t;s, br;lant les images, rompant les charmes, d;truisant les n;uds, les caract;res magiques et tous les artifices.
Puis, acc;l;rant ses pas ; travers la campagne, elle fait revenir ; leur forme premi;re les anciens amants d’Alcine qui ;taient, en foule nombreuse, chang;s en fontaines, en b;tes, en arbres, en rochers. Ceux-ci, d;s qu’ils furent d;livr;s, suivirent tous les traces du bon Roger et se r;fugi;rent chez Logistilla. De l;, ils retourn;rent chez les Scythes, les Perses, les Grecs et les Indiens.
M;lisse les renvoya dans leur pays, apr;s leur avoir fait promettre d’;tre d;sormais moins imprudents. Le duc des Anglais fut le premier qu’elle fit revenir ; la forme humaine. Sa parent; avec Bradamante et les pri;res courtoises de Roger lui furent tr;s utiles en cette occasion. Outre les pri;res que Roger avait adress;es ; M;lisse ; ce sujet, il lui avait donn; l’anneau pour qu’elle p;t mieux lui venir en aide.
C’est donc gr;ce aux pri;res de Roger que le paladin fut remis en sa forme premi;re. M;lisse ne crut son ;uvre achev;e que lorsqu’elle lui eut fait retrouver ses armes, et cette lance d’or qui, du premier coup, jette hors de selle tous ceux qu’elle touche. D’abord ; l’Argail, elle appartint ensuite ; Astolphe, et l’un et l’autre s’;taient acquis beaucoup d’honneur en France avec elle.
M;lisse retrouva cette lance d’or qu’Alcine avait remis;e dans le palais, ainsi que toutes les autres armes qui avaient ;t; enlev;es au duc dans cette maison maudite. Puis elle monta le destrier du n;cromancien maure et prit en croupe Astolphe. De l;, elle se dirigea vers la demeure de Logistilla, o; elle arriva une heure avant Roger.
Entre temps, Roger s’achemine vers la sage F;e, ; travers les durs rochers, les ronces touffues, de pr;cipice en pr;cipice, et par des chemins ;pres, solitaires, inhospitaliers et sauvages. Enfin il arrive, ; l’heure ardente de midi, sur une plage expos;e au sud entre la montagne et la mer, aride, nue, st;rile et d;serte.
Le soleil ardent frappe la colline voisine, et sous la chaleur produite par la r;flexion, l’air et le sable bouillent. Il n’en faudrait pas tant pour rendre le verre liquide. Tous les oiseaux se taisent sous l’ombre molle;; seule, la cigale, cach;e dans les herbes touffues, assourdit de son chant monotone les montagnes et les vall;es, la mer et le ciel.
La chaleur, la soif et la fatigue qu’il ;prouvait ; parcourir cette route de sable faisaient ; Roger grave et ennuyeuse compagnie sur la plage d;serte et expos;e au soleil. Mais, comme je ne puis ni ne veux m’occuper toujours du m;me sujet, je laisserai Roger dans cette fournaise, et j’irai en ;cosse retrouver Renaud.
Renaud ;tait tr;s bien vu du roi, de sa fille et de tout le pays. Le paladin exposa ; loisir et clairement le motif de sa venue qui ;tait de r;clamer, au nom de son roi, l’appui des royaumes d’;cosse et d’Angleterre, et il crut devoir appuyer la demande de Charles des raisons les plus justes.
Le roi lui r;pondit sans retard qu’autant que ses forces le lui permettaient, il ;tait dispos; ; agir pour le service et pour l’honneur de Charles et de l’empire. Dans peu de jours il aurait lev; le plus de cavaliers qu’il pourrait, et s’il n’;tait pas aujourd’hui si vieux, il aurait pris lui-m;me le commandement de ses troupes.
Une semblable raison ne lui para;trait pas toutefois suffisante pour le faire rester chez lui, s’il n’avait son fils, ; qui il donnerait le commandement, comme au plus digne pour la vigueur et l’habilet;. Bien qu’il ne se trouv;t pas alors dans le royaume, il esp;rait qu’il serait revenu avant que les troupes fussent r;unies. Dans tous les cas, une fois l’arm;e pr;te, il saurait bien trouver son fils.
Puis il envoya dans tous ses ;tats ses tr;soriers pour lever des cavaliers et des gens de guerre, et fit approvisionner ses vaisseaux de munitions, de vivres et d’argent. Pendant ce temps, Renaud passa en Angleterre, et le roi l’accompagna courtoisement ; son d;part jusqu’; Berwick, et on le vit pleurer quand il le quitta.
Ayant le vent favorable en poupe, Renaud s’embarqua apr;s avoir dit adieu ; tous. Le pilote d;marra les c;bles pour le voyage, et l’on fit voile jusqu’; ce qu’on f;t arriv; ; l’endroit o; le beau fleuve de la Tamise voit ses eaux devenir am;res au contact des flots sal;s. Pouss;s par le grand flux de la mer, les navigateurs s’avanc;rent par un chemin s;r, ; la voile et ; la rame, jusqu’; Londres.
Renaud avait re;u de Charles et du roi Othon, assi;g; avec Charles dans Paris, des lettres authentiques, contresign;es du sceau de l’;tat, pour ;tre remises au prince de Galles. Ces lettres portaient que tout ce qu’on pourrait lever dans le pays de fantassins et de cavaliers devait ;tre dirig; sur Calais, pour porter secours ; la France et ; Charles.
Le prince dont je parle, et qui occupait, en l’absence d’Othon, le si;ge royal, rendit ; Renaud fils d’Aymon de tels honneurs, qu’il n’en aurait pas fait autant pour son roi. Pour satisfaire ; sa demande, il ordonna ; tous les gens de guerre de la Bretagne et des ;les voisines de se trouver sur le rivage ; jour fixe.
Seigneur, il convient que je fasse comme le virtuose habile qui, sur son instrument flexible, change souvent de corde et varie de ton, prenant tant;t le grave, tant;t l’aigu. Pendant que je suis occup; ; parler de Renaud, je me suis souvenu de la gentille Ang;lique que j’ai laiss;e fuyant loin de lui, et qui venait de rencontrer un ermite.
Je vais poursuivre un instant son histoire. J’ai dit qu’elle avait demand; avec une vive anxi;t; comment elle pourrait rejoindre le rivage, car elle avait une telle peur de Renaud, qu’elle se croyait en danger de mort si elle ne mettait pas la mer entre elle et lui, et qu’elle ne pensait pas ;tre en s;ret; tant qu’elle serait en Europe. Mais l’ermite cherchait ; l’amuser, parce qu’il avait du plaisir ; rester avec elle.
Cette rare beaut; lui a allum; le c;ur et r;chauff; les moelles engourdies. Mais, quand il voit que cela ne lui r;ussit pas, et qu’elle ne veut pas rester plus longtemps avec lui, il accable son ;ne de cent coups pour activer son pas tardif. Le plus souvent au pas, quelquefois au trot, il va sans permettre ; sa b;te de s’arr;ter.
Et comme Ang;lique s’;tait tellement ;loign;e que, d’un peu plus, il aurait perdu sa trace, le moine retourne ; sa grotte obscure et ;voque une troupe de d;mons. Il en choisit un dans toute la bande, et, tout d’abord, l’informe de ce qu’il aura ; faire;; puis il le fait entrer dans le corps du coursier qui emporte loin de lui sa dame et son c;ur.
Souvent un chien bien dress; et habitu; ; chasser sur la montagne les renards et les li;vres, voyant la b;te aller d’un c;t;, prend par un autre, et semble d;daigner de suivre la trace. Mais ; peine le voit-on arriv; au passage, qu’il l’a dans la gueule, lui ouvre le flanc et la d;vore. Ainsi l’ermite, par une voie d;tourn;e, rejoindra la dame o; qu’elle aille.
Ce que peut ;tre son dessein, je le comprends fort bien, et je vous le dirai aussi, mais dans un autre moment. Ang;lique ne soup;onnant en rien ce danger, cheminait, faisant chaque jour une plus ou moins longue ;tape. Et d;j;, le d;mon est cach; dans son cheval. Ainsi, parfois, le feu couve, puis devient un si grave incendie, qu’on ne peut l’;teindre et qu’on y ;chappe avec peine.
Quand la dame fut arriv;e pr;s de la grande mer qui baigne les rivages gascons, elle fit marcher son destrier tout pr;s de la vague, l; o; l’humidit; rendait la voie plus ferme. Celui-ci fut soudain entra;n; dans les flots par le d;mon f;roce, au point d’;tre oblig; de nager. La timide donzelle ne sait que faire, si ce n’est se tenir ferme sur la selle.
Elle a beau tirer la bride, elle ne peut le faire tourner, et de plus en plus il s’avance vers la haute mer. Elle tenait sa robe relev;e pour ne pas la mouiller, et levait les pieds. Sur ses ;paules, sa chevelure flottait toute d;faite, caress;e par la brise lascive. Les grands vents se taisaient, ainsi que la mer, comme pour contempler sans doute tant de beaut;.
Elle tournait en vain vers la terre ses beaux yeux qui baignaient de pleurs son visage et sa poitrine. Et elle voyait le rivage s’enfuir toujours plus loin, d;cro;tre peu ; peu et dispara;tre. Le destrier qui nageait sur la droite, apr;s un grand d;tour, la porta sur un ;cueil parsem; de roches noires et de grottes effroyables. Et d;j; la nuit commen;ait ; obscurcir le ciel.
Quand elle se vit seule dans ce lieu d;sert, dont la seule vue lui faisait peur, ; l’heure o; Ph;bus couch; dans la mer laissait l’air et la terre dans une obscurit; profonde, elle resta immobile, dans une attitude qui aurait fait douter quiconque aurait vu sa figure, si elle ;tait une femme v;ritable et dou;e de vie, ou bien un rocher ayant cette forme.
Stupide et les yeux fix;s sur le sable mouvant, les cheveux d;nou;s et en d;sordre, les mains jointes et les l;vres immobiles, elle tenait ses regards languissants lev;s vers le ciel, comme si elle accusait le grand Moteur d’avoir d;cha;n; tous les destins ; sa perte. Elle resta un moment immobile et comme atterr;e;; puis elle d;noua sa langue ; la plainte, et ses yeux aux pleurs.
Elle disait : «; — Fortune, que te reste-t-il encore ; faire pour avoir rassasi; sur moi tes fureurs et assouvi ta soif de vengeance;? Que puis-je te donner de plus d;sormais, si ce n’est cette mis;rable vie;? Mais tu n’en veux pas. N’as-tu pas ;t; prompte tout ; l’heure ; m’arracher ; la mer, quand je pouvais y trouver la fin de mes tristes jours;! Pourquoi sembles-tu d;sirer me voir encore livr;e ; de nouveaux tourments, avant que je meure;?
«;Mais je ne vois pas que tu puisses me nuire plus que tu ne m’as nui jusqu’ici. Par toi j’ai ;t; chass;e du royal s;jour o; je n’esp;re plus jamais retourner. J’ai perdu l’honneur, ce qui est pis;; car si je n’ai pas en r;alit; commis de faute, j’ai pourtant donn; lieu, par mes courses vagabondes, ; ce que chacun dise que je suis une impudique.
«;Quel bien peut-il rester au monde ; une femme qui a perdu sa r;putation de chastet;;? H;las;! mon malheur est d’;tre jeune et de passer pour belle, que ce soit vrai ou faux. Je ne saurais rendre gr;ce au ciel de ce don funeste, d’o; provient aujourd’hui toute ma perte. C’est lui qui a caus; la mort de mon fr;re Argail, auquel ses armes enchant;es servirent peu.
«;C’est ; cause de lui que le roi de Tartarie Agrican a d;fait mon p;re Galafron qui, dans l’Inde, ;tait grand khan du Cathay;; et depuis j’en suis r;duite ; changer d’asile soir et matin. Puisque tu m’as ravi fortune, honneur, famille, et puisque tu m’as fait tout le mal que tu peux me faire, ; quelles douleurs nouvelles veux-tu me r;server encore;?
«;Si tu n’as pas jug; assez cruel de me faire p;rir dans la mer, je consens, pour te rassasier, ; ce que tu m’envoies quelque b;te qui me d;vore, mais sans m’outrager davantage. Quel que soit le martyre que tu me destines, pourvu que j’en meure, je ne pourrai trop t’en rendre gr;ces. — ;» Ainsi disait la dame, au milieu d’abondantes larmes, quand elle aper;ut l’ermite ; c;t; d’elle.
De la cime d’une roche ;lev;e, l’ermite avait vu Ang;lique, au comble de l’affliction et de l’;pouvante, aborder ; l’extr;mit; de l’;cueil. Il ;tait lui-m;me arriv; six jours auparavant, car un d;mon l’y avait port; par un chemin peu fr;quent;. Il vint ; elle, avec un air plus d;vot que n’eurent jamais Paul ou Hilarion.
A peine la dame l’a-t-elle aper;u, que, ne le reconnaissant pas, elle reprend courage;; peu ; peu sa crainte s’apaise, bien qu’elle ait encore la p;leur au visage. D;s qu’il est pr;s d’elle, elle dit : «; — Ayez piti; de moi, mon p;re, car je suis arriv;e dans un mauvais port. — ;» Et d’une voix interrompue par les sanglots, elle lui raconte ce qu’il savait parfaitement.
L’ermite commence par la rassurer par de belles et d;votes paroles, et, pendant qu’il parle, il prom;ne des mains audacieuses tant;t sur son sein, tant;t sur ses joues humides. Puis, devenu plus hardi, il va pour l’embrasser. Mais elle, tout indign;e, lui porte vivement la main ; la poitrine et le repousse, et son visage se couvre tout entier d’une honn;te rougeur.
Il avait ; son c;t; une poche;; il l’ouvre et il en tire une fiole pleine de liqueur. Sur ces yeux puissants, o; Amour a allum; sa plus br;lante flamme, il en jette l;g;rement une goutte qui suffit ; endormir Ang;lique. La voil; gisant, renvers;e sur le sable, livr;e ; tous les d;sirs du lubrique vieillard.
Il l’embrasse et la palpe ; plaisir;; et elle dort et ne peut faire r;sistance. Il lui baise tant;t le sein, tant;t la bouche;; personne ne peut le voir en ce lieu ;pre et d;sert. Mais, dans cette rencontre, son destrier tr;buche, et le corps d;bile ne r;pond point au d;sir. Il avait peu de vigueur, ayant trop d’ann;es, et il peut d’autant moins qu’il s’essouffle davantage.
Il tente toutes les voies, tous les moyens. Mais son roussin paresseux se refuse ; sauter;; en vain il lui secoue le frein, en vain il le tourmente;; il ne peut lui faire tenir la t;te haute. Enfin il s’endort pr;s de la dame qu’un nouveau danger menace encore. La Fortune ne s’arr;te pas pour si peu, quand elle a pris un mortel pour jouet.
Il faut d’abord que je vous parle d’une chose qui va me d;tourner un peu de mon droit chemin. Dans la mer du Nord, du c;t; de l’Occident et par del; l’Islande, s’;tend une ;le nomm;e ;bude[50], dont la population a consid;rablement diminu;, depuis qu’elle est d;truite par une orque sauvage et d’autres monstres marins que Prot;e y a conduits pour se venger.
Les anciennes chroniques, vraies ou fausses, racontent que jadis un roi puissant r;gna sur cette ;le. Il eut une fille dont la gr;ce et la beaut;, d;s qu’elle se montra sur le rivage, enflamm;rent Prot;e jusqu’au milieu des ondes. Celui-ci, un jour qu’il la trouva seule, lui fit violence et la laissa enceinte de lui.
Cet ;v;nement causa au p;re beaucoup de douleur et de souci, car il ;tait plus que tout autre impitoyable et s;v;re. Ni les excuses, ni la piti; ne purent lui faire pardonner, tant son courroux ;tait grand. La grossesse de sa fille ne l’arr;ta m;me pas dans l’accomplissement de son cruel dessein, et, d;s qu’il fut n;, il fit, avant elle, mourir son petit-fils, qui cependant n’avait point p;ch;.
Le dieu marin Prot;e, pasteur des monstrueux troupeaux de Neptune roi des ondes, ressentit un grand chagrin de la mort de sa dame, et, dans sa grande col;re, il rompit l’ordre et les lois de la nature. Il s’empressa d’envoyer sur l’;le les orques et les phoques, et tout son troupeau marin, qui d;truisirent non seulement les brebis et les b;ufs, mais les villes et les bourgs avec leurs habitants.
Ils vinrent ;galement assi;ger la capitale qui ;tait fortifi;e;; les habitants furent oblig;s de se tenir nuit et jour sous les armes et dans des alarmes perp;tuelles. Tous avaient abandonn; les campagnes. Enfin, pour trouver rem;de ; leurs maux, ils all;rent consulter l’oracle. Celui-ci r;pondit :
Qu’il leur fallait trouver une jeune fille qui n’e;t pas sa pareille en beaut;, et qu’ils devaient l’offrir sur le rivage ; Prot;e, en ;change de celle qu’on avait fait mourir. Si elle lui semblait suffisamment belle, il s’en contenterait et ne reviendrait plus les troubler;; mais, s’il ne s’en contentait pas, il faudrait lui en pr;senter tour ; tour une nouvelle, jusqu’; ce qu’il f;t satisfait.
C’est ainsi que commen;a une dure condition pour celles qui ;taient les plus jolies, car chaque jour une d’elles ;tait offerte ; Prot;e, jusqu’; ce qu’il en e;t trouv; une qui lui pl;t. La premi;re et toutes les autres re;urent la mort, d;vor;es par une orque qui resta ; demeure fixe sur le rivage, apr;s que tout le reste du farouche troupeau se fut retir;.
Que l’histoire de Prot;e f;t vraie ou fausse, je ne sais qui pourrait me l’affirmer;; toujours est-il que cette ancienne loi, si barbare envers les femmes, se perp;tua sur cette ;le dans toute sa rigueur. Chaque jour, une orque monstrueuse vient sur le rivage et se nourrit de leur chair. Si na;tre femme est, dans tout pays, un malheur, c’en ;tait l; un bien plus grand.
Malheureuses les jeunes filles, que leur mauvaise fortune poussait sur ce rivage funeste;! Les habitants se tenaient sur le bord de la mer, pr;ts ; faire des ;trang;res un impitoyable holocauste;; car, plus on mettait d’;trang;res ; mort, moins le nombre de leurs jeunes filles diminuait. Mais, comme le vent ne leur amenait pas chaque jour une proie, ils allaient en chercher sur tous les rivages.
Ils parcouraient la mer sur des fustes, des brigantins et autres l;gers navires, cherchant au loin et dans leur voisinage un soulagement ; leur martyre. Ils avaient pris de nombreuses femmes par force, par rapine, quelques-unes par ruse, d’autres ; prix d’or, toutes provenant de r;gions diverses. Et ils en avaient rempli leurs tours et leurs prisons.
Une de leurs fustes ;tant venue ; passer devant le rivage solitaire o;, parmi les ronces et les herbes, dormait l’infortun;e Ang;lique, quelques-uns des rameurs descendirent ; terre pour en rapporter du bois et de l’eau, et ils trouv;rent cette fleur de gr;ce et de beaut; endormie dans les bras du saint ermite.
O trop ch;re et trop pr;cieuse proie pour des gens si barbares et si grossiers;! ; Fortune cruelle, qui pourra croire que ta puissance sur les choses humaines aille jusqu’; te permettre de livrer en p;ture ; un monstre la grande beaut; qui, dans l’Inde, fit accourir le roi Agrican des confins du Caucase jusqu’au milieu de la Scythie, o; il trouva la mort;!
La grande beaut; pour laquelle Sacripant exposa son honneur et son beau royaume;; la grande beaut; qui ternit l’;clatante renomm;e et la haute intelligence du puissant seigneur d’Anglante;; la grande beaut; qui bouleversa tout le Levant et l’apaisa d’un signe, est maintenant si d;laiss;e, qu’elle n’a personne qui puisse l’aider m;me d’une parole.
La belle dame, plong;e dans un profond sommeil, fut encha;n;e avant qu’elle se f;t r;veill;e. On la porta, ainsi que l’ermite enchanteur, dans la fuste remplie d’une troupe afflig;e et chagrine. La voile, d;ploy;e au haut du m;t, ramena le navire ; l’;le funeste o; l’on enferma la dame dans une dure prison, jusqu’au jour o; le sort l’aurait d;sign;e.
Mais elle ;tait si belle, qu’elle ;mut de piti; ce peuple cruel. Pendant plusieurs jours ils diff;r;rent sa mort, la r;servant pour un plus pressant besoin;; et tant qu’ils purent trouver au dehors quelque autre jeune fille, ils ;pargn;rent cette ang;lique beaut;. Enfin elle fut conduite au monstre, toute la population pleurant derri;re elle.
Qui racontera ses angoisses, ses pleurs, ses cris et les reproches qu’elle envoie jusqu’au ciel;? Je m’;tonne que le rivage ne se soit pas entr’ouvert quand elle fut plac;e sur la froide pierre, o;, couverte de cha;nes, priv;e de tout secours, elle attendait une mort affreuse, horrible. Je n’entreprendrai pas de le dire, car la douleur m’;meut tellement, qu’elle me force ; tourner mes rimes ailleurs,
Et ; trouver des vers moins lugubres, jusqu’; ce que mon esprit se soit repos;. Les p;les couleuvres, le tigre aveugl; par la rage qui le consume, et tous les reptiles venimeux qui courent sur le sable br;lant des rivages de l’Atlas, n’auraient pu voir, ni s’imaginer, sans en avoir le c;ur attendri, Ang;lique li;e ; l’;cueil nu.
Oh;! si son Roland l’avait su, lui qui ;tait all; ; Paris pour la retrouver;! S’ils l’avaient su, les deux chevaliers que trompa le rus; vieillard, gr;ce au messager venu des rives infernales;! A travers mille morts, pour lui porter secours, ils auraient cherch; ses traces ang;liques. Mais que feraient-ils, m;me s’ils le savaient, ;tant si loin;!
Cependant Paris, assi;g; par le fameux fils du roi Trojan, ;tait arriv; ; une extr;mit; si grande, qu’un jour il faillit tomber aux mains de l’ennemi. Et si le ciel, touch; par les pri;res des assi;g;s, n’avait pas inond; la plaine d’une pluie ;paisse, le saint Empire et le grand nom de France succombaient ce jour-l; sous la lance africaine.
Le souverain Cr;ateur abaissa ses regards ; la juste plainte du vieux Charles, et, par une pluie soudaine, il ;teignit l’incendie qu’aucune force humaine n’aurait pu, ni su conjurer sans doute. Sage est celui qui se tourne toujours vers Dieu, car personne ne peut mieux lui venir en aide. Le pieux roi vit bien qu’il devait son salut ; l’assistance divine.
La nuit, Roland confie ; sa couche solitaire ses tumultueuses pens;es. Il les porte tant;t ici, tant;t l;, ou bien il les rassemble sur un seul point, sans pouvoir les fixer jamais. Ainsi la lumi;re tremblante de l’eau claire frapp;e par le soleil ou les rayons de la lune, court le long des toits avec un continuel scintillement, ; droite, ; gauche, en bas, en haut.
Sa dame qui lui revient ; l’esprit — elle n’en ;tait ; vrai dire jamais sortie — lui rallume dans le c;ur, et rend plus ardente la flamme qui, pendant le jour, semble assoupie. Elle ;tait venue avec lui des confins du Cathay jusqu’en Occident, et l;, il l’avait perdue, et il n’avait plus retrouv; trace d’elle, depuis la d;faite de Charles ; Bordeaux.
De cela, Roland avait grande douleur;; il se rappelait en vain ; lui-m;me sa propre faiblesse : «; — O mon c;ur — disait-il — comme je me suis conduit l;chement ; ton ;gard;! H;las;! combien il m’est cruel de penser que, pouvant t’avoir pr;s de moi nuit et jour, puisque ta bont; ne me refusait pas cette faveur, je t’ai laiss; remettre aux mains de Naymes, et que je n’ai pas su m’opposer ; une telle injure;!
«;Combien de raisons n’aurais-je pas eues pour excuser ma hardiesse;! Charles ne m’en aurait peut-;tre pas bl;m;, ou, s’il m’avait bl;m;, qui aurait pu me contraindre;? Quel est celui qui aurait voulu t’enlever ; moi malgr; moi;? Ne pouvais-je pas plut;t recourir aux armes, me laisser plut;t arracher le c;ur de la poitrine;? Mais ni Charles, ni toute son arm;e n’auraient pas ;t; assez puissants pour t’enlever ; moi de force.
«;Si du moins, je l’avais plac;e sous bonne garde, ; Paris ou dans quelque ch;teau fort;! Qu’on l’ait donn;e ; Naymes, voil; ce qui me d;sole, car c’est ainsi que je l’ai perdue. Qui mieux que moi l’aurait gard;e;? Personne;; car je devais me faire tuer pour elle, et la d;fendre plus que mon c;ur, plus que mes yeux. Je devais et je pouvais le faire, et pourtant je ne l’ai pas fait.
«;O; es-tu rest;e sans moi, ; ma douce vie, si jeune et si belle;! Telle, quand la lumi;re du jour a disparu, la brebis ;gar;e reste dans les bois, et, dans l’espoir d’;tre entendue du berger, s’en va b;lant de c;t; et d’autre, jusqu’; ce que le loup l’ait entendue de loin;; alors, le malheureux berger pleure en vain sa perte.
«;O mon espoir, o; es-tu, o; es-tu maintenant;? Peut-;tre vas-tu encore errante et seule. Peut-;tre les loups mauvais t’ont-ils trouv;e, alors que tu n’avais plus ton fid;le Roland pour te garder. Et cette fleur qui pouvait me faire l’;gal des dieux dans le ciel, la fleur que je conservais intacte de peur de troubler ton ;me chaste, h;las;! ils l’auront cueillie de force et profan;e;!
«;Infortun;, malheureux;! Quelle autre chose ai-je ; d;sirer que de mourir, s’ils ont cueilli ma belle fleur;! Souverain Dieu, fais-moi souffrir tous les maux avant celui-l;. Mais, si ce dernier malheur arrive, de mes propres mains je m’;te la vie et je damne mon ;me d;sesp;r;e. — ;» Ainsi se parlait, en r;pandant de grosses larmes et poussant de grands soupirs, le douloureux Roland.
D;j;, de toutes parts, les ;tres anim;s reposaient leurs esprits fatigu;s, les uns sur la plume, les autres sur les durs rochers, ceux-ci dans les herbes, ceux-l; sur les h;tres ou les myrtes. Toi, Roland, ; peine as-tu clos tes paupi;res, que tu es oppress; de pensers aigres et irritants. Tu ne peux pas m;me trouver le repos dans un court et fugitif sommeil.
Roland se voit transport; sur une verte rive, toute diapr;e de fleurs odorif;rantes. Il croit admirer le bel ivoire, la pourpre naturelle r;pandue par la main m;me de l’Amour, et les deux claires ;toiles dans les lacs desquelles Amour retenait son ;me captive. Je veux parler des beaux yeux et du beau visage qui lui ont ;t; le c;ur de la poitrine.
Il ;prouve le plus grand plaisir, la plus grande joie que puisse jamais ;prouver un amant heureux;; mais voici venir une temp;te qui d;truit soudain et abat fleurs et plantes. On n’en voit pas de semblable, m;me quand l’Aquilon, le vent du nord ou du levant luttent ensemble. Il semble ; Roland qu’il erre en vain par un d;sert pour trouver quelque refuge.
Pendant ce temps, le malheureux — il ne sait comment — perd sa dame ; travers l’air obscurci. De;;, del;, il fait retentir la campagne et les bois de ce doux nom, disant en vain : «; — Malheureux que je suis;! qui donc a chang; en poison la douceur que je go;tais;? — ;» Et il entend sa dame qui pleure, lui demande secours et se recommande ; lui.
A l’endroit d’o; para;t venir le cri, il va rapide, et s’;puise de fatigue ; courir dans tous les sens. Oh;! combien sa douleur est am;re et cruelle, quand il voit qu’il ne peut retrouver ses doux rayons. Tout ; coup, voici que d’un autre endroit, il entend une autre voix lui crier : «; — N’esp;re plus en jouir sur la terre;! — ;» A cet horrible cri, il se r;veille et se trouve tout baign; de pleurs.
Sans r;fl;chir que les images vues en songe sont fausses, et que c’est la crainte ou le d;sir qui produisent les r;ves, il est dans une telle inqui;tude au sujet de la donzelle, qu’il se persuade que sa vie ou son honneur sont en danger. Plein de fureur, il s’;lance hors de son lit, endosse plastron et cotte de mailles, et selle Bride-d’Or. Il ne veut accepter le service d’aucun ;cuyer.
Et, pour lui permettre de p;n;trer partout sans que sa dignit; en soit compromise, il ne veut point prendre le c;l;bre bouclier aux armes ;cartel;es d’argent et de gueules. Il en choisit un orn; de noir, sans doute parce qu’il semble en rapport avec sa douleur. Il l’avait autrefois enlev; ; un Amostan[51] qu’il occit de sa main, quelques ann;es auparavant.
Au milieu de la nuit, il part en silence, sans aller saluer ni pr;venir son oncle. Il ne dit pas m;me adieu ; son fid;le compagnon Brandimart qu’il aimait tant. Mais, d;s que le soleil, avec ses cheveux d’or ;pars, fut sorti de la riche demeure de Tithon, et eut fait s’enfuir la nuit humide et noire, le roi s’aper;ut que le paladin n’;tait plus au camp.
A son grand d;plaisir, Charles s’aper;ut que son neveu ;tait parti pendant la nuit, alors qu’il avait le plus besoin de lui et de son aide. Il ne put retenir sa col;re. Il se r;pandit en plaintes, en reproches et en menaces ; son ;gard, disant que, s’il ne revenait pas, il le ferait repentir d’une conduite si coupable.
Brandimart, qui aimait Roland comme soi-m;me, ne voulut pas rester apr;s son d;part, soit qu’il esp;r;t le faire revenir, soit qu’il lui e;t d;plu de l’entendre bl;mer et menacer. A peine le jour se fut-il obscurci, que d;daignant de rester davantage, il sortit du camp sans rien dire ; Fleur-de-Lys, de peur qu’elle ne s’oppos;t ; son dessein.
Celle-ci ;tait une dame qu’il ch;rissait beaucoup, et dont on aurait difficilement trouv; la pareille;; charmante de mani;res, de gr;ce et de visage, elle ;tait dou;e de prudence et de sagesse. S’il ;tait parti sans son assentiment, c’est parce qu’il esp;rait revenir pr;s d’elle le jour m;me. Mais il lui arriva des aventures qui le retard;rent dans ses projets.
Lorsque Fleur-de-Lys eut attendu en vain pendant un mois, et qu’elle ne l’eut pas vu revenir, elle fut tellement saisie du d;sir de le revoir, qu’elle partit sans escorte et sans guide. Elle le chercha dans beaucoup de pays, comme cette histoire le dira en son lieu. Sur tous les deux, je ne vous en dis pas maintenant davantage, car il m’importe beaucoup plus de m’occuper du chevalier d’Anglante.
Celui-ci, apr;s qu’il eut chang; les glorieux insignes d’Almont contre d’autres armes, alla vers la porte, et dit ; l’oreille du capitaine qui commandait le poste de garde : «; — Je suis le comte. — ;» Et s’;tant fait abaisser le pont, par la route qui menait au camp des ennemis, il prit droit son chemin. Ce qui suivit est racont; dans l’autre chant.