По бескрайним просторам Севера

Эту историю мне рассказал Б.Ф. мой старший товарищ и коллега. Работали мы с ним в советское время в одном N-cком хозяйстве. Я пришел на предприятие совсем «зеленым» специалистом, а Б.Ф. был уже маститым прорабом. Пути наши в профессиональной деятельности постоянно пересекались. Поначалу он смотрел на меня настороженно.

— Ну, ну посмотрим, чему там учат в ваших институтах, — наверное, так, или примерно так, рассуждал Б.Ф.

Как опытный специалист и, как человек, годящийся по возрасту мне в отцы, он имел право похлапывать по плечу молодого человека, начинающего делать на производстве свои первые, робкие шаги. Он по-отечески экзаменовал меня молча и строго, по каким-то особым параметрам, установленным им самим же. Много нюансов в производственной деятельности, и он приходил ко мне и спрашивал, например, о нормах выработки той, или иной операции, вверенного ему лесопильного участка.
Все это он знал назубок, но понял я об этом чуть позже, немного поработав с ним плечо в плечо.

Впоследствии, видимо, я перешагнул через его стандарты, и, как бы вырос в его глазах. Это было понятно по тому даже, как он входил ко мне в кабинет, и как здоровался. А после мы с ним очень сблизились. Друзьями, что называется, не разлей вода, не стали, но приятельствовали крепко. Забегая вперед скажу – то же самое и на моих глазах он проделывал в отношении другого специалиста, инженера-нормировщика, не очень молодого, но осваивающего азы профессии впервые.

И это было после того, как Б.Ф. дал мне своеобразную, придуманную им же самим, Путевку в жизнь. Очень забавно смотреть со стороны на того, кто выступает в роли подопытного кролика, коим, совсем в недавнем прошлом, пребывал сам. Но это уже, как говорит Леонид Каневский, совсем другая история.

В те, далекие 70-е – 80-е годы, наш северный район еще не располагал достаточным парком служебных машин. Редкий, какой начальник имел в своем распоряжении служебную машину. Сейчас это выглядит неким анахронизмом, тем не менее, тогда было несколько по-иному. Конечно, намного справедливее и правильнее, когда предприятие, располагающее средствами, вправе купить себе все, что считает нужным. Тогда в системе распределения материальных благ существовали некие лимиты. По этим лимитам сверху спускались все дефицитные товары.

Для того чтобы получить эти блага, в виде служебного автомобиля, каждому нужно было иметь особое расположение вышестоящего руководства. Попросту говоря, как хорошо и качественно будешь подлизываться, столь же скоро и будешь владельцем тех самых материальных благ. Время не властно над людьми. Если одному в радость угождать начальству, то другому это, как острый нож. Тот, кто не может этого делать числился в рядах неудачников.

А те люди, вовремя понявшие, как «правильно» жить, существуют и поныне. Только угождают они открыто, никого не стесняясь и не боясь выглядеть в глазах окружающих лизоблюдом.

— Пойду, прогнусь, – не единожды я слышал такую фразу от своих коллег в бытность свою, когда сам примыкал к плотному ряду начальствующего люда.

Сейчас это называется «хочешь жить, умей вертеться». И каждый, кто хочет построить успешную карьеру должен первым успеть «прогнуться», не дай Бог, если кто другой опередит его. Уже никого не удивляет тот факт, когда родители внушают своему отпрыску о полезности угодничества вышестоящей власти. К сожалению, такое повсеместное явление переходит в норму современного жизнеустройства молодых людей.

Но, а мы же, перенесемся в семидесятые годы, к тому, как один начальник местного пошиба на служебной машине колесил по бескрайним просторам зимнего Севера. Ехал он на исходе дня из дальней командировки домой, в сторону районного центра. Дорога выдалась длинная, скучная и однообразная. Только по обе стороны к ней вплотную подступал чернеющий зимний лес, покрытый шапкой мохнатого снега.
Тут ему и приспичило в лес сходить. Дал команду водителю остановить машину. Нехотя, кряхтя на всю тайгу, выполз он из теплого чрева кабины. Спустился с края бруствера, отбежал недалече, протоптал вокруг себя рыхлый снег, соорудил площадку.

В те далекие времена очень популярными на северах были теплые куртки из овчины и такие же штаны, доходящие до подбородка и с широкими лямками на плечах. Очень теплая форма одежды, но настолько же и неудобная в определенных ситуациях.
Завершив подготовительный этап, и с трудом расстегнув многочисленные застежки, присел он к лесу передом, к машине задом. Только-только призадумался, это ему так казалось, о самом сокровенном, как водитель начал нетерпеливо сигналить. Парень оказался с чувством юмора, хохмач, каких белый свет не видывал.

Дождался, когда его столоначальник, после многочисленных манипуляций, добрался-таки до нижнего белья и присел. После этого он, улучив момент, побежал по его следам и подложил, аккурат по центру пятой точки, совковую лопату. Затаив дыхание, замер за спиной у ничего не подозревающего человека. Шеф его, если и сверкал голой задницей, то поверх того самого места был в полной амуниции и заметить за собой шкодливого водилу не мог априори.

Толстый и неповоротливый, оглушенный красотами мерно раскачивающегося леса, зажмурившись от ослепительно белого снега, «мечтал» он, не видя и не слыша ничего вокруг. Часто ли удается человеку, обремененному заботами о коллективе, вверенному под его начало, вот так просто посидеть на природе? Хохмач наш, дождавшись окончания акта, с разворота швырнул в сторону содержимое на совковой лопате; быстренько вернулся в кабину и принялся, с ухмылкой на блудливом лице, сигналить.

В тихой, лесной глуши звук сигнала, исходящий от машины, прозвучал как выстрел –
сухо и оглушительно, распугав в округе всякую живность. После такого вероломного вторжения «ездового» в обитель столь интимного действа, о продолжении «философских размышлений», не могло быть и речи. Наш герой стал торопливо приводить себя в порядок. Когда все многочисленные застежки, крючочки, молнии были приставлены на место, он, повинуясь инстинкту, машинально глянул назад и… Опаньки!!! Ничего там не обнаружил. Должно же быть, но он… не увидел.

Удивляться времени не оставалось, так как подчиненный его товарищ давил на гашетку сигнала уже непрерывно с каким-то азартом. Переваливаясь с боку на бок, толстый и неуклюжий, испуская клубы пара, он присеменил к машине и плюхнулся на место. Машина тронулась, и, набирая обороты, резво помчалась по избитым ухабам.
Едут дальше, все, как то устаканилось: мерно урчит мотор; мимо окон пролетают очертания знакомых мест; в кабине тепло, уютно по-домашнему. Только командор все чаще отворачивается и с шумом выдыхает из себя:

— Ф-у-у-у!

У шефа нервно задергалась верхняя губа. Шофер опять:

— Ф-у-у-у!

Босс украдкой вытирает испарину со лба. А этот проказник с новой силой:

— Ф-у-у-у!

Бедный его патрон стал ерзать на сиденье и с бегающими глазками беспомощно озираться по кабине. Страшная догадка пронзила его сознание — неужели…?! А водила, знай, тянет свое:

— Ф-у-у! Ф-у-у! Ф-у-у! Ну, невозможно же дышать!