Картина

КАРТИНА
Андрей Михайлович прознал о новой соседке по лестничной площадке совершенно неожиданно. Случилось это в три часа, когда раздался звонок в дверь. В ночной тиши он звучал настолько громко и тревожно, что поднял с постели моментально.
Звонившим оказался мужчина южной национальности в спецовке.
– Здравствуйте, дарагой, я тута ремонта делаю твоей соседка. Мне 500 рублей нада. Телефона оставлю. Завтра дам назад.
Андрея Михайловича такая бесцеремонность, точнее беспредельная наглость, решительно вывела из себя. Он мог предположить, что начался пожар, землетрясение, нагрянула полиция, кто-то умер, но чтобы так среди ночи занимать деньги…
– Ты совсем сдурел. Три часа ночи. У тебя голова есть?
– Ест галава. Мне деньга очень нада.
– Пошел к черту! Идиот!
Захлопнув дверь, Андрей Михайлович вернулся в постель, но от возмущения никак не мог успокоиться и заснуть.
– Понаехали, совсем обнаглели! Чувствуют себя хозяевами жизни! Кто бы из москвичей себе позволил просить у незнакомого деньги среди ночи?
Чем дольше ворочался, тем больше злился. Только под утро понял, что зол заодно и на себя. Чего психанул? Дал бы пятьсот рублей, раз уж встал. Может, и в самом деле были необходимы. С этими благородными помыслами, наконец, успокоился и заснул.
Новую соседку встретил через неделю мимоходом в подъезде на встречном курсе. Женщина миловидная, правда, излишне надушенная и малообщительная: даже голову не подняла, уткнувшись в воротник шубы, и не поздоровалась. С близкого расстояния впервые рассмотрел в лифте. Вблизи она оказалась несколько постарше, чем по первому впечатлению, лет этак на пять. Но и так не больше 45. Привлекательная.
– Вам какой?
– Тот же, что и вам. Мы же соседи.
– Извините, я тут никого не знаю. Только поселилась.
Голос у нее был невысокий, приятный. Четко поставленная речь выдавала в ней преподавателя.
– В школе работаете или в вузе?
– Как вы узнали?
– По манере говорить.
– В вузе, преподаю математику. Вижу, вы человек проницательный.
– Мы почти коллеги, я по образованию физик, но теперь работаю бюрократом. Так что будем знакомы. Меня зовут Андрей Михайлович.
– Мария Сергеевна, очень приятно.
– Будут проблемы – к вашим услугам.
– Спасибо, буду иметь в виду.
На том и приехали.
Продолжилось знакомство через несколько дней и снова в лифте.
– Добрый вечер. Узнаете?
– Да, здравствуйте. Так замоталась, что и голову не поднять, ничего не замечаю.
– Главное этаж не спутать. Как обустроились?
– Ремонт, наконец, закончился, теперь вещи разбираю. Жизнь так изменилась, многое, прежде казавшееся важным, стало ненужным, а выбрасывать жалко и грустно. Я уж не говорю о книгах. В одной комнате все не поместить.
– У меня та же проблема. Квартирка не вмещает нажитого. Книги, похоже, отмирают. В магазинах все, что душа пожелает, а желающих-то и не стало.
– Подозреваю, скоро не только книги, но и преподаватели не будут нужны. Уже слушают вполслуха, в Интернете все есть во всех видах.
– Бюрократов роботы заменят в первую очередь. Уже сейчас письма писать умеют и по телефону отвечать.
– Выходит, неперспективны наши специальности.
– На наш век хватит. Ну, до новых встреч в лифте.
– Да, у нас складывается интересная лифтовая форма общения, – впервые улыбнулась Мария Сергеевна.
В четвертый раз встретились еще на подходе к дому. Поговорили более обстоятельно.
– Разборку завершили?
– Да, осталось картину повесить.
– Большая?
– Старинная, в тяжелой раме, еще от прадеда. Стену нужно основательно сверлить, чтоб не убила ненароком. Придется договариваться с мастером, что ремонт делал.
– Он тут ко мне раз ночью завалился. Любопытный экземпляр.
– С какой целью?
– Денег, говорит, «очень нада».
– Вот нахал! Я знаю: он часто по ночам работает.
– Картину и без него можно повесить. Инструмент у меня есть, и опыт имею.
– Ну что вы! Неудобно затруднять.
– Хуже будет, если он опять ночью ко мне завалится, – улыбнулся Андрей Михайлович.
– Это да, – засмеялась Мария Сергеевна.
– Давайте сегодня же и повесим. Дело недолгое.
– Нет-нет. Я еще место не выбрала и, вообще, не готова.
– Можно и завтра.
– У меня вечером пара, приду в восемь, не раньше.
– Отлично. Начнем в девять.
– Не поздно шуметь?
– Дело на пять минут.
Андрей Михайлович с детства приобщился к практическим навыкам, прежде обходился простым инструментом: пилой, рубанком, молотком, клещами да отверткой. Со временем серьезно оснастился современным электроинструментом, а дел-то и не стало. Руки скучали. А тут такой случай. Он тщательно собрал все необходимое для предстоящей работы, уложил в специально предназначенный кофр и направился к соседке.
Внешний вид свидетельствовал, что она его ожидала.
Картина выглядела солидно. Маслом был изображен крутой берег реки с заводью, большими камнями у воды, полевыми цветами, раскидистыми кронами берез и пасущимися на дальнем плане коровами. Андрей Михайлович немного разбирался в живописи и заключил, что пейзаж выполнен в стиле известного мастера XIX века Льва Каменева. Возможно, копия. К сожалению, картина не подписана, но выполнена весьма искусно, вполне профессионально. Да и шикарная рама из толстенного багета с лепниной и позолотой, пусть местами уже облезшей, не позволяла усомниться в несомненной ценности произведения. Такая картина вполне могла бы украсить залы провинциальной галереи.
Рама тянула килограмм на десять, никак не меньше. Мария Сергеевна долго не могла решить, куда повесить эту реликвию. Андрей Михайлович уже утомился, примеряя ее в разных местах на стене. Наконец, выбор был сделан.
Андрей Михайлович тщательно вымерил положение отверстия для крюка, учтя угол наклона картины и длину имевшейся на раме веревки. Затем, к удивлению Марии Сергеевны, приклеил малярной лентой под точкой сверления большой раскрытый пакет, как оказалось, для сбора мусора. Зарядил в перфоратор толстое сверло, подставил табурет на выверенное по длине перфоратора расстояние от стены. Рядом на столике, в пределах доступности с табурета, разложил молоток, пассатижи, дюбель и большой крюк с винтовой нарезкой.
Мария Сергеевна смотрела на все приготовления с нескрываемым восхищением.
– Вы прямо как хирург перед операцией.
– Жизнь научила, что любое, самое простое дело нужно как следует готовить, чтобы избежать неожиданных осложнений. Помню, в детстве крыли мы с дедом крышу, а у меня гвоздь воткнулся в сучок и загнулся насмерть, а клещи-то не взял. Поспешил слезть и навернулся так, что еле кости собрал.
С этими словами он забрался на табурет и включил перфоратор. В умелых руках сверло легко вошло в стену, мусор послушно ссыпался в пакет. Но не успела Мария Сергеевна в полной мере оценить мастерство соседа, как вдруг из стены брызнул сноп искр и тут же вырубился свет. От неожиданности Андрей Михайлович вздрогнул, потерял равновесие, оступился и рухнул на пол.
Зря он вспомнил детство!
Не предвещавшая никакой беды ситуация в момент радикально изменилась. Оказалось, что сверло угодило в скрытую электропроводку и закоротило сеть. Квартира погрузилась в кромешную темноту зимней ночи, Андрей Михайлович корчился на полу и громко стонал от боли, Мария Сергеевна остолбенела от неожиданности и от ужаса потеряла дар речи.
Упал Андрей Михайлович весьма неудачно: грохнулся на спину, ударился головой, а хуже всего, что правой рукой, в которой сжимал тяжеленный перфоратор, зацепился за стол, да так, что выбил руку из плечевого сустава. От жуткой боли и потерявшей способность к движению руки он решил, что она вовсе оторвалась от сустава. Это его приводило в полное смятение.
Придя в себя, Мария Сергеевна сначала кинулась к Андрею Михайловичу, но в темноте ничего было не разобрать. Тогда наощупь выбралась из комнаты и открыла входную дверь. Свет с лестничной площадки проник в комнату. В полутьме ей удалось поднять Андрея Михайловича и вывести из квартиры. На свету осмотрели беспомощно висевшую руку. Зрелище ужасное. Остальные ссадины и ушибы отошли на второй план. Мария Сергеевна, как могла, успокаивала Андрея Михайловича.
– Это лишь вывих. Не бойтесь, все вправят.
– Как тут вправишь, – почти потерял самообладание Андрей Михайлович, – почти оторвалась, только на коже держится. Как на грех – правая.
Открыли квартиру Андрея Михайловича. Мария Сергеевна кинулась вызывать скорую. Не тут-то было, несмотря на уговоры, ее переадресовали в травмпункт. И это поздним вечером! Ночью! С помощью Интернета удалось, наконец, вызвать врача из платной поликлиники. Может, и лучше. Время тянулось мучительно долго. Мария Сергеевна нежно обняла Андрея Михайловича, гладила по голове, но это заметного положительного эффекта не дало.
Врач оказался опытным, руку плавно подвигал, и она, к удивлению отчаявшегося и измученного бесконечной болью Андрея Михайловича, с характерным чавкающим звуком встала на свое место. Боль сразу отступила, и рука заработала. Врача, на радости, щедро отблагодарили. Одной, главной проблемой в сложившейся ситуации стало меньше.
Организовали чай. Андрей Михайлович пытался угостить гостью коньяком, но она отказалась. Сам он, на радости от спасения руки, выпил пару рюмок и, несмотря на протесты Марии Сергеевны, приступил было к восстановлению электричества. Однако автомат, обесточивший ее квартиру, не включался. Это означало самое худшее: провода в стене закоротились. Ситуация оказалась весьма непростой.
Понятное дело, в хозяйстве у Андрея Михайловича имелся фонарь. Вернулись в темную квартиру. Андрей Михайлович осветил стенку и хотел снова залезть на табурет, но тут уж Мария Сергеевна категорически запротестовала: достаточно было одного падения. Пришлось отложить дальнейшие дела до завтра.
Жить в темноте современной женщине совсем непривычно и весьма проблематично, тем более что зимой светает поздно – ни помыться, ни накраситься, ни одеться. Андрей Михайлович, чувствуя себя безмерно виноватым, стал ее уговаривать поменяться на ночь квартирами. Мужчине, да еще с фонарем, в темноте гораздо проще. Но Мария Сергеевна категорически это отвергла.
Андрей Михайлович попытался подвести от себя электричество через двери, но имевшаяся переноска оказалась слишком коротка.
Время подошло к полуночи, в конце концов, решили расположиться в одной квартире. При свете фонаря Мария Сергеевна собрала вещи первой необходимости. Набралось немало. Диван в комнате отошел Марии Сергеевне, а раскладушка на кухне – Андрею Михайловичу. Из-за нехватки места подголовник раскладушки стоял чуть ли не вертикально. Сидеть было удобно, а вот лежать толком не получалось.
Спали оба плохо, утро тоже было напряженным, чувствовали себя скованно, но как-то разобрались. Андрей Михайлович специально встал пораньше, чтобы своими процедурами не мешать Марии Сергеевне. За время ее утренних приготовлений успел собрать завтрак, сварил кофе. Ночные приключения так сблизили, что на работу уходили почти родственниками. Вернуться договорились согласованно.
Проведенный осмотр места вчерашнего происшествия привел к неутешительному заключению: стену придется раздалбливать и делать вставку для соединения проводов. Андрей Михайлович попытался взяться за дело, но Мария Сергеевна была категорична и, чтобы прекратить всякие дискуссии, тут же позвонила Али – тому самому, что делал ремонт. Али работал где-то под Москвой, но пообещал через день приехать.
Вечером теперь уже Мария Сергеевна вступила в права хозяйки на кухне Андрея Михайловича и умело приготовила ужин. Андрей Михайлович опять достал коньяк и на этот раз сумел уговорить новоиспеченную хозяйку с ним выпить. Не раз вспомнили вчерашний вечер. Сначала с волнением, а потом, по мере опустошения бутылки, уже со смехом. Настроение поднялось настолько, что раскладушку поставили в комнате, да и то она понадобилась не на всю ночь.
Али пришел в конце следующего дня, стену раздолбил, провода соединил, зашпаклевал, вделав крючок для картины. На следующий вечер зашкурил, осталось лишь закрасить образовавшееся пятно. Но и тут возникли проблемы: краску точно подобрать никак не удавалось. Пятно бросалось в глаза. Хотели перекрашивать всю стену, но решили, что за картиной будет незаметно. Провозился Али две ночи и запросил пять тысяч.
Андрей Михайлович безропотно рассчитался.
– Дорожа вышла. А все чево, знаешь? Не дал тада пятьсот рублей, а нада была очень, вот Аллах тебя и наказал в десять раз, – рассудил Али.
– Я на него не в обиде.
– Это как?
– Спасибо ему и тебе за две последние ночи.
– Вота как! Тада зря я картину весил, нада бы тебе опять? – с пониманием засмеялся Али.
– Надеюсь, теперь и без этого все сложится, как надо.
– Тада квартира будешь соединять?
– Не исключено.
– Стена сам долбить начнешь?
– Тебе доверим.
– Правильна, людям нада доверять. Дажи ночья.