Христианский идеал и духовный обыватель

О некой роскошной жизни, о лежаниях на мягком, о люблении душевного покоя и безмятежного почивания на своих  христианских "заслугах" говорит преподобный Антоний Оптинский в своем слове (см. ниже). А ведь такая славная "роскошная" жизнь ведь разная бывает - в степенях роскошеств. И "лежание на боку на мягкой постели" тоже. Это ведь всего лишь метафоры, не так ли? Но что в них?

Согласимся: и меры греха у всех разные: для одного убить - грех, а для другого не так глянуть на другого человека - грех и покаянная мука сердца. Так и с "роскошествами", и с "понуждениями себя к добру". Все имеет свои степени, свои отличия, свою лествицу восхождений или падений.

Один в тиши своего теплого удобного дома имеет богатство-счастье свободного выбора - вскакивать ли ему по будильнику или дать дряхлеющему телу хоть малость очухаться с утра-пораньше; и время тоже отчасти в его власти: как с ним лучше распорядиться, что выбрать...

И это не роскошь ли?  А другой и подумать о выборе не может - его, как Петра, держат обстоятельства под руки и ведут туда, куда ему бы идти вовсе не хотелось бы - "егда же состареешися, воздежеши руце твои, и ин тя пояшет и ведет, аможе не хощеши"(Ин. 21:18), но он идет, страждет, возможно стенает сердцем, но Бога за все в том же сердце благодарит, потому что при всех ужасах и  страхах от подчинения воле Божией  в глубине сердца христианина - покой. Он, христианин, которого возводит Господь на крест, - как тот человечек на ниточке, живет не своими выборами и предпочтениями, а сплошными зависимостями от посланных обстоятельств - от креста, к которому прикован, от воли Господа. И там все вместе: и плач, и слезы, и страх Чаши, и глубинный покой сердца,  близость Божия.

Разные меры жизни. А нам кажется, что все едино. Мол, и так хорошо спасаться, и эдак. Вот и тут: один читает слова преподобного Антония, скользит по ним глазами и видит лишь знакомо-привычные наставления о понуждениях себя на добро. А другой видит совсем иные картины за словом, иные дали и высоты, видит в недосягаемом свете ИДЕАЛ, и горько плачет о своем недостоинстве, и кается, и... смиряется.

...Он видит больные ноги смиренного Антония Оптинского старца-подвижника, сапоги его, полные крови, сочащейся из страшных трофических ран на его опухших как бревна, изработавшихся от всежизненного самопонуждения и стояний перед иконами ног... Слышит, как слабеет  старческий пульс - сердечная недостаточность... Болен кроткий старец, отстоял он за жизнь свое, и теперь Господь не осудит его за тихий стон боли на узкой лежанке. Но! У него есть старший брат - великий отец-строитель, настоятель Оптиной - кроткий и премудрейший старец-игумен Моисей, в послушании которому и на старости лет, и в последней болезни пребывает младший брат схиархимандрит отец Антоний. А старец Моисей благословляет Антонию подняться с лежанки кровь из носу и ковылять в храм на службу и там стоять... И смиренный Антоний, брату послушный, беспрекословно сие исполняет.

И тот и другой брат - святые. И высота их духа, и сила их доброй воли о Христе Иисусе - безпредельны. Нам же, ничтожным изнемогающим от еле теплящегося в нас духа, не сравниться с ними, великими, даже в мыслях.. Однако "Христос вчера и днесь, тойжде и во веки" (Евр. 13:8), и таланты Господь всем распределяет в свою меру так же, как и две тысячи лет назад. И потому у всех меры разные - чем выше дух - тем больше "талантов", давно уже преобразившихся в кресты. Чем больше "талантов" - тем мощнее возрастает до Неба и крест. 

Так что и ныне ничего не меняется в устроении христианской жизни, вот только представления в христианском стаде о том, что такое "добро", что такое истинное "понуждение", что есть "роскошная жизнь" (кому-то хоть вмале поднять ноги на лежанке, а кому-то совсем иные "наслаждения"...) и главное -  каков истинный ИДЕАЛ жизни во Христе - давно уже изменились до неузнаваемости. Даже в Божием стаде в силу изначальной немощи человеческой шаг за шагом, год за годом планка и вся система мер и критериев жизни меняются в сторону ослаблений и  послаблений человеку, но исключительно ради последнего и самого главного, драгоценного добра - обретения сокрушенного и смиренного сердца человеческого, Богу любимого. Но если человек на своей лежаночке становится духовным, а точнее душевным обывателем, если постепенно истаивает в нем покаянный дух, слабеет внутреннее напряжение жизни, уходит навык непрерывного говения (выражение Феофана Затворника), - то есть,  меркнет в его сердце или тихой сапой подменяется на удобный тот, подлинный ИДЕАЛ христианской жизни, то спасение его оказывается под вопросом.

Высокий внутренний идеал влечет человека и помогает не слабеть духом. Когда за трудностью достижения, за саможалением, за слабостью воли и сил христианин видит в свете идеала свое реальное положение, - он сокрушается и... смиряется, этим безценным состоянием восполняя слабость свою.  Но если сокрушения нет, а есть покойное самоудовлетворение  с лицемерно-фарисейским благодарением "за все", то что христианского стается  в человеке, который "роскошь", блага и милый покой своей жизни принимает за должное, и отнюдь не тревожится - а не забыл ли мя Бог?!

Не таковому достойно петь благодарение "за все", а лишь тому, кто как старец-послушник, ковыляет на истерзанных ногах в храм, как брат его старший  Моисей, сострадающий болезненно брату, но понуждающий себя исполнять то, что должен, посылая послушника на мученический крест ради великого Божиего дела.

Горе, если тает, опускается все ниже планка-идеал христианской жизни, забываются истинные ее меры и высоты, истинные цели и способы жизни, если исчезают сокрушенные сердца, отолстевшие не заработанными "радостями" и  "покоями", умирает покаяние как истинный дух жизни, и все сильнее окутывает непроницаемый туман Крест Христов как идеал, как орудие нашего спасения. А вместо Креста множатся усыпительные речи о якобы иных путях спасения вне сокрушения сердца в покаянии,  бегут и бегут слова, которые сам же духовный обыватель подгоняет под себя при помощи услужливых наставников.

ПРЕПОДОБНЫЙ АНТОНИЙ ОПТИНСКИЙ:
"Сколько должно пролить поту, употребить трудов и претерпеть лишений, болезней, печалей и воздыханий для приобретения себе вечного покоя на небеси! А мы думаем, лежачи на боку, т.е. с мягкой постели, и после роскошной жизни, да и в Царство Небесное! Будь внимательней к своему спасению, пока есть день, т.е. надо себя всячески понуждать на всякое доброе дело, повторяю: понуждать надо себя, ибо нуждницы получают Небесное Царство".

На фото: слева направо -  преподобные Моисей и Антоний Оптинские ( братья Путиловы)