Неуклюжи, глава 4 Мандолина

Зинаида выдохлась:  всю жизнь тянула деток и  пахала, как лошадь.

 Кроме деток она еще несколько лет  тянула мужа - инвалида, но об этом никогда не упоминала. Отец был в семье на недосягаемом пьедестале - художник! Лишённой яркой творческой жилки Зинаиде он казался небожителем.

Познакомился небожитель с Зинаидой очень просто, как и положено талантливому человеку: в психушке. Зина подрабатывала  там санитаркой по вечерам, мыла полы, поднимая  в одиночку  сына - подростка. Днем она проводила  обзорные экскурсии по городу, но денег на жизнь катастрофически не хватало.

Шизофреник  Фёдор был щедр душою, как ребёнок радовался любому доброму слову. Таких блаженных легко купить лаской и  тарелкой борща.

Будущий отец Ириши  умел все: виртуозно играл на любых, даже самых редких и диковинных музыкальных инструментах, писал рассказы и  повести  и - что удивительно - изредка  печатался. Превосходно рисовал.

Мог за неделю срубить избу из неотёсанных бревен, знал, как прокормить себя дикорастущими травами и  грибами в глухой тайге. Не способен он  был лишь заботиться о себе в человеческом обществе : ничего никогда не зарабатывал, жил со старенькой матерью  на пенсию по инвалидности.

Зина всю жизнь тянулась к прекрасному - ходила на концерты,  много читала и одно время  даже посещала  кружок для начинающих писателей. В кружке сидела тихо, молчала,   на общие обсуждения свои опусы не выносила,  с восхищением слушая сочинения  одарённых авторов.

Как-то раз Фёдор, маясь в унылой вонючей  палате от  безделья, подозвал к себе симпатичную санитарку:

 — Зиночка, дорогая, нет ли у тебя старых ненужных капельниц?

— Найду, Фёдор, если вам очень надо, — серьёзно ответила Зина,

 Больные учили друг друга делать из пластикового мусора  различные поделки -  Фёдор стал изготавливать рыбок с длинными хвостами.

Слово за слово - начали общаться, делиться мыслями и рассказывать о жизни. Зина была доброй и неглупой, Федор казался ей небожителем. А что псих - так гении же все слегка того, это известно.

Рыбки, изготовленные тогда в больнице, висели над Иришиной колыбелью,  а позже перекочевали и к Кире. Талантливый  человек всегда найдёт, из чего изготовить красоту для грядущих поколений.

Выйдя из больницы, истощенный Фёдор отправился не  к старой  матери, а прямиком  в трехкомнатную квартиру санитарки. Расположился в маленькой комнате со своими холстами и красками, рисовал, играл на треснувшей мандолине, найденной на помойке – вот кто завёл в семье традицию приносить выброшенные музыкальные инструменты; пел песни собственного сочинения. Песни свои– все до единой – посвящал любимой женщине Зинаиде.

 Периодически вновь выныривал из гнусной окружающей реальности и с облегчением  возвращался в привычную палату в психиатрической больнице.

 Картины не продавались, семья существовала на инвалидную пенсию Фёдора и жалкие доходы Зинаиды. Жили очень непросто, но дружно и мирно.

  Игорь, сын Зины, вскоре  ушел в армию,  через год  родилась Ириша, а  три года спустя Федор тихо и быстро сгорел от рака лёгких.

Ира всегда утверждала, что помнит отца, но на деле, конечно же, представляла себе  лишь его автопортрет, неизменно кривовато  висевший на гвоздике  в комнате матери. Дочь, увы, почти не унаследовала отцовских талантов - по крайней мере, они не проявлялись у нее так ярко, как у внучки Фёдора, маленькой Киры.

Но было у Ириши, надо сказать, одно интересное свойство: она умела мысленно говорить с животными и растениями. Нутром ощущала, какую травку нужно заварить, чтобы прошел кашель, - кстати, на таблетки это странное чутье тоже распространялось. Бабушки со стороны Зинаиды поголовно считались в своих деревнях ведьмами, и  эти способности передались Ире в полной мере. Да только толку-то? Кому это нужно в наш век?