Гл 23 Друзья спасают друг друга

Гл 23    Друзья спасают друг друга.   
 

     Из зоопарка  я уходил 2 раза. В первый раз это получилось по упрямству и не уважению начальства.

  Периодически, к нам в зоопарк наведывался наш большой босс и начальник.  А точнее –  заведующий  отделом культуры  при  министерстве культуры.  Личность настолько колоритная, что нем можно вполне, немножко задержать наше внимание.
   Это был  тучный, довольно высокий,  представительный  мужчина в расцвете сил. Как и головы большинства начальников, его голову  украшала блестящая лысина, щедро  окаймленная по бокам  густой сединой. Но совсем не лицо в его фигуре стояло на первом месте.  Его портрет  начинался с живота.
  Когда появлялся Большой Муалим, то прежде всего на себя обращал внимание именно его живот. (Муалим – это по-таджикски  - учитель, и если вы живете в  Азии, то любого начальника можно смело называть – Муалим,  - им это очень нравится). У некоторых пузачей, этот самый живот присутствует как независимое приложение ко всему остальному телу, но у этого человека  в животе содержалась  вся  сила и характер его хозяина.  Это как:  у бегуна – крепкие ноги, у боксера – руки, у шахматиста – голова.  Так у любого азиатского начальника, должен непременно быть сильный живот. Без живота,  – какой ты авторитет? А без авторитета, разве ты начальник?
   Передвигался Муалим мелкими, неторопливыми шажками, гордо двигая вперед свой «авторитет».   Вот почувствуйте разницу  - можно просто идти,  а можно при этом  нести,  скажем  - свою прическу,  красивую одежду,  или даже хоть букет цветов.  Так вот Муалим носил живот. Всегда гордо  и пафосно.  Другой бы может и  застеснялся бы такого живота.  Но Муалим  очень его любил.     Живот в свою очередь, похоже тоже очень любил своего хозяина, и казалось, что ему нравится, что им гордятся. 
   Без четкой границы, живот  превращался в грудь и потом  в шею, которая  так же незаметно становилась головой.   Голова тоже «имела вес», но перед животом  просто отдыхала.
  Маленькие ручки  Муалима, при таком-то животе, который они даже не могли обхватить   имели второстепенную ценность,  и  безвольно  свисали по  бокам  двумя докторскими колбасками, -  как приложение,  но до поры, до времени. А их звездное  время наступало,  когда надо было  с кем - то здороваться.
  И вот,  как только появлялся  кто–либо, готовый припасть к руке Муалима в рукопожатии,  как одна из рук сразу оживала и забиралась на живот, при том с таким расчетом, чтоб ей там было повыше, то есть иными словами, чтоб ее было бы там не так просто достать. И без того прямая спина  Муалима  при этом еще больше выгибалась.  Это был знак - пора!  - можно жать. По   углу поклона пожимальщика руки, было легко вычислить его иерархический рейтинг. На этом роль руки заканчивалась и она возвращалась в состояние вареной колбаски.
  Иногда Муалим  вызывал к себе на ковер всех служащих из всех   вверенных
ему учреждений,  в список которых ,  кроме домов культуры, библиотек и клубов входил и наш  зверинец.
  Ковер всегда начинался  с чайной церемонии.  Муалим  при этом  восседал на большом кожаном  кресле, за большим, под зеленым сукном, рабочим столом. Мы же – ветеринары,  зоотехники,  заведующие   библиотеками и домами культуры, и наш  директор  - располагались на стульях  вокруг, амфитеатром.  В кабинете  во время чайной церемонии царила напряжение и тишина. Таким способом Муалим пил нашу кровь.
   Потом, по звонку  входила очаровательная  молоденькая таджичка, всегда  в национальной  одежде,  с  длинными, черными, как смоль косичками,  и в расшитой  золотом  тюбетейке на голове.  Оставив  на столе большой заварной чайник с одной пиалушкой,  и кокетливо,  в развороте, вильнув косами, плавно удалялась.   Чайная церемония продолжалась.
   Прихватив  толстыми сардельками пальцев, чайник,  Муалим  молча,  медленно и размеренно  проводил процесс  «женитьбы чая».  Это когда чай трижды  наливается в пиалу и каждый раз возвращается обратно в заварник. Чтоб хорошо заварился.  После этого надо дать чаю какое то время настояться. Муалим во время этого процесса  задумчиво и многозначительно смотрел в никуда. Мы  сидели молча, лишь изредка перебрасываясь друг с другом двумя –тремя  словами, но только шепотом. Чтоб не спугнуть Муалима.
  Вместе со звуком, падающей в пиалушку струи, по кабинету растекался аромат  хорошего зеленого чая.  Дальше, оценив чай на цвет и запах,  сложив губы трубочкой Муалим с громким физиологичным звуком, делал первый глоток.
Никого из присутствующих в это время в своем кабинете он совершенно не замечал. Смачно сёрбая, он целиком погружался в чайную церемонию.
. По кабинету, с каждой новой пиалушкой прокатывалась дружная волна  шевельнувшихся кадыков. Напряжение постепенно падало. Муалим  занят пиалушкой с чаем и теперь даже  можно  потихоньку беседовать со своими соседями. 
Последней струйкой чая Муалим ополаскивал пиалу  и широким, размашистым жестом сливал остатки чая с заваркой прямо на ковер, чуть ли не нам всем под нос.  На этом чайная церемония заканчивалась, и начинался  собственно  - ковер.
   Ковер это тоже своего рода кунсткамера и диалоги  с Муалимом там были примерно такие.
   -Вы что же это Татьяна Викторовна,  тигров своих совсем с голоду заморить хочете?  – обращался Муалим к заведующей секцией хищных.
   -Это почему Вы так решили?  - возмущенно спрашивала та.
  И Муалим напустив на себя особой значимости, все-радения и все-участия, продолжал:
   - А я вот толко сегодня бил у вас в зоопарке, и уже не первий раз вижу,  как бедний тигра   не может загрызть тот бараний нога, (с ударением на о) который Вы ему давали. Он его лижет, а откусит не может!  Там на бараний нога бил  много очень крепкий жила. Вам надо било мясо с костей срезат, жила убират,  кост – бросат, а мясо дават тигре.
Вы может дома мясо тоже с костями кушаете?
  -Хоп майляш, Муалим, будем обрезать. –Вздыхала Татьяна Викроровна.
А Муалим продолжал:
  -А ещо я сам видел, что ваши хичники и змея весь день спают. Посетителя недоволный.   Зачем дном спают?  Пусть спают ночю.
  -Хоп майляшь, Муалим, - днем будем будить! –отдувался заведующий террариума.
Муалим бегло оглядывал всех присутствующих, и обращаясь,  как бы ко всем, продолжал:
 -Ешо на слоновнику я видел балшай куча навоз.
  -Но Муалим! Слону по-маленькому куча не сходить, он сам болшой  –пытался отстоять права слона заведующий копытных.
  -Я сам хорошо знаю по какой ему куча ходит! Как ходил – сраза убрать навоз!
 
   Возражать, что-либо на это было всегда очень сложно, поэтому мы, как правило,  соглашались почти  со  всеми рекомендациями  Муалима.  К  счастью, про большинство из них он сам очень скоро забывал.
   Но  однажды  Муалим  меня таки припек в самом зоопарке. Ему очень не понравился тот факт, что он ни разу не видел меня со шприцом.
  -Какой ты врач - говорил он  - я на тебе  ешо ни раза  шприца не видел! 
Так он мне говорил не один раз.
Как то однажды мне это надоело.
Ну,  короче, я ему один раз ответил.
  После этого директор зоопарка попросил меня уволиться, потому как иначе  Муалим меня просто упечет в тюрьму. На самом деле пугать всех тюрьмой в советские времена было как-то очень модно, но и надо заметить,  что, посадить ветеринара в тюрьму не составляло никакой сложности, впрочем,  как и любого другого человека.  А угроза суда и следствия над ветеринарной секцией не раз нависала. И только правильно расставленные точки и запятые в отчетных документах не однажды спасали нас  от судебной тяжбы.
    Муалима  обижать я вовсе не собирался,  но с другой стороны,   уйти из зоопарка, - психологически я уже был давно готов. Дело все в том,  что  в какой-то момент я сильно почувствовал полную безысходность  и безнравственность самой идеи зоопарка, как принципа содержания животных.  Мне конечно могут возразить, сказав, что где-то там,  в каком-то из зоопарков спасли какого-нибудь условного суслика от полного истребления. На что я, конечно буду говорить, что не надо было этого суслика изначально истреблять и лишать естественной среды обитания.  Безусловно есть замечательные зоопарки, где животные чувствуют себя комфортно, и лишенные естественных  врагов доживают до старости. Но это все равно к природе не имеет никакого отношения   - большинство из них  из эволюции вычеркнуты!   В зоопарке  они бессмысленно живут, так же бессмысленно болеют и так же бессмысленно умирают.  Они радуют посетителей! Животному в неволе может радоваться только наше невежество. Медведь в клетке - это муляж!  Тигр в клетке -НОНСЕНС!  И нет в этом, ни какой, ни красоты, ни гармонии, ни целесообразности.  Тигр – в тайге!  Медведь – в лесу!  В природе, там, на воле, все подчинено единому закону, согласно которому,  каждая душа принимает воплощение, чтобы обрести опыт материального бытия, и вплести свою золотую ниточку во вселенское эволюционное полотно. 
  Я больше не хотел быть ни ветеринаром,  и вообще ни кем бы то ни было ни в каком из зоопарков, созданных по принципу зверинца.  Дальше-то что?  Служить принципу который не приемлешь с одной стороны, а с другой изменить не можешь.   Смысл? Стало как-то грустно.  Лишь только  поработав какое-то время в зоопарке, я стал ярым противником зоопарков.  Так что уйти я был готов.
  А буквально за месяц до этого, я  случайно познакомился с одним из научных сотрудников таджикского института животноводства, который  мне предложил перебраться к нему в отдел. Отдел занимался  изучением и разработкой рекомендаций по интенсивному мясному скотоводству, и им нужен был человек, который бы плотно занялся изучением поведения крупного рогатого скота на свободном выпасе.  Одно слово  -свободный – меня сразу заинтересовало.. 
  Поэтому ,  не долго думая, я положил на стол директору заявление об уходе.  Тем более, что претендент на мое место уже был принят на работу еще до моего увольнения.
Уже  на следующий день я был старшим ветврачом отдела  мясного скотоводства  при душанбинском институте   животноводства.  Но об этом как ни будь в другой раз. А  наша история о другом.
   Однако жизненные обстоятельства сложились таким образом, что мне таки пришлось вернуться в зоопарк еще  на пару лет. Это уже после института.  Вернуться туда оказалось  совсем не просто, но помог мой старый дружище – бегемот Саймир.
  Я собственно, про него и собирался поведать. И он здесь будет главный. 
  По некоторому стечению обстоятельств, о которых сейчас писать  не буду, мне очень понадобилось  на один год,  любым путем  вернуться в зоопарк. В ветеринарном качестве – никак не хотел, и согласен был даже на место служащего в террариуме.
В зоопарке  я  давненько не появлялся, так как много времени проводил в командировках в предгорьях Памира, да и не хотел теребить душу.. И надо же тому случиться, буквально за день до того как я собирался отправиться в зоопарк, ко мне домой  наведался один старый коллега, который поведал очень грустную историю про Саймира. 
  Дело было в том, что у бегемота непомерно отрасли нижние клыки. И отрасли они настолько, что очень сильно ему мешали жевать, вплоть до того, что он даже иногда не мог разомкнуть челюсть, чтоб открывать  пасть. По этому поводу собирался неоднократный консилиум,  с приглашением преподавателей  душанбинского  ветеринарного института.  Задача, на первый взгляд,  простая. Надо всего-то - бегемоту бивни укоротить. Все понимали, что это надо срочно сделать, но как это сделать  – не знал  ни кто и длилось это довольно долго. Бегемот не мог есть, только пил, исхудал и стал весьма агрессивный. Оказывается, искали  меня уже давно, (Амина,  рабочего по уходу за слонами и бегемотом в это время уже не было, а кроме меня покататься на бегемоте больше ни кто не пробовал).  Я почти все время тогда был в командировках  в  Ховалинге, и застать меня дома было не просто. ( Именно там содержались племенные стада, в том числе и наши подопытные, за которыми мы вели наблюдения). 
   Закончилось это тем, что новый главврач изобрел некоторое сооружение, в котором собирались Саймира зафиксировать. Сооружение –  громадная зажимная клетка, - была успешно сварена из стальных прутьев. Кроме того, была приготовлена  большая электрическая, дисковая пила, которой, собственно и собирались отпиливать зубы.
(Зубы  весьма твердый материал. Но зубы бегемота особенно. А так как они к тому же еще и бивни, то естественно -  довольно толстые  в диаметре. Кстати сказать ,  долгое время бивни бегемота  являлись одним из лучших и  весьма  дорогих материалов  в зубопротезировании. Сырье оценивалось в эквиваленте к золоту за грамм.)  Ну, как бы там ни было, но до пилы дело не дошло и закончилось это очень печально уже на том этапе,  на котором большого бегемота собирались поместить в маленькую клетку. Саймир превратил клетку в руины и сам при этом  сильно пострадал. Но клыки остались при нем. 
  Из рассказа моего приятеля я  понял главное,  - что мой друг в опасности,   я должен ему  помочь, и  к тому же другого такого шанса вернуться в зоопарк мне просто не предвидится.
  На следующее утро я был уже у директора в кабинете и предлагал ему сделку. А сделка заключалась в том, что я за час обещал отпилить зубы бегемоту, в обмен не мое трудоустройство в террариуме.  Так как  мое, ветеринарное  место было занято, то я согласился на любое свободное. А свободным оказалось как место заведующего аква-террариумом.
  Но тут все  оказалось совсем не так просто.  Директор - двумя руками за то, чтоб я вернулся  в зоопарк в любом качестве. Но был еще Муалим, который помнил нанесенную ему обиду.
  Какое-то  время директор не решался взять трубку и позвонить. Но деваться было некуда, и ему это пришлось  сделать.
  По лицу директора было видно, что на другом конце провода, кто-то яростно стучит  «сардельками »  по столу и очень тяжело дышит в трубку.  Но, в конце концов, ответ пришел положительный. С небольшой оговоркой.  Мне предстояло подписать документ о материальной ответственности в случае причинения ущерба бегемоту. (кажется он тогда стоил ок 4-х тыс. долларов)
  Я подписал.
А дальше, попросив в помощники моего незаменимого в этих делах коллегу – Александра,  прихватив два повала, и выпросив у  зоопарковских слесарей ножовку по металлу, мы отправились прямо к Саймиру в гости.
  Саймирушка был действительно очень плох. Он стоял посреди своего вольера, уныло уткнувшись головой в бетонный пол. Он был просто жутко худой. Я больше никогда и нигде не видел, чтоб у бегемота были видны ребра. Глаза его были полузакрыты, все тело покрыто свежими шрамами и ссадинами, из которых сочилась розовая сукровица. Пасть его, больше не раскрывалась из-за того что непомерно отросшие, загнутые дугой клыки образовывали замок с верхней челюстью..
  Мы потихоньку прошли с Александром вдоль забора и устроились за поребриком бассейна.  Похоже,  что бегемот нас даже не заметил, хотя после неудачной попытки его поймать в зажимную клетку - он стал бдительный и агрессивный.
 Надежно зафиксировав повалы за  стальные прутья ограды  и припрятав их от глаз Саймира, я его позвал.    Саймир не реагировал.
  Тогда я протрубил ему наше коронное взаимное приветствие:
  -Ааааааа-уф-уф-уф-уф!
  Саймир поднял голову и, похоже,  чисто рефлекторно – хрюкнул.
Потом посмотрел как-то  очень недобро в нашу сторону.
Тогда я повторил еще раз:
-Ааааааа-уф-уф-уф-уф!
 На этот раз у бегемота в глазах загорелся огонек. Он завилял хвостиком и попытался открыть пасть, но это у него не получилось, и он в ответ хрюкнул уже погромче.  После этого он заковылял в сторону бассейна и потихоньку,  ссутулясь и по стариковски прихрамывая, спустился к воде. Какое-то время он не решался к нам подплывать. Но, хотите  верьте,  хотите – нет, но после того как я  сказал, что прилетела птичка,  которая  сейчас ему вылечит зубки, он решительно подплыл к бортику бассейна и положил на него свою голову.
    Кожа так туго  обтягивала побитую и израненную голову, что можно было изучать строение его черепа. Щетина на «пятаке» стала длиннее   настолько, что теперь он чем-то напоминал моржа.  Увидев ведро с чаем.  бегемот изо всех сил старался открыть рот, но у него ничего не получалось. 
  Я залез на поребрик, и что было сил, попытался ему помочь. Саня держал нижнюю челюсть, а я старался открыть верхнюю. Зрелище получилось весьма необычное. Два дородных детины пытаются  раскрыть бегемоту пасть. И, похоже, что и сам бегемот не против  сделать это - но ни у кого  -  ничего не получается. Саймир мужественно терпел и вместо того чтоб сердиться громко сопел  и пытался нам помочь.
   К бегемотнику  тем временем,  собирались зрители. Наверно с пятой или шестой попытки,  с каким-то жутким резиновым скрипом челюсть поддалась,  и обнажив два громадных, почти полуметровых  бивня,  распахнулась настежь  .  Мы с Саней облегченно вздохнули, а  и бегемоту стало явно легче. Но когда он открывал рот возникла другая проблема –  закрыть такие челюсти было так же не просто,  как и открыть, а потому  попив ведро чая, он продолжал ходить с открытой пастью. До тог как его попытались зафиксировать в зажимную клетку, ему помогал открывать рот  как раз  Саня.  А после попытки его загнать в зажимную клетку не подпускал больше никого.  Бегемот   жалобно и  вопросительно на меня  смотрел, кабы показывая зубы и вспоминая:
  -Вот смотри доктор, какая у меня   «байда»  отросла.  Я помню, доктор  - ты можешь! Где твоя птичка?
Ком у меня подкатил к горлу:
  -Могу Саймирушка,  могу  родной,  давай скорее сюда свои зубки уродские! 
Бегемот,  только покачал головой.  Рот теперь не закрывался,  но нам это было на руку. Пользуясь, случаем, Александр залил Саймиру в утробу с пол ведра чая, который дожидался бегемота  еще с утра.  А пока Саймир принимал завтрак нельзя было терять ни секунды, и два повала были быстро одеты на оба клыка. Тут бегемот почувствовал что-то неладное и резко отчалил от бортика. Повалы были закреплены к  стальным опорам ограды как буксировочные концы к швартовым кнехтам, таким образом, что можно было их легко подтягивать,  либо наоборот  -отпускать.  Когда Саймир понял, что его поймали, да еще за зубы, которые его и так уже достали, он  пришел в ярость. Он изо всех сил старался сопротивляться, но в воде у него это плохо получалось.  Когда он понял, что деваться ему  некуда,  изо всей силы оттолкнулся задними ногами от дна бассейна и  взлетел над водой. Я на секунду себе представил,  что могло случиться, если бы мы решили  его ловить  на суше!  Тем временем, возбужденная  зрелищем публика из посетителей, дружно облепившая забор,  еще даже не подозревала, что ее ожидает в ближайшие секунды. Поднятая, после приводнения Саймира, большая  зеленая  волна,  уверенно вышла из берегов и накрыла всех зрителей   обильным  душем с  душком  испражнений африканского  чудовища. Всем еще крупно повезло, что он давно не кушал.  И давно не оправлялся, что он любил делать в бассейне. Как это ни странно, но второго прыжка  не последовало. Может  Бегемот уже просто устал  бороться с людьми,   голодом и собственной непослушной пастью. Он  пытался вилять из стороны в сторону и пользуясь тем, что один из повалов всегда давал слабину, мы его подтягивали к поребрику ближе и ближе.  Таким образом скоро голова бегемота  оказалась на бортике бассейна. Передние  его ноги при этом  провисли  в воде, не доставая дна,  а  задними теперь он только упирался, не имея  ни какой возможности возможности ими оттолкнуться. 
  Дальше в ход пошла обычная  ножовка по металлу. Вот, правда,  пилить нам с Саней пришлось очень долго, так как зубы у бегемота оказались действительно очень твердые. Периодически меняясь,  может за полчаса,   таки справились с двумя клыками! Дальше не стоило никакого труда сбросить повалы с коротких пеньков бивней и бегемот оказался на свободе.  До сих пор ума не приложу, как  новоявленный доктор собирался залезть в пасть бегемота с дисковой алмазной пилой.  (К этому времени и мой старый коллега – Георгич, в зоопарке больше не работал)
  Когда же  Саймир, наконец, её почувствовал  - свободу, он  к неописуемому восторгу зрителей, сделал еще одну «свечку». На этот раз прямо с места, и как заправский пловец - на спинку. Правда, любители острых ощущений из зрителей на  этот раз были готовы к очередному душу, и почти все успели смыться подальше. Так что душ принимали мы вдвоем с Саней.  Вынырнувший из своей пучины Саймир, похоже нечаянно - закрыл пасть!  - чему был заметно удивлен, и  не замедлил это повторить. И опять все получилось! Бегемоту очень понравилось открывать и закрывать свою пасть. Он возбужденно плавал, нырял, и выныривая набирал полный «чемодан» воды и высоко ее подбрасывал вверх.  При этом  он лукаво на нас с Саней поглядывал, и было немножко непонятно  - толи он еще сердится, толи он все понял и нас благодарит.  А я тоже был очень доволен. Моему другу больше ничего не угрожает.  Я опять в зоопарке. Правда, теперь уже как заведующий секции аква-террариум. А я знал, что все получится!
 
  И  когда мы с Саней выходили из вольера, я наконец,  услышал заветное:
  -Аа-а-а-а-а-а-а-а-а-у-у-у-ффф-уф-уф-уф!
  -Ауф, Саймирушка! - Ауф!