Тюйлю и Кескин

Ослепительный диск луны отражал свет солнца, подобно тому, как Пророк Мухаммад когда-то отражал свет Аллаха. Лунная ночь обнимала уставшие от душного знойного суетного дня улицы и окрашивала стены и минарет старой мечети Улу-Джами, дома и деревья вокруг в волшебный тёмно-золотистый цвет. Город засыпал. Но не малышка Михримах.
Девочка лишь притворялась спящей. Наконец, мама допела её любимую колыбельную, как всегда, поправила одеяло и бесшумно, на цыпочках, вышла из комнаты. Михримах сначала приоткрыла один глаз, затем другой. Ещё немного полежала в кровати, прислушиваясь к звукам дома. Убедившись, что родители уснули, она спрыгнула с кровати и подошла к окну. Таинственный ночной город манил сказочными приключениями. А что если...?
Свернув одеяло, будто на кровати кто-то лежит, чтобы родители, если ненароком заглянут в комнату, не обнаружили, что она ушла, Михримах открыла окно и юркой змейкой выскользнула наружу. Тёмная пустынная улица казалась маленькой девочке настоящей пещерой сокровищ. При свете луны всё вокруг было большим, а силуэты деревьев напоминали диковинных зверей. Решительно пригладив маленькой ручкой непослушные чёрные кудри, малышка Михримах направилась прочь от дома. Ей хотелось лететь над землёй, играть с ветром, прикоснуться к звёздам, рассыпавшимся бусинами на тёмно-синем бархате неба.
— Прошу, вернись! Быстрее вернись домой! — кто-то зашелестел у неё на правом плече. Девочка замерла от неожиданности. Протянула руку —и — хвать!
Это было необыкновенное создание. Похожее на жёлтого пушистого цыплёнка, но с четырьмя смешными короткими лапками, круглыми ушками и парой пуховых крылышек.
—Ай, какой миленький! Кто ты? Я — Михримах, — девочка пожала крошечную лапку.
— Я — Тюйлю, Пуховый. Я должен охранять твой сон и беречь от ночных кошмаров, — тревожно пискнул малыш, — возвращайся домой и ложись спать, не то беда случится!
— Ха-ха! Вот ещё, не хочу. Я немножко погуляю и вернусь.
Внезапный порыв ветра швырнул распущенные волосы ей в лицо. Невесть откуда приползла зловещая туча и накрыла чёрной чадрой луну. Воцарился кромешный мрак.
— Мне страшно! Тюйлю, где ты? Я хочу домой, в свою кроватку, — заплакала малышка Михримах.
— Нет больше Тюйлю, есть только я! — раздался грозный рык. На левом плече девочки сидел кто-то тяжёлый, колючий и холодный.
—Ай! — взвизгнула Михримах и попыталась прихлопнуть его. Тысячи мелких игл вонзились ей в ладошку. С ужасом разжала она руку и увидела отвратительный клубок колючек, из которого горели ненавистью и злобой два красных глаза, словно раскалённые угли.
—Ты кто такой? — ахнула девочка.
— Я — Кескин, Колючий, — прошипело существо, — я прихожу к детям, которые не слушаются родителей и ночью не спят, пугаю их страшными снами. К таким, как ты.
— Уходи! Хочу домой, к папе и к маме! — зарыдала Михримах.
—Поздно! Ты разбудила меня и теперь все дети не будут ночью спать, а если заснут, то будут вечно блуждать в кошмарах! — взревел Кескин, стремительно увеличиваясь в размерах.
— Тюйлю! Тюйлю! Сделай же что-нибудь! — закричала перепуганная Михримах.
—У-у-у-у!—взвыл Кескин. Его огромная уродливая голова уже возвышалась над крышами домов и над макушками деревьев. Вокруг бушевал ураган. Чёрное небо прорезала молния. Ледяные капли дождя упали на землю.
—Михримах, детка, вспомни колыбельную, которую пела тебе мама. Спой ему песенку, это его остановит,— зашептал маленький пуховый Тюйлю. Оказывается, он никуда не сбежал, а просто спрятался в волосах девочки.
—Дандили, дандай,
Скорей засыпай,— робким голоском пропела Михримах.
Чудище Кескин вздрогнуло, недовольно заурчало и начало уменьшаться.
—Пусть роз лепестки
Укрывают тебя, — чистый звонкий голосок Михримах зазвучал увереннее.
Кескин заревел, словно раненный зверь.
—Пусть волны морские
Качают тебя,
Дандили, дандай,
Скорей засыпай...
К концу песенки Кескин стал снова маленьким, упал в кусты и, жалобно поскуливая, исчез.
Ветер стих, луна выглянула из-за туч. Только сейчас поняла малышка Михримах, что заблудилась.
—Как же мне попасть домой?— сокрушённо прошептала она, закрыв лицо руками.
И тут Тюйлю начал расти. И вырос он до размеров хорошего скакуна.
Уселась к нему на спину малышка Михримах. Захлопал Тюйлю своими пушистыми крыльями и взлетел вверх. Они поднялись над спящим городом и летели, летели... Вот показалась и знакомая мечеть, и дом Михримах, и открытое окно. Незаметно влетели они внутрь.
Дома было тихо. Михримах скорее прыгнула в кровать и зажмурила глаза. А Тюйлю обнимал малышку своими мягкими тёплыми крылышками, пока она не заснула...
Наутро Михримах сбивчиво рассказывала маме:
— Я гуляла...Окно...Кескин! Он злой! А Тюйлю...Песенка!
—Это просто сон, милая, — ласково улыбнулась мама, — а окно, наверное, я забыла вчера закрыть.
Правда, или нет, но с той поры малышка Михримах всегда крепко засыпала после маминой колыбельной. А когда мама выходила из её комнаты и закрывала за собой дверь, маленький Тюйлю садился на плечо девочки и она видела красивые цветные добрые сны.