Глава 5. Свидание

Миша выскочил из кабинета, как только закончилась летучка. Внеплановые собрания ему никогда не нравились, особенно, когда у него были дела первостепенной важности. Прогулять летучку было никак нельзя – без руководителя отдела собрание было невозможно. Иногда Миша всей душой ненавидел свою работу, клял её на чём свет стоит, но потом вспоминал, сколько всего хорошего он с неё поимел: приличная зарплата, служебный автомобиль и путёвки на отдых. Жаловаться было грех, но Миша жаловался.
– Михаил Константинович…
– Что?! – Миша резко затормозил и развернулся. – Говори быстрее, я спешу!
– Д-договор поставки.
– Паш, заколебал со своими бумажками, – рявкнул Миша. –  Очень точная у тебя фамилия, Циркуль, впендюрил мне в голову свою иглу и крутишь-выкручиваешь мне мозг. Иди делом займись, на кой ляд я тебе сдался именно сейчас?
– Но подпись… Мне только одну…
– Потом! – бросил он, отмахнувшись от Павлика.
Пашка Циркуль был очень ответственным работником, из кожи вон лез, чтобы всё было идеально. Этой одержимостью и максимальной требовательностью к себе, работе и даже начальству он донимал всех на заводе. Документы он вычитывал с лупой и чуть ли не каждый день приходил к Мише с очередным найденным «ляпсусом». Это слово, как и сам Паша, Мишу изрядно раздражало, но, к сожалению, он их слышал постоянно. Ему не нравилась не только Пашкина придирчивость, но и его лизоблюдство: он стелился перед каждым руководителем, старался угодить и чрезмерно активничал, чтобы его заметили, похвалили и повысили. Мише казалось, что только он замечает личину товарища Циркуля.
Отбросив эти мысли, Миша завернул к лифту. Обеденный перерыв шёл уже пять минут, а ему столько нужно было успеть. Миша настойчиво жал на кнопку вызова лифта, но эта железная коробка никак не хотела подниматься к нему. Дождавшись-таки лифта, он угрюмо зашёл в него, ни с кем не поздоровался и на каждом этаже громко вздыхал. Никто не смел сказать хоть слово в присутствии злого начальника. На выходе Миша сунул вахтёрше свой пропуск и уже было вышел к машине, как осознал, что забыл взять в гардеробе своё пальто. Пришлось обратно выпрашивать пропуск, чтобы опять сдать его через две минуты.
Миша сел в свой служебный УАЗик и поехал в отделение милиции. Он хотел поехать туда ещё утром, но не сложилось, поэтому пришлось жертвовать обедом. Миша был голодный, невыспавшийся и злой и готовился разозлиться ещё больше из-за нерасторопности блюстителей порядка. Добравшись до отделения по Ленинскому району, он поспешил внутрь по ступенькам, перешагивая через одну. Людей, к счастью, было немного, и он уже через десять минут подошёл к окошку дежурного.
– Добрый день. – Миша замялся, не зная, как сформулировать вопрос. – У меня пропал брат, не подскажете, что писать?
– Заявление, – отчеканил дежурный, вытащил Мише лист бумаги и начал надиктовывать ему текст.
Миша постарался изложить всё ёмко и чётко – он написал, что заранее договорился с Макаром о встрече на семейном празднике по такому-то адресу в такое-то время, что брата прождали три с лишним часа, что вёл себя он немножко странно, нечасто захаживал, пропускал встречи их компании да и вообще как будто изменился. Но чего Миша не ожидал услышать, так это того, что вчера – как раз когда он его потерял – Макара ещё, видать, и обнесли, вскрыв квартиру. Оказывается, кроме Миши, его искала милиция как потерпевшего и вся школа как пропавшего учителя.
– Ничего себе… – Миша ошеломлённо смотрел сквозь дежурного, убитый этими новостями. Он застыл, не зная, как дальше быть. У него закружилась голова, стало душно, потемнело в глазах. Миша отшатнулся и ухватился за стену, пытаясь прийти в себя. Он перевёл дух и обратился к милиционеру: – Где у вас тут телефон?
– На улице таксофон. – Дежурный подписал Мише талончик и высунул его в окошко. – Или вон, Ожоганич. Валерий Алексеевич! – Он обратился к кому-то за спиной Миши и сразу пояснил: – Вы у него узнайте, он вам и позвонить даст, и про взлом вчерашний уточнит. Это он выезжал туда.
Миша развернулся, и его удивлению не было предела. Рядом с Ожоганичем шёл папашка Степашки.
– О, Евгений Батькович. – Миша картинно развёл руками и шагнул ему навстречу. – Здравствуйте. Давно не виделись.
– Павлович, – поправил его Еня. – И вам не хворать, Михаил Батькович.
– Константинович. Я к вам не просто так.
– Я курить, нагонишь, – бросил Валерий Алексеевич и вышел на улицу.
Еня кивнул, жестом предложил Мише отойти в сторону и продолжил:
– Обсудить то, что вы вчера мне по телефону не сказали?
– Не понял.
– Ну, Михаил Константинович, не я же вам звонил в девять вечера. Да и по голосу я вас вряд ли с кем-то спутаю.
– Когда я звонил?
– Вчера в девять. Точнее не подскажу.
Тут у Миши в голове что-то зашевелилось: вчера они праздновали именины, выпили. Он помнил, как злился, что Макар опаздывал-опаздывал и не пришёл. Как потом вызванивал брата, долго и упорно, но безуспешно. И сейчас до него дошло, что спьяну он мог попасть не туда. «Господи, какой стыд… Что я ему наговорил», – промелькнуло у Миши в мыслях.
– Небось хулу изрыгал? – В попытках скрыть свою неловкость Миша решил блеснуть остроумием. Вышло слишком гротескно и вообще некультурно. Он уже трижды пожалел, что ляпнул эту чушь в отделении милиции.
– Да нет, – хмыкнул Еня. – Сказали «Ну привет» и трубку бросили. Решил номерок ваш в ночи не искать. Захотели бы – перезвонили. При случае думал справиться. Такая удача!
– Фантастическая удача… – Миша, сгорая от стыда, неловко натянул шарф повыше. – Я заявление подать приходил. О пропаже человека.
– Да, слыхал уже, – протянул Еня. – Мне Валера… Алексеич только всё рассказал. Ну ты это… держись.
Еня похлопал Мишу по плечу, сочувственно посмотрел на него и кивнул. Миша не понял, когда они успели перейти на «ты», но оценил маломальское сострадание Лебедева и поправлять его не стал.
– Я слышал, Пётр, – Еня указал глазами на окошко дежурного, – про телефон говорил. Всё ещё нужен? У нас в кабинете есть.
– Нет-нет, спасибо, Евгений Павлович, я лучше на улице. Проветрюсь.
Миша поплёлся на выход, мимо стульев, где сам сидел минут пятнадцать назад, выжидая своей очереди, и раздумывал, что сказать жене и главное как. Народа в отделении осталось совсем немного: какой-то мужик в форме мельтешил между кабинетами, молодой паренёк бегал покурить каждые пять минут – видимо, нервничал, – у окошка дежурного уже столпилась безумная семейка, наперебой галдящая о делёжке наследства, а прямо у выхода сидела, пригорюнившись, рыженькая девчонка и рассматривала свои сапоги. «Какие они все странные, – подумал Миша. – Хотя я сам не лучше…»
Миша подошёл к таксофону, набрал домашний номер и стал ждать. Влада ответила быстро.
– Алё?
– Влада, я в милиции.
– Миш, в какой милиции? Что за ахинею ты несёшь? – устало вздохнула Влада.
– В обыкновенной! Заявление подавать пришёл.
– Только сейчас? Ты же утром поехал.
– Не доехал, вспомнил про собрание. Кто меня с него отпустит, если я его веду? – фыркнул Миша, прижав трубку к уху.
– Ну и, подал?
– Подал. Да только ты представляешь что? Я не первый! – Миша нервно посмеялся. – И даже не второй!
– В смысле? Миша, ты точно в милиции?
– А где мне ещё быть? В цирке?
– Если на твоё место за ночь назначили Пашку Циркуля, то конечно. Ты что такой дёрганый?
– А мне радоваться?! Брата украли вместе со сберкнижкой. Или вообще убили! Чёрт-те что происходит! Алкари квартиру вскрыли, копейки пересчитывали. Это я всё сейчас узнал! А знаешь от кого?
Влада молчала. По голосу мужа было очевидно, что эта увлекательная история только начинается и от её продолжения можно ожидать чего угодно.
– Стёпку помнишь? Максов лучший друг, – продолжил он.
– Миш, я его учила десять лет. Глупый вопрос, конечно помню.
– А папашку его криворукого помнишь? – Миша почувствовал на себе чей-то взгляд. Он краем глаза заметил ту рыжую девушку из отделения, которая теперь стояла поодаль и буравила его настороженным взглядом. Миша отвернулся, встал к ней спиной и продолжил вполголоса: – Лебедева Женьку.
– Ну Миша! Хватит звать бедного мальчика криворуким! Один раз букет в лужу уронил сто лет назад, а ты всё забыть этого не можешь. Букет даже не наш был. И вообще, что ты отвлекаешься? Ближе к делу.
– Этот Лебедев со своими дружками меня полностью осведомили! На квартире у Макара алкаши пировали, с утра с заявлением пришли – не угадаешь! – коллеги, а я ни сном ни духом. Весь Ульяновск Макара потерял! Это что за внезапная популярность?
– Подожди. То есть он и в школе вчера не был?
– Я не знаю! – по слогам выговорил Миша. – Всё, что я выяснил, я тебе рассказал. Макар вообще непонятно где. Двойняшка-потеряшка!
– Миша, давай так: иди на работу, дома мне всё заново расскажешь. Не волнуйся раньше времени. Не будем загадывать.
– Ладно. – Он быстро глянул на часы. – Обед уже кончается. Я поеду. Маринке привет.
– Давай, пока.
Миша повесил трубку. Он задумчиво обошёл таксофон пару раз, прокручивая часы на запястье, и, что-то для себя решив, пошёл к машине.
– Стойте! Подождите!
Миша не сразу понял, что зовут именно его. Он удивился, что его окликнули, даже похлопал по карманам, проверил, ничего ли не выпало, а то зачем ещё он здесь кому-то сдался. Ключи от машины на месте, талон-уведомление тоже, паспорт, портмоне. Больше он ничего и не брал. Он уже убедил себя, что кричат не ему, но женский голос был убедительнее. Миша развернулся.
– Извините! – К нему подбежала та подозрительная девчонка. Мише уже показалось, что она за ним следит. – Я услышала, что вы… Вы тоже из-за Макара Константиновича пришли.
– Да, – протянул Миша, насторожившись. – А вы, собственно, кто?
– Юль Пална. – Запыхавшись, она проглатывала окончания. – Я из школы. Работаем вместе.
– А я Михаил. Отчество вы и так, видать, знаете. Это ж как давно вы тут меня сидите и поджидаете! – Он развёл руками и язвительно скривил губы.
Юля не знала, как реагировать на Мишины слова. Она ожидала совсем другого.
– Ну что же вы молчите, милочка? Язык проглотили? Или он у вас к нёбу присох за шесть часов ожидания? Или сколько вы там меня караулили. Что, думали мне товарищ дежурный милиционер про вас ничего не сказал? Обеспокоенная коллега! Что ж остальные не беспокоятся? Что-то я кроме вас никого не вижу. Ну да, как я мог забыть, что работа учителя – это греть уши в милиции, а не только детей в школе учить! Да что же вы молчите? Вы бежали за мной, чтобы что? Горе со мной разделить? Спасибо, я сам справлюсь. Всего вам доброго! До свидания!
Миша сунул руки в карманы и сердито зашагал к машине.
– М-михаил Константинович… – Услышав её неуверенное блеяние, Миша сразу вспомнил Пашку Циркуля, и ещё больше разозлился. На работе его поджидает этот кровосос, а здесь донимает его женский двойник. Грешным делом даже подумал, что эта Юля Пална – его дочурка. Но потом передумал: мало того, что она раз в пять симпатичней этого бармалея, так еще и моложе его всего лет на десять. Пашка, конечно, стахановец, но даже для него заиметь детей в лихие двенадцать – это недостижимый пик продуктивности.
– Юля Пална, – ощерился Миша, даже не останавливаясь и не оборачиваясь к ней. – Не сочтите за невежливость, я очень спешу. Ещё раз до свидания! Всего вам доброго!
Он сел в машину, хлопнув дверью, и дал по газам.

Миша ехал и понимал, что на работу он сейчас не хочет, он устал. Ладно, что он был злой с самого утра из-за тяжёлой летучки, так потом этот Циркуль присел ему на уши. В ментовке ему приготовили сюрприз, брат стал городской звездой, а его главная фанатка пристала к Мише как банный лист. Что готовил ему этот сумасшедший день на работе он даже боялся представить. Казалось, день не мог стать хуже, но у него заболела голова. «Не удивительно», – подумал Миша, развернулся и поехал в аптеку.
Проглотив аспирина, он постоял на улице, подышал холодным октябрьским воздухом, носком ботинка постучал по замёрзшей луже. Тонкий лёд сразу же треснул, Миша ещё пару раз наступил на него каблуком и закурил. Он решил, что если часок покатается по городу, то никто без него на заводе не умрёт. А если Пашке Циркулю станет плохо без клевания Мишиного мозга, то так даже лучше, не только же Мише страдать сегодня. Делать было нечего: обед он благополучно пропустил, так что сейчас было самое время восполнить пробелы трудового дня. Он зашёл перекусить, взгрустнул, что не может пропустить стаканчик, и уехал к Северному венцу посмотреть на Волгу и пройтись в сквере около любимого института.
Миша неторопливо прогуливался, вдыхал запах опавшей листвы, с ностальгией смотрел на молодёжь и завидовал их юности и беззаботности. Вот бы ему сейчас вернуться в своё студенчество, где нет никаких взрослых проблем, где не надо ходить на работу и общаться со всякими неприятными личностями. Хотелось вернуться в лучшие годы своей жизни. Впереди было много хорошего, но порой Миша мечтал снова побыть маленьким. «Надо будет заглянуть сегодня в альбом, давненько я эти воспоминания не освежал», – сказал он сам себе.
Присев на скамейку, Миша предался светлой грусти. Голова почти прошла, на природе он остыл и подуспокоился, возможно, даже понял, что был слишком резок с этой наивной клушей. Миша прикурил ещё одну сигарету и затянулся. По-хорошему, ему надо было б уже возвращаться. Он, конечно, начальник отдела, но злоупотреблять положением Миша не любил и не хотел. Да и на талончике из милиции было написано, когда он его получил, так что при случае отговорка была слабовата. Из-за талончика Миша вспомнил разговор с женой. Влада всегда ждала детальных объяснений, но пока у Миши был только бессвязный набор фактов и много эмоций, в основном негативных. Он пытался связать одно с другим, но получалось плохо: ничего умнее побега испуганного Макара при виде компании двух матёрых соседей-алкоголиков он придумать не мог. Каждая новая версия произошедшего казалась глупее и абсурднее предыдущей, но Миша не мог остановиться. Он думал, думал и думал. Только вспомнил, что Юлий вчера без умолку трещал о каком-то сюрпризе. Это тогда казалось странным, а сейчас и вовсе было подозрительным.
– Ну нет, – запротестовал Миша. – Юлий, конечно, своеобразный человек, но он не убийца. Ну и ерундистика… Лучше пойду на работу, а то свихнусь на этой скамейке.

Миша не успел даже получить свой пропуск, как завидел у лифта Пашку Циркуля со стопкой бумаг. Миша закатил глаза, ему хотелось взвыть и провалиться под землю, лишь бы только отвязаться от этого поганца. На последний этаж пешком подниматься не хотелось, во-первых, лестница была около лифта, во-вторых, если бы Миша всё-таки пошёл пешком, Пашка бы его догнал – он и бегал быстрее, и колени у него никогда не болели. Миша вздохнул, сделал серьёзное лицо делового человека и пошёл к Пашке, как на эшафот.
– Только не говори, что ты ждал меня здесь всё время.
– Нет, не всё, – будничным тоном ответил товарищ Циркуль. – Я спустился, когда вашу машину в окно увидел. Тут как раз документы остальные подоспели. С пылу с жару вам в руки.
Он протянул Мише бумаги и ручку и принялся ждать. Он был уверен, что всё подпишут прямо сейчас.
– Товарищ Циркуль, вы серьёзно? – едко спросил Миша, делая упор на каждом слове. – Я в пальто, только с улицы, отъезжал по важному делу, а вы хотите, чтобы я вам автографы свои тут оставлял? Ну что, прямо здесь? – Он покрутил рукой в разные стороны. – Можно я хотя бы сяду?
Миша прикинул план действий. Если Пашка проберётся к нему в кабинет, пусть и под предлогом подписания документов, то не выйдет оттуда до конца рабочего дня – у него всегда было много идей и инициатив, а выслушивать их не хотел никто, в том числе и Миша. А если Пашке подписать документы сейчас и отправить с какими-нибудь поручением в другой корпус завода, то он там обязательно найдёт себе занятие. Выбирать нужно было меньшее из зол.
Часам к четырём Миша таки добрался до своего кабинета, обрадовавшись, что никто на работе его больше не будет искать, даже Пашка. Но не тут-то было. Если здесь всем хорошо работалось и без него, то один человек в Димитровграде очень по нему скучал и томился на телефонной линии в ожидании ответа. У Миши не было сомнений, кто ему звонит – Юлий «работал» как часы.
– Ну наконец-то, Мишель! До тебя не дозвониться, где ты пропадал?
Миша закатил глаза и зарычал: он только отделался от Циркуля, и никак не ожидал, что болтливый Юлий будет задавать вопросы ему, а не сам что-то рассказывать.
– Тебе с какого момента пересказывать мой чудный день?
– С самого начала!
– С начала? Да пожалуйста! Я сейчас тебе всё, вообще всё расскажу! – Миша хлопнул рукой по столу и откинулся в кресле. Казалось, он всю жизнь ждал этого вопроса. – Приехал я на работу, меня уже все ждут. Спасибо, что не в дверях. Хотя… не, это потом. Так вот, прихожу на летучку. Все тупые! Безмозглые! – Миша схватился за голову. – Никто ничего не понимает, никто ничего не знает, никто не готов!
– Даже Пашка Циркуль? – искренне удивился Юлий.
– К сожалению, нет. Он всегда готов. Откуда он такой стоумовый взялся на мою голову? Раз уж такой ответственный, пусть в Москву переезжает, к генсеку в секретари, ему там самое место.
– А что, рохрематиков берут в секретари? Не знал. Может, и физика тогда возьмут. А вакансия открыта?
– Не знаю и знать не хочу! Юлий, не сбивай меня с мысли! Так вот. Сижу я на летучке, думал, посижу послушаю отчёты, всех похвалю и быстро отпущу. Ага, ещё чего! Я больше всех там разговаривал, объяснял этим дуралеям, как товар распределять и оформлять поставки. Кто их вообще на работу взял? Лодыри бессовестные! Знаешь, никогда не думал, что прилюдно буду нахваливать Циркуля и ставить его всем в пример. Пришлось. У него так эго раздулось, что он подумал, что мы друзья. Так улыбался, сиял весь, что я чуть не ослеп от его мерзопакостной лыбы. – Миша услышал хохот в трубке и возмутился: – Юлий, я еле пережил это собрание!
Юлий отсмеялся, смахнул слезу с уголка глаза и ответил:
– Ну ты же живой, значит, всё нормально. Даже шутить изволите, барин.
– Это тебе всё хиханьки да хаханьки, а мне не смешно. Знаешь, что после собрания меня ждало? Правильно! Паша Циркуль и его бумажка, которую я должен был молниеносно подписать! Я от него, конечно, отвязался, с горем пополам вырвался на свободу.
– Куда?
– В милицию.
– Миша, ты на них накляузничал за их глупоту?
– Нет, Юлий. Не могу позволить себе такой роскоши – потерять всех сотрудников. Хотя Пашка Циркуль работает за них всех. Так вот, о чём это я?
– Милиция!
– Ага, точно. Ну приехал я, захожу, а там наш полоротый сидит. Помнишь, кто это?
– Нет.
– Женька Лебедев.
– Кто это?
– Блондинистый жираф. – Юлий молчал, а это значило, что он ничего не понял. Миша вздохнул и начал объяснять подробнее. – Криворучка с букетом. У самого молоко на губах не обсохло, а уже с дитём в подоле. Ну ты чего, не помнишь, что ли? Ну мент.
– А! – воскликнул Юлий, и Миша уже обрадовался, но тот продолжил: – Нет! Не помню. Я с Наумом перепутал.
– Ничего себе ты перепутал! – Миша прыснул. Женьке Лебедеву было тридцать шесть лет от роду, а отцу Влады – Науму – аж семьдесят девять, если Миша всё правильно помнил. Ему точно было не восемьдесят: если бы Миша не поздравил тестя с юбилеем, Влада бы голову ему открутила. Ну, может быть, они оба и выглядели как милиционеры, но погоны этого белобрысого балбеса и в подмётки не годились полковничьим звёздам Наума Сергеевича. Сравнивать тут было нечего.
– Я больше милиционеров не знаю!
– Очень плохо, Юлий, что не знаешь. Ты прям как мои работники: в одно ухо влетело, в другое вылетело. Позор.
– Миша, ну кто это?
– Да Стёпин папка.
– Какого Стёпы?
– Юлий. Ну не моего же начальника отец. Стёпа, который друг Максима. Моего Максима, сына. Не коллеги.
– Сразу бы так и сказал. А то ходишь вокруг да около. В общем-то ладно, я всё равно его никогда не видел, да и не знаю, кто это.
– Лучше б и я не знал, кто это. Так вот. О чём я вообще говорил? Я забыл.
– Ты жирафа встретил в милиции.
– Да иди ты со своими жирафами. Лебедев этот мне такого рассказал, ты сядь, а то упадёшь.
– Сижу. Внимаю. Рассказывай.
– Макар-то правда пропал! А я на него вчера так наговорил… Ты знал, что у него квартиру вскрыли и обнесли? Деньги скоммуниздили!
– Да! Знал!
– Что?.. – Миша опешил. Таких новостей он точно не ожидал. День действительно был богат на подарки. – Откуда? Ты на этот сюрприз нам намекал весь вечер?!
– Да нет, – протянул Юлий. – Я ведь вчера выпил, а за руль честный гражданин таким никогда не сядет. Я, в общем-то, не сильно расстроился. Зато прогулялся. В здоровом теле здоровый дух. Тем более после «Шартрёзика» категорически показана оздоровительная прогулка. Иду я такой вчера… нет, уже сегодня. Погода – загляденье! Ветерок, птички спят, тишина, только зверушки благостно бегают. Котик один ко мне прибился, мы с ним до дома вместе и дошли. Такой хорошенький был, жалко было расставаться, но Поплавочек у меня гостей не жалует. Пришлось оставить маленького Кобзончика на улице.
– Кого?..
– Ну котика, я ему имя придумал. Он такой чёрно-беленький, будто в костюмчике, с чёлочкой. Так похож! Эх! Пожал ему лапку и пошёл домой. А! – ахнул Юлий. – Я забыл важную деталь. У меня же замёрзла голова. Сорок минут по такому ветру и без шляпы! Ну согласись, это же уму непостижимо. Миша, что ты молчишь?
– Я слушаю, – отозвался Миша. – Ты говори дальше.
– Ты представляешь, я прихожу домой, а на меня смотрит… – Юлий выдержал паузу, намекая, что ждёт Мишиных ответов.
– Поплавок?
– Лучше! – расцвёл Юлий. – Шляпка! Моя любимая, оранжевенькая, нашлась подруга. Ой. – Он осёкся. – Вот это я придумщик… У Филипка, поди, уши горели. Ну ладно. Это ему в качестве профилактики. Переживёт. Значится, лёг я спать, будильник пришлось поставить на пораньше, а то пешком я на работу б не дошёл. Приоделся, чтоб грустно в НИИ не было, выбрал шляпку, Поплавочка покормил и пошёл кататься на трамвайчике спозаранку за машинкой своей. Ехал мимо дома Макара и дай, думаю, зайду к нему, а то подвёл меня вчера, не пришёл. Поднимаюсь к нему, а там заклеено. Бабулька внизу мне сказала, что тут преступников-психопатов задержали, а Макара и след простыл. Загадка…
– А что ж ты мне не сказал? – возмутился Миша. – Я весь день сам не свой, а ты с утра осведомлённый ходишь.
– Так рано же было. Влада бы меня не простила, если б я Кнопочку дверным звонком разбудил в шесть утра. Да и ты бы не очень обрадовался, между прочим!
Миша почесал репу и подумал, ладно, не сказать, что он не прав.
– А что ж ты мне тогда с работы не позвонил?
– Так я звонил! – негодовал Юлий. – И утром, и в обед, и после обеда. Это ты гулять ушёл, я тут был. Сделал всё возможное. – Он ненадолго замолк. – Миш, ты поэтому такой злой? Думаешь, Макара того… Убили?
– Не знаю, что та бабуська тебе наговорила, я, так и быть, поверю менту. – Миша взлохматил волосы и громко вздохнул. Ему хотелось надеяться на лучшее, но что-то ему подсказывало, что готовиться нужно было к худшему. – Его версия звучит логичнее.
– Почему? Что он тебе сказал? – взволнованно спросил Юлий.
– Что на квартире повязали алкоголиков. Они залезли к Макару, деньги его делили, их чуть ли не за уши оттащили в коридор. Сидят сейчас в обезьяннике, кукуют. Что с Макаром – пока вообще непонятно. Но не мы одни его потеряли. Хорошо, ищут хоть.
– А кто ещё? – изумился Юлий.
– Ну, кроме милиции, ну и меня, ещё и школа всполошилась. Коллеги проснулись. Я так на одну наехал…
– Машиной?!
– Слава богу, словами. Я, конечно, разозлился, но людей давить пока не собираюсь. Накричал я на неё. Дурочка с переулочка, глазами хлопает, рот, как рыба, открывает. Я понимаю, я злой и страшный, в её глазах ещё и старый. Вся перепугалась, наверно. Простушка эта явно такого стресса в жизни не испытывала, бежала за мной, вопила, выла, плакала. А я что сделать могу? Коллега у неё пропал! Трудовика и другого найдут, а я где брата возьму второго?! Ладно. Вообще-то неприятно, что она меня опередила с этими заявлениями. Будто мне и дела нет до брата. Это ж в каком дурном свете она меня выставила… Рыжая курица.
Юлий подозрительно притих. Миша сначала этому значения не придал, думал, что тот тоже обмозговывает ситуацию, варианты обдумывает. Но потом тишина начала напрягать: Юлий всегда либо вставлял свои пять копеек, либо донимал вопросами. Сейчас же он просто молчал.
– Знаешь, давай-ка я тоже заявленьице напишу.