Продолжение 19. От лица Кары

По дороге на площадь к нам прибивается Вин. Господин держит его свободно, не на псарне. Во дворе дома всегда есть место для него, я его заботливо обустраиваю, у него всегда есть миска с едой и миска с водой. Перемахнуть через невысокий забор для пса вообще не проблема, целый день может бегать, где хочет. Или спать на своей подстилке. Или проситься в дом, куда его как правило пускают, благо, он очень умный и ведет себя прилично, в доме я даже гавка от него не слышала. Другое дело, что он страшный подлиза и попрошайка, и может полдня с унылым видом ходить за мной или за хозяйкой, жалобно поскуливать, заглядывать в глаза, пока у кого-то не лопнет терпение, и он не получит кусок мяса или печени. Тогда он сразу веселеет и убегает куда-то. Вот и сейчас Вин безошибочно нашел хозяина в толпе, с радостным лаем бросился к нему, лошади охраны испуганно шарахнулись, но пес с довольным видом лизнул мою босую ногу, свисающую с седла, лизнул сапог господина, поздоровался по-своему, и с довольным видом затрусил рядом с лошадью Гая. Тем временем моя рука давно проникла в разрез туники хозяина, я прижимаюсь к нему, глажу мускулистое тело под туникой, вечность так бы ехала.
На площадь мы приезжаем вовремя, выступление только началось. Охрана бесцеремонно расталкивает толпу лошадьми, пока мы не попадаем в первый ряд. Я соскальзываю с седла, рядом тут же усаживается Вин, тоже с интересом смотрит, что происходит. А происходит настоящая феерия. По кругу ходят, сменяя друг друга, рабы и рабыни, ловко жонглирующие светильниками на длинных шнурах, играет музыка, гомонящая, восторженная толпа в ярких одеждах, целующиеся парочки, за барабанами – красивая гологрудая девушка, в одной набедренной повязке и ошейнике, виртуозно вращает в руках барабанные палочки, рядом – музыканты оркестра. И вот удар в тарелки и началось. С поднятой в приветствии рукой, выходит Лена в ярком сценическом, очень откровенном, костюме уличной танцовщицы, на запястьях и лодыжках блестят золотые браслеты. Изящные пальцы ног легко шагают по каменным гладким плитам, на пятки она не опускается. Аплодисменты и крики. И началось, когда с первым ударом барабанов она закрутилась в танце. Как она танцует! Сверкает улыбкой, глазами, темные волнистые волосы картинно развиваются вместе с ее костюмом. Я сначала аплодирую, подхватив ритм, потом, уже когда она останавливается, подняв руки и торжествующе обведя глазами зрителей, начинаю свистеть и кричать, Лена ты прекрасна. Потом я так же азартно болела за каждое ее выступление, за каждый танец. Когда гологрудая рабыня, сидевшая за барабанами, начала со шляпой в руках обходить зрителей, я выплюнула изо рта монетки, где у меня за щекой было целых четыре монеты, и бросила в шляпу две. А господин, свесясь с седла, отсыпал целую пригорошню серебра. Вин спокойно сидел рядом, он совершенно не реагирует на людей, если они ведут себя прилично и не пытаются приблизиться ближе, чем необходимо.
Когда представление заканчивается, меня опять вздергивают в седло, и я долго целую любимые губы.
- Куда теперь, господин? – оторвавшись от его рта, с горящими глазами, спрашиваю я.
- Поехали поедим, - решает он, - Горт, пригласи эту девчонку-танцовщицу с нами, - приказывает он легионеру, и тот, расталкивая конем толпу, неторопливо едет к танцовщице.
Таверна знакомая, господин любит ее и частенько здесь обедает, его хорошо знают. Уютное небольшое помещение, несколько столов, сцена, хорошее освещение светильниками, фонарями и свечами. Цены здесь высокие, но сегодня почти все столы заняты, мы занимаем последний стол, рассаживаемся. Господин, я по левую руку, дальше легионеры, все четверо. Вин тоже проник вовнутрь таверны, его холодный нос требовательно тычется в мою ногу под столом. Подходит рабыня-прислужница, господин диктует ей, что подать, девушка понятливо кивает и убегает, очень скоро стол оказывается уставлен тарелками с горячим, истекающим соком, мясом, зеленью, тушеными овощами, свежими овощами и фруктами, кувшинами с вином. Сейчас мне позволено многое, меня даже посадили за общий стол, не поставили миску на пол, я имею право вести себя, как свободная женщина. Конечно, я этого не делаю, наоборот, встаю, обхожу всех, наливая в чаши вино, слежу, чтобы тарелки не пустовали, спрашиваю у каждого, чего ему подать. Главное внимание, естественно, Гаю, пока он не садит меня силой на скамейку рядом с собой:
- Кара, хватит, все не маленькие, дотянутся. Сядь и поешь. – он сам накладывает мне несколько кусков мяса, овощей, даже заботливо разрезает мясо на мелкие кусочки.
Как все вкусно! Хозяин плескает в чашу вина, протягивает мне. Спиртное пью я очень редко, рабыням оно не часто перепадает, поэтому пью я мелкими глоточками, боясь опьянеть. Нет ничего отвратительнее пьяной рабыни, это я точно скажу. За столом непринужденная беседа людей, которые прошли вместе через огонь, знают друг друга как самих себя, уважают и любят товарищей. Конечно, юморок у них черный, солдатский, но все жизнерадостно гогочут над удачной шуткой или подначкой друга. Я давно привыкла, получаю от этой атмосферы истинное удовольствие, но не забываю старательно подчищать свою тарелку. Замечаю, как господин с ладони скармливает Вину несколько кусков мяса, тот жизнерадостно чавкает под столом, давясь, чтобы немедленно начать просить еще. Так и есть, скоро его холодный нос требовательно тычется в мою ногу. Украдкой скармливаю ему пару кусков со своей тарелки.
- Командир, Кара украдкой кормит собаку, - жизнерадостно сообщает господину Кэл, здоровый, как медведь, светловолосый охранник, - думала, что не заметим. Заметили.
- Ябеда, - я показываю ему язык.
- Кара, поешь, наконец, - притворно хмурится хозяин, - хватит дурью маяться.
- Так он просит, господин.
- Он – проглот, ему сколько не дай, все мало. – отрезает господин. – Ешь.
Я уже сыта, но не спорю, конечно. Но тут в таверне появляется танцовщица Лена и ее рабыня. Девушки не стали переодеваться, рабыня так же щеголяет голыми грудями, небольшими, но очень красивыми, Лена в своем сценическом костюме, обе босиком, входят, обнявшись за талии. Гай приветственно поднимает руку, и новым гостьям тут же расчищают места за столом, перед ними появляются полные тарелки и налитые чаши. Лена вежливо благодарит, называет имя своей рабыни, и обе девушки, не чинясь, с аппетитом начинают есть, выпивают по чаше вина, им немедленно подливают еще. Разговор за столом не замолкает, Гай весел и оживлен, он любит такие вечера среди своих. Говорит несколько теплых тостов в честь его гостьи-танцовщицы, о ее таланте и красоте, которую она дарит людям. Лена вежливо благодарит в ответ, тоже поднимает чашу за доблесть легиона. И так продолжается, пока Ида, ее рабыня, задавленно не пищит.
- Под столом кто-то есть, кто-то лизнул меня за ногу, - сообщает она, заглядывая под скатерть, - о боги, что это? – и она подбирает ноги под себя на лавку.
- Это моя собака, - любезно поясняет Гай, - не бойся, это он знакомится и выпрашивает пожрать.
- Это хорошая собака, - также любезно говорит Рой. Это высокий, сильный и стройный парень, с детства в легионе, наверное, он самый симпатичный и легкий в общении из всей охраны, мы симпатизируем друг другу. Кстати, это именно ему господин подарил Ове. В казарме рабыню держать нельзя, вот она и живет со всеми остальными в одной клетке и подчиняется госпоже, пока ее хозяин не заберет ее.
- Тогда расскажите, господин Гай, о своей замечательной собаке, - улыбается Лена, - кстати, меня он уже лизнул за ноги раза три, не меньше.
- Расскажи ей о бое на болоте, командир, - предлагает Кэл, - там было интересно.
- Рассказывайте сами, балаболки, - отмахивается господин и притягивает меня к себе.
- Ну, хорошо. – вздыхает легионер. – Короче говоря, загнали мы южных варваров в поле рядом с болотом, это был большой поход на юг, год назад. Легион, как обычно, пер вперед, лучники, дротики, копья, щиты, красота. И вот эти дурачки выводят свой последний резерв, конницу. Командир надевает шлем, этот шерстяной рядом. Я впереди с большим щитом, Горт рядом, Рой и Го сзади. Мы и начали, ударили, стоптали придурков, рассеяли эту сратую конницу и пошла потеха. Вин, так этого шерстяного зовут, он же в основном не против людей, он лошадей должен пугать, особенно когда пошла свалка, строя уже нет. Нет, загрызть он может кого угодно, но в бою он должен напасть не на всадника, а на лошадь, испугать ее, чтобы она понесла. И вот мы ломим, вот-вот и скоты побегут, а тут прямо на командира выезжают трое, припадочные какие-то, нас-то пятеро. Собака бросилась как раз на лошадей, в нее начали тыкать копьями с седел, пытаться затоптать копытами, а лошади бьются, хрипят, ну ведь это почти волк. Командир и кричит, парни, убейте их, пока мою собаку не покалечили. А те уже достают луки. Горт тогда и крикнул, командир, пригнись, а когда командир упал на гриву коня, обхватив его шею, над его шлемом пронеслось копье и вынесло из седла центрального врага, а потом вжикнули луки, Го и Рой бьют без промаха, и еще двое, со стрелами в прорезях шлемов, тоже упали. А лошадей Вин все-таки прогнал, так они трупы и отволокли с собой, а жаль, такие богатые доспехи были. И битву, мы, конечно, выиграли. Иди сюда, Вин, - и Кэл протянул подкравшемуся псу кусок мяса, - ты отлично сражаешься, парень, значит, должен хорошо жрать.
- Замечательная история, - сказала Лена, - я так живо все представила.
Четвертый охранник, это индеец из прерий. Точнее, его мать оттуда, ее взяли в плен и поработили, а она скоро понесла от одного из легионеров, так мальчик и оказался в легионе. Смуглый, с характерным разрезом глаз, всегда невозмутимый, совершенно без чувства юмора, он один носит длинные волосы, сейчас заплетенные в две косы. Его зовут Го, и он очень непривычно и необычно смотрится в стандартной красной форме, с шейным платком, тяжелых сапогах и широким поясом. Но необычный внешний вид у него не главное. Это главный инструктор легиона по стрельбе из лука. Тех офицеров, которые обучают солдат стрельбе, он может иногда проэкзаменовать. То, что он делает с луком, трудно себе представить. Роя, допустим, Го учит уже несколько лет, но тот, великолепный лучник, даже пока не может приблизиться к такому уровню мастерства.
Я уже ни на что не обращаю внимания, просто млею в руках господина, его рука уютно устроилась на моей груди и ласково поглаживает ее, так что я давным-давно уже мокрая. Разве что время от времени тянусь к его губам и целую его. Или целую поглаживающую мои груди руку. Мне так хорошо, что больше ничего уже и не надо. Разговор течет уже мимо меня, я слышу привычные голоса охраны, мягкий голос Лены, даже ее рабыня иногда подает голос, пока меня не привлекают внимание слова Лены:
- Завтра у меня выступление на вилле у господина Апания, а послезавтра – в поместье господина Луция, у него помолвка будет.
- Кто это? – интересуется господин. – Апания я знаю неплохо.
- Это тот молодой парень, который купил ваш главный приз, предводительниц черных и амазонок, - подсказываю я, - очень богатый дом, господин, только в Венне редко бывают. Так, наездами, поразвлечься и посорить деньгами. Кстати, уверена, вы тоже приглашены на такое событие как помолвка, обычно приглашают всех значимых граждан со всей округи.
- Если пригласили, Глория наверняка меня туда потащит, - вздыхает хозяин, - придется ехать.
- Ну и прекрасно, - улыбнулась Лена, у нее вообще очень мягкая и приятная улыбка, - я буду рада снова станцевать для вас.
- Да, ты превосходная танцовщица, Лена, - господин встает из-за стола, и все, конечно, тоже поднимаются с лавок, - спасибо, что уделила нам время и украсила наш скромный ужин, я это очень ценю, и теперь двери моего дома для такой красивой и талантливой девушки всегда открыты.
- Большая честь для меня, - Лена склоняет голову в горделивом поклоне, - благодарю, что уделили мне время.
Обняв свою рабыню, тепло попрощавшись со всеми, даже со мной, девушки удаляются. Замечаю, что Рой мнется и отводит глаза, легонько щипаю господина и указываю глазами на парня, когда он удивленно поворачивает ко мне голову, понимает и кивает.
- Выкладывай, Рой.
- Командир… Такое дело… Отпустите меня на завтра… Дел у меня особенных нет, текучку я подгоню, а ребята и сами справятся, они обещали…
- Сердечные дела? – интересуется господин.
- Вы же сами подарили мне эту девчонку, Ове. Как-то она запала. Хочу посадить ее на цепь и сутки не слазить с нее. – признался легионер, краснея.
- Послезавтра, трезвый, с утра, но перегар допускается, - хмыкает господин, - на расходы, - и протягивает несколько золотых уже просто пунцовому от смущения Рою.
- Слава и честь! – Рой отдает воинское приветствие.
- Брысь отсюда! Кстати, ребята, - обращается он к остальным охранникам, когда Рой почти выбегает из таверны, - вы тоже свободны.
- Гай, где ты будешь ночевать? – твердо спрашивает Горт. – Ночуй с кем хочешь. С женой, рабыней, девочкой, мальчиком, со своей собакой, но я обязан знать, где ты будешь.
- Старый волк, - господин легонько стукает солдата в челюсть кулаком, - всегда настороже. Ты же знаешь, у меня мои мечи всегда при себе. Но ладно-ладно… Ночевать я буду здесь, в этой таверне, второй этаж, третья комната.
- Я оставлю вам Кэла.
- Думаю, я сам…
- Не думаешь, - отрезает Горт, - я думаю. Кэл останется.
- Да чего там, командир, мешать я не буду, - добродушно басит здоровяк, - пусть мне дадут одеяло, и я отлично лягу в коридоре, а ты знаешь, через меня очень тяжело пройти.
- Как вы иногда меня бесите, - злобно говорит хозяин, - делайте, что хотите, но чтобы я вас сейчас не видел. Сгною в карцере, пошли вон отсюда, мерзавцы. А ты, сволочь, вылазь из-под стола, - это уже собаке, все так же сидевшей под длинной скатертью.
Го и Кэл отдают салют, а Горт просто хлопает господина по плечу, Вин виновато выглядывает из-под стола. Я таю от счастья, поднимаю, полные любви глаза, встречаюсь с его глазами, холодными, серыми, но сейчас там я четко вижу золотистые искорки. Эти искры для меня.
- Эта ночь наша, Гай?
- Да, моя хорошая, - он жадно целует меня, еще и еще раз, - ты мое чудо, моя нежность, мое волшебство.
- Я твоя рабыня, мой господин. – стону я. – Прикуй меня, свяжи меня, используй для своего удовольствия, как хочешь. С каким восторгом я буду служить тебе, мой хозяин.
- Думаю, мы разберемся, - он подхватывает меня на руки, я обвиваю руками его мускулистую шею, - пойдем, моя рабыня, пора посадить тебя на цепь.
Он поднимает меня на второй этаж таверны, где расположены комнаты для постояльцев, пинком распахивает уже заранее приоткрытую дверь. За дверью я скоро слышу сопение, пыхтение, большой сильный Кэл захлопывает ее и укладывается снаружи, Вин, тоже повздыхав, ложится на пороге изнутри комнаты. Меня опускают на пол, я быстро зажигаю лампу, наполнив ее теплым светом.
- Разденься, - велит мне господин.
Дергаю за завязки своей скудной одежки, и через мгновение я совершенно обнажена, стою, кокетливо отставив ногу, уперев руки в бока.
- Ну что же ты, мой несокрушимый командир? Твоя рабыня перед тобой. Возьми ее.
Он медленно подходит ко мне и обнимает, жадно ощупывая все тело. Потом его губы находят мои, а дальше начинается безумие. Достаточно сказать, что я смогла раздеть, разуть господина очень нескоро, мы переместились на кровать, потом снова на пол, от моих воплей, казалось, вот-вот треснет потолок или пойдут трещинами ставни на окне. Короче говоря, заснули мы, обнявшись, только с рассветом.
Зато проснулась я оттого, что любящие губы нежно сосут и ласкают мои груди, играют с сосками. Вздрагиваю, но не открываю глаз, и вот волшебные губы ползут по моему животу вниз, и жадный рот добирается до моего лона. Не выдерживаю и широко раскидываю ноги, открывая ему полный доступ к самым заветным уголкам моего тела. Скоро все кончено, в сладкой истоме я выгибаюсь на кровати, только сейчас я открываю глаза, чтобы увидеть моего единственного мужчину, мужа, господина.
- Как я тебя люблю, - шепчу я, - как люблю… Я вынесу любые цепи, побои, издевательства, лишь бы быть рядом с тобой.
- Моя нежная девочка, - он притягивает меня к себе, обнимает, целует, - я когда-то хотел отпустить тебя на свободу, но сейчас – нет, ты всегда будешь моей.
- Так используй свою собственность, мой господин, - бесстыдно развожу ноги, - я твоя рабыня.
И хозяин опять пользуется своим правом. В следующий раз мы просыпаемся около полудня, лампа давно выгорела, сквозь ставни бьет яркий солнечный свет. Ласково глажу его по щеке, мы лежим напротив друг друга.
- Пойдем, погуляем, любимый, - шепчу я, - у меня колени дрожат, ты совершенно лишил меня сил, давай немного отдохнем. А если у тебя будет желание, вечером и ночью я устрою тебе такое, о чем ты сыновьям будешь рассказывать.
- Слабачка, - Гай шутливо отпихивает меня, но тут же грабастает обратно в объятья. – Хорошо, договорились.
- Я тебе спинной мозг высосу, любимый, - смеюсь я, выбираясь из его объятий и скрываясь в ванной комнате, напоследок кокетливо повиляв задницей.
Когда выхожу, умытая, свежая, с мокрыми еще волосами, Гай задумчиво лежит, закинув руки за голову, сажусь рядом с ним. Он поворачивается и нежно целует меня в грудь.
- Знаешь, я действительно думаю, - задумчиво говорит он, опять уставившись в потолок, - может, я тебя освобожу, куплю тебе дом. Не будешь зависеть от прихотей моей жены, носить цепи. Я когда смогу буду приезжать к тебе. Родишь от меня еще одного ребенка, только ты уже будешь свободной.
- Гай, - мягко отвечаю я, - забудь об этом. Я рабыня, рабыней и останусь. Мне важна не свобода, а возможность быть с тобой. Как ты возьмешь в поход свободную женщину? А рабыню легко, никто и не пикнет. Вчера ты навсегда хотел оставить меня себе, а сегодня?
- Ты дурочка, Кара, - серьезно продолжает он, - я солдат, меня могут убить, я сам вожу легион в атаки. Поэтому я должен позаботиться о тех, кто дорог мне. Одно дело, ты вольноотпущенная рабыня, при доме, при деньгах. И другое, когда ты бесправная рабыня. Вот убьют меня, Глория тут же продаст тебя на фермы или каменоломни, ты сама понимаешь это. А там долго не живут.
- Гай, давай оставим этот разговор, - твердо произношу я, - я выбираю твое рабство. Навсегда. Мне эта свобода вообще не нужна. Что я там буду делать? Только идти в прислугу в богатые дома, за гроши, такое же рабство, только я никому не нужна уже. Я выбираю рабство у тебя, твой ошейник и твои цепи, тогда я чувствую себя нужной, любимой. Не нужна мне такая свобода, мой прекрасный господин.
- Подумай, моя хорошая, - он ласково проводит рукой по моей спине, трогает за ягодицы и опять закидывает руки за голову, - хорошо подумай.
- Во-первых, немедленно положи руку на мою попу, - чеканю я, - во-вторых, разговор окончен. И сам подумай, мой умный господин. Вот ты занимаешься любимым делом, у тебя куча проблем и пять тысяч подчиненных, ты нужен, важен, ты занят. Так и я в ошейника нужна и занята все время, для меня добиться такой встречи с тобой, все равно что для тебя выиграть битву. Я живу, а ты предлагаешь мне пустое существование. Я бесправная рабыня, но если ты меня без моего согласия освободишь, я немедленно продам себя в рабство твоей жене, уж пару медяков она найдет, за золото продавать себя не буду. Ты от меня просто так не отделаешься, я слишком сильно тебя люблю.
- Да я и не собирался отделываться, - его рука игриво сжимает мою задницу, - ты чудесна, моя волшебная девочка. Иди ко мне.
- Гай, в последний раз, - стону я, - дай мне немного отдохнуть.
- Но ты же не против, - уточняет он, приникая к моей груди.
- Господин… - еще один стон, - господин, что ты со мной делаешь?
- Что хочу. Ведь ты рабыня…
Короче говоря, из комнаты мы вышли далеко за полдень, Вина и Кэла давно не было, наверняка, солдат выпустил собаку, чтобы не мешала, пока мы спали, а сам он обнаружился на нижнем этаже таверны, с кружкой светлого пива в руке.