Красивая еврейка как инструмент влияния Кремля

                Моей нежно любимой Милене Ангел
     Эммануэль уже устала, если честно, от бесконечных разглагольствований этого странного человека. " Что ему мешает просто трахнуть меня ? " - тоскливо думала она, пока Марио говорил и говорил, засыпая ее шелухой ничего не стоящих слов. " Они даже не возбуждают ", - капризно морщила носик юная француженка, вприщур рассматривая начищенный ботинок непонятного итальянца. Она закрыла глаза и представила себе молоденькую девушку с еле развитыми бутонами грудей, голым лобком, вызывающе торчащим вперед, но затем перед ней заклубились какие - то тени, постепенно формируясь в могучие члены, яростно пронзающие ее с обеих сторон, а девочка сидела на корточках над ее головой, позволяя вылизывать себя. " Другое дело ", - подумала Эммануэль, открывая глаза.
     - Это всего лишь инструмент, - тихо говорил Марио, поглаживая ее коленки, опасливо высунувшиеся из - под юбки, - инструмент, данный нам эволюцией прямоходящих. Но скажите, скажите правду, вы можете представить их бегущими по пляжу ? Дрожащими от поднятой на плечи туши антилопы ? Трясущимися от ужаса, ибо к логову подбирается старина Саблезуб ?
     Эммануэль еле слышно вздохнула, раздвигая колени. Ослепив Марио мимолетным видением черного треугольника, снова сомкнула ноги, поймав себя на мысли, что этот жест отдает приторным жеманством. Расстегнула пуговки блузки, обнажая грудь.
    - Тысячу раз нет ! - закричал ее так и не состоявшийся любовник, размахивая руками. - Их можно представить расслабленно обнимающими за поясницу мужское тело ! Слушайте, Эммануэль, слушайте внимательно.
    Он вскочил с диванчика и нахлобучил на себя шляпу Квентина, заснувшего в кресле. Придурковато понижая и повышая голос, расхаживая по комнате, Марио вещал, именно вещал, изрыгаемую им чушь нельзя было, при всем желании, назвать иначе.
    - И вот когда соратники утомились ожидать собственной ликвидации, когда атомное оружие Советского Союза грозило снести наш Краснознаменный театр мудака Радзинского в чох и гиль, вот именно тогда товарищ Сталин и начал орудовать. Зажуковав браслетик, отправив Светлану в приют для умалишенных жабонят, где уже кишели придворный шпынь Нарышкин, кишиктен Солжа - гэгэна, где умышляла коррупцию мордастая тетя Валя Матвиенка, где, наконец, таился и лелеял замыслы осенить, приобщая, не выходящий из запоя экс - премьер - министр, уже утроивший не вэвэпу, а дефисы собственного наименования, он пришел на некоторый берег, сплошь покрытый задумчивыми устрицами. Встав нарастопырку, второй из Ильичей возгласил : " О, устрицы ! Пришло время поговорить ни о чем ! Мы будем гнать пургу и трепать словеса, мы будем игнорировать запятые и к месту ставить твердые знаки, мы озаботимся ситуацией и пропитаемся думами невеселыми о судьбах демократии в России. Мы отметим отсутствие свобод, не понимая, что человек всегда свободен. Мы возмутимся возмущением и потребуем лайк ретвита, пока казахский Цой принимает от не оправдавших доверие Спартака опять казахов пятьдесят рублей. На билет ".
     - На балет, - невежливо перебила Марио отчаянно скучающая Эммануэль, решительно вставая. - Нет, - тряхнула она головой, сбрасывая блузку на пол, - вы как хотите, Марио, а я буду трахаться с Квентином. Потом найду себе лесбиянку и накурюсь гаша. Срала я и ссала на все ваши инсинуации, товарищ Серджини.
     Она оседлала проснувшегося англичанина и поскакала. " Каждому, - думала Эммануэль, насаживаясь на мощный член Квентина, - свое. Мне лично, граждане бандиты, в хер вот этого случайного партнера, а не халявщика, не тарахтят все ваши прогоны. Загребитесь ".
    Марио, отбежав в угол, загребся. Лопатой Хичкока, совершенно неожиданно перешедшей в тоненькие ручки стародавней любимки коалы, известной также как Кристина Потупчик, чьи вкусные загорелые сладкие ножонки перевешивают все слова и целые фразы мудацких говноедов.