шайтан баба

                Шайтан - баба

                Ефим Дроздов

                1

   История, которую мы хотим рассказать, случилась в далекие 70-ые годы прошлого века, когда еще существовал ныне развалившийся Советский Союз. Тогда, как бы сказал классик, "Советский человек звучал гордо!"

   Герой нашего повествования, Рустам Зантимиров, родился и вырос в Казани. Отца своего он не помнил. По рассказам его матери, Аси Рашидовны, женщины тихой и богобоязненной, его отец работал на стройке и погиб в результате несчастного случая. Но мальчик сомневался в правде ее слов. В доме даже не было  фотографии отца, и Ася Рашидовна старалась о нем не вспоминать. С годами в Рустаме созрело подозрение, что отец их бросил, целиком взвалив заботу о сыне на плечи бедной женщины.

   Жили они бедно, чтобы не сказать скудно. Мать работала уборщицей в райкоме партии (КПСС). Это, правда, приносило некоторые дивиденты: ей иногда доставался райкомовский паек. И тогда они могли побаловать себя и балычком, и красной икоркой, и копченой колбасой, а на Новый год даже апельсины случались. Но прежде, чем выставить эти "дары Брежнева" на стол, мать запирала на ключ дверь их комнаты, чтобы кто-нибудь из соседей случайно не застал их врасплох, потому что в городе таких деликатесов днем с огнем не сыщешь. После праздничной трапезы мать тщательно проветривала комнату, а то, не дай Бог, соседи могли унюхать и люто позавидовать.

   Кстати, о последних. Ася Рашидовна с сыном ютились в маленькой, бывшей когда-то чуланом, 11-метровой комнатушке. В их коммунальной квартире, кроме Зантимировых, жило еще пять семей. Но несмотря на тесноту и бытовые неудобства, все жильцы этой многонаселенной квартиры жили дружно, как одна большая семья, и вместе делили общие радости и горести.

   После школы Рустам хотел пойти на завод, потому что видел, как тяжело матери сводить концы с концами. Но Ася Рашидовна рассудила иначе. Она хотела, чтобы сын стал инженером, и Рустам поступил в химико-технологический институт. Он хорошо учился, играл за сборную института по футболу. На третьем курсе юноша познакомился с русской девушкой по имени Таня. К этому времени он стал рослым парнем с атлетической фигурой. Его пронзительные карие глаза под черными бровями вразлет, жесткий черный бобрик на голове и ямочки на щеках лишали многих девушек сна.

   Татьяна была его полной противоположностью: маленького росточка, с русыми прямыми волосами, бледным, невыразительным лицом. Но ее большие серые глаза, казалось, излучали свет, исходивший прямо из глубины души. Каждый, сколь-нибудь наблюдательный человек, проходя мимо, замедлял шаг, а то и вовсе останавливался, удивляясь в душе: "Вот это да!"

   Молодые полюбили друг друга. Не повидавшись, они не могли и дня прожить. Взявшись за руки, подолгу гуляли по вечерним улицам Казани. Клялись друг другу в вечной любви и строили планы будущей совместной жизни.

   Между тем, Рустам закончил институт, поступил инженером на завод. (Сбылась заветная мечта его матери.) Начальство пообещало через два года, если он женится, выделить ему двухкомнатную квартиру в новом районе.

   Тут подоспела оказия: надо было послать кого-нибудь на полгода для прохождения стажировки в Западную Германию. (В то время Германия была еще разъединена на два государства: Западную и Восточную Германию.) Рустам подходил по всем статьям: комсомолец, политически грамотный (как было написано в характеристике, выданной партийным комитетом завода), непьющий, квалифицированный специалист, морально устойчив. Последний пункт был особенно важен, так как тогда Западная Германия слыла клоакой Европы (даже почище Франции), погрязшей в распутстве и нигилизме.

   Но подобной характеристикой мог похвастать не один Рустам. У него оказалось много конкурентов, достойных представителей своей страны. Однако, вы, наверное, уже забыли про мать Рустама, уважаемую Асю Рашидовну Зантимирову. Она дождалась своего звездного часа. К тому времени Ася Рашидовна работала как и прежде уборщицей, но не где-нибудь, а в самом городском комитете партии! Она жалобным тоном попросила за сына. В этом всесильном учреждении сидели не какие-нибудь вам чинуши, оторвавшиеся от народа, а такие же, как и мы с вами, люди из мяса и плоти, и подчас даже с душой и сердцем. Слабый голос из народа был услышан. Второй секретарь комитета снял трубку, и вопрос о поездке Рустама в Германию разрешился самым благоприятным для него образом.

   Расставание с любимой было трогательно. Но так как молодые поклялись друг другу в любви до гроба, то что значат полгода по сравнению с целой жизнью.


                2


   Перелетев на самолете Аэрофлота через Уральские горы, Рустам пересек пол-Европы и через несколько часов оказался в Мекке европейской химии, в городе Людвигсхафен, а точнее у проходной фирмы BASF. Здесь он попал под покровительство д-ра Уве Айзенлора. Выбор на него пал не случайно. В молодости д-р Айзенлор проходил в течение года стажировку в Московском университете, выучил русский язык. В Москве он познакомился со своей будущей женой Ларисой, тогда еще совсем девчонкой, и увез ее с собой в Германию.

   Семейная жизнь доктора, по его собственному мнению, складывалась благополучно. Правда, Бог детей им так и не дал. Люди, близко знавшие семью Айзенлоров, втихую поговаривали, что Уве рогоносец. Но ничто не нарушало семейную идиллию, хотя, может быть он кое-о-чем и догадывался.

   Итак, обрисовав в нескольких словах личную жизнь немецкого патрона Рустама, вернемся к нему самому. Первым делом Айзенлор усадил подопечного в свою машину и повез его как бы на экскурсию по всей территории BASF. Юношу поразили ее размеры. Это был словно город в городе. Повсюду высились заводские корпуса, в основном, из красного кирпича, уже, порядком, закопченные, но попадались и новые здания из бетона и стекла. В небо тянулись трубы, изрыгающие клубы дыма и пара. Но потрясало однако же другое: это огромное количество труб, различных размеров и окрашенных во всевозможные цвета, соединяющие здания друг с другом. Они напоминали кровеносные сосуды огромного организма, которые обеспечивали его нормальную жизнедеятельность. По улицам этого "города" сновали машины, шли люди. В их походке не чувствовалось спешки, а только деловая сосредоточенность.

   Д-р Айзенлор был директором одного из этих предприятий, где Рустаму предстояло проходить стажировку. Во время обеда Айзенлор уезжал домой, так как жил неподалеку, в самом Людвигсхафене, а Рустам шел в заводскую столовую. Вскоре между шефом и стажером установились дружеские отношения. Как мы уже говорили, у Айзенлора не было своих детей, и он прикипел сердцем к Рустаму, как к своему родному сыну. В свою очередь и юноша, росший без отца, с распахнутой душой встретил его симпатию.


                3      
               

   Однажды Айзенлор пригласил Рустама к себе на обед. В назначенный час в дверях гостиной его встретила хорошо сложенная высокая женщина, на полголовы выше своего мужа. На первый взгляд ей было лет 30. "На семь лет старше меня", - подумал про себя Рустам. На ней было зеленое с искрой платье, тесно облегавшее ее точеную фигуру. На шее коралловое ожерелье. Каштановые волосы оттеняли матовую белизну ее кожи. Но больше всего в ней поражали глаза цвета малахита, такие же зеленые как и ее платье. Точнее наоборот: платье было подобрано под цвет глаз. Кого же она ему напоминает? Он вспомнил иллюстрацию к сказке Бажова "Хозяйка медной горы", которую он читал еще в детстве. На ней была изображена зеленая ящерица, та самая хозяйка медной горы. Ну конечно, ящерицу - вот кого ему напомнила жена шефа: гибкая в фигуре и ускользающая во взгляде.

   Между тем она, улыбнувшись, протянула ему руку:

   - Лара.

   - Рустам, - ответил он.

   Прошли в столовую. Обед подавала прислуга. Мясное блюдо запивали легким рислингом, как объяснил Айзенлор, продукт местных виноделов. Лара сидела против Рустама. Он чувствовал прикосновение ее колений к своим ногам. Юноша старался не смотреть на нее. Краска то приливала к его лицу, то оно покрывалось бледной желтизной. Наконец, обед кончился. Прощаясь, Лара взяла его за руку:

   - Я надеюсь, вам понравилось у нас. Не забывайте же нас. Всегда будем рады вас видеть. - И она испытующе посмотрела ему в глаза.

   Смущенный, Рустам что-то пролепетал в ответ. Он  облегченно вздохнул только, когда снова оказался на улице.

   С тех пор шеф стал часто приглашать его к себе в гости и всегда, потупившись, добавлял:

   - Лара будет рада вашему приходу.

   Близилось летнее время отпусков. Айзенлор рассказывал, что где-то в Райн-Пфальце (Земля в Германии) у них есть бунгало, куда они обычно летом уезжали на отдых. Как-то в разговоре он пригласил Рустама провести с ними отпуск. С тяжелым сердцем, как бы предчувствуя что-то недоброе, тот согласился. В своем простодушии немец не понимал, что рубит сук, на котором сидит. "Неужели этот чурбан ничего не чувствует, - думал о нем Рустам, - или он так любит жену, что готов ей простить все."

   Их загородный дом, действительно, находился в живописном месте, среди виноградников и полей. Поодаль лежала дубрава. Однажды, гуляя, Рустам забрел в рощу. Там, как бы хоронясь от постороннего глаза, притаилось маленькое озерцо. Юноша обрадовался: он мечтал остудить жар от день-деньской палящего солнца. Не откладывая в долгий ящик, Рустам назавтра к вечеру, когда малиновый диск светила уже садился за горизонт, отправился в дубраву. Вокруг стояла предвечерняя тишина, когда природа собирается на ночной покой. Ветер стих. Неслышно было пения птиц. Пользуясь своим, как ему казалось, полным одиночеством, юноша разделся догола и нырнул в воду. Теплая волна окатила его с головой. Широкими саженками он поплыл на середину. Вдруг его кто-то окликнул. Рустам от неожиданности вздрогнул. На берегу он увидел Лару.

   - Так вот вы где прячетесь. Не спешите. Я плыву к вам. - И она стала поспешно раздеваться.

   Он испугался, когда увидел, что женщина осталась в чем мать родила. А она, ничуть не сумняшесь, подплыла к нему и обвила его мускулистое тело. Рустам не мог произнести ни слова, будто лишился дара речи. Лара, прильнув к нему, с жадностью голодной самки покрывала поцелуями его лицо, плечи, грудь... Злые огоньки вспыхнули в азиатских глазах ее возлюбленного. Его мужское естество восстало, и ей показалось, будто камни посыпались с высокой крутизны. С каждым новым толчком он все больше и больше входил в раж. Вдруг Лара вскрикнула и укусила себя за руку. Боль доставляла ей наслаждение. Капельки крови выступили на коже, как спелые ягоды клюквы на белом снегу. Он оттолкнул ее от себя, опрокинулся на спину и поплыл к берегу.

   "Шайтан - баба", - подумал про себя Рустам, не испытываая, правда, ни малейшего раскаяния.