Муся

Когда кошке 16 лет, начинаешь высчитывать — сколько это по человеческим меркам? Если следовать общепринятой логике, что идёт один к семи, то получается, ух, 112! Нет, наверное, погорячились эти счетоводы. В таком возрасте ни одна бабуля-долгожительница не вспрыгнет легко и непринуждённо на высоту в пяток (а иногда и поболе) своих ростов, не оближет пяточку, не изогнётся дугой. Зубки все на месте, один клык немного обломан. Но, судя по тому, как кошка грызёт сухой корм, ей это нисколько не мешает.
Появление Муси было случайным и закономерным. Мы только-только закончили со строительством дома и долгожданный переезд потребовал соблюдения традиции — первой порог должна переступить кошка. Я метнулась к зоомагазину, где всегда были в большом количестве коробки с надписями: «В добрые руки». Я обратила внимание на рыжее чудо, отблагодарив символической денежкой, спешно привезла за пазухой новосёлку. Котёнок, не смущаясь преодолел лестницу и стал всё обнюхивать.
Когда выяснили, что это девочка, придумали имя и определяли место для лежанки и горшка, Муся, которой на тот момент было максимум два месяца, выбрала себе человека. Причём, мою маму никто не спрашивал. Кошка приходила спать только к ней, сидела у неё на коленках (сгонишь — опять придёт), кушала исключительно из маминых рук и громко возмущалась, если что-то было не по её воле.
Догадываясь о последствиях, мы вовремя стерилизовали кошку. Поэтому гормональные волнения её миновали. Не слишком прихотливая в еде, но обладающая хорошими охотничьими инстинктами, Муся выросла в красивую, длинношерстную ярко-рыжую даму с очень непростым характером.
Частный дом, тем более, на юге, предполагает, что кошка не будет в единственном экземпляре. Муся оказалась не просто эгоисткой, а ещё и драчуньей. Она била всех других котов и кошек, которые так или иначе появлялись в нашем доме. А уж если кто-то из них пытался примоститься на колени к маме, клочья шерсти и дикие вопли были обеспечены.
Шли годы, но Мусин нрав не менялся. Спасёныши, пригретые нами, огребали от старожилки по полной. Больше всех досталось маленькой трехцветной Масяне, которую нехорошие люди завернули в пакет и выбросили на помойку. Шевелящийся мешочек привлёк моё внимание, когда я опаздывала на работу. Пройти мимо я не смогла. Едва открывший глаза котёнок очень хотел жить. И я, на свой страх и риск, принесла её домой, ожидая заслуженный нагоняй от мамы. На тот момент, помимо Муси, у нас уже жили два кота — одноглазый Зонтик и с трудом вылеченный Весемир (в миру Веся), у которого была до мяса снята шкура с задней лапы.
Мама, на удивление, спокойно восприняла ещё одного жильца. А вот Муся… Если малышка выходила из комнаты, её тут же под дверью караулила рыжая бестия. И гоняла её по всему дому с жутким ором и дракой. Масяня подросла и баталии стали на равных, разноцветный кричащий клубок катался по ковру, рассыпая вокруг выдранные клочки кошачьих шуб.
Так и продолжалось до тех пор, пока тяжело не заболела мама. Муся не отходила от неё весь тот год, спала исключительно на ней и выгоняла из комнаты других. Маме становилось всё хуже. Кошка «лечила» её, как могла. В один из приступов, когда давление просто «зашкаливало», она сильно расцарапала ей руки, пришлось даже бинтовать. Но кровопускание помогло — давление упало.
А когда мама не вернулась из больницы, Муся, свернувшись клубочком на её кровати, вообще дня три отказывалась кушать. Кошка, не признающая никого, несколько недель пропадала где-то, а когда вернулась, выбрала меня.
Я безропотно поддержала её выбор. Она мне напоминала о маме. И, хотя, в моей комнате жили кот Кузя и кошка Пуся, я приняла Мусю, причём, на главную роль. Она быстро установила свои порядки — кто тут главный. Коленки были исключительно её. И спать рядом со мной могла только Муся, а остальные тихо переселились на подоконник. Муся тыкалась мокрым носом, зовя меня, а если я не реагировала, могла слегка прикусить.
Так мы прожили самый тяжёлый год после смерти мамы. А потом Муся заболела. Неукротимая рвота, жидкий стул и полный отказ от пищи и воды. Я кинулась по ветклиникам. Анализы, УЗИ, рентген. Никто не мог поставить диагноз. Потратив кругленькую сумму, я не добилась ничего. Кошка, из холёной красавицы превратилась в худющую, страшненькую старушку, с трудом доползающую на горшок. Она похудела равно в половину. Шерсть скаталась, стала тусклой и похожа на старую мочалку.
Я рыдала примерно также, как на маминых похоронах. Ни капельницы, ни уколы не помогали. А тут ещё годовщина нашей с мужем свадьбы. Я отказалась от каких-либо празднеств. Был самый последний вариант — наш давний знакомый ветеринар, который хоть и не имел в своём распоряжении всего набора современного оборудования, как те клиники, куда мы обращались, зато у него был опыт. Он много лет работал в цирке и умел помогать в самых экстренных случаях. Схватив кошку в охапку и укутав её в свой шарф, мы рванули к нему.
Добрый Айболит, осмотрев нашу бабу Мусю и внимательно изучив результаты обследований, довольно усмехнулся и обнадёжил: «Ваша коша ещё поживёт!» Он поставил ей гормональный укол и дал какой-то порошок. Велел быть на осмотре через пару дней.
Я, боясь радоваться, наблюдала за кошкой. Уже к вечеру она немного поела, а самое главное — стала пить. После того, как я её выкупала, высушила феном, она вновь стала «следить за собой», умываться.
Через месяц отъевшаяся Муся встретила на лестнице Масяню, как в старые добрые времена, кошачий скандал слышали все соседи.
Выздоровела, — с облегчением подумала я.