Недетский квест

Темно. В темноту прорывается тусклый свет от длинной лампы на потолке. Она слегка мигает, раз в две минуты может вообще потухнуть на мгновение, погрузив помещение в кромешную тьму. Но потом загорается снова.

Столешница жёсткая и твёрдая, наверняка из металла. Кости в неё очень неудобно упираются. Не сказать, что больно, боли я уже не чувствую совсем. От количества препаратов, что вкололи мне за эту ночь (счёт времени тоже был давно потерян), даже мыслям не удавалось собраться воедино: они растекались в мозгу, точно гнилая, старая, протухшая, почти затвердевшая кровь. Или липкий, мерзкий, свежий и до тошноты желтоватый желудочный сок.

Здесь очень тихо. Так тихо, что может показаться, словно это сон, а не пугающая реальность. В неё возвращают только треск всё той же лампы и капли, падающие на бетонный пол. Что это – собственный пот или кровь из незаживших порезов, я не знаю.

В этот момент свет снова потух, но тут, же загорелся вновь, затягивая обратно, в эту тёмную зловещую комнату, где нет ничего, кроме полуживого светильника, железного стола и меня. Хотя, в темноте могло быть просто не видно, и разыгравшееся воображение подкидывало мне тени или очертания чего-то максимально жуткого и отвратительного в чёрной пустоте, чего-то, с чем я ещё не успела столкнуться.

Мне очень жарко. Что-то изнутри давит на стенки черепной коробки, вот-вот готовясь вырваться и взорвать мою голову, разметав серое вещество по грязному полу. Вперемешку с костями и кровью. От представления этого зрелища хотелось блевать, но в желудке уже давно ничего не было. Последней порцией еды меня вырвало ещё несколько часов назад, под ругань, маты и удары в спину или живот от надзирателей. Надеюсь, хоты бы капля этой дряни попала на кого-то из них. Но в любом случае никого из этих мудил не запрут одних в комнате или не отправят на органы.

Им, наверное, вообще ничего не будет. Никто про них не знает, и единственный человек, кто смог бы о них рассказать, сейчас лежит на разделочном столе, лишенный способности двигаться.

«А как это вообще произошло? Ещё же вчера всё было хорошо…»
…Недавно мы с друзьями собирались провести вместе очередные выходные. Нас было пятеро.
И вот в интернете мы прочитали об одном очень интересном и, главное, совершенно непопулярном месте. Ресторане, в котором потребитель сам может выбрать вид мяса, из которого ему подадут блюда. Квитанции о проверенных санитарных нормах были размещены на сайте(в очень плохом качестве). Отзывов там было немного, но все положительные и оставленные пользователями со странными никнеймами.

Было ведь очевидно, что с этим местом что-то не так. Но мы клюнули. Идиоты.

Как только мы прибыли на место, нас попросили сдать все мобильные устройства, ключи, карточки и, желательно, украшения с часами в сейф и пройти медосмотр. Совершенно банальный, рост, вес, рефлексы и сердечнососудистые заболевания.
А после него нас завели в какое-то помещение, но, как только дверь за нами закрылась, вместо обещанного выбора мяса, мы оказались в ловушке. На производстве, где главным блюдом были его посетители.

Мы не единственные, кто сюда попал. Возможно, пока проверяли нас, словно скот на убой, где-то в толстых стенах этого производства гибли те, кому до нас не повезло оказаться здесь.
Кто эти люди - безумные маньяки, сумасшедшие или лишь пешки, выполняющие приказы кого-то свыше, часть преступный мафии, тогда было не до этого.

Мы отчаянно боролись за жизнь. Орали, дрались, могли применить в ход даже зубы, ногти, посторонние предметы, самые грязные приёмы из всех только возможных. Мы пытались сбежать, спасти себя и друг друга, но у нас ничего не получилось. Только разозлили их и подвергли себя адским пыткам. Себя и друг друга. Одному из моих друзей даже сломали левую руку и ребро после того, как он попытался спасти меня из лап одного из охранников, полезши с ним в драку.

Когда сопротивление оказалось бесполезным, мы начали рыдать и умолять отпустить нас. Тщетно.
Наши мольбы и крики им были совершенно безразличны. Они лишь смеялись над нами и сильнее били.

После драки нас отправили в место, очень похожее на операционную из медицинских фильмов. Белые лампы над столом, пикание приборов на стене, лекарства в капельнице, запах медикаментов и хлорки.
А напротив стеклянные колбы с настоящими человеческими органами: сердцем, частью печени и легким.

Что со мной там делали, я не знаю - сразу же вкололи наркоз. Потом, наверное, ещё какие-то препараты, может даже вскрывали и смотрели мои органы.

После всего этого ужаса нас разлучили с друзьями - меня отправили в камеру, а их куда-то увели…

Запястья, за которые меня приковали к этому столу уже порядком затекли. Металлическое кольцо вокруг них и небольшая цепь соединялись воедино под столешницей. Непонятно, зачем такие меры, если меня и так надолго парализовало. Видимо, они остерегаются повторения моей прошлой выходки.

…Коридоры здесь пугают своими размерами. Узкие и очень-очень длинные. Здесь практически всегда темно.
Я иду быстрым шагом, стараясь не останавливаться, даже чтобы отдышаться или послушать, не идет ли кто за мной. Мои шаги раздаются гулким эхом по полу и в абсолютном беззвучие кажутся слишком громкими.
Иногда мне казалось, что за спиной правда кто-то есть, но я заставляла себя не бежать, чтобы не создавать ещё больше шума.

Пару раз я вообще останавливалась и думала повернуть назад, обратно в тюрьму, чтобы не усугублять положение, но цель найти друзей и выбраться заставляла сглатывать и идти дальше.

Вдруг, далеко сзади, слышу хриплые низкие голоса.
Вздрагиваю. Дыхание участилось.
Голоса становятся всё громче и злее, переходят в гневные крики, уже отчётливо слышны чужие тяжелые шаги.
Сердце ёкнуло.
Забыв про осторожность, я бросилась вперёд.
Кровь била в виски горячими струями. Воздух спёрло в груди. Что есть силы бегу вперед, больше не заботясь о громкости своих шагов. Уже стало всё равно на темноту и неизвестность впереди, главное подальше, подальше отсюда.

И вот, в самом конце этого злосчастного тоннеля, я вижу слегка приоткрытую дверь, в которой, кажется, есть тусклый свет.

«Туда».
 
Недолго думая, бегу прямо к ней.
Ненароком поскальзываюсь прямо на пороге, ударяясь слегка локтем и коленом о плитку, так, что в глазах потемнело.
Когда черные круги рассеялись, я закрыла за собой дверь, отдышалась и осмотрелась(даже не представляя, что увижу).

На плиточных стенах, подвешенные на крючки, висят части человеческих, расчлененных тел. Некоторые порублены совсем неаккуратно, как будто тупым топором. Кровь с них стекает прямо на стенки и пол. Она уже затвердела на поверхностях, словно не свежая.
От запаха мяса и отсутствующих внутренностей мутит до выворачивания кишков наизнанку.
Светильник бешено мигает, от него рябит в глазах, картинка быстро пропадает и появляется что делает её ещё страшнее.

Я сглатываю и отхожу назад, к двери, расширенными от ужаса глазами продолжая таращиться на это зрелище. От вида и запаха крови меня начинает тошнить, а по коже бегут мурашки.
Взгляд остановился на столе посреди противоположной стены, где хаотично лежали отрезанные пальцы, ступни и очень знакомая кисть левой руки, с погрызенными ногтями и полностью отломленным на указательном пальце…

Осознание пришло мгновенно, чугунным жезлом вбившись в голову.

-Они убили их… - комок в горле сменился дрожащим шепотом, во мгновение ока переходящем в истошный крик. - Они их всех убили!

Руки без приказа мозга сами кинули в стену напротив мусорный бак, колени сами подогнулись, встретившись с грязным полом, а ступор и дрожь сменились отчаянием вперемешку с гневом.

Прозвучала сирена, замигал красный маячок на потолке, уведомляющие о тревоге, но мою истерику ему было не остановить и не заглушить. Как и охранникам, которые мгновенно оказались здесь и столкнулись с яростью, яростью забитого в угол зверя, или солдата, потерявшего весь свой отряд, и теперь готового ценой собственной жизни мстить…

Этот эпизод до сих пор проносится у меня в голове хаотичными кадрами, будто вырезанными из пугающего триллера. Драка с охранниками, кривые удары по ним и вполне поставленные по мне, жалкая попытка спастись и отомстить за друзей.
Я проклинала их, материлась, да чего я только там не кричала…

-мрази, ублюдки… ааааааа…

За этим воплем пронесся сильный удар в живот, и я замолчала. Только начала дико кашлять и хрипеть, пока меня продолжали избивать охранники, и глотать слёзы горя.

Именно после этого удара меня потом полчаса тошнило в туалете кровью, вперемешку с последней едой, принесенной мне в камеру надзирателем, и им же без сожаления выбитой…

-Блюй, быстрее же! Опять из-за тебя тут торчать!

Он грубо держит мою голову за волосы, сильно сжимая из в кулаке, вот-вот, и сорвет скальпель.

Я кашляю, захлебываюсь в содержимом собственного желудка, отхаркивая его на дно нечищеного унитаза.

-Быстрее, блять! Чтоб на тебя опять продукты тратить, шалава!

Надзиратель дёрнул голову так, что я ударилась лбом о стульчак, жалобно пискнув и сплюнув последний затвердевший ком мерзкого пюре из горла.
 
Мужик бросил мои волосы, хлопнул по кнопке слива на бачке, чуть ли не умывая мое лицо в канализационной воде со рвотой, и только потом взял за ворот кофты и, ещё не до конца отдышавшуюся, потащил на выход.

-К-куда? - не стараясь даже волочить ослабевшими ногами, еле лепечу я.

-Туда, где тебя научат хорошим манерам, - пробубнил он, смачно сплюнув куда-то на пол…

Меня допрашивали. Долго допрашивали. Привязывали к стулу, били, даже пытали, окуная голову в таз с водой или подносив к лицу что-то горячее, но я молчала.
Меня даже угрожали убить, сперва на живую отрезая мне части от тела и так раскромсать по кусочкам, но я не сказала им ни слова.

Снова операционная, снова капельница с трубочкой. Меня накачали успокоительными со снотворным, а уже позднее я очнулась здесь, совсем одна, без еды и воды, прикованная на всякий случай к столу, чтобы опять не сбежала.

Как я потом поняла, мои анализы просто были недостаточно хороши. Пока я была в искусственной коме, мне слышалось, как один «врач» говорил другому, что мои органы не подходят для трансплантации к заказчику. Может, мне это всё приснилось, может, причина не в этом, но одно было точным. Из всех нас только я ещё жива, а остальным вынесли и уже исполнили смертный приговор.

Я помню, как последний раз видела их…

…Меня бросили в маленькую комнату, и с лязгом за мной закрылась решетчатая дверь.
Только-только придя в себя, я услышала знакомые голоса.
Прямо мимо моей камеры двое ведут моих друзей. Те падают, стонут, пытаются отползти и увернуться от ударов надзора.

Я бросаюсь к решетке и хвастаюсь за прутья. С силой сцепляю зубы, чтобы не окликнуть их.
Меня случайно увидел один из моих друзей. Мы пересеклись взглядами, у него были такие голубые глаза, в темноте казавшиеся пугающе чёрными. Это был тот, кто пытался ранее помочь мне. Он протянул руку, и только я успела до неё дотронуться, как его подняли за шкирку и оттащили подальше.
Я лишь немного ощутила тепло чужой кожи, заметила отломанный в побоях ноготь и услышала тихое-тихое: «Мы тебя найдем…»

«И я вас тоже…»

Наверное, мне это тоже лишь привиделось…

Уж лучше бы она подошла также, как и они. Уж лучше бы её убили вместе с остальными.
Теперь неизвестно, сколько её будут держать здесь, может, вечность? Как развлечение для охранников.
Хотя, скорее всего, её также убьют, как единственного свидетеля зверств этих тварей. Только её органы не аккуратно достанут и переложат в контейнер с формалином, а сожгут вместе со всем остальным в огроменной печи. Пламя будет медленно съедать кожу и волосы, доберется до костей и, наконец, до всех внутренностей, пока не уничтожит всё, и не превратит в горстку серого пепла.
 
А, быть может, с ней не будут так заморачиваться. Просто зарежут и закопают где-то в лесу или утопят в ближайшей речке.

Резко захотелось посмотреть на запястье, словно там есть часы. Как там мама? Как мои родители? Знают ли они о том, что мы пропали? Ищут ли нас? Обращаются ли в полицию, звонят ли знакомым? А как семьи моих друзей? Они ведь даже не представляют, что случилось с их детьми. Сколько страха и мучений они испытали. Что с ними в итоге сделали… Теперь их органы поедут за границу, на замену органам каких-нибудь европейских олигархов, даже не мыслящих о том, что это сердце когда-то принадлежало юной русской девушке или парню.

И вообще, какая сейчас погода? Солнечно или дождь? Какое время суток, ночь или день? Хотя… Какая разница? Если остальные этого больше никогда не увидят….

Иногда даже кажется, словно это она приговорила их. Если бы ей не приспичило провести выходные по-новому, если бы была внимательнее и распознала обман, они смогли бы все избежать своей смерти. Сейчас уже очевидно, что вся эта реклама, весь этот сайт - развод для дураков. И она оказалась дурой.

Но для её друзей это уже не станет утешением…

Стыд прокатился по щеке невесомой каплей. Ещё одной, третьей, четвертой.

Если бы я могла закрыть лицо руками, то сделала бы это, но сейчас мне остается лишь прикрыть глаза.
Я вспоминаю счастливые лица семьи и друзей. Как мы проводим время вместе, играем, смеёмся, болтаем о всяком. А затем перед глазами вновь всплывают и отрубленные останки их тел, и охранники в черных масках, сердце и легкие в операционной. Их крики и стоны, просьбы о помощи, отчаянные, напуганные взгляды. Отломанный ноготь на левой руке.

Темно. В темноту прорывается тусклый свет от длинной лампы на потолке. Она слегка мигает, раз в две минуты может вообще потухнуть. Столешница жёсткая и твёрдая, наверняка из металла.

Здесь очень тихо.

Мне очень жарко.

И я здесь совершенно одна.

Мне хочется поскорее умереть.

Вдруг тишину прервало какое-то щелканье, и резко распахнулась дверь.

Я поворачиваю голову к проему, щурясь от яркого белого света, и вижу чей-то силуэт.