Гимн боже, царя храни! и его авторы

Вскоре после Отечественной войны 1812 года, а именно с 1816 года в течение 17 лет роль представительского российского гимна выполняла английская мелодия «God Save the King».

Поначалу в переводе поэта и учёного А. Х. Востокова «God Save the King» звучало как «Боже, спаси царя!» Строка «Боже, царя храни!» появилась в 1818 году, когда В. А. Жуковский сделал новый перевод.

Время шло, и английский гимн в качестве российского все меньше удовлетворял национальное чувство россиян. Михаил Юрьевич Виельгорский писал в одном из писем (правда, уже после написания гимна Львовым): «Уши рады, что избавились от английского проклятого напева»(1).

Не нравился «английский напев» и императору Николаю I. И в 1833-м началась работа по созданию нового национального гимна.

Не одно десятилетие идет дискуссия – написан ли гимн Львова по личному заказу императора или Николаем I был объявлен конкурс. Сведения об этом скудны и разнятся. Однако был конкурс или нет, а новый гимн, видимо, пытался писать не только Львов. Есть свидетельство тетки Львова – Е. Н. Львовой, что музыку на слова Жуковского сочиняли многие композиторы одновременно с ее пасынком и что император слушал все варианты, выбрав потом вариант Львова(2). Есть косвенные свидетельства о некоторых других музыкантах, пытавшихся писать гимн до Львова или одновременно с ним. Но имена их оказались скрыты в тумане времени. А вот гимны на слова «Боже, царя храни!», созданные после львовского гимна, известны хорошо, и некоторые из них могут считаться просто первоклассными. (Заметим – в том, что гимны продолжали и продолжали писать, сказались обычаи времени.)

Самым значительным на слова Жуковского был, пожалуй, гимн Александра Алябьева. Об этом опусе одного из «отцов» русского романса известно очень мало(3).

Гимн А. А. Алябьева «Боже, царя храни!» появился в начале 1834 года, спустя всего два месяца после публичного исполнения в Петербурге и в Москве (ноябрь-декабрь 1833-го) гимна Львова. С этим произведением связана история совсем не музыкальная. Гимн был написан в Оренбурге – почему?

Судьба Алябьева сложилась драматично. В 1825 году он, уже немолодой человек, под сорок, участник войны 1812 года, известный композитор, был обвинен в убийстве некоего помещика Времева: за игрой в карты, в результате ссоры. Несмотря на недоказанность обвинения, Алябьева лишили всех прав и дворянского звания, на три года посадили в крепость, затем сослали. Ссылку он отбывал в Тобольске, на Кавказе, наконец (в 1833–1834 годах) – в Оренбурге.

Самое раннее упоминание об алябьевском гимне известно нам из петербургского письма упомянутого мецената и композитора Михаила Юрьевича Виельгорского – оно отправлено в Москву композитору Алексею Николаевичу Верстовскому 19 февраля 1834 года. Письмо это полностью пока не опубликовано, отрывки из него воспроизведены в книге Б. С. Штейнпресса «Страницы из жизни А. А. Алябьева».

«В одном из писем Михаил Юрьевич сообщает, что у него имеется гимн Алябьева на слова Жуковского... Письмо это, очевидно, относится к 1834 году (судя по упоминанию гимна Львова. – Авт.); оно имеет неполную дату – 19 февраля»(4).

О гимне Алябьева есть два упоминания и в письмах из Оренбурга самого композитора. Письма адресованы тому же Верстовскому, давнему московскому приятелю Алябьева, и датированы 28 февраля и 20 марта 1834 года(5).

Вот отрывок из письма от 28 февраля: «Занимаясь всякое утро – a propos скажу тебе, и может Вася(6) подтвердить – я сочинил новую музыку на «Боже, царя храни», напев национальный, здешним всем понравилось. Вообрази, с музыкантами, трубачами и певчими, сто человек. Ась! Каково – в Оренбурге. Многие из аматеров и аматрисс будут участвовать, то есть будут держать эти листки, как по обыкновению и в наше счастливое время в Москве».

Но Верстовский, как было сказано, уже знал о гимне Алябьева из письма Виельгорского. Через месяц, 20 марта, Алябьев сообщает Верстовскому о первом пробном исполнении (генеральной репетиции) гимна: «Нынешний день в три часа дня после обеда будет проба моей музыки на «Боже, царя храни»; мне кажется, не хуже А. Львова; тему я взял из русской песни. Шумно, не знаю, понравится ли в Петербурге, а мне желайте, чтобы В. Перовский послал бы в Петербург!.. (Естьли – так в подлиннике. – Авт.) позволят ее пустить в свет, то есть напечатать, пришлю тебе партицию (партитуру. – Авт.)»(7).

Переложение для хора и фортепиано вышло из печати в сентябре 1834 года в московском издательстве Ю. Гесснера и А. Миллера.

Случайно или нет было появление гимна Алябьева после ставшего почти мгновенно известным – всего за месяц даже в Оренбурге – гимна Львова?

В оренбургский период Алябьев создал два монументальных хоровых произведения: «Боже, царя храни!» и хор «Солнце мира, вознесло ты» на слова В. И. Даля. И оба были связаны с именем военного губернатора, командующего Отдельным Оренбургским корпусом, генерал-лейтенанта Василия Алексеевича Перовского (1795–1851).

Василий Алексеевич был личностью неординарной (8). Участник Отечественной войны 1812 года, член декабристского Военного общества в 1817–1818 годах (одно из ранних, далеких от радикализма обществ). Друг В. А. Жуковского, А. И. Тургенева, семейства Вяземских и хороший знакомый Пушкина» – Александр Сергеевич останавливался на даче Перовского в сентябре 1833 года и подарил ему рукопись своей «Истории Пугачева.

Назначение в далёкий Оренбург губернатором было для Перовского чем-то вроде почетной ссылки – обычная тогда практика.

Очевидно, Перовскому после поражения восстания декабристов «зачли» и его либеральные взгляды, и довольно недолгое участие в декабристском Военном обществе.

О Перовском имеются отзывы современников. Они разные. Кто-то говорил о нем – «гениальное сердце». Кто-то – что генералу были присущи необузданность, крутость, порой жестокость.

С Алябьевым Перовский близко сошёлся с самого появления композитора в Оренбурге в 1833 году и не только оказывал ему поддержку в деятельности, но принимал активное участие в его судьбе, всячески способствуя переводу композитора ближе к столицам. Благодаря ходатайствам Перовского в 1835 году Алябьев получил разрешение от Николая I переехать на жительство в подмосковное имение к своим родственникам. А немного раньше, «летом 1834 года, Перовский предоставил поднадзорному музыканту длительный отпуск “для поправления расстроенного уже несколько лет здоровья”».

Алябьев считал Перовского своим «единственным благодетелем». Перовский оказывал покровительство Алябьеву и после его отъезда его из Оренбурга, долго не терял с ним дружеских связей. Перовскому Алябьев посвятил несколько произведений – в том числе и гимн для четырехголосного хора и оркестра «Боже, царя храни!»

Алябьев не зря упоминает его имя в письме к Верстовскому: «чтобы Перовский послал бы в Петербург!» – как не случаен, хотя и странен, восклицательный знак после слова «Петербург»: ведь Алябьев, как было сказано выше, уже выслал свой гимн в Петербург Виельгорскому. Мнение современных исследователей (Б. В. Доброхотов, Б. С. Штейнпресс) однозначно – Алябьев писал гимн в надежде на то, что военный губернатор Оренбурга, как лицо, вхожее к царю, доложит тому о написании гимна и представит ноты. «В Петербург!» – означало: «царю!» Это была попытка расположить к себе императора, надежда на его снисходительное отношение к себе, на облегчение своей участи, а может быть, и на прощение. Однако был ли представлен гимн Николаю, неизвестно. Никаких сведений ни об этом, ни о реакции двора на присланное сочинение нет. Николай, впрочем, уже трижды до этого отклонял просьбы Алябьева о переезде ближе к столицам.

Изданный в 1834 году в Москве(9) и посвященный В. А. Перовскому гимн популярности не приобрел. Исполнялся он, видимо, мало. Была ли напечатана партитура гимна, неизвестно, но в январе 1878 года в Москве (издательская фирма К. И. Мейкова) снова появилось его переложение – на сей раз клавирное. С этим изданием связан один исторический казус.

По непонятной причине издание было приурочено к столетию со дня рождения императора Александра I, с припиской от издателя на обложке: «Гимн для хора и фортепиано, сочиненный А. Алябьевым в царствование Александра Благословенного». Однако император Александр I умер в 1825 году, а гимн, как следует из приведенных писем, создан в 1830-х. Но такого рода ошибки в изданиях – из-за незнания или из-за небрежности издателя – в то время, увы, встречались. Вполне возможно, что издатель намеренно отнес гимн Алябьева ко времени Александра I, чтобы блеснуть малоизвестным изданием известного композитора и в надежде привлечь покупателей. Ошибка могла покоиться и на бытовавшем тогда мнении, что гимн был написан в честь Александра – кто знает? Ведь со дня первого издания прошло тогда около полувека (1878). Но на обложке указано – «сочиненном» и нет слова «изданном». Издан же гимн (даже если он существовал) при Александре не был. В Сводном каталоге российских нотных изданий первой четверти XIX века, выпущенном Российской национальной библиотекой в 2005 году, такое издание не числится(10). Да и мог ли в царствование Александра быть издан гимн с текстом, написанным Жуковским лишь в 1833 году для гимна Львова?! А Алябьев использует именно этот текст.

«Ошибка» издателя отозвалась эхом почти сто пятьдесят лет спустя, в наше время, заставив некоторых современных исследователей задуматься о дате написания алябьевского сочинения(11). Однако все факты говорят в пользу того, что гимн Алябьева – это сочинение начала 1830-х годов.

Обратимся к музыке.
В основе темы гимна – мелодия народной святочной попевки «Слава».

Уж как слава Тебе Боже на небеси, слава!
Государю нашему на сей земле, слава!
Ево цветное платье не носится, слава!
Ево верные слуги не стареются, слава!
Ево добрые кони не ездятся, слава!
Мы песню сию Государю поем, слава!
Государю поем, Ему честь воздаем, слава!
Еще ету мы песню хлебу поем, слава!
Еще хлебу поем, хлебу честь воздаем, слава!

Попевка приведена под № 132 в сборнике «Русские народные песни», собранном и изданном Николаем Львовым и Иваном Прачем в 1790 году(12). Мелодию эту использовали в своих произведениях многие русские композиторы –  А. П. Бородин, М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков и другие.

Виельгорский отозвался о гимне Алябьева критически: «Начало хорошо, но конец слаб и та же ошибка в разделении слов, как в львовском»(13). Что касается достоинств алябьевского произведения, то это момент, конечно, тонкий, субъективный, но совершенно очевидно, что Алябьев испытал влияние гимна Львова. Лирик по природе, Алябьев перенял у Львова некоторые приемы торжественного стиля, в частности, приемы хоральности. Насчет «слабого конца» Виельгорский, возможно, прав: внезапный тонический аккорд после красивых отклонений в VI-ю и II-ю ступень звучит расхолаживающе, лишает модуляции смысла и загадки.

После 1878 года гимн «Боже, царя храни!» сочинения Алябьева более не издавался, словно история вынесла ему свой приговор. Только в 2013 году издание 1878 года было воспроизведено в виде факсимиле в красочном двухтомном альбоме-каталоге «Дом Романовых. 400 лет», составленном Российской национальной библиотекой на основе ее фондов и выпущенном при поддержке Президентской библиотеки им. Б. Н. Ельцина.

                ___

Но, как говорилось, не один Алябьев создал новый «народный» гимн – так именовался тогда «Боже, царя храни!»

Виельгорский, сообщая Верстовскому, что получил рукопись алябьевского гимна, пишет: «Я сам их (гимнов на эти слова. – Авт.) написал несколько, но неудачно, да и пользы мало… При первом случае перешлю вам Песню простонародную, написанную мною на слова Жуковского и сего дня послал бы, но он (Жуковский. – Авт.) желает много чего-то переменить». Виельгорский собрал целую коллекцию гимнов: «Я делаю собрание всех пиес в этом роде для моего собственно назидания и употребления». А далее Михаил Юрьевич спрашивает Верстовского, не напишет ли и он гимн на этот же текст. Все это – уже после написания гимна Львовым.

Известно, что музыку на текст «Боже, царя храни!», тоже после Львова, хотел написать (во всяком случае, сожалел, что не написал) М. И. Глинка – львовский ему не нравился. Об этом есть свидетельство сестры Глинки – Л. И. Шестаковой. «Я бы написал лучше», – говорил композитор(14).

Много позже, в 1899 году были созданы еще два гимна на слова «Боже, царя храни!», правда, на текст А. С. Пушкина (так указано в нотах, однако использовано стихотворение, написанное лицеистом Пушкиным в 1816 году вместе с Жуковским – пока для английского гимна). Это – гимны композитора и дипломата Александра Сергеевича Танеева (троюродного племянника композитора Сергея Ивановича Танеева), создавшего хор a capella на эти слова, и Милия Алексеевича Балакирева, также написавшего на пушкинский текст «Боже, царя храни!» хор a capella под названием «Гимн русскому царю».

Юный лицеист Пушкин в октябре 1816 года вместе с Жуковским участвовал в написании новых слов(15) для английского гимна с текстом А. Х. Востокова. Пушкинские строки в текст гимна не вошли. Для Львова же Жуковский написал уже новые слова, сохранив только первую строчку.

Еще один гимн на те же слова появился в феврале 1913 года. Тогда император Николай II «высочайше соизволил на посвящение Имени Его» кантату «Слава» некоего Алексея Страхова, написанную к 300-летию Дома Романовых. Примечательно здесь не только то, что написана кантата на слова Жуковского, использованные в гимне Львова, но и то, что этот факт не вызвал возражения властей и, напротив, был отмечен как крайне положительный, ввиду чего кантата была рекомендована к исполнению во всех учебных заведениях Министерства народного просвещения(16).

Надо полагать, что был написан еще не один гимн на слова Жуковского, и, возможно, нас ждут новые находки.

                * * * * *
               
Примечания.

  1. Штейнпресс Б. С. Страницы из жизни А. А. Алябьева. М„ 1956. С. 167.
  2. Из записок Е. Н. Львовой // Русская старина. 1880. Т.27. № 3-4. С.644.
  3. Хочется сказать добрые слова в адрес Бориса Хавторина, автора публикации об этом гимне Алябьева и об оренбурской ссылке композитора в журнале «Оренбуржье музыкальное» (2001, №№ 2,3).
  4. Штейнпресс Б. С. Указ. соч. С. 167-168
  5. Хранятся письма в Государственном архиве Оренбургской области; впервые опубликованы: Штейнпресс Б. С. Указ. соч. С. 265-268.
  6. Василий Николаевич Верстовский, брат А. Н. Верстовского, живший тогда в Оренбурге, также приятель Алябьева.
  7. Штейнпресс Б. С. Указ. соч. С. 265- 268.
  8. Четыре брата Перовских – Борис, Алексей, Василий и Лев – и их сестра Анна были внебрачными детьми графа Алексея Кирилловича Разумовского (1748-1822), министра народного просвещения при Александре I. Анна Алексеевна, вышедшая замуж за графа Константина Петровича Толстого, была матерью поэта, прозаика и драматурга Алексея Константиновича Толстого. Из-за неудачного брака Анна жила одно время с маленьким сыном у брата Алексея Перовского в его имении Погорельцы. Алексей Перовский, известный тогда прозаик, печатавшийся под псевдонимом Ан¬тоний Погорельский, стал воспитателем юного Алексея Толстого (для него, кстати, Погорельским написана знаменитая ныне сказка «Черная курица»). Творчество Погорельского очень ценил Пушкин. Борис, Василий и Лев достигли немалых высот в военной и государственной карьере и также постоянно вращались в кругу литераторов, музыкантов, художников.
  9. Алябьев А. А. Боже, царя храни. Для хора с ф-п. Сл. В. А. Жуковского. М.: Муз. изд-во Грессера и Миллера, 1834. Известен пока один экземпляр издания, хранящийся в биб-ке Московской государственной консерватории.
  10. Сводный каталог российских нотных изданий. Том II. XIX век (1-я четверть). СПб.: Изд-во РНБ, 2005.
  11. См. работы: Тетерина Н. И., Левашов Е. М. Вариации на тему «Боже, Царя храни»: к истории музыкальных и поэтических видоизменений гимна Российской империи // Келдышевские чтения. М., 2005; Тетерина Н. И. Множественность научных концепций в музыкознании. К 60-летию Е. М. Левашова / Сборник статей. М., 2009 (и др.).
  12. В 2012 году сборник переиздан Е. Е. Васильевой, В. А. Лапиным и А. В. Стрельниковым с историческими комментариями и приложением писем Львова («Собранные Николаем Львовым Русские народные песни, положенные на музыку Иваном Прачем, опубликованные в 1790-1806 гг.». СПб.: Композитор, 2012).
  13. Штейнпресс Б. С. Указ. соч. С.167-168.
  14. Кружнов Ю. Н., Музычук Т. Ф. Гимн российский / Энциклопедия "Три века С.-Петербурга". Т. II. Кн. Вторая. СПб., 2003. С.98.
  15. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. В 17 томах. Том первый. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1937. С.312.
  16. «Принимая во внимание, что кантата «Слава» содержит в себе прославление всех членов Августейшей Семьи, являясь музыкальной иллюстрацией того же стихотворения Жуковского, на которое написан и русский национальный гимн, министр народного просвещения признал соответственным рекомендовать исполнение этой кантаты в учебных заведениях Министерства народного просвещения во всех подобающих торжественных случаях». (Отдел рукописей РНБ Ф.162. Оп.З. Д.284. Л.2. – Цит. по: Кельнер В. Е. Создание и деятельность Осведомительного бюро при Главном управлении по делам печати: 1906-1917 гг. // Цензура в России: История и современность. СПб.: Изд-во РНБ, 2011. С.239-240.