Впервые в жизни...

Ночью, на азовском пляже, недалеко от основания Белосарайской косы, у затухшего костра я впервые в жизни поцеловал девушку. Ночь была тёплая,  тихая. Слышны были только лёгкий шелест от мелкой волны на берегу, небольшая возня, шёпот и вздохи засыпающих в палатках, а также потрескивание углей  и стрёкот цикад.
Мы лежали на животах, на нагретом за день песке возле углей и играли в фанты. Я выиграл и мой приз был Лариса Шевченко. Мы с ней вместе сидели за одной партой в 8-м классе. Она была скромной, много читала и тогда с ней было легко общаться, поскольку я читал те же книги.
        Сейчас мы окончили девятый класс, в котором нас рассадили. Меня и "ваганчика", Вовку Ваганова поместили на заднюю парту ибо и он, и я саботировали  украинскую литературу. Никаких идейных причин для этого не было, просто не хотелось учить лишние уроки. Вовка приехал в Жданов из Перми, а я из Хабаровска. За этот год Лариса выросла и превратилась в красивую взрослую девушку. У неё были большие голубые глаза, полные губы, прямой гладкий лоб, мягкий подбородок, изумительная шелковистая кожа и золотистые, вьющиеся волосы. Она оставалась все той же доброй, спокойной и общительной девушкой, но уже вовсю сформировавшейся в по-настоящему взрослую. Луна где-то была за облаками, но её света нам хватало. Привыкшие к темноте глаза позволяли мне хорошо видеть лицо Ларисы.
      После экзаменов мы всем классом выехали за нашу азовскую Ялту и расставили палатки прямо на обширном песчанном пляже, недалеко от родника с пресной водой. Три дня мы целыми днями купались, готовили на костре выловленных азовских рыбешек бычков, бродили по окрестностям, ловили ужей и тарантулов, играли на гитарах и пели до поздна. Без родителей и воспитателей жизнь была совсем другая. Здесь не было обязанностей, дисциплины и подчинения. Все действия и деяния происходили спонтанно, на душевном подъёме от чувства свободы и независимости. Мальчики ставили палатки, заготавливали дрова, разводили костёр, ловили рыбу, девочки обустраивали быт, наводили уют, готовили еду, руководили мальчиками... купание, игры в волейбол, футбол на песке, километровые походы в обе стороны по пляжу, заплывы к горизонту, посиделки днем в тени, вечером у огня. Смех, крики, пение, дурашливая борьба, приколы, разговоры о том, о сём,  о будущем, измазанные и разрисованные зубной пастой или чёрными  углями лица по утрам, облупившаяся о солнца кожа, охрипшие голоса и ни грамма алкоголя, ни капли никотина...похоже мы все были еще настоящими девственниками и девственницами.
       Неподвижное лицо Ларисы в лунном полумраке выглядело загадочно и показалось похожим на мраморное лицо Венеры миллосской. Но у Ларисы были руки и она была слеплена из живой и жаркой плоти. Совершенно не помню смысла этой игры, но играли мы строго на поцелуйчики. Мой выигрыш, я и целую! Лариса повернулась ко мне, публика замерла, я окаменел. В конце-концов я как-то решился и поцеловал её в гладкую, шелковистую, упругую щеку, хотя губы были совсем рядом. Мне и этого хватило. Озноб прошёл по всему телу. Мне хочется думать, что и она меня поцеловала, но это вряд-ли.  Мы были тогда очень и очень целомудренными.
Как иначе объяснить моё потрясение, поворот в сознании и смены парадигмы... тогда я такого слова, конечно, не знавал, но всю обратную дорогу в город на переполненном автобусе мой взгляд постоянно останавливался на лице Ларисы. Она была усталой, как и все мы. Ее тяжелые, крупные, хорошо очерченные веки с длинными ресницами, изумительно обрамляли красивые слегка выпуклые светло-голубые глаза.Дни наши были длинными и активными, ночи короткими и бессонными. В глубокую дрему мы падали под самое утро, а просыпались, как из под наркоза от шума соседей, от буйства и активности друзей, которые засыпали рано.
       Я смотрел на Ларису и она становилась все милее и ближе мне по какому-то внутреннему, новому состоянию. Мои мысли смущали меня самого. Я представил, что могу её обнять, а вот её ответного поведения представить не мог. У меня ещё не было решения, кем я буду в будущем,  но видеть Ларису рядом во взрослой жизни я уже мог. Я потом много думал о ней, но в автобусе она ни разу не повернулась ко мне.
   
      Накануне 10-го класса неожиданно, от четвёртого инфаркта, умер отец. Мы, трое  братьев,  остались одни с "неформальной" мачехой, которую отец привёл домой пару лет назад. Год пролетел быстро. Дома было непросто и потому я хорошенько занялся плаванием, где у нас была великолепная, амбициозная команда в бассейне "Нептун" и тренер,  к которому мы относились очень трепетно.
Потом были выпускные. И всё! Мы "разлетелись по свету"!
Ваганчика забрали в армию, в западную группировку в Германии, Серёга Вахнов прыгал с парашютом в Уральском военном округе, Сергей Боев поступил в донецкий медицинский,  Слава Третьяков, там же, в торговый, Сергей Скрябин уехал в Москву в физтех, кажется туда же подался и Толик Чех, Валера Аксёнов на истфак все в том же Донецке, а я поездом с пересадками отправился на ихтиологию в Калининград. Тот поцелуй так и оставался моим единственным, хотя в команде у нас были красивые пловчихи, а в классе все девушки стали, как  взрослые.
Н-да, похоже судьба долго берегла меня для особого случая, а времена и нравы этому только способствовали.

Ларису я никогда не забуду. Мы мало общались с ней в десятом классе. Тренировки, соревнования, учёба наскоками, тусовки спонтанные, время всегда было заполненно юношескими деяниями того времени .
Однажды её папа в респектабельном расстегнутом пальто, с шарфом на шее, галстуком на груди стоял прямо на проезжей части без шапки, между школой и их кирпичной пятиэтажкой. Они, как и Сергей Скрябин жили напротив через дорогу от школы на улице Апатова. Папа после празднования окончания проекта на работе был глубоко под шафе и его покачивало. Благо машины в те времена были редкостью и по этой улицы ходили только автобусы, да медицинский специальный транспорт в местный морг.   Лариса в тёмной школьной форме стояла на краю дороги и пробовала уговорить папу идти домой. На широком школьном крыльце роились ученики в ожидании звонка к концу перемены. Папа был невменяем. Он не слышал дочки и не отвечал на её мольбы. Было ужасно неловко, хотелось её как-то спасти, но любое действие грозило только ухудшением ситуации, привлечением ещё большего внимания к событию посторонних бездельников. Очень тогда переживал за неё, как за родную.
После школы мы больше никогда не виделись и ничего о ней не было слышал.
В декабре 2022го я увидел их дом уже снесёным до самого основания. Та же участь постигла дом Ваганчика и наш, на улице Бахчиванджи, а вот дом Вахновых остался стоять, но света в окнах не было, и на стук никто не отозвался. Соседи по площадке были совершенно новыми жильцами и мой звонок их сильно напугал. Людей в городе и,  в этом квартале на улице, не было видно. Ни единой души.
Хочется думать, что Лариса осталась жива и находится в безопасности .