Тайная рукопись из жизни средневекового Китая 7

 ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 
 

Попав на невольничье судно, Луань и Джебе уже не удивлялись очередному повороту  судьбы.  Варварские моряки не гнушались вылавливать повстанцев и пиратов, с выгодой продавая  их маньчжурским властям. Приближаясь к Макао, Луань всё больше опасался этих мерзавцев, для которых золото заменяло и Бога, и мать родную. Выйдя на рыбаков, сочувствующих борьбе повстанцев и загнав джонку глубоко в плавни, он стал ждать новостей с моря. После разгрома патриотов, страна была переполнена лицемерами и трусами. И  уже никому нельзя было довериться сполна.
   Едва они на джонке вышли из дельты реки Сицзян в открытое море, держа курс на Макао, как тут же наткнулись на пиратов. Но это были не друзья повстанцев, китайские патриоты, а  Малаккские разбойники. 

Конечно, свои счёты к колонизаторам всех мастей у них имелись. Но по принципу  «у вас своя война, а у нас своя».  Противоречия между угнетённым китайским народом и захватившими власть в Поднебесной маньчжурами их интересовали менее всего. А вот два потенциальных раба, внешний вид которых выдавал их как недобитых повстанцев, это товар повышенной ликвидности. 


О малайцах  можно было   смело  сказать «пробу ставить негде». И они решили быстрее избавиться от пленников. Но   осторожность  в подборе партнёров никому не мешает. Их поиск сузился до дилеммы голландцы-португальцы, в которой предпочтение получили последние, как более слабое звено.



Капитан Антониу де Оливейра покупал  добычу малайцев с дальним прицелом. В одном из портов на Красном море его ждал надёжный деловой партнёр шейх Али.  Кроме прочего, тот в изрядных количествах брал опий и ром. Соплеменники Али, вовсе не считали алкосодержащие  растворы, наподобие церковного вина кагора, аналогом божьей крови. И шейх  в любой момент  мог потерять не только власть, но и голову. 
 Именно ему де Оливейра  намеривался преподнести  замечательный подарок: двух китайцев. Став евнухами,  они займут достойное место в личном гареме шейха. Впрочем, не сомневался Антониу, после такого количества рома и опия гарем нужен Али лишь для статуса. 
Однако, на беду, стамбульские чиновники начали очередную кампанию по борьбе с египетским сепаратизмом. И пришлось перенести встречу с приятелем на более поздний срок.   
По дороге в Португалию, де Оливейра  решил скинуть китайцев  берберским пиратам, успешные рейды  которых  не только парализовали жизнедеятельность на Средиземноморском побережье  Испании и Франции,  но доходили и до Исландии.  На западном побережье Африки будущие евнухи стоили значительно дороже, чем на восточном. Да и технологии кастрации у алжирцев  были на высоте. Всё шло замечательно до тех пор, пока корабль во время бури не наскочил на рифы.



Луань  и Джебе даже в самом страшном сне не могли бы представить, какая судьба уготована им. Они видели будущее с принципиально иных позиций. Если Майтрейя, милостивый и весёлый Будда Грядущего, ради спасения своих преданных последователей  устроил грандиозное землетрясение, то их жизнь, несомненно, в руках Провидения. 
 И когда португальцы убивали один другого в схватках за спасительные обломки корабля, Луань  и Джебе, вцепившись в пустую бочку, не поддаваясь панике, отгребли в сторону.  Паруса на горизонте появились, едва скрылась под водой голова последнего из спасшихся варваров. Судьба вновь оказалась к ним милостива. 

Вести войну с маньчжурами Луань Сяо Фэн был готов   пока бьется сердце и течёт в жилах кровь. Все силы души и тела он отдал делу борьбы и лишь иногда в минуты уныния и больших неудач из полузабытья памяти всплывал образ прекрасной Чжэн.
Чжэн родилась в семье бедняков. Но её миловидность и обаяние не заметить было просто невозможно. С ранних лет девочку взяли в семью очень важного чиновника, где её обучили игре на цитре. Со временем в обслуге своего господина Чжэн заняла достойное место. 
Это был мир больших проблем маленьких людей.  Интриги, сплетни, склоки давали возможность выжить и вести успешную борьбу за благосклонность хозяина и его домочадцев. Поварихи, кухарки, служанки, швеи, прачки, девушки свиты, певички, домашние актрисы являлись окружением Чжэн. Другой жизни у неё не было.



Однажды дом хозяина посетил поэт Юань Мэй. Он вышел в отставку и, путешествуя по прекрасным местам, в стихах излагал свои чувства. Широта и смелость взглядов как магнит влекли к поэту самых разных людей. Знатные чиновники, богатые купцы, военачальники были в числе его почитателей.
Юань Мэй страстно воспевал любовь, эротические чувства. Множество прелестных учениц окружало поэта. Он любил жизнь во всех проявлениях, и она отвечала ему тем же.
Очарованная обаянием поэта, Чжэн бежала с Юань Мэем и её жизнь превратилась в волшебную сказку. Но однажды в горах на кортеж путешественников напали повстанцы. После долгого заключения поэту удалось бежать, а его спутница осталась одна. Ей некуда было идти, никто и нигде не ждал её. Вскоре к Чжэн подошла матушка Фатт, наставница женщин – воинов из отряда «Железные Куртки».

Энергичная и склонная к авантюрам Чжэн быстро заняла достойное место и в новых  условиях жизни.
Женщины – воины носили красные брюки и куртки, обматывали голову красной тканью, подпоясывались красным кушаком. И  даже пики и мечи украшали красными лентами. Они часто собирались глубокой ночью, наглухо закрыв двери помещения,  и читали заклинания над наполненным родниковой водой медным тазом – символом чистоты и девственности. 
Они,  безусловно,  верили, что после усердных молитв у них появится способность взмывать  к небосклону, двигаясь по краю таза  с веером и красным платком. Веер поднимет их в небеса, а исходящий от красного платка огненный смерч поразит всех врагов.



Чжэн звала Яростного Кулака в мир любви и чувственных наслаждений, даря ему своё молодое и страстное тело. Но разве мог суровый воин променять идеалы великой борьбы на радость плотских удовольствий? Монах, аскет, борец от кончиков пальцев до корней волос он готов был  познать Чжэн, как познают необходимость еды, воды, воздуха. Он был благодарен ей за всё, но неужели мог думать о собственном счастье Яростный Кулак, когда покорённый иноземцами, стоял на коленях его народ?             

***   
 
Прибыв в порт,  и удачно распродавшись, Боб, сразу же отправился в поместье к родному дядюшке,  по  которому если отбросить к черту всякую коммерцию, успел изрядно соскучиться.
Старик Джон был в расстроенных чувствах и,  едва выдержав приличия, тут же излил свою печаль. 
 - Робби, сбежал Жёлтый Джек, а с ним ещё четверо лучших рабов. Они напали на плантацию Уильяма Ватсона, вырезали всю семью, а строения предали огню. Теперь у них есть ружья. Мы два раза устраивали охоту, но  они как сквозь землю провалились! А ночью опять ударили и убили ещё несколько человек. Рабы ропщут, того и гляди сзади набросятся. Сюда бы роту солдат, да ведь все на войне.

Приплыли, суши вёсла, - с досадой подумал Берт, - занесла нелёгкая, как чёрт попутал. Ведь все проблемы у скряги от жадности, хоть кол ему на голове теши. Иной раз посмотришь, как он, пройдоха,  с деньгами расстаётся, ну точно, любимого котёнка топит. Так и норовит всякий раз сквозь игольное ушко протиснуться. 
И брюхо ему, мерзавцу, не помеха. Да  что там ушко! Ведь между мельничными жерновами, прощелыга, проскакивает!  Ну да сколько верёвочке не виться…. А Жёлтый Джек, будь спокоен, голову не то, что отрежет, оторвёт , глазом не моргнув.


Джек был большим черным, а пожалуй, даже грязным пятном в судьбе Роберта. Они являлись  сводными братьями.
Двадцать лет назад папаша Боба был близок с чернокожей красавицей Терезой. Плодом этой связи и стал сын Терезы Джек, за цвет кожи названый Желтым. Мулат рос очень смышленым, но непокорным и агрессивным. Несколько  раз за непослушания Джека пороли до полусмерти, но это вовсе не прибавило ему добродетели.


С радостью осмотрев новых рабов, старик  нехотя смирился и с ценой. А оценив крепкие зубы азиатов, он даже захлопал в ладоши.
Чуть погодя, проникновенно  взглянув на племянника, Джон с надеждой спросил.
- Берти, ведь ты поможешь нам? Мы их вмиг изловим. Просто надо собрать больше людей.
Николсон понял, что попался. Перспектива гоняться по болотам за беглыми рабами его вовсе не прельщала. Но он страстно желал, чтобы Жёлтого Джека не было в живых!



Немного погодя Николсон подошел к Луаню и Джебе и задумчиво произнес.
- Там в море, вы были уже мертвецами. Я подарил вам жизнь. Старик Джон добрейший человек.  Он любит порядок и честность. Вы будете работать, а он даст вам еду, одежду, кров. Завтра вы пойдёте на расчистку новой плантации. Покажите себя, и он не обидит вас. Вы всё поняли?
- Да, односложно ответил  Луань.


Луаня и Джебе поселили  в глинобитном бараке с двумя маленькими проёмами вместо окон и низенькой дверью. Им отвели место в углу, на куче овсяной соломы. Там уже жили два десятка мужчин, по тем или иным причинам не имевших семей. Их использовали на самых тяжелых работах.
Когда новичков ввели в барак, к ним подошёл высокий, крепкий парень с правильными чертами лица и строго спросил.
- Кто такие и откуда?
- Моя не понимать говорить, - глупо улыбаясь, ответил Луань.
По заранее разработанному сценарию, Джебе тоже бессмысленно вертел головой по сторонам и хлопал глазами.
- Оставь их, Слай, - раздалось  из глубины барака, - куда тут им! Когда негр умирает, его лицо белеет. Белый – это мертвый негр. Но  откуда берутся желтые?  Люди ли они вообще?
- Не болтай лишнего, будет ещё время разобраться, - одёрнул оратора Слай.

- Братья! -  он тут же обратился к остальным рабам, - я говорил со связным. Их там уже больше двадцати человек. У всех ружья и лошади. В любой час они могут ворваться и в поместье Николсона. И тогда мы перебьем белых людей всех до одного и уйдем вместе с Желтым  Джеком. Мы будем свободны,  и в глубине болот плантаторы не смогут добраться до нас. Вы готовы?!
Как выстрел в ответ раздалось единогласное.
- Да!
- Слай, но это же грех. Это очень большой грех! И священник так говорит, нет, я не могу. - Раздался чей – то робкий дрожащий голос.
- Он предаст нас! Он предатель! Этот кусок дерма предатель!  – Со всех сторон неслись возмущённые голоса.  – Смерть предателю! Убейте его!
- Стойте! – громогласно осадил толпу Слай, - этот человек не предаст   никого и никогда. Это говорю я, Слай.
- Ты плохо слушал священника. Ты  так ничего и не понял,  плешивая обезьяна. – Слай подошёл  к маленькому, тщедушному человеку. – Свобода для тебя слишком большая роскошь. Прощай!