Бесформенный флейтист

Мой граммофон
накрылся




Сегодня, как и обычно, спал на кровати. За счет матраса, вложенного в деревянный каркас, такой сон вполне комфортен для меня. Никогда не доводилось спать на голых камнях, но убежден, что ничего хорошего в этом нет. Они жесткие, они угловатые, они будут впиваться в тело всей своей грубой сущностью. Тогда как матрас, когда он к тому же лежит на плоскости, очень удобен, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы это понимать. Благо, его можно купить в интернете или сходить в специализированный магазин. Думаю, это сродни походу в кафе или в ресторан; только там ты заказываешь еду, сидя за столиком, а в таком магазине - стоишь на полу и заказываешь себе матрас.

Подойдет продавец
Глаза, словно выпуклые аквариумы
Откормленные знаки вопроса вяло барахтаются в них
Он обязательно спросит, что тебе нужно и ради чего ты сюда пришел
И у тебя не получится соврать, будто ты проделал весь этот путь без определенной цели

Моя фантазия скудна, словно ужин очень бедного человека. Но на большее я не претендую. Я не фантазер. Я рационалист, выступающий на стороне разума и объективного взгляда на мир. Я предельно рассудочен, словно человек, обладающий очень крепким рассудком. Мне привычнее видеть вещи такими, какими они и являются, - как если бы я взирал на них через некий прибор, позволяющий видеть то, на что вы смотрите, именно таким, какое оно есть.
Кроме того, не в моих правилах те вещи искажать, как искажают что-либо при помощи чего-либо.

Нужно быть вещами, чтобы нас любили. В тиндере для некрофилов никому больше не придется опускаться до уровня товара, выставленного на прилавке. Все разделится на гордых покупателей и невероятных продавцов. Товар, как ему и положено, будет неодушевленным и приобретаться исключительно за деньги. Но, главное, он безусловно будет отвечать потребностям первостепенного Желания.
Благодаря тем формулам из Книги Червя, на которые столь любезно указали Вы в Мискатоникском университете (Аркхэм, штат Массачусетс), мне наконец удалось вывести раствор, способный долгие годы сдерживать разложение трупов, придавая им при этом эластичность. Я провел такое количество опытов, чтобы убедиться в действенности раствора (к слову, я перенес свою лабораторию из лесной хижины в подвал), что теперь, как видите, заявляю о своей победе даже без особого восторга - мое открытие успело стать обыденностью для меня; в скором времени, я полагаю, станет таковым и для всего мира.
Лишь вдумайтесь, какое это облегчение для человечества: больше никакой нужды заботиться о своем воображаемом ценнике, что так зависим от одобрительного взгляда Других. Объект желания будет всегда с вами, и он не сможет отвергнуть вас. Никому не придется выставлять себя товаром. Как я уже сказал, ты отныне - либо покупатель, либо продавец. И продавцам придется стать художниками, чтобы те бездыханные тела, каким-либо образом доставшиеся им на продажу, внешне отвечали не только привычным фантазмам, наподобие набивших оскомину эдипальных отцов и матерей, но и самым удивительным. Как вы, допустим, смотрите на девушку с лисьими ушками и пышным рыжим хвостом? Или демонического мужчину с рогами? Остроухую беловласку с пурпурными глазами? (Мы это все придумали с моим индийским слугой, отмечая первое успешное испытание.)
Но можно идти дальше. Если Вы соблаговолите допустить меня к тем таинственным манускриптам, найденным Вами в заброшенном Городе под землей, мы, очевидно, сумеем эти фантазмы опередить, явив еще даже не высказанные - а это ли не власть над миром?
Кому нужны лисьи хвосты, когда перед тобой расплывчатые мелодии тела, на глазах меняющего формы, мясные уключины, излучающие материнское тепло, томная сирень лица, обволакивающая крыльями, гроздья век, обрушивающие на тебя удары податливых ресниц, или неистовый хор родинок, которым дирижируют сочные слезы, манящие присоединиться в плавание на фарфоровых коленных чашечках снежной королевы?



Печаль огромная, как что-нибудь огромное

("Ярмарочному королю". Ко дню рождения Томаса Стернза Элиота.)

Услышь нас,
Мы бусины в Твоем кощунственном розарии,
Которые Ты перебираешь голодными руками.
То не Твои глаза,
Ты украл у Того глаза,
Но ими вглядываешься
(И ныне и присно,
И во веки веков).
Прежде
Все было сложным и запутанным,
Но теперь - иначе.
Спасибо, что дал нам путь -
Заштрихованную рубцами сумрака
В никуда дорогу.
Катимся,
Не зная кочек,
Не ведая боли ухабов,
Но даруй спасение от тошноты,
И да избави от токсичности;
Ах, огради от всякой душности мерцанием своим.
И научи нас спать
Среди неумолкающих очагов безжизния.



И все-таки да будет Вам известно, что имя мне - Бесформенный флейтист. Вместо крови в жилах моих - смешинки. Вместо семени - также смешинки. А если Вы однажды в отчаянии обратите взор свой к небесам, то наверняка заметите мои падающие бомбы, начиненные смехом и небольшими зонтиками, какие кладут в коктейли - на зубочистках около восьми сантиметров в длину и с вырезанными из картона ярко-красными шляпками, ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными шляпками
ярко-красными


Печаль огромная, как что-нибудь огромное
Непререкаемый дождь---




The caretaker - Its just a burning memory