Старый конь борозды не портит

                Старый конь борозды не портит.
                ***               
                От автора.
В гостиничных отдыхаловках, при гаражах, для водителей обкома партии, за бутылкой коньяка, иной раз услышишь такие истории, которые не услышишь по радио, не прочтёшь в газетах, не увидишь по телевизору. Одну из таких историй мне рассказал человек со стажем, в возрасте теперь уже моих лет. Набравшись смелости, спустя время, я взялся за перо, изменив место и время события, чуточку приложив своей фантазии и вот рассказ перед вами.
                ******
                Часть первая.
                Глава 1.
                *

      За милых женщин, прелестных женщин,
       Улыбкой нежною пленявших нас.
       За счастье женщин, красивых женщин,
        Любивших нас хотя бы час…
                *

Егорыч сидел на лавке под сенью раскидистых сосен и с наслаждением вдыхал смолистый аромат хвои. Щебетали птички чирикали непоседливые воробьи и гдето далеко, в полуденной тиши соснового бора, переливчатым эхом куковала кукушка. И это говорливая тишина леса, наводила дрёму. Сквозь хвою пригревало ласковое солнце и высоко в прозрачном небе висело одинокое ватное облачко. Егорыч дремал, склонив голову на грудь и на его губах застыла мягкая улыбка. За свои пятьдесят пять лет жизни он впервые очутился в доме отдыха, расположившегося на берегу большого озера, окаймлённого лесом и стиснутого причудливыми скалами. Вершины гор терялись в синеватой дымке и шелест волн  - как морской прибой, успокаивал утомлённую душу. Жизнь, казалось, замерла, остановилась в невинной своей красе.
-  Опять хоря давишь, Егорыч!
Егорыч встрепенулся, досадливо посмотрел на мужика, соседа по полате, крякнул и полез в карман за трубкой. Она была пуста, а набивать сморила лень и посасывая мундштук, ощущая никотиновую горечь, Егорыч спросил присевшего рядом мужика:
-  Ты куда так вырядился, как петух?
-  Так концерт же, сразу после обеда, клоуны приехали, забыл?
-  Эх и безвкусица на тебе!  - Егорыч кашлянул в кулак, прищурился,
-  Вырядился словно павлин, клоун да и только!
-  Чего тебе не нравится?
-  Да мне то что… Только кто надевает под трико галстук, да ещё в шлёпанцах, а кепка жёлтая на башке с какого перепугу?
-  Так я сроду галстуков не носил!
-  Ну так сними.
Мужик поспешно стал стягивать узел. Егорыч опять досадливо крякнул:

-  Да не галстук, обормот, а уродливую кепку! Да брюки надень сходи, туфли. ЭХ, Мишка! Не будет из тебя путёвого мужика одно разгельдяйство и распутство,  - Егорыч покочал головой,  - седины нет, а бес в ребро
-  В голову.  – сьязвил Мишка.
-  А хоть бы и так, хрен редьки не слаще.
-  Слухай, Егорыч,  - хохотнул Мишка,  - а ты чего не женихаешься? Ведь одинокий, приехал так тряхни стариной! Расслабься. Уточек тут пруд пруди…
-  Надо будет, тебя не спрошу, а ты, милай, более баб в нашу коморку не волоки, я не намерен комаров кормить…
-  Так присоединяйся! А то они достали меня со своим любопытством.
Егорыч усмехнулся:
- Я, Мишка, корень старый, труха сыплется.
Ага! Напугал бабу корнем, ей любой по нраву, коль на вольные хлеба вырвалась… Домой вернётся к очагу, быт засосёт, вот и рады!
-  Хамло ты Мишка и за что только тебя бабы любят?
-  За язык ухами.
Егорыч не ответил, махнул рукой и поднялся, молча направился к крашеному домику, видневшемуся среди деревьев. Мишка крикнул ему в след:
-  Так ты не пойдёшь?
Егорыч удалялся. Он шёл ровно, высокий, легко неся своё ещё могучее тело и в его походке улавливалась выправка военного человека. У крыльца, перед входом, на траве играли дети – пацан лет пяти и девчушка годочков трёх. Девочка сидела насупившись, мокрая от слёз, пацан серьёзно ей выговаривал:
-  Все бабы дуры, а ты Дашка с умом. Молодец, что перестала реветь!
-  Я не перестала, я отдыхаю!
Егорыч усмехнулся. Он не раз видел этих детей, игравших в лесу, возле пансионата и знал чьи это дети. Они были внуками миловидной кухарки дома отдыха и когда она была на работе, дети находились рядом -ухоженные, накормленные. Егорыч подошёл к девчушке, присел и угостил горстью, залежавшихся в кармане, ирисок, спросил:
-  Обижает брат?..
-  Да.
-  Ну так прости ему и он больше не будет.
-  Да я прощала, прощала и не до прощала!
-  Так что же делать?
-  Я прощу ему потом, потому что он хороший, занозу вытащил хоть и больно, а теперь ругается. Я вот бабушке всё расскажу!
-  И сильно ругается?
-  Дурами обзывается! Я же маленькая.
-  Да-а, нехорошо, а, Гаврош? Сестрёнку обежать, не хорошо.
Егорыч поднялся и взглянул на мальчишку. Не по годам высокий, он хмурил переносицу, заложив за спину руки и ковырял носком ботинка землю.
-  Обидешь её, она сама кого хошь, -  отозвался брат и погрозил Даше кулаком.
-  Ну-у, Гаврош, а угроза сестрёнке ни к чему.
-  А меня не Гаврош зовут, Митрохой.
-  Обманывает он, дедушка! Митей его зовут, - отозвалась Даша, поднимаясь с земли и неуклюже отряхивая платьице.
-  А где родители ваши, Митя?
-  Служат.  – Всё ещё хмурясь ответил мальчик,  - папа лётчик, мама с ним. А сейчас мы у бабушки, она в столоврй работает,  - он прищурясь, из под ладони посмотрел на Егорыча и сказал показывая рукой:
-  А живём, во-он, на берегу озера дом, с нарезным крылечком, отсюда чуть видно…
-  Ага, вижу.  – И Егорыч потрепал Дашу по белокурой головке, спросил:
-  Ты черняв, она белява, что так?..
-  Я в деда пошёл, так бабуля сказывала, а Дашка она в мать.
-  И всё же Митя, сестрёнку не обижай, играйте с миром, а то наряд схлопочешь.
Егорыч видел, что мальчик понимает его, да и как же иначе, сын офицера, ему ли не знать армейской терминологии.
-  А ты, дедушка, тоже военный?  - Спросил он.
-  Был сынок. Сей час на пенсии, но порядок люблю и уважаю.
-  Генерал?
-  Нет, до генерала не дотянул, полковник. А зовут меня Егорыч.
-  Значить без пяти минут генерал, так мой папа говорит, а ты лётчик? – Не унимался Митя.
-  Командир танкового полка.
-  Это которые башни на колёсах?
-  Примерно так, на гусеничном ходу.  – И в свою очередь спросил:
-  Вы обедали?
-  Поели уже!  - Явно не желая прерывать разговора на посторонние темы, отозвался Митя.  – Ты лучше расскажи,дедушка Егорыч, танки они какие?
-  Танки?.. Танки они, танки. Я тебе потом расскажу, а сей час слушай мою комаду!  - Егорыч подтянулся, возвещая властным голосом:
-  Заправиться! Отряхнуться и принять бравый вид!
Шмыгнув носом, Митя торопливо запихивал вылезшую из штанов рубашку и выпрямившись в свой не малый рост, уставился на Егорыча. Властный голос и неожиданная новая игра, так стремительно свалившаяся на детскую голову, заворожило Митю и он во все глаза пялился на огромного деда, ожидая следующей команды. Егорыч, подойдя к нему, смахнул с плеч прилипшие хвойные иголки, поправил завернувшийся воротник, приказал:
-  А сей час бери за руку Дашу и бегом домой! Как в армии, тихий час.
-  Я спать не хочу.  – Разочарованно ответил Митя и присел на корточки.
-  Почему сел? Я не давал команды вольно!
Митя поднялся, в его глазах снова блеснул интерес. Егорыч не сбавляя тона, заметил:
-  Эх ты! Не стыдно? А ещё сын офицера, можно сказать сын полка! А ведёшь себя как анархист, что надо ответить?
-  Есть!  - И Митя приложил руку к виску.
-  То -то. Теперь лучше. Только к пустой голове ладонь не прикладывают. А сей час спать! И мне отдохнуть надо, а вечером, когда вода как парное молоко, сходим на озеро, покупаемся.
-  А не врёшь?
-  Слово офицера!
Даша подошла к брату, высоко задрав голову с голубыми глазами:
-  Дедушка Егорыч, а меня возмёте?
-  Ну куда же мы без тебя, ты санитаркой будешь, а теперь спать!  Я проверю.
-  Мы что в войнушку играть будем?  - Спросил с надеждой Митя.
-  Нет. Курс молодого бойца проходить будем, а потом уже войнушка, всё по уставу.
-  Здорово! Только Дашку брать не надо, она рёва.
-  Это ты брось, на войне как на войне! А вдруг ногу, руку собьёшь, кто перевяжет? Даша.
Егорыч подмигнул Даше и она звонко засмеяласт, хлопая в ладоши.
-  Ну бегите!  - Егорыч развернул детей и легонько подтолкнул обоих к дому.
Брат и сестра взявшись за руки, весело вприпрыжку замелькали среди деревьев, а Егорыч проводив их взглядом, поднялся на крыльцо и постояв вошёл в палату. Он снял рубаху, бросил на спинку стула, оставшись в майке и трко, лёг на кровать поверх одеяла.    Подоткнул по выше подушку и расслабившись с удовольствием прикрыл глаза. С запоздалой грустью подумал: 
-  «Наверно сей час и у меня были бы такие внуки… Если бы…»