Горшочек из печи

Эта история началась с кулинарных горшочков, которые папа купил на рынке. Появившиеся на кухонном столе горшочки сразу подняли вопрос – что же в них приготовить. Начались обсуждения, в ходе которых предлагались различные варианты – от каши с молоком, до молодой картошечки. И неожиданно кулинарные предложения перешли в воспоминания, связанные с печкой, ведь купленные горшочки предполагалось ставить в печь, пусть и не очень большую. И первые воспоминания оказались связанными не с едой в горшочке, а с хлебом, испеченным в печи.

По рассказу папы перед тем, как получить хлеб, зерно следовало смолоть в муку. Я думаю, что это ни для кого не является большим секретом.  В больших объемах муку получали на мельницах, стоящих на реке, куда привозилось зерно. А вот в небольших объемах муку получали дома, на ручной мельнице.

И самое интересное, что мельницы на Смоленщине, а именно оттуда родом папа, были сделаны из деревянных жерновов и были достаточно легки. Жернова скорее всего были сделаны из дуба, а сама мельница представляла собой треногу с металлическим листом круглого диаметра, в который сыпалась мука, после растирания зерна жерновами, расположенными выше металлического листа. Жернова крутили вручную, взявшись за съемную ручку на верхнем жернове. Основным зерном для муки была рожь, возможно с добавлением ячменя. После получения муки, её просеивали и ставили тесто, которое поднималось всю ночь. На утро топили печь и после истопки очищали от углей. В зависимости от того, сколько хлеба предполагалось испечь, печь вычищали полностью или наполовину, сгребая угли в одну сторону. Готовое тесто могли положить на низкую сковороду, а могли по осени на огромный капустный лист. Затем тесто убиралось в печь и к обеду получался ржаной каравай. Так пекли хлеб у папы.

Но и мама не осталась в стороне и поделилась своими воспоминаниями. По её словам, в Архангельске, родины мамы, истопленная русская печь начисто выметалась бабушкой (маминой мамой) специальным веником для печи, чтобы ни одна мусоринка, не испортила будущего священнодействия в приготовлении хлеба. Да и угли не были бесполезным материалом. Самые большие угли шли на растопку самовара, а маленькие просто сметались в уголок печи, освобождая пространство для выпечки хлеба.

Тесто, подошедшее за ночь, и сформированное на столе в виде каравая, поддевалось лопаткой и ставилось в печь. Ну а спустя положенное время доставался румяный каравай.

Надо сказать, что мука так же, как и на родине папы, в больших объемах мололась на водяной мельнице, куда по осени, собрав зерно со всей деревни, его привозили и мельник его молол. А потом полученную муку, согласно привезенного с каждого двора зерна, раздавали деревенским. 

Однако в каждом доме имелась ручная мельница для малых нужд. Например, намолоть небольшое количество овсяной муки на блины. Тогда на помощь приходила домашняя мельница, в форме двух жерновов, которые крутясь и перетирали зерно. Вот только отличалась она от той, что была на Смоленщине, потому что жернова были не деревянные, а каменные. Два огромных плоских камня служили для перетирки зерна в муку. И если папины, деревянные жернова мог крутить один человек, даже подросток, а этим занимались именно подростки, а не взрослые, то жернова на маминой мельнице одному подростку было не осилить и крутили её втроём, старшие братья и сестры мамы.

Плавно воспоминания о печах, мельницах и хлебе перетекли в другие атрибуты домашнего хозяйства. Например, в ступу, в которой толкли семена конопли, получая конопляное масло.

Я узнала, что на Смоленщине выращивали коноплю повсеместно. Так же как и лен. Обе эти прядильные культуры использовали очень широко, начиная со стеблей, которые после обработки и получения волокон шли на изготовления веревок, и заканчивая семенами, из которых, как я уже говорила получали масло, которое по заверениям папы было очень даже вкусным.

Ну а мама прибавила к этим воспоминаниям рассказ о полях льна, выращиваемого в Архангельской области. За их домом в деревне, где они жили простирались поля льна. Лен был высокий. И как было замечательно выйти к этому полю по утру и увидеть его бескрайнюю голубизну. А если ветер плавно проходился по полю, то оно превращалось в настоящее синее море, встреча с которым была ещё только впереди.