Рукава три четверти

– Сорок вторая комната. Вон туда, по коридору, – и полицейский сделал неопределенный жест рукой.  Другой рукой бросил обратно на стол направление, которое Зоя Николаевна отдала ему.

– А скажите, пожалуйста, … – начала было Зоя Николаевна, но дежурный остановил её:

– Там. Все вопросы там, – полицейский снова махнул рукой.

Зоя Николаевнa обратила внимание, какая у этой руки широкая, мощная ладонь. Ей представилось, как такой же вот ладонью … «Нет, – подумала она в следующую минуту, – Женя Розопаслер рассказывала иное. Хотя у неё и случай был не мой. Да и отделение полиции другое».
 
Комната сорок два отыскалась неожиданно быстро. Зоя Николаевна почему-то думала, что она будет располагаться далеко от входа в здание, где-нибудь сбоку, в отдельном тупичке. Поэтому номерами кабинетов сначала не интересовалась. Но тут шедшая ей навстречу девица в полицейской униформе задела её большой стопкой дел. Зоя Николаевна остановилась:

– Ой, простите!

Девица строго и неприязненно взглянула на посетительницу, одну из тех, что болтаются здесь и только мешают работать. Поправила свою ношу под отставленным локтем и молча удалилась, громко стуча каблучками туфелек-лодочек. Зоя Николаевна уже собиралась возобновить поиски, но тут обнаружила, что стоит как раз у нужной комнаты.

Зоя Николаевна почувствовала волнение. На деликатный стук в дверь никто не отозвался. Поколебавшись, Зоя Николаевна осторожно взялась за дверную ручку.
 
– Можно?

Не решаясь войти, Зоя Николаевна, стоя на месте, наклонилась вперёд, чтобы в приоткрытую дверь можно было только заглянуть. Зоя Николаевна со смущением вспомнила, что вот так же делают опоздавшие на лекции студенты. В дверь просовывается только лицо, на котором застывают страх, вина и униженная надежда. Со стыдом подозревая, что на её лице читается что-то вроде этого, Зоя Николаевна оглядела комнату номер сорок два. Ей казалось, что это будет небольшое, интимное помещение. Но оно было не только большим, но ещё и ярко освещённым: наверху противно гудели лампы дневного света. Слева было громадное, под потолок, ничем не занавешенное окно, выходившее в какой-то двор. Окно это встревожило Зою Николаевну. Хотя сейчас во дворе никого не было, она была уверена, что в самый неподходящий момент по нему обязательно кто-нибудь прогуляется. Против двери Зоя Николаевна увидела стол с компьютером. В него сосредоточенно глядела  молоденькая девушка в форменной блузке. Рядом стояла крупная женщина в униформе. Опершись о стол рукой, она о чём-то беседовала с девушкой за компьютером. Женщина была намного старше своей юной коллеги, имела вид решительный и явно держалась главной.

– Что вам? – нелюбезно спросила она.

Зоя Николаевна оробела. Всё ещё находясь за дверью, она протянула вперёд руку с листком и махнула им, как сдающийся осаждённый белым флагом.

– У меня – вот …

«И вот так-то, – пронеслось у неё в голове, – изъясняется кандидат наук, доцент, знаток поэтики символистов. Боже мой!»

– Давайте! – Старшая блюстительница порядка требовательно выбросила руку в направлении Зои Николаевны.

Суетливо заторопившись, Зоя Николаевна поспешила к ней, кляня себя за то, что теряет лицо. «Я унижаюсь, – подумала Зоя Николаевна, – как студентка, выпрашивающая допуск к экзаменам». Чувствуя, что начинает волноваться, она зачем-то перевесила сумочку с одной руки на другую. Наконец, старшая полицейша уяснила, что за  документ у неё в руках.

– Готовьтесь, –  указала она рукой с зажатым в ней направлением на что-то за спиной Зои Николаевны. – Закройте сначала дверь, а потом готовьтесь вон там.

– Да-да, конечно, – забормотала Зоя Николаевна и по неискоренимой интеллигентской привычке добавила: – Спасибо!

– Да пожалуйста! – почти с издёвкой «разрешила» старшая.

Юная полицайка за столом хихикнула.

Ответив на это хамство короткой, только губами, улыбкой, Зоя Николаевна повернулась и вздрогнула от неожиданности.  Кроме неё и двух полицейш в комнате сорок два находился кое-кто ещё. Рядом с дверью на многослойно окрашенной лавке сидела девушка хорошо известного Зое Николаевне возраста. «Курс первый – машинально определила она, – или второй. Если, учится, разумеется». Девушка снимала с себя джинсики, поднимая к лицу гладкие коленки. Едва удостоив Зою Николаевну исполненным гордого равнодушия взглядом, на её приветственный кивок она не среагировала. Только еле заметно скривила губы и отвернулась. Когда Зоя Николаевна, аккуратно закрыв дверь, повернулась к лавке, девушка уже совлекла с себя джинсы. Теперь на ней были всего лишь прозрачные гольфики и красненькая водолазочка.

Зоя Николаевна, не отрывая глаз от раздевавшейся девушки, несмело присела на свободное место на лавке. Она вдруг подумала, что не знает установленных тут правил. Может быть, пронеслось у неё в голове, надо спросить, очередь здесь или вызывают? Она уже хотела было задать этот вопрос, но старшая её опередила.

– Ну? Все, что ли? – спросила она, обращаясь к девушке.

Девушка неторопливо поднялась с лавки и задрала водолазочку, обнажив животик. Трусики сдёрнула вниз до колен. Зоя Николаевна вздрогнула, хотя увиденное было ожидаемо. Девушка сделала несколько быстрых движений коленями взад-вперёд. От этого бега на месте трусики упали вниз. Приподнимая по очереди ноги, девушка стряхнула их на пол. Поправив упавшие на лицо волосы, осталась стоять у лавки, заложив руки назад.

– И это – тоже, – распорядилась полицейша, указывая ей на грудь.

Девушка беспрекословно стащила через голову водолазку, и не глядя швырнула её на лавку. Затем избавилась и от бюстгальтера, оставшись только в гольфиках.

– Сюда иди, – последовала команда старшей.
 
– Как её записать-то, Ангелиниванна? – спросила её девушка за компьютером, кивая на Зою Николаевну.

– Да вот как здесь, – ответила Ангелина, передавая сослуживице листок, – так и напиши.

Девушка направилась к ней, на ходу приподнимая руки, будто хотела вручить ей что-то невидимое, и остановилась, загородив полицейшу голой спиной. По движениям её плеч и тоненьких лопаток Зоя Николаевна  догадалась, что девушке связывают руки. И подтверждая эту её догадку, Ангелина заметила, обращаясь к девушке за компьютером:

– Как хорошо раньше было, Наташ, со стяжками-то этими, помнишь? Надела, потянула разок – и готово! А теперь возись …

– В управлении говорят, – отозвалась из-за стола Наташа, – что вроде бы только в следующем месяце новую партию закупят.

– Ха! В следующем … Им-то там что, а тут за день так узлов навяжешься, рук к вечеру не чувствуешь … Да стой ты!

Девушка никак не отреагировала на грубость, только переступила ногами. «Хорошо бы, – подумала Зоя Николаевна, – чтобы верёвка была не слишком тонкая». Осторожно вытягивая шею то в одну, то в другую стороны, она попыталась разглядеть, чем манипулирует Ангелина. Но ничего не увидела и только привлекла своим ёрзаньем по лавке внимание Наташи.

– Так, – сказала она, глядя на Зою Николаевну. – А вы, женщина, давайте не сидите, а раздевайтесь. У нас времени нет каждого ждать. 

– Да-да, конечно, – поспешила успокоить её Зоя Николаевна и стала расстегивать жакет, вдруг обнаружив, что её рука уже лежит на его пуговицах.

К визиту в комнату сорок два Зоя Николаевна тщательно готовила свой образ, не пренебрегая при этом рекомендациями Жени Розопаслер.  И всё же ошиблась: не следовало надевать  жакет с рукавами три четверти. Надо было  выбрать что-нибудь с длинным рукавом. Чем бы ни связывали, если не выйдет уговорить Ангелину  не делать этого, то на запястьях наверняка останутся красные полосы. Студенты, которым она будет читать лекции, примутся  гадать, что это там у неё. Конечно, ничего особенно страшного в этом не будет, но всё-таки лучше, если бы никто подобных  загадок не разгадывал. «Как же так, – думала Зоя Николаевна, расправляя блузку на аккуратно уложенном на лавке жакете, – Женя не говорила, что её связывали». Очередь была за брюками. Зоя Николаевна уже нащупала пальцами язычок молнии, но замерла – Ангелина куда-то уводила девушку, взяв её за локоток. Зоя Николаевна увидела, наконец, чем были связаны руки девушки. Оказалось – тонким белым шнурком. Он вяло опускался от запястий девушки к её голым коленкам, а затем поднимался и скрывался в Ангелинином кулаке. Зоя Николаевна кротко вздохнула: следов на руках, вероятно, избежать не удастся. Между тем Ангелина подвела девушку к конструкции, напоминающей большущую табуретку. Сиденье этой «табуретке» заменяла обитая кожзаменителем широкая доска. Она выступала за край этого жертвенника и нависала над полом с одной его стороны. Ангелина велела девушке прижаться бёдрами к конструкции и толкнула её между лопаток. Бедняжка упала на локти и её обнажённые ягодицы задрались выше головы. Ангелина заставила бедняжку вытянуть связанные руки до края доски. Затем, натягивая шнур, привязала его к чему-то внизу  сооружения. Зое Николаевне было явлено смутившее её зрелище: жавшиеся друг к другу и вздрагивавшие ягодицы девушки, расходясь книзу,  образовывали углубление, в котором  целому свету представала щёлка с тёмными краями. Издали казалось, что под ягодицами спряталось большое кофейное зерно. Зоя Николаевна сконфузилась и отвела глаза, но ею тут же завладело кошмарное видение:  на месте девушки она сама с поднятым кверху задом. Сердце у неё стукнуло, и кровь энергично запульсировала в сосках и над правым виском.

– Не сидите, женщина! – окрик Наташи из-за стола заставил Зою Николаевну вздрогнуть. – Всё снимайте! Что вы остановились?

– Да-да, простите, – пробормотала Зоя Николаевна, и, смутившись ещё больше, замялась.
– Ну, в чём дело? – спросила Наташа, насупив тонкие бровки.

– А можно, – робко спросила Зоя Николаевна, касаясь пальцами бюстгальтера, – мне оставить вот это.

– Нет-нет, нужно всё снять. В инструкции чётко написано – всё, – ответила вместо Наташи Ангелина, которая, натягивая на заду форменную юбку, пыталась опуститься  у «табуретки» на одно колено.

– Мы же не одежду вашу наказываем, – кряхтя, продолжила она объяснение, стягивая верёвочкой ноги девушки. – Против вашей одежды мы ничего не имеем, а если испортится что, так вы же на нас ещё и нажалуетесь. Вон разрешили тут одному, а он так ногами дрыгал, что штаны свои порвал (хорошо ещё, что по шву лопнуло). Навстречу ему пошли, называется. Помнишь, Наташ? А он потом на нас же – телегу.

Зоя Николаевна оттягивала момент, когда придётся обнажить груди. Предлог для такой оттяжки был: она сделала вид, что ждёт, когда Ангелина закончит объяснения. Наконец, конец верёвочки был привязан к железной скобе внизу. Ангелина поднялась на ноги.

– Так что снимайте-ка всё, – закончила она наставления, переводя дух.

Делать было нечего. Зоя Николаевна, стараясь ни с кем не встретиться глазами, привычно закинула руки под лопатки, и чёрный, кружевной, тщательно отобранный дома бюстгальтер накрыл колготки. Затем рядом с ним легли такие же чёрные кружевные трусики.

– Ну вот, а теперь подойдите.

Смущаясь, Зоя Николаевна шагнула к ней по выложенному кафелем полу, расправляя ладонями на бёдрах невидимую юбку.

– А эта-то что же? Забыли? – спросила Наташа, кивнув на привязанную к «табуретке» девушку.

– Ой, да сейчас! – огрызнулась Ангелина. – Дай отдышаться-то. Давление, наверное… Сделайте так!

Ангелина, показывая, соединила ладони, и Зоя Николаевна, чуть ли обрадовавшись, что не надо больше заботиться о том, куда девать руки, торопливо повторила её жест.

– Часики-то снимите! – с беззлобной укоризной, будто жалея вконец растерявшуюся клиентку, посоветовала Ангелина.

– Ой, извините!

Зоя Николаевна поспешно и почему-то на цыпочках кинулась к скамейке. На ходу отстегнула браслетик с часами и так же торопливо вернулась к Ангелине, ждавшей её с верёвкой наготове. Теперь, когда верёвка коснулась её запястий, Зоя Николаевна смогла, наконец, её разглядеть. Это был плоский мягкий шнур, похожий на шнурки от новых кроссовок её сына Игоря. Только те были пёстрые, жёлтые с чёрным, а этот был тоньше и сплетён из белых нитей. Может быть, подумала Зоя Николаевна, следы не будут такими уж заметными: всё-таки шнур не круглый, хотя и  тонкий. Несмотря на это, Зоя Николаевна решила всё-таки попытать счастья.

– Для чего это? – как можно деликатнее спросила она, глядя, как Ангелина обматывает ей запястья шнуром, – Я же не сопротивляюсь.

– Так положено. Обсуждать не будем, –  жёстко ответила Ангелина и вдруг совсем другим тоном поинтересовалась:

– Это что же за камень у вас?

– Это берилл, – с любезной готовностью пояснила Зоя Николаевна.

– Наташ, ты взгляни только! – Ангелина повернулась к девушке за столом.

Чтобы увидеть кольцо, Наташа даже перегнулась через стол. Ангелина,  чтобы она могла лучше рассмотреть его, приподняла недосвязанные руки Зои Николаевны.

– Как, вы сказали, называется? – спросила Наташа.

Зоя Николаевна повторила и не без гордости добавила:

– Это подарок мужа.

Кольцо с большим зелёно-жёлтым самоцветом в тонкой золотой оправе было приобретено в Вене. Туда Зоя Николаевна с мужем заехали по пути с горнолыжного курорта. Перстень был не самый дорогой, зато очень красивый. Игрой света в толще его драгоценной воды Зоя Николаевна не могла налюбоваться. Ей он был особенно дорог ещё и тем, что углядел его именно Олег, муж.

– Да, – задумчиво сказала Ангелина, – вот какие мужья бывают. А, Наташ?

Зоя Николаевна услышала в её словах интонации обделённой мужским вниманием женщины и пожалела, что расхвасталась. «Не надо было говорить, что это от мужа подарок».  Зоя Николаевна встревожилась, с тоской догадываясь, чем в такой ситуации может для неё обернуться женская зависть. И словно в подтверждение этой её догадки Ангелина как-то неопределённо крякнула: «Н-да!» и отпустила руки Зои Николаевны.

– Ну, всё! Время идёт! – объявила она, подводя итог лирическому отступлению.

Сказано это было так, что Зоя Николаевна поняла: ничего хорошего ей ждать не стоит. И действительно, Ангелина неожиданным и бесцеремонным толчком снизу заставила Зою Николаевну вскинуть кисти к подбородку.

– Держите так, – приказала она и стала завязывать узел.  При этом Ангелина так дёрнула шнур, что Зоя Николаевна чуть слышно зашипела и привстала на цыпочки.– Идите на лавку и ждите, – сухо приказала Ангелина.

Зоя Николаевна послушно направилась к лавке, не отнимая кулачков от подбородка. Конец шнура теперь болтался у её ног.  Его лёгкие касания  волновали Зою Николаевну едва ли не до содрогания. И оголённость, и связанные руки, и вынужденное подчинение, и холод от кафеля – всё было так необычно.

Дойдя до лавки, Зоя Николаевна остановилась в замешательстве: садиться голым телом на неё как-то не очень хотелось. Ждать же своей очереди стоя показалось ей нелепым и даже вызывающим. Зоя Николаевна извлекла из стопки одежды жакет, и кое-как расправив его, насколько позволял шнур на запястьях,  осторожно уселась на него. «Помнётся немного – не беда, – решила она, собирая к себе на колени шнур, чтобы он не мотался по кафелю. – Только бы не касаться этого ужасного сиденья».

– Не помнишь, Наташ, эти-то, новые, американские или чьи?

Слова Ангелины заставили Зою Николаевну отвлечься от гигиены седалищ в казённых учреждениях. Она заметила,  что и привязанная к «табурету» девушка тоже вывернула назад голову. Зоя Николаевна обернулась и замерла, увидев у Ангелины в руках длинный и тонкий предмет. Хлыст! Упругий, цвета слоновой кости, чёрная рукоять с петлёй. «Значит, вот он какой, этот выездной, как сказала Женя, хлыст …» –  Зоя Николаевна впилась в него глазами. «Интересно, – подумала она, не в силах отвести глаза от страшного инструмента, – дезинфицируют ли они его, ну, после … этого? Или они здесь одноразовые?» Между тем Ангелина поднесла хлыст ближе к глазам, стараясь что-то на нём разглядеть.

– Не-е, датские, – неуверенно произнесла она, не дождавшись ответа Наташи. –  Или голландские, шут их разберёт.

– Голландские, – после некоторого молчания ответила Наташа, занятая какими-то своими бумагами.

Зоя Николаевна подумала, что могла бы помочь разобраться в таинственных знаках на хлысте. Надпись там, скорее всего, была на английском. Она уже готова была предложить свои услуги, но вовремя спохватилась. Ей представилось, как Ангелина, ударяя хлыстом в ладонь, внимательно глядит  на неё, как бы спрашивая: «Очень умная, да?» Зоя Николаевна решила, что и так уже достаточно нахвасталась на свою голову кольцом и что вряд ли стоит демонстрировать своё превосходство ещё и в знании иностранных языков. Тем более что разбирать надписи на хлысте было уже поздно.

– Ну? – спросила, обращаясь к  девушке,  Ангелина, вдевая руку в петлю хлыста, – Готова?

Вместо ответа девушка опустила голову, будто собралась разглядывать что-то на плите у себя между локтями.

– Тогда ладно, – сказала Ангелина и, отступив назад, замахнулась.

Зоя Николаевна зажмурилась, но тут же открыла глаза – командой тому был несильный, но очень уж хлёсткий и сочный щелчок. Ахнув, будто окунулась в холодную воду, девушка резко запрокинула голову и так сильно дёрнула связанными ногами, что «табуретка» заскрипела.

– Так! – сказала Ангелина. – А считать кто будет? Анна Каренина?

Девушка не ответила, только уронила голову ниже. Ангелина, не торопясь, стала поднимать  хлыст для второго удара. Зоя Николаевна, велев себе смотреть, шире раскрыла глаза, чтобы они сами собой не закрылись. И тут у неё в сумочке глухо забулькал телефон. Зоя Николаевна, метнув глазами на Наташу (снова вызвать её неудовольствие очень не хотелось) и ругая себя за то, что забыла отключить мобильник, полезла в сумочку и кое-как достала его. Шнур стёк с её голых колен на пол. Подбирать его она не стала.

– Мам! – услышала она в трубке.

Звонил Игорь. У него вот только что закончилась пара, и он сообщал мамочке, что направляется из института домой. Зоя Николаевна порадовалась, что Игорь честно исполняет их уговор сообщать ей, где он находится, и что будет делать. За это она обещала не звонить ему сама. Держать телефон связанными руками было очень неудобно, но,  кое-как изловчившись, Зоя Николаевна поднесла его вплотную к губам.

– Игорёк, сыночек, – Зоя Николаевна понизила голос. Она не столько боялась, что присутствующие узнают что-то лишнее о ней,  сколько опасалась вызвать неудовольствие полицейш, если будет разговаривать слишком громко, – В холодильнике салатик и котлетки я приготовила. Только разогрей, сыночек, я тебя прошу. Ты дома будешь?

Оказалось, что Игорь идёт домой переодеться, чтобы затем сразу уйти. Вернётся он только вечером. Куда пойдёт? Так, в одно место вместе с Мариной.

– Хорошо, – Зоя Николаевна кивнула, будто Игорь мог её видеть, – Только я прошу тебя, позвони, когда вернёшься и будь осторожней, ни с кем не связывайся.

Игорь, конечно же, обещал, но надежда на него была плохая. Немного успокаивало то, что рядом будет его подружка, однокурсница Марина. Несмотря на ревность, Зоя Николаевна должна была признать, что эта серьёзная девушка, которую чем-то напоминала ей вот эта Наташа, хорошо влияет на её мальчика.

Выворачивая стянутые шнуром кисти, Зоя Николаевна с трудом отключила мобильник. Вздохнула, смиряясь с тем, что полосы на запястьях ей обеспечены.

– Десять! – придушенно отсчитала студентка на «табуретке».

Зоя Николаевна не могла отвести глаз от зада девушки. Он напоминал ей побитую, мягкую от спелости грушу. Всплывавшая из недр плоти мутная, болезненная краснота была не сплошная, а напоминала то ли завитки дыма, то ли какие-то хлопья. Теперь девушка уже не вскидывалась, как при первом ударе. Дёргались, отпружинивая хлыст, только её ягодицы. Если бы не вздрагивали её икры, а узкие пяточки не тёрлись бы беспокойно друг о друга, то можно было думать, что всё не так уж и страшно.

– Пятнадцать!

Девушка отсчитывала удары не сразу после того, как хлыст касался её, а выдохнув. Возможно, так ей легче было переносить боль.   

Наказание закончилось неожиданно. Ангелина замерла, ожидая, что наказанная произнесёт «двадцать». Однако девушка молчала.  Ещё ниже уронив голову, она всё также разглядывала что-то у себя между руками. Ангелина усмехнулась, и обернувшись, хотела что-то сказать Наташе, но тут дверь, застонав, широко растворилась, и  впустила  … молодого человека в полицейской форме. Этого Зоя Николаевна не ожидала. Она тихонько ойкнула, её колени непроизвольно сжались, а руки сами собой инстинктивно вскинулись и прикрыли обнажённые груди. Шнур больно резанул кожу на запястьях. Съёжившись, Зоя Николаевна замерла на лавке с кулачками у подбородка. Молодой человек уверенно направился прямо к столу, едва взглянув на Зою Николаевну, будто перед ним не голая женщина, а  какой-нибудь совсем уж  неинтересный молодому человеку объект вроде толстой старухи-развалины. Зоя Николаевна фыркнула про себя, задетая таким невниманием, но тут же отвлеклась, наблюдая за происходящим. Сотрудницы, увидев молодого коллегу, заметно оживились. Оказалось, обе способны мило улыбаться и грациозно двигаться. Привязанная к «табуретке» девушка даже не взглянула на него.

– Здорово, девчонки! –  трибунно воскликнул молодец, подходя к столу,  – Как служба идёт?

– Привет-привет! – промурлыкала Наташа, а Ангелина добавила: – Идёт, служба, товарищ лейтенант, идёт. Куда вот только придёт?

Между тем лейтенант взялся дразнить Наташу: протягивал ей файл с документами, а когда та тянулась за ним, отдёргивал его назад: «Оп!»

– Да ой! – Наташа притворно рассердилась, раз-другой не сумев ухватить бумаги. – Коля, перестань!

– Ему всё игры, – заметила в пространство Ангелина, отвязывавшая руки девушки от «табуретки».

Вдруг, чертыхнувшись, она замахала рукой.

– Ну вот, опять чуть занозу не посадила! Коля! Ну, когда же вы его весь обобьёте, а!? Ведь когда обещали!  Сколько ждать-то ещё?

– Раз обещали – сделаем, – заверил Коля и позволил Наташе взять у него бумаги.

– Сделаете вы, как же, – продолжая ворчать, Ангелина нагнулась, чтобы отвязать ноги девушки. – Когда я совсем без рук останусь. Всё, теперь иди. Распишись только сперва.

Последнее касалось девушки, которая, нисколько не конфузясь тем, что на ней были только  гольфики, отодвинула локтем  молодца Колю, и даже не взглянув на  сунутую ей Наташей бумагу, расписалась на ней. После этого она с независимым видом отправилась к своим вещам на лавке. Николай сощурился, провожая её взглядом до лавки. Зоя Николаевна фыркнула про себя, возмущаясь, но согласно своему интеллигентскому мироощущению придумала этому  извиняющее объяснение: «Возможно, его не столько интересует эта бесстыдница, сколько он оценивает «работу» коллеги». Тут Зоя Николаевна, цепенея, сообразила, что теперь, видимо, наступает её очередь занять место на «табуретке». И делать это надо будет на глазах у этого парня, которому едва ли много  больше лет, чем Игорю и её студентам. Зоя Николаевна живо вообразила, как Ангелина толкает её в спину, как она падает локтями на доску, и как этот молодой хлюст  разглядывает её беззащитный зад так же, как ягодицы только что наказанной девушки …  «А ведь ещё надо будет встать с лавки и идти на глазах у него,» – ужасаясь, подумала Зоя Николаевна. Дело осложнялось для неё ещё и тем, что Зоя Николаевна, зная, что это приятно Олегу, мужу,  всегда тщательнейшим образом удаляла волосы с низа живота. Зоя Николаевна ещё больше сжалась и опустила глаза, по-детски надеясь, что про неё как-нибудь да забудут. «Только бы он ушёл скорее!» Но Николай во все глаза пялился на одевавшуюся девушку и уходить не собирался. Наконец, он, будто услышав мольбы Зои Николаевны,  отлепился от стола и с напутствием: «Ну, ладно! Продолжайте, товарищи девушки!» вышел. При этом он даже не взглянул на Зою Николаевну, почувствовавшую что-то вроде обиды на молодого нахала: «Какой! Даже взглянуть не захотел!»

– Так! Женщина! – громко позвала Ангелина. – Идите сюда!

Зоя Николаевна, хотя и готовилась к этому моменту, но всё равно была застигнута врасплох. Она несмело отошла было от лавки, но тут то ли от волнения, то ли от холода, мелко задрожала.
 
– Извините, пожалуйста, – жалобно обратилась она к Ангелине, – А можно мне туфли надеть? Очень холодный пол …

Зоя Николаевна услышала, как за столом опять фыркнула Наташа. Ангелина же как будто не удивилась, и равнодушно дёрнув плечом, дала своё согласие: «Ну … Ладно».

Зоя Николаевна быстро сунула ледяные ноги в туфли. Ей подумалось, что на довольно высоких каблучках её туфель всё должно смотреться лучше, чем если бы она была босиком. На ходу подбирая стягивавший её  запястья шнур, чтобы он не мотался у ног, Зоя Николаевна направилась к Ангелине. Но уже почти дойдя до «табурета», у которого, отставив ножку, ждала её экзекуторша, Зоя Николаевна вспомнила, что сзади, у лавки, всё ещё копается со своими вещами наказанная до неё бедняжка-студентка. Последние два шага Зоя Николаевна, неприятно уязвлённая мыслью, что сейчас её будут разглядывать так же, как вот только что это делала она сама, выполнила в замедленном темпе.

– Давайте, женщина, давайте! – с раздражением заторопила её Ангелина. – Идёт время-то!

Она подхватила шнур, свисавший из ладоней Зои Николаевны, и решительно двинулась к «табуретке». Зоя Николаевна оставалась стоять, пока шнур, не натянулся, заставив её чуть не ринуться вперёд. Ангелине пришлось едва ли не подтаскивать её к «табуретке». В этот момент Зоя Николаевна услышала позади характерный стон несмазанной двери. Зоя Николаевна вывернула голову и убедилась, что девушка ушла. Теперь можно было немного расслабиться. Чтобы обойтись без унизительного толчка между лопаток, Зоя Николаевна, щурясь от смущения и брезгливости, сама наклонилась над ней. Приставила бёдра к  «табуретке» и с отвращением установила локти на дерматин. Пока Ангелина закрепляла шнур где-то внизу, Зоя Николаевна с отвращением изучала липкий дерматин, которого теперь она едва не касалась раздувшимися, как назло, сосками. Вблизи кожзаменитель оказался частично растрескавшимся и стёртым до тканевой подложки. О задубевшие до стеклянной твёрдости края разрывов вполне можно было оцарапаться. Зоя Николаевна, кусая от досады губы, сообразила, что опоздала попросить Ангелину разрешить ей накрыть этот ужас  хотя бы чем-нибудь из одежды. Если бы она догадалась сделать это до того как её привязали, то Ангелина, может быть, фырча  и кобенясь, и разрешила бы. Попросить, чтобы  Ангелина сама  взяла с  лавки что-нибудь, Зоя Николаевна не отважилась. «Я и без этого только и делаю здесь, что выпрашиваю что-то и расходую их время», – подумала она и тут же забыла об ужасном дерматине. Её захватили новые, волнующие ощущения: теперь Ангелина, опустившись на одно колено, связывала её ноги. Зою Николаевну охватила паника. Забыв, что велела себе не шевелить руками, она дёрнула ими, натягивая шнур. Чувствуя, что краснеет от волнения и смущения, Зоя Николаевна покорилась, опустила голову и замерла, успокаивая себя тем, что минут через десять-пятнадцать всё закончится. Тем более то, чего ради она оказалась здесь, уже начиналось: кряхтя и упираясь рукой в бедро, Ангелина выпрямилась.

– О, Господи! – отдуваясь, произнесла, она, – Здоровья нет никакого …

Зоя Николаевна напряглась, запретив себе кричать, как бы ни было больно. Однако удара не последовало. Вместо этого Ангелина заговорила жалобным голосом:

– Наташ, может ты, а? У меня плечо чего-то, рука совсем не действует. Намахалась с утра. … А они всё идут и идут … Наташенька, а?
–
Зоя Николаевна встревожилась: она успела свыкнуться с мыслью, что наказывать её будет Ангелина. То, что её может заменить не эта грубая баба, которой функции экзекуторши подходили куда больше, а изящная Наташа, ровесница Игоря, напоминавшая его Марину,  добавило волнению какой-то новый, яркий оттенок.

– Ну, хорошо, – согласилась Наташа, и Зоя Николаевна услышала, как, приближаясь, зацокали по кафелю её каблучки.  – Сколько у неё там, я забыла?

Дома, в предвидении грядущих событий, Зоя Николаевна осмотрела свои ягодицы в зеркале шкафа-купе. Инспекцией она в целом осталась довольна. Проверяя себя, Зоя Николаевна энергично крутнула бёдрами пару раз направо-налево. Белые плотные выпуклости тяжело колыхнулись. Вот по ним Зоя Николаевна и ждала сейчас удара.

– Так, женщина, – сказала расположившаяся сзади Наташа. – Считайте!

Зоя Николаевна зажмурилась. Послышался тихий свист, и там, где ягодиц коснулся заморский хлыст, вспыхнуло так, будто кто-то направил туда струю горящего бензина. От этого ожога Зоя Николаевна вскинулась, зашипев. Руки её инстинктивно  дёрнулись к лицу, пятки к обожжённому заду, но шнур и верёвочка были на месте. Зоя Николаевна не успела прийти в себя, как ягодицы обожгло снова.

– Считайте! –  настойчивее и громче потребовала Наташа.

– Два! – запрокинув голову назад, куда-то в потолок, выдохнула Зоя Николаевна.

Уходя из отделения ДПС, она заметила, что красные полосы на запястьях и лодыжках явно не торопятся исчезать. Хотя, чтобы увидеть в оставшейся красноте следы пут, надо было располагать богатым воображением. Зато губы она искусала изрядно: они саднили, как  от хорошо просоленной рыбы, и чувство было такое, что они распухли, будто наказывали её не только по ягодицам, но ещё и по губам. Ей даже показалось, что мужчина, с которым она столкнулась у выхода из здания, с каким-то особым прищуром посмотрел на них. Зоя Николаевна заторопилась к машине. Там было зеркало, которым надо было срочно воспользоваться. Смотреться в зеркальце в пудренице  при Наташе и Ангелине ей не хотелось. По той же причине она не стала там, при них, смазывать горевшие ягодицы кремом, которым Женя Розопаслер настоятельно рекомендовала воспользоваться. Однако ещё не дойдя до выхода из здания, Зоя Николаевна пожалела об этом. Сзади горело так, что казалось, будто ягодицы распухли до невероятной величины. Но хуже всего было то, что брюки, елозя по колготкам, превращали их в настоящую тёрку.

На стоянке у здания ДПС Зою Николаевну смиренно ожидал её «Фордик».  Слегка приподнятая задняя часть автомобиля живо напомнила ей позу, в которой её наказывали. Зоя Николаевна по привычке оживлять любимые вещи решила, что машина не дразнится, задирая багажник, а сочувствует ей, наклонив капот к земле. «Не расстраивайся, мой миленький, – прошептала Зоя Николаевна, открывая дверцу, – ты здесь не при чём, виновата во всём твоя непутёвая хозяйка».

В зеркале Зоя Николаевна увидела своё раскрасневшееся лицо, блестящие глаза с огромными зрачками, прилипшие к скулам волоски, налившиеся кровью губы … «Надо же! – подумала Зоя Николаевна, – Выгляжу совсем как после …» Зоя Николаевна сжала колени. Несмотря на боль, она сдавливала бёдра и тёрла их внутренние поверхности друг о друга, пока не достигла облегчения. Оно было острейшим и пришло непривычно быстро.

Отдышавшись и кое-как приведя себя в порядок,  Зоя Николаевна стала  искать такое положение, при котором зад не горел бы таким огнём. Сидеть на высеченных ягодицах было так же мучительно, как и терпеть порку. К яростному зуду добавилась такая сильная пульсация крови, что, казалось, всё тело слегка  подпрыгивает на сиденье. «Как же, – ужаснулась  Зоя Николаевна, – я поеду?»

 Времени, чтобы доехать на машине до университета, где ей предстояло читать лекцию, оставалось чуть-чуть. Добираться же туда как-то иначе значило потратить ещё больше времени. Оставалось, терпя горящий на ягодицах пожар, ехать на машине. Причём ехать очень быстро. И Зоя Николаевна, морщась от боли, включила двигатель.

Машина ДПС нагнала её у въезда на стоянку перед университетом. Оправдываться за превышение скорости было бессмысленно. «Интересно, – думала Зоя Николаевна,  глядя, как полицейский выписывает ей направление, – сколько мне выпишут на этот раз? За то, что я тогда припарковалась на тротуаре, мне отпустили сегодня двадцать ударов. Теперь, думаю, выпишут куда больше. Зато теперь у меня есть опыт. На следующий визит в ДПС я надену не колготки, а гольфы. И уж, конечно, обойдусь без жакета с рукавами три четверти.

конец
Редакция 2014 года