Шлейф воспоминаний ч. 2 гл. 1 шпаковская м. и

                Моя бабушка Шпаковская М.И. 
 
    На днях вспомнил песню Эдиты Пьехи на слова Мельникова: «Нам рано жить воспоминаниями, хоть лет проживших не вернуть. Пока живём, не перестанем мы, стараться в завтра заглянуть…» А в голове слова сами собой сложились как – мы будем жить воспоминаниями, ведь лет прошедших не вернуть… Действительно, жизнь осталась, как говорится, за спиной. Бремя былых воспоминаний тяжёлым грузом лежит на старческих плечах, стремясь придавить к земле, как можно сильнее.

    Воспоминания – это всё, что осталось в жизни человека, прожившего долгую, насыщенную событиями жизнь. Если память ещё не изменяет рассудку и в состоянии удерживать давние события в сознании, значит ты ещё жив. Удивительное свойство памяти – лучше помнить то, что было гораздо раньше и забывать вчерашнее. Но это гораздо лучше, чем ничего не помнить. Например, есть мнение биологов, что страусы в своей жизни помнят чуть ли меньше минуты своей прожитой жизни… Хорошо, что мы не страусы. Хотя, конечно, лично у меня память не блещет. Если бы не старые фото, письма и документы, я и половины своей жизни не смог припомнить. А так, современный прогресс помогает в этом деле. По крайней мере, что-то я могу вспомнить и рассказать. Только никто не спрашивает. Попробую сам навязаться, хоть это и не прилично…






                ***

   
    В детстве свою бабушку я называл бабуся, хотя деда дедусей не именовал, так получилось. Старшим в семье всегда был дед, строгий и непоколебимый, а жена, как золотая рыбка, была у него на посылках – мягкая и пушистая. Дед называл её Марусей. Может по созвучию она и стала бабусей, трудно понять, но ей это пришлось впору. Я тогда об этом не задумывался, кто первый её так назвал.

    К моему сознательному школьному возрасту она уже не работала и полностью посвятила себя уходу за не очень здоровым дедом. Со мной бабуся не сидела. Мы жили отдельно, и я находился на попечении неработающей мамы. Общались мы с бабусей наездами. Когда она приезжала к нам в Вешняки, ходили гулять в Кусково на пруд, в усадьбу Шереметьевых, где я бегал по дорожкам, посыпанным битым кирпичом и прятался за выступами декоративного павильона под названием «Грот». Когда меня привозили на Русаковскую, где жила бабуся, мы с её подругой Розой, жившей в соседнем доме, ездили на трамвае в Сокольники. Мы гуляли в парке, часто заходили в розарий, где были красивые цветы, много дорожек и скамеек, за которыми я любил прятаться. Бабуся с Розой в волнении бегали по розарию, оглашая окрест моим именем, в поисках маленького охламона. Хулиганом я не был, но озорником – да, безобидным и всегда попадающем впросак со своими проделками.

    Вспоминая то время и бабусю, я не в состоянии сказать что-либо о ней, о каких-то особенностях её характера. Просто ничего не припомню. Широкий размашистый шаг, особенный говор, возможно, наследственное. О своей национальности она говорила, что белоруска.

    Бабуся часто читала мне книги о природе. Очень любила Виталия Бианки и его рассказы о животных…Помню стихи Маршака из уст бабуси.
               
             По полям бегут ручьи, на дорогах лужи.
             Скоро выйдут муравьи после зимней стужи.
             Пробирается медведь сквозь лесной валежник,
             Стали птицы песни петь и расцвел подснежник.

               
    Уже в зрелом возрасте мне хотелось побольше узнать о её детстве и молодости, но всё не удавалось собраться с мыслями. Жили мы не близко, да и время не хватало – работа, семья, дети.

    И вот, подвернулся случай – девяностолетний юбилей Марии Ивановны. Чтобы не пропустить какую мелочь и не забыть чего-либо, решил прихватить компактный магнитофон. Диктофона у меня не было, а сотовые телефоны тогда ещё не были в ходу, только пейджеры.

    Вы пробовали общаться за столом, да ещё и вести задушевный разговор с юбиляром под звон рюмок и стук вилок, прерываемый детскими голосами и комментариями среднего поколения?!... Но что-то мне удалось записать, а в последствие прослушать и зафиксировать в удобоваримом формате, дополнив выдержками из автобиографии и кое-каких сохранившихся документов.

    Вот что из всего этого у меня получилось.





 


                РАССКАЗ МАРИИ ИВАНОВНЫ 



    Родилась я в селе Тростяница Гродненской губернии Бельского уезда. Родители мои крестьяне, по национальности считаю себя белоруской. Село наше было довольно большое и богатое. В центре стояла деревянная церковь, была ветряная мельница и какое-то государственное предприятие с яблоневым садом. Там мой отец служил садовником. Мы жили в примерно в версте от его работы. У меня был старший брат и сестра Вера. С нами жила ещё старенькая бабушка. Мамина сестра жила в нашем же селе, но ближе к центру чуть больше километра от нас. В 1912 году я начала учиться в школе, что находилась рядом с церковью. Мамина сестра жила недалеко от церкви и меня каждую неделю отвозили к тёте. Я у неё жила и ходила в школу, а на выходные родители забирали меня домой.   
    Во время учёбы я очень скучала по родителям и однажды, после занятий, не дожидаясь их приезда пешком пошла домой через полсела. Погода была ненастная, дул сильный ветер. Как раз напротив мельницы поднялся сильный вихрь. Меня подхватило ветром, приподняло, повалило на землю и поволокло по дороге вместе с кустами и ветками. Когда опомнилась, ветер немного стих. С трудом поднявшись, я добралась до дома. Когда постучалась в дверь и мне открыли, родители не поверили, что я сама пришла из школы. 
    Я часто бывала в саду, где работал отец. По осени там появлялись огромные кучи собранных яблок. Их укладывали на подводы и отвозили в ближайший городок Заблудово, это примерно километрах в десяти от нас.
    В начале 1914 года умер отец. Мне ещё не исполнилось и десяти лет. А вскоре началась первая мировая война. Летом 1915 года нам объявили об обязательной повсеместной эвакуации, и мы начали собираться покинуть свой дом. Люди грузили скарб на телеги. У нас же ни коровы, ни лошади не было. Моя девяностолетняя бабушка решила остаться дома. Вместе с ней осталась и наша собачка дворняжка. Она каталась по земле помахивая лапами и не хотела с нами уходить. Оставшиеся старики решили схорониться в церкви, а мы, прихватив всё что можно унести на себе, двинулись в глубь России, превратившись в беженцев.


                ***
 

   Собрав воедино все сведения о своих родных и близких, я, конечно,   заинтересовался теми местами, где они родились, жили и были по-своему счастливы. А посему, заглянул в интернет, что при современном уровне развития средств информации не проблема. Там я нашёл современное село Тростяница и его историю.

 
    Первые сведения о деревне Тшесянка относятся к концу пятнадцатого века, когда на пути из Литвы там находилась усадьба Трощаница. Единственным следом от господского дома считают небольшой холм, именуемый Замковым. Изначально это место называлась Трощаница. В 19-ом веке село считалось центром церковного просвещения. В лесной пустоши под названием Стовок, что рядом с селом, построили комплекс зданий под семинарию имени святых Кирилла и Мифодия, которая работала до прихода немцев в первую мировую. В последнее время там проживал только один человек. От былого расцвета семинарской колонии остались древние яблони от садов и огородов, некогда там существовавших. Поляки именовали деревню Тростянка, белорусы Трасьцянка, а на русском – это уже Тростяница.

    В деревне действительно была и есть сейчас деревянная церковь Архангела Михаила, а при ней была церковно-приходская школа. В 1900 году построена ветренная мельница, которую в 1987 году перевезли в музей под открытым небом в деревню Ступники.

    В начале лета 1941 года Мария Ивановна на неделю ездила в гости к сестре Вере в Белосток. По дороге заезжала в Тростяницу. Дом их был в сохранности, школу у церкви она тоже повидала…

    Значительная часть жителей после эвакуации вернулась в 1919-ом году в село. По переписи 1921 года в Тшесянке числилось 606 человек, в 2011 году в Тростянице проживало 265 человек. Это произошло в основном потому, что большинство жителей села были белорусы, а после Второй Мировой войны проходила депортация поляков с территории Белорусии, а белорусов из Польши в СССР.

    Тшесянка считается древнерусской деревней. В посёлке сохранилась старинная планировка улиц, домики с красивыми наличниками и расписными углами. Сейчас это территория Польши.