Поздняя Груша или поговорим о тормозах

 - Скажи, а тогда… ну, в тот день… У меня… у нас с тобой… могло что-нибудь получиться?
- Да. Могло. Очень даже могло…
   Она уходила красиво. Очень красиво. Так, что у меня кровь кипела, сердце бешено колотилось, душа металась по всему телу больно и бессмысленно. Я мог бы рвать на себе волосы, кусать локти, устраивать любое другое членовредительство. Только всё это было напрасно. Она уходила.

Пять лет назад

  Я встретил её на выставке. Откуда-то сбоку прилетело:
- Сергеев!
  Я обернулся на звук. Поначалу даже не узнал.
- Груша? Груша! Привет! Как я рад!
  Она прижалась ко мне и обозначила ни к чему не обязывающий поцелуй где-то возле левого уха.
- Хм… Я уже и забыла когда меня последний раз называли Грушей.
- Ну хочешь, я тебя буду Мариной называть? Хотя, Грушей как-то привычнее.
- Да называй как хочешь, - она легкомысленно махнула рукой.
  Я разглядывал её глупо вытаращив глаза. На лице моём, как приклеенная, сияла идиотская улыбка, прогнать которую было выше моих сил.
  Она была красива. Она была красивее всех женщин в этом зале… в этом здании… в Москве… в мире… Не просто красива а физически привлекательна. Её хотелось обнимать, трогать, гладить…
  Она стояла так близко. Она смотрела на меня такими прекрасными, широко открытыми глазами цвета кофе. Лучезарная улыбка светилась на её милом лице.
 
  Обменявшись дежурными вопросами про «как дела», и сообщив друг другу что «всё хорошо», мы отправились пить кофе. Разговор не стихал ни на секунду. Она рассказывала про себя. Я, тоже, что-то говорил. Столько лет не виделись…  Она похорошела. Просто катастрофически похорошела. Мне ужасно хотелось остаться с ней. На сегодняшний вечер, а, может быть, и навсегда. Но…
  Мой самолёт улетал сегодня ночью. Улетал за границу. Работу предложили. Я не решился ей это сказать. Сидел и впитывал драгоценные минуты общения, как последние капли воды среди зноя пустыни. Наверное тогда мне надо было бросить всё. Забить на выгодное предложение и остаться. Но я так и не решился. Не понял, что второго такого шанса не будет.

Ещё десять лет назад

  Прозвище «Груша» прилепилось к ней в начале первого курса. И всё благодаря преподавателю анатомии, который на одном из первых занятий рассказывал о типах женской фигуры и привёл её как пример. Правда схожесть с грушей у неё длилась недолго. Проживание в общаге уже через полгода принесло свои плоды. Ушла детская припухлость. Груша ни чем не отличалась от остальных девчонок. Разве что толстенная коса до попы. Да и та продержалась только до следующей осени.
  Я с самого первого курса подозревал, что Груша относится ко мне по-особенному. Были основания так думать. Только у меня тогда были совсем другие приоритеты. Мне нравились яркие, особенные, не такие как все. А она была как раз такой как все. Ничем не выделялась. Разве что зубрила вечно что-то.
  Первый раз я поглядел на неё другими глазами, наверное, курсе на третьем. Тогда мы торчали в спортзале, а физры не было. Так случилось, что преподаватель физкультуры не пришёл. Весь курс полёг на маты, и спортзал превратился в лежбище тюленей. Кто-то затянул в полголоса колыбельную «Спи, моя радость, усни…» остальные подхватили. Груша тоже пела. Но лицо у неё при этом было такое… одухотворённое. Словно пела она не по приколу, а на самом деле. И мне вдруг подумалось тогда, что она, именно она могла бы стать матерью моих детей. После этого Груша начала хорошеть. И не только в моих глазах. На Грушу начали обращать внимание молодые люди. Честно говоря, я думал, что она, при такой растущей популярности у противоположного пола, быстро забудет обо мне. Зря. Многие однокурсники говорили мне, мол, дурак… что ты теряешься, смотри какая… и явно к тебе неровно дышит. Вот, идиотское положение было: я знал, что ей нравлюсь, и она знала, что мне нравится, но я почему-то считал, что воспользоваться этими знаниями будет как-то нечестно.
  И вот – последний курс. Последний день вместе. Отвальную решили праздновать на природе. Шашлыки, танцы, алкоголь… многие полегли ещё до ночи. А  Груша предложила всем идти купаться на речку. Никто из оставшихся «в строю» не захотел. Никто, кроме меня. Ночь была ясная и прохладная. Светила полная луна. Груша разделась и в лунном свете мне показалось будто она из воска, будто светится изнутри… Я понял, что влюбился. А наутро мы все разъехались по домам. И больше не встречались. Я не видел её десять лет.

Наши дни.

  Мы снова встретились на выставке. Случайно. Я был рад, а Груша вела себя сдержанно. Болтовня под кофе не задалась. Потом её телефон зазвонил. Я успел разглядеть фотку на экране. Там была Груша, ребёнок и, видимо, муж. Она коротко поговорила и стала собираться. И тогда я решился задать ей вопрос. Тот вопрос, ответ на который мне так не понравился…