Глава 2

Очистив банан от кожуры, он вышел в просторный коридор с мерцающим светом и захлопнул дверь в комнату отдыха. Когда он наклонился, чтобы откусить фрукт, он заметил на стене чью-то тень, но не решился обернуться. По очерченной шляпе водруженной на голову увеличивающейся тени, он догадался, что это один из тех плохих парней и он пришёл за ним…
В карманах Уми лежало несколько гелиевых шариков, не вытряхивающиеся хлопья липкого бумажного конфетти и длинный запасной шнурок для обуви. Не было ничего хотя бы приближенно похожего на оружие для самозащиты. Он представил, как складывает шнурок пополам, затем наматывает на большие пальцы и бросается на преследователя в шляпе. Тот с ошарашенным лицом достаёт лазерное ружьё и стреляет ему промеж глаз. Уми помотал головой, чтобы избавиться от этих неприятных мыслей, и откусив банан, зашагал по коридору в сторону выхода на случай эвакуации. Он не спешил, и старался аккуратно наступать на прорезиненную подошву сценических ботинок. От перенапряжения у него выступили небольшие капельки пота на лбу, а пережеванный кусочек банана превратился в однообразную массу и встал комком у горла. Промокнув взмокшее лицо белым рукавом рубашки, Уми замедлился и остановился. Сдерживая кашель, он принялся стаскивать с ног сценическую обувь, чтобы бесшумно добежать до выхода.
Обезьян в шляпе остановился у двери в комнату отдыха, громко постучал, и не услышав голосов и приближающихся шагов, нетрепливо дёрнул за ручку. Пожав плечами, он двинулся вверх по коридору. Светлые стены со множеством светильников тянулись в некуда. Встроенные датчики в лампочках пощёлкивали, реагируя на движение. Обезьян заметил впереди лужицу насыщенных цветов, контрастирующую с белым полом и стенами. Переключившись на бег, он быстро добрался до клоуна, который всё ещё сидел на полу и расшнуровывал ботинки. Выставив указательный палец, он прочистил горло и легонько ткнул Уми чуть ниже лопатки.   
– Ну и чем это ты занимаешься? 
Воображение клоуна вновь начало транслировать ту жуткую сцену. Он представил, как подносит к своей голове руку, ощупывает отверстие от лазерного оружия, разрастающегося в чёрную дыру. Гангстер в шляпе смотрит на него с довольной ухмылкой, и словно герой какого-нибудь дурацкого ковбойского фильма, дует на неостывшее дуло оружия вертикально повёрнутое к потолку. Сцена обрывается, выплывают даты жизни и смерти с эпитафией: – «Тихо деревья, листвой не шумите, Уми здесь спит, его не будите». Затем идут титры на сером фоне, сопровождаемые заунывной печальной музыкой со вставками из газетных статей и фотографиями из его реальной жизни.
Покачав головой, он тяжело вздохнул и вернулся к действительности. Из-за рокового толчка, Уми выронил банан, медленно повернул голову и уткнулся взглядом в круглый настенный светильник. Сорвавшись на кашель, он схватил с пола ботинок, неуклюже швырнул его в преследователя со стволом и со всех ног бросился к красной двери для эвакуации. Она оказалась заперта. Обезьян в шляпе ошарашенно плюхнулся на пол, потирая ушибленный висок. Он выругался и опустил глаза на прилетевший в него предмет. Подняв за болтающийся шнурок сценический ботинок клоуна, он в полном недоумении вновь потёр пальцами ноющий висок. Уми не решался посмотреть в его сторону, продолжая с кряхтением беспомощно дёргать ручку. В его голове всплывало множество безответных вопросов: «я труп?», «что им от меня нужно?», «клоуны попадают в рай?» и т.д. 
– Помоги мне подняться, – тихо произнёс обезьян в шляпе и поставил ботинок на пол.
Покрутив головой, Уми остановил взгляд на спасительной двери в комнату эрудиции. Она напоминала типичную библиотеку из мира людей. Множество полок с разнообразными книгами, маленькие статуэтки обезьянок, увеличительные стёкла, причудливые растения, навороченные компьютеры и небольшой виртуальный зал, с помощью которого можно было оказаться в любом историческом событии и почувствовать себя частью того времени. Желтоватая мебель была сделана из органического твёрдого пластика и по внешнему виду напоминала вишнёвое дерево. Уми вихрем пронёсся между круглыми столиками с задвинутыми стульями, расставленных в шахматном порядке, и торопливо вскарабкался на подоконник к открытому окну. Круглые окна выходили на пыльную дорогу, которая тянулась к шатрам артистов. От подоконника до земли около десяти футов, но при неудачном приземлении можно с легкостью вывихнуть обе лодыжки. Посмотрев вниз, Уми перевёл взгляд на руку, в которой держал банан. Его и без того большие глаза округлились от удивления, когда он покрутил в пальцах кожуру без съедобной мякоти.
– Что за…?!
Ручка двери в комнату с грохотом ударилась о стену, и через порог перешагнул обезьян в шляпе. Прихрамывая, он схватился за спинку ближайшего стула, и поджав губы, принялся осматривать комнату эрудиции. Уми пригнулся, вытянул шею и увидел преследователя через зазор в сквозной полке стеллажа между прижатыми друг к другу книгами и пластиковой подставкой для фигурок. Стеллаж доходил до потолка и тянулся от угла до середины комнаты. Обезьяна из труппы по имени Труди проводила в этом укромном уголке по несколько часов в день, отвлекаясь от выступлений в цирке с помощью приключенческих рассказов и коротких стихотворений. Труди вдохновляли книги, и проболталась она о тихом местечке случайно. Уми не увлекался искусством, историей и литературой, но обладал хорошей памятью, поэтому легко запомнил о секретном уголке Труди. Кто бы мог подумать, что он воспользуется им, чтобы удрать от наёмного киллера?
– Ээээй, – мягко протянул парень в шляпе, всё ещё придерживаясь за спинку стула, – ты здесь?
– Ага, так я тебе и ответил, – пронеслось в голове клоуна. – Он что, думает, что я совсем тупой?
Он рывком распахнул окно, и бросил в него слипшуюся банановую кожуру. Она покрутилась, несколько раз перевернулась в воздухе и приземлилась на желтоватые искусственные кустарники. Слившись с пёстрыми покачивающими листьями, кожура на мгновение задержалась на поверхности, а затем скрылась в кустарниках. На лбу Уми вновь выступили капельки пота, а от шуршания листьев, на которые приземлилась кожура, у него заурчал желудок. Обезьян в шляпе выпустил из пальцев спинку стула и захромал к стеллажу, ориентируясь на урчащий звук. Уми посмотрел через зазор на ворчащего преследователя, стиснул зубы и с решительностью прыгнул вниз, оставив на подоконнике отпечаток подошвы от ботинка, потерявшего своего напарника в коридоре. Падение с высоты в десять футов длилось всего несколько секунд. Уми приземлился солдатиком на искусственные кустарники и кубарем выкатился на пыльную просёлочную дорогу. Не успел он выпрямиться и как следует отряхнуть сценический костюм, как к нему подбежали двое воодушевлённых обезьян и взяли его под руки. На одном красовалась новая поварская форма и белоснежный накрахмаленный колпак, на втором был однотонный спортивный костюм.
– Куда-то спешишь, приятель? – с улыбкой произнёс обезьян в спортивном костюме, поправляя свободной рукой выбившиеся пряди из каштановой шевелюры.
Уми покрутил головой и сфокусировал взгляд на пальцах обезьяна в накрахмаленном поварском колпаке, поглаживающих нагрудный карман. Он достал яркую глянцевую бумагу свёрнутую в несколько раз, и отпустив Уми, принялся энергично разворачивать. Он держал в пальцах яркую афишу с представления на прошлой недели. В центре был карикатурно изображен Уми, позади остальной состав труппы, сцена под высоким полосатым куполом и парящее в воздухе конфетти.
– После выступлений у нас никак не получалось застать тебя в гримёрке с другими артистами. Джимми даже прикидывался журналистом, чтобы попасть на несколько интервью с твоим участием, но ты испарялся. Между прочим, мы твои самые большие и преданные поклонники!
– Ага, – с улыбкой кивнул обезьян в спортивном костюме. – Ни одного шоу не пропустили!
– Распишешься на афише? – обезьян в форме вытащил из кармана ручку и протянул её Уми.
– Стоп, какого… они, что, не собирались убивать меня?! – пронеслось в голове клоуна, после он сложился пополам, и схватившись за живот, повалился от смеха на землю.
    
* * *

Разместив ножны с двуручным мечом за спиной, Саарнба застегнула на груди кожаные крепления и закинула на плечо спящего сына целительницы. Затем она повернулась к опалённому полю Эчиверии и взглянула на голубоватое месиво из конечностей крабихи, раздавленных цветков и кристальной малышни. На чёрной земле остались глубокие рытвины от многочисленных лапок малышни, которыми они перебирали, чтобы доставить в укрытие одержавшую поражение мать. Её огромный панцирь с черепашьей скоростью двигался к горизонту и утопал в цветах, всё ещё выстреливая в воздух спорами. Кеидар похлопал по плечу воительницу, и тяжело вздохнув, достал из кармана красный кисет. Девушка нахмурилась и резко дёрнула плечом, сбросив его руку.
– Забудь о чёртовых сантиментах, она тебя чуть не поджарила!
– Хм, – вытащив из-за пазухи трубку, он насыпал в неё табак из кисета, хорошенько спрессовал его и щёлкнул пальцами, создав искру. – О, точно, но я в порядке. Хочешь попробовать?
Прикрыв глаза, Саарнба приложила пальцы к переносице и вновь представила в красках, как душит обезьяна обеими руками. С очаровательной и одновременно жуткой улыбкой она бросила взгляд на его физиономию, расплывшуюся в облаке дыма, и наперевес с мальчишкой зашагала по извилистой пыльной тропе мимо мёртвых деревьев и валунов, поросших чёрным мхом. Кеидар последовал за воительницей, потягивая трубку и разглядывая живность притаившуюся в сорняках и на камнях. Его мучил вопрос, как такие жирные белки умещаются в такой маленький панцирь? Хихикнув в кулак, он перепрыгнул через срубленное дерево и ускорился, чтобы догнать Саарнбу.
Через полчаса они оказались в самой гуще тёмного леса. По насечкам на стволах иссохших деревьев, срубленным веткам и сорнякам, воительница придерживалась маршрута, по которому изначально добралась к цветочному полю. Одной рукой она прижимала к плечу спящего сына целительницы, а второй – сжимала рукоять меча. Кеидар опёрся ладонью на первое попавшееся дерево и с прикрытыми глазами и приподнятыми уголками губ выдул истлевший табак из трубки. Посмотрев под ноги, он заметил аккуратный свёрток из потрёпанной пожелтевшей бумаги, и поднимая его с земли, окликнул Саарнбу. Его протяжный голос прокатился по лесу гулким эхом и неожиданно оборвался. Засунув свёрток в карман, обезьян вновь набил трубку табаком из одурманивающих цветов Эчиверии Пулидонис, и щёлкнув пальцами, высек маленькую искорку. Зевнув, он по правилам этикета прикрыл рот ладонью и заторможено осмотрелся по сторонам.
– Так, понятненько, я в лесу, – тихо произнёс Стоун и вновь закрутил головой, всматриваясь в неподвижные стволы деревьев, надеясь отыскать среди них удаляющуюся фигуру спутницы. 
Через пару минут он опустил глаза на чёрную испещрённую землю и обнаружил цепочку следов от обуви воительницы. Расплывшись в улыбке, он вдохнул дым из раскуренной трубки и зашагал через гущу, ориентируясь по вмятинам на земле. Перебирая ватными ногами и насвистывая простую мелодию, Стоун расправился с трубкой и в скором времени оказался у родника с зеленоватой водой. Отстегнув бутылку, болтающуюся на поясе, он увидел на прохладном валуне у родника целый выводок жирных белок, который на его глазах суетливо попрятался в маленькие панцири. Не отрывая от них взгляда, обезьян набрал воду и пристегнул бутылку к поясу. Один из панцирей сдвинулся с места и соскользнул в воду, белка испуганно высунула морду и запищала. Кеидар вытащил её с помощью двух длинных веток и вернул на валун к остальному выводку.
– Какого хрена? – раздался суровый женский голос за его спиной.
Он выпустил из пальцев ветки, оглянулся через плечо и увидел Саарнбу. Она держала руки на талии и смотрела на него испепеляющим взглядом. Обезьян выпрямился, с улыбкой повернулся к девушке и достал из кармана таинственный свёрток из потрёпанной пожелтевшей бумаги.
– В этом лесу постоянно кто-то дохнет, у меня отличное настроение и… лады, лучше забудь об этом, – он поднял руку со свёртком на уровень её глаз. – Лучше погляди, что я нашёл!
– И что же это? – закатив глаза, с открытым раздражением спросила Саарнба.
– Сам не знаю, – он потянул за конец тонкой верёвки, которой был перевязан свёрток и с предвкушением принялся разворачивать бумагу. – На их месте я бы использовал органические материалы, куда дешевле и практичнее. Можно сделать отличную упаковку из лоз сорняка или черныша. Ты согласна, что упаковка не должна быть привлекательнее того, что в неё запаковано?   
– Окей, – воткнув меч в землю, она выхватила из его рук свёрток и в клочья разорвала бумагу.
– Ничего? – наклонившись к клочкам, обезьян прищурился и действительно ничего не обнаружил.
Мимо них в истерическом припадке промчался гигантский дикобраз с красными обезумевшими глазами. Он фыркал, ощетинив острые блестящие иглы, перепрыгивая через сорняки и камни. Воительница проводила дикобраза взглядом, выдернула меч и зашагала в противоположную сторону. Кеидар посмотрел на длинные иглы, разбросанные по земле, и последовал за Саарнбой.
До наступления темноты они выбрались из гущи леса на широкую тропу. Они остановились перед развилкой с накренившимся к земле деревом. На небе высыпали первые звёзды, и в холодном лунном свете можно было различить очертания холмов, а за ними блекло-жёлтые окна хижин местных жителей. Кеидар сделал крохотный глоток из бутылки и проковылял к дереву с ржавыми отвалившимися указателями. Его желудок урчал от голода, с помощью воды и табака из цветов он на время перехитрил собственный организм. Стоун перевернул испачканные грязью указатели носком ботинка и опустился на корточки, пытаясь разобрать буквы, изъеденные ржавчиной.
– Знаешь дорогу к целительнице? – спросила Саарнба.
Выпрямившись, Кеидар указал на хижину на одном из восточных холмов, которую окружали ветвистые деревья. Из её трубы тянулась призрачная зеленоватая дымка, поднимающаяся к звёздам. Стоун развернулся и направился по выбранной дороге, Саарнба последовала за ним.
В окнах деревянной хижины с кривоватой крышей горел тусклый свет. Воительница поднялась на крыльцо с цветочными горшками, наполненные до краев рыхлой землёй, и постучала в дверь. Целительница открыла, и увидев на её плече дремлющего сына, выронила из рук пустую миску.
– Пресвятая Обезьяна! – позабыв о разбившейся глиняной миске, она бросилась к Саарнбе и приобняла мальчишку. – Не стойте истуканами, проходите! Могу предложить вам кашу и жижу.
– Каша из струпьев? – переступая через порог, уточнил Стоун.
Целительница кивнула, и поправив простыню, в которую был завёрнут сын, засеменила за покачивающимся от усталости парнем. Саарнба зашла в хижину последней и захлопнула за собой дверь, вдохнув гнилостный приторный запах каши и жидкости в кастрюле, побулькивающей на огне. Она скривила нос, сдерживая тошноту, и положила пацана на тахту, обшитую кожей кабана.
– Дорогая, – повернувшись к девушке, целительница сняла с поседевшей головы бандану и выудила из неё крупный камень, напоминающий адамант. – Вот, возьмите, он защитит вас. Я искала его около двадцати лет. В прошлом из них отливали оружие, но такая работа требует точности и мастерства. Он снимает с противника самые могущественные чары, усиливая слабые характеристики носителя. Предупреждаю, эта вещица с характером, используйте её во благо.
Саарнба взяла полупрозрачный камень, покрутила его в пальцах и посмотрела через него на пламя, танцующее под кастрюлей с оранжевой жидкостью. Кеидар насыпал засушенных цветов Эчиверии в миску с кашей из струпьев, и не обращая внимания на разговоры, приступил к трапезе. Поблагодарив целительницу, Саарнба прошла за стол и выпила пол стакана жижи. Когда она опустила глаза в миску с фиолетовой кашей из струпьев, её желудок взбунтовался. Целительница спросила гостей про одурманивающее цветочное поле и закинула в кастрюлю сухую гвоздику и неизвестные травы. Уплетая кашу, Стоун рассказал про схватку с разъяренной крабихой, жирных белок в маленьких панцирях и непроходимую гущу тёмного леса. Целительница с лёгкой улыбкой помешивала жидкость и с интересом слушала о приключениях путников. Саарнба представляла, как она ложится на кровать с травяными подушками внутри своего химома и проваливается в долгий сон. Целительница предложила им остаться на ночь, но Кеидар насытился, а воительнице надоело смахивать с уголков глаз слёзы от бурлящей жидкости, поэтому они в унисон отказались.
Попрощавшись с целительницей и её спящим сыном, гости собрались и вышли из хижины. Они посмотрели на чёрное звёздное небо, спустились с крыльца и зашагали обратно к развилке. На полпути их остановил высокий тощий обезьян с проколотым ухом в чёрном латексном костюме.
– Считается! – окинув с ног до головы экипировку Саарнбы, он присвистнул, и щёлкая пальцами подошёл к обкуренному в дрова Стоуну. – Слышь, фрегал, есть что по бабосам?
– А? – подняв на него покрасневшие глаза, обезьян вытер с губ крупицы струпьев. – Шёл бы ты туда, откуда пришёл, быдляк. Бродить одному у тёмного леса опасно, всякое может случиться.
– А кто сказал, что я один? – после этих слов, из-за его спины вышел целый отряд обезьян.
На них была странная одежда, множество украшений, балаклавы, пирсинг в ушах и ноздрях, стоптанные сандалии с высокими носками, не сочетающиеся с выбранными вещами. Быдляки хихикали, сжимая в пальцах палки и заржавевшие цепи. Обезьян в латексном костюме растянул губы в кривой ухмылке, и раскинув в стороны руки, качнул головой в сторону Кеидара и Саарнбы.
– Твою же мать, – вытащив из ножен двуручный меч, воительница спрятала за собой Стоуна, – как же меня всё задолбало! Пока я в хорошем настроении, советую вам свалить к обезьяньей матери.
– Ты что такая дерзкая? – прищурив глазки, процедил сквозь желтые зубы один из быдляков.
На неё кинулись двое обезьян с жухлой кожурой от корнеплодов на головах. Они хихикали и раскачивали длинные цепи с крупными звеньями. Стоун на мгновение выглянул из-за спины Саарнбы, и окинув взглядом отряд приближающихся быдляков с самодельными битами и лязгающими цепями, нырнул обратно. Обезьяны размахивали палками с почерневшими гвоздями и бросали цепи, пытаясь выбить оружие из рук девушки, сопровождая свои действия нездоровым хихиканьем. Быдляк с лысой головой и золотым кольцом в носу, щёлкнул кожаным хлыстом, и обхватив меч Саарнбы, резко потянул на себя. Продолжая сжимать рукоятку меча, воительница перекинула левую руку на хлыст, и обнажив зубы в яростном крике, с силой дёрнула в сторону и подкинула быдляка в воздух. С истошным воплем и нецензурными словами, он суетливо замахал конечностями и приземлился на отряд, сбив с ног идущую впереди четверку.
– Ну и умора! – крупный обезьян из второй четвёрки стукнул по голове, поднимающегося с колен жилистого обезьяна из первой четвёрки. – С дороги, салаги! Костыль сейчас всё порешает!
На нём была классическая рубашка с закатанными рукавами, зелёные спортивные штаны, заправленные в цветные носки и стоптанные сандалии. Он раскачивался в стороны, придерживал биту на плече и тяжело вздыхал, переставляя тонкие ноги под массивной тушей. Приподняв бровь, Саарнба опустила остриё меча на землю и расхохоталась: – «Это ваш лучший боец?»
Быдляки разорвали строй и с животными воплями рванули вперёд, перепрыгивая через товарищей из первой четвёрки, ползающих на четвереньках в поисках разлетевшихся сандалий и оружия. Тем временем Стоун забил трубку, и устроившись за спиной воительницы в позе лотоса, покуривал засушенные цветы. У него не было выдающихся способностей, сноровки и силы Саарнбы, поэтому он абстрагировался от происходящего и с головой погрузился в полный дзен.
Оскорблённые прислужники Костыля замахнулись самодельными битами с лезвиями, и обогнав остальных быдляков, прыгнули на Саарнбу. Она приняла стойку с опорой на ногу и легко отразила удары оружием. Палки разлетелись в щепки, а в руках прислужников остались концы от ручек.
– Такой хренью только в крикет со стариками играть! – фыркнула девушка, пнув кусок от биты.
Несколько быдляков держали наготове сеть из плюща, ухмыляясь и переглядываясь между собой за спинами наступающих обезьян. От лёгких взмахов меча воительницы быдляки разлетались в стороны, хватаясь в воздухе за разрубленное оружие, лоскуты цветной одежды, и вращающиеся стоптанные сандалии. Обезьян в спортивных синих шортах пытался поймать слетевший с головы парик с разлохматившимися рыжими косичками. Саарнба перевела дыхание и подняла голову к звёздному чёрному небу, наблюдая за вращающимся париком. Быдляки с сетью из плюща обошли постанывающих на земле обезьян, подкрались к воительнице и накинули на неё сеть. Саарнба ощутила сильное жжение на открытых участках кожи, и опустив глаза, увидела перед собой хихикающих быдляков, ковыряющихся в зубах. Она проворчала, и повалившись на землю, со всей силы напрягла плечи, но нити не поддались. Ощутив недружелюбные взгляды, Кеидар оглянулся, и не обнаружив заслоняющей его спины, в мгновение протрезвел и вскочил на ноги. Быдляки схватили с земли первое попавшееся оружие и с горящими глазами заковыляли к нему. Кеидар застыл на месте и осматривал поле боя с валяющимся повсюду измученными обезьянами, пёстрыми лоскутами одежды, ручками бит, выбитыми зубами, щепками, сломанными палками и цепями. Саарнба неподвижно лежала на земле и терпела жжение от плюща, пропитанного неизвестным веществом. Игнорируя приближающихся быдляков, Стоун поспешил к девушке. Он наклонился, расширил ноздри и принюхивался к запаху, который исходил от плотных нитей сети.
– Незачем бежать! – намотав цепь на кулак, быдляк обогнал обезьян, сжимающих в руках палки. – Наши крысы следовали за порошком из свёртка и привели к вам. Он для них что-то типа дури.
На плече обезьяна сидела безобразная плешивая крыса с выпученными глазами, напоминающие чёрные пуговицы. Она облизывала пальцы на передних лапах и подёргивала носом, чуя остатки порошка на одежде и коже Стоуна. Игнорируя его монолог, Кеидар щёлкнул пальцами, яркая маленькая искорка упала на сеть из плюща. Саарнба дождалась, когда пламя расползется по сети и вновь напрягла плечи, разорвав подпаленные нити. Потерев ладони, Кеидар выпрямился и отошёл в сторону. Воительница отряхнулась, нахмурила брови и перебила оставшихся быдляков в ближнем бою, не используя меча и прочего оружия, которым была усыпана земля. Обезьян в латексном костюме плюнул на землю, неразборчиво выругался и побрёл подальше от этого места. Саарнба убрала меч в ножны, проверила камень, припрятанный за поясом, и окликнула Кеидара.
Через час они добрались до пещер, и освещая дорогу пурпурными светом жучка, прошли через лабиринт и оказались на другой стороне острова. На песчаном берегу никого не было. Саарнба приподняла уголки губ, заметив у кромки воды миниатюрные химомы, украшенные листьями и ракушками. Вдохнув полную грудь тёплого солоноватого воздуха, она раскинула в стороны руки и побежала вдоль берега, мимо цветущих деревьев. Кеидар тихонько хмыкнул и побежал за ней.