Ты заходи, если что...

               
                Сентябрь 20** года


     Две седые головы она заметила издалека, плавно подъезжая к дому, где когда-то выросла. У подъезда на скамейке сидели два человека, и по размахивающим рукам собеседников было понятно, что идёт некий жаркий спор между сидящими мужчинами.

— Эх, Георгий, прожил ты свою жизнь непутёвую и постную так мрачно, что даже и вспомнить сегодня нечего! — заявил первый товарищ. — То ли дело я! Вот уж где жизнь была яркая и насыщенная. Открою, бывает, свои записи с любовными похождениями и сразу молодею лет на тридцать, а то и на все сорок. А сегодня на старости лет со своей Надькой Крупской бегаете на танцы в парк… Смех какой-то!
— Извини, Валентин, сын звонит.

     После окончания разговора Георгий задал и свой вопрос:

— А твой тебе хоть звонит иногда?
— Да не очень-то и нужно! Я ему алименты выплатил. По закону я ничего никому не должен. Моей пенсии мне одному мало. А начнёт звонить, потом, не дай Бог, приезжать… Придётся внукам отщипывать от своего не больно пышного пирога…
— А мой Влад только что позвонил и сказал, что заберёт нас сегодня с Нинкой с танцплощадки. Боится за нас. Внук вчера звонил и спрашивал, какой хочу смартфон на день рождения. А мне они все на одно лицо: абы звонить можно было. Сейчас дочка вот подъехать должна…

                ***

     В панельную девятиэтажку на бульваре Энтузиастов Горихвосты и Ватрушкины въехали одновременно в далёком восьмидесятом году. В апреле запустили кошек первыми через порожек, а в июле уже вместе смотрели олимпиаду и неистово радовались победам советских спортсменов.

     Горихвост Валентин Адамович поселился в новом доме с женой Аллой и маленьким сыном Женей.
     Недолго терпела Алла похождения бравого «кота Валика». Через пару лет супружеских измен женщина подхватила сынишку в охапку и удрала к родителям в Сургут, не желая всякий раз «извлекать супруга» из посторонних женщин.

— Жорик, пойми ты хотя бы: работа у  меня такая — на бабьи прелести любоваться. Даже ты, тибетский монах, и то не устоишь, ежели перед твоими глазами окажутся два каравая шестого размера вместо двух молдавских слив твоей Нинки.

— А ты откуда знаешь, что у Нинки — сливы? Может и у неё сдоба шестого размера? — вступился за прелести супруги Георгий Ватрушкин.
— Дружище Жорж, я более десяти лет бабские бюстенхалтеры продаю! Товаровед Горихвост ещё ни разу с размером не ошибался! Крепкая двойка, но не более. Так-то! Но ты не переживай, Нинка — не в моём вкусе: мне нравится, когда от женщины Диором пахнет, а не хозяйственным мылом.
— Бабник и похотливый гуляка! Что с тебя взять?! — всё ещё злился Ватрушкин.
— Не бабник, а тонкий коллекционер! Иди уже, каблук, а то Нинка сейчас морги начнёт обзванивать в поисках своего верного мопса.

     Вот так они и жили все эти годы: ругались, мирились, спорили, обзывали по-детски друг друга, изредка выпивали на брудершафт, потом снова ругались и снова мирились.

     Георгий Иванович Ватрушкин был примерным семьянином, любящим мужем  и заботливым отцом. Всю жизнь он работал инженером-строителем. Вырастил троих детей: сыновей-близнецов и красавицу дочь. Мужчина всегда был верен своей жене, Нине Петровне, которая всю трудовую жизнь отпахала в системе общепита.

     Валентин же Адамович Горихвост кардинально отличался от соседа. Он часто так прямо и заявлял, сидя на скамейке у подъезда:

— Я не полигамен, а просто люблю разнообразие. Вот как ты, Жора, можешь жить с одной бабой всю жизнь?! Я с Роксаной только полгода, так сказать, свой досуг провожу, а уже она меня начала раздражать вместе со своими духами «Шахразада». А после того, как клипсу ее нашёл в подгоревшем омлете, то интерес к этой продавщице кваса и вовсе погас. Напрашивается вопрос: как она только санкнижку получила с такой тягой к неряшеству?! Вчера уже Ева из «Молочного» мне глазки строила. Но я не дурак! Зачем мне связываться с бухгалтершей?! Ни одной бабы, которая умеет считать деньги, в моей квартире не будет!
               
     Шли годы. Сначала Георгий Иванович учил сыновей мастерить скворечники, потом ловить рыбу, водить машину, ремонтировать дачу, строить дом…

     Дочь с юных лет набиралась житейской мудрости и обучалась домоводству рядом с мамой.

     Каждый Новый год, пока дети были несмышлёнышами, отец семейства наряжался в костюм Деда Мороза, брал мешок с подарками и на какое-то время затаивался до «выхода на сцену» в квартире у соседа Валентина.

     А в это самое время Валентин Адамович в хорошо сшитом костюме, надушенный, с вовремя закрашенной ранней сединой уже провожал старый год со своими Бэллами, Сюзаннами, Роксанами, Анжеликами, Евами и другими Натэллами. В общем, каждый год с новой пассией.

— Послушай, — как-то обратился Георгий Иванович к соседу, — а сколько их у тебя было вообще? Ты со счёта ещё не сбился?
— Эх, Жора, соломенная твоя башка, на стройках отмороженная! Я же всех записываю! В прошлом году до Ираиды было сто тридцать. А со Светкой из девятой квартиры так и вовсе сто тридцать одна штука была бы. Но я её не считаю, так как она прибежала чисто мужу в отместку «рога наставить». Разово не считается. А если считать, то уже за двести перевалит.
— И не боишься ты заразу подхватить, — вздыхал и поражался сосед Георгий.
— Ну, так я же не идиот! Все мои девчули с санитарными книжками: продавщицы, медсёстры, повара… Как-то одна учителька из музыкальной школы вешалась на шею, так я её отшил и объяснил: путь к сердцу товароведа Горихвоста лежит через санкнижку.

     Когда Георгия Ивановича жена позвала ужинать, тот вздохнул, пожал соседу руку и произнёс:

— Как ты можешь без семьи жить? Мои парни вот уехали на учёбу, так я себе места всё найти не могу: скучаю по ним. Хорошо, что дочка хоть ещё школу не окончила!  Неужели не тоскливо тебе так всю жизнь за бабами гоняться? Когда уже угомонишься?
— Ты не переживай так! Твоей Надежде Крупской в заветный список Горихвоста попасть не суждено. Спи спокойно, малыш!
— Пошёл ты…  Идиот!


                Сентябрь 20** года

     К девятиэтажке медленно подъехала белая машина. Из неё вышла молодая светловолосая женщина с пакетами в руках.

— Пап, а почему ты в такой лёгкой куртке? А вы, дядь Валик, почему? — не забыв поздороваться, начала блондинка.
— Так мы с мамой на дискотеку идём, Катюша, — начал оправдываться отец перед дочерью.
— Я надеюсь, витамины вы с мамой пить не забываете? Я сейчас поднимусь и пересчитаю. Получите оба у меня, если были нарушения!
     Екатерина поднялась в родительскую квартиру, чтобы оставить там пакеты и захватить что-нибудь тёплое для отца.

     Через какое-то время Катя вышла с мамой из подъезда, вручив отцу тёплый свитер, который тот в машине надел под куртку.

— Кстати, на этот Новый год и у Стаса получится приехать со своим экипажем. Так что, как в старые добрые времена, всей семьёй будем веселиться под бой курантов, — поправляя на маме шарф, трещала Катя.

     Ватрушкины не сразу заметили, что Валентин Адамович встал и медленно поплёлся в сторону подъезда.

— Дядь Валик, вы, как обычно, с нами! Не забывайте! — бросила вслед Катя.
— Да, Валентин, ты заходи, если что… Мы же уже столько лет одна семья, — поддержала Нина Петровна.